Поэзия английского романтизма XIX века - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 19
[507]Строчки из письма к Джону Гамильтону Рейнольдсу
Ты — тот, кто ветру подставлял лицо,Кто видел в дымке тучи обложныеИ вязы среди звезд заиндевевших;Пожнешь ты жатву — лишь весна придет.Ты — тот, кому казался книгой светКромешной мглы, которая питаетТебя всю ночь, до появленья Феба;Тебе весна сторицею воздаст.О знаньях не пекись — и будь как я:Ведь песенке моей неведом холод,О знаньях не пекись — и будь как я:Мне внемлет Вечер. Тот, кто загрустилПри слове праздность, — праздным быть не может.Лишь наяву ты думаешь, что спишь.19 февраля 1818
ГомеруПеревод В. Потаповой
[508]
Быть в стороне, как я, — удел невежд.Но слышу про тебя и про Киклады[509],Как домосед, исполненный надеждУзреть в морях коралловые клады.Да, ты был слеп, но пелену ЗевесСорвал, открыв тебе простор небесный.Пан пеньем пчел звучать заставил лес.Из пены Посейдон шатер чудесныйТебе соткал. На берег темнотыСвет хлынул, пропасти — травою сочнойОделись, и трояким зреньем тыРаскрытье утра видел в час полночный.Не так ли Артемиды[510] властный взглядПронзал три царства: небо, землю, ад?1818
«Четыре разных времени в году…»Перевод С. Маршака
[511]
Четыре разных времени в году.Четыре их и у тебя, душа.Весной мы пьем беспечно, на ходуПрекрасное из полного ковша.Смакуя летом этот вешний мед,Душа летает, крылья распустив.А осенью от бурь и непогодОна в укромный прячется залив.Теперь она довольствуется тем,Что сквозь туман глядит на ход вещей.Пусть жизнь идет неслышная совсем,Как у порога льющийся ручей.Потом — зима. Безлика и мертва.Что делать! Жизнь людская такова.Март 1818
На посещение могилы БернсаПеревод А. Парина
[512]
Прекрасны луч заката и ракиты,Округлые холмы и городок,Но только сердце мучит холодок,Как будто повторился сон забытый,В бою с Зимой болезненной добытаБескровность Лета на ничтожный срок.Здесь даже звезды небесам не впрок —Все так бездушно! И душа убита:Кто, как Мидас, способен полюбитьРеальность Красоты, не облаченнойУбогим вымыслом в наряд мертвящий?0 Бернс! Тебя я славил, восхищенный,Но в этот час исчезни, дух парящий —Твой край родной я вынужден чернить.1 июля 1818
Мэг МэррилизПеревод Г. Кружкова
[513]
I
Старуха Мэг цыганкойБыла, и с малых летПостелью вереск ей служил,А домом — целый свет.II
Вином — роса на лепестках,Свечой ей месяц был,А книгами — надгробьяЗаброшенных могил.III
Ей были братьями холмыИ ель была сестрой,И вольно ей жилось с такойВеселою семьей.IV
Пускай не жирен был обед,И, отходя ко сну,Ей вместо ужина глазетьСлучалось на луну.V
Но по утрам зато всегдаВила венки онаИ песни пела по ночам,Гуляя допоздна.VI
И, в темных, старческих рукахСтеблями трав шурша,Она циновки для крестьянПлела из камыша.VII
Как амазонка, Мэг былаВысокой и прямой,Носила рваный красный плащИ летом и зимой.О боже, бедный прах ееДа обретет покой!2 июля 1818
Стихи,написанные в Шотландии,в домике Роберта БернсаПеревод С. Маршака
[514]
Прожившему так мало бренных лет,Мне довелось на час занять собоюЧасть комнаты, где славы ждал поэт,Не знавший, чем расплатится с судьбою.Ячменный сок волнует кровь мою.[515]Кружится голова моя от хмеля.Я счастлив, что с великой тенью пью,Ошеломлен, своей достигнув цели.И все же, как подарок, мне даноТвой дом измерить мерными шагамиИ вдруг увидеть, приоткрыв окно,Твой милый мир с холмами и лугами.Ах, улыбнись! Ведь это же и естьЗемная слава и земная честь!11 июля 1818
С. Тонхем. Из иллюстраций к прозведениям Вальтера Скотта.
Гравюра.
Строки,написанные в Северной Шотландии,после посещения деревни БернсаПеревод Арк. Штейнберга
[516]
Как сладко полем проходить, где веет тишиной,Где слава одержала верх в бою за край родной,Иль — вересковой пустошью, где был друидов стан,А нынче мох седой шуршит и царствует бурьян.Все знаменитые места бессчетно тешат нас,О них сказанья повторять мы можем сотни раз,Но сладостней отрады нет, неведомой дотоль,Чем иссушающая рот, божественная боль,Когда по торфу и песку волочится ходокИ по кремням прибрежных скал бредет, не чуя ног,Бредет к лачуге иль дворцу, дабы воздать поклонТому, кто вживе был велик и славой умерщвлен.Багульник трепеща вознес лучистые цветы,И солнце песенке юлы внимает с высоты,Ручьи лобзают стрелолист у плоских берегов,Но медленных, тоскливых вод невнятен слабый зов.Закат за черным гребнем гор потоки крови льет,Ключи сочатся из пещер, из темных недр болот,Как бы дремля, парят орлы средь синевы пустой,Лесные голуби кружат над гробовой плитой,Но вечным сном заснул поэт, и вещий взор ослеп, —Так пилигрим усталый спал, найдя в пустыне склеп.Порой, — душа еще дитя, что мудрости полно,Но сердце барда мир забыл, вотще стучит оно.О, если б снова мог прожить безумец полдень свойИ до заката опочить, но все пропеть с лихвой!Он в трепет бы привел того, чей дух всегда в пути,Кто колыбель певца сумел на севере найти.Но краток срок, недолог взлет за грань тщеты земной,Из жизни горькой и благой, в надзвездный мир иной;Недолог взлет и краток срок, — там дольше быть нельзя,Не то забудется твоя скудельная стезя.Как страшно образ потерять, запомненный в былом,Утратить брата ясный взгляд, бровей сестры излом!Вперед, сквозь ветер! И вбирай палящий колорит;Он жарче и мощней того, что на холстах горит!Виденья прошлого живят былую смоль кудрей,Седины скудные ярят и гонят кровь быстрей.Нет, нет! Не властен этот страх! И, натянув канат,Ты счастлив, чуя, как рывком тебя влечет назад.Блажной, на водопад воззрев, ты в следующий мигЗаметы памяти твоей уже почти постиг;Ты их читаешь в царстве гор, пристроясь на углуЗамшелой мраморной плиты, венчающей скалу.Хоть прочен якорь, но всегда паломник в путь готов,Он мудрость в силах сохранить, бредя в стране хребтов,И зыбку гения сыскать, средь голых, черных гор,И не сомкнуть глаза души, не замутить свой взор.18 июля 1818
Ода к ФанниПеревод В. Потаповой
[517]
1
Природа-врач! Пусти мне кровь души!Лишь брось на свой треножник, и послушноПусть хлынут из груди стихи. Мне душно…От стихотворства сердце разреши!Дай только тему, тему! Дай мне роздых.Мечта моя, ты видишься сквозь мрак.Но где призывный знак,Чтоб выбежал я на морозный воздух?2
Любовь моя! Ты — нежная обительНадежд, печалей, страхов и отрад.Сейчас, во мгле ночной, как небожитель,Ты светишь — отгадал я без ошибки! —Волшебной красотой своей улыбки,Чей блеск мой бедный, жадный, рабский взглядВпивает в изумленьеИ в сладостном томленье.3
Мой пир! Тебя глазами ест обжора.Луны моей серебряной смущеньеКто смеет вызывать бесстыдством взора?Пусть говорит в нем страсть,Руки своей не позволяй украсть!И пульса учащенного биеньеОставь мне, сжалься! Даже невзначайТы сердца от меня не отвращай.4
Хоть музыка звучит, и сладострастныхВидений сонм колышет воздух жаркий,Ты бойся танца завитков опасных,Вдыхая этот хмель,Воздержанная лилия, апрельУлыбчивый, холодный, яркий.Дай господи, чтоб не осталось втунеМое мечтанье о тепле июня!5
— Неправда! — скажешь, Фанни? К белоснежнойГруди ты руку мягкую прижми,И, сердца звук услышав безмятежный,Признайся: верность женская мужчине —Перо, что плавает в морской пучине!Давным-давно известно меж людьми:Изменчива подруга,Как одуванчик луга.6
Сознанье это — горше всяких бедТому, кто одержим любовью, Фанни,Как я, чье сердце за тобою вследСтремится, здравый смысл отринувИ свой постылый дом покинув.С нас требует любовь жестокой дани.Мой ангел! Снизойдя к такой плачевности,Спаси, убереги меня от ревности!7
О, если ценишь пыл души смиренной, —Не блеск минутный оболочки внешней, —Пускай любви моей престол священныйНикто не осквернит, и хлеб святойДа не преломит грубою рукой,И не сомнет цветок мой вешний.А если нет — я навсегда закроюГлаза, предавшись вечному покою.Январь 1819
«Чему смеялся я сейчас во сне?..»Перевод С. Маршака
[518]
Чему смеялся я сейчас во сне?Ни знаменьем небес, ни адской речьюНикто в тиши не отозвался мне…Тогда спросил я сердце человечье:Ты, бьющееся, мой вопрос услышь, —Чему смеялся я? В ответ — ни звука.Тьма, тьма кругом. И бесконечна мука.Молчат и бог и ад. И ты молчишь.Чему смеялся я? Познал ли ночьюСвоей короткой жизни благодать?Но я давно готов ее отдать.Пусть яркий флаг изорван будет в клочья.Сильны любовь и слава смертных дней,И красота сильна. Но смерть сильней.Март 1819
К звездеПеревод В. Левика
[519]
О, если б вечным быть, как ты, Звезда!Но не сиять в величье одиноком,Над бездной ночи бодрствуя всегда,На Землю глядя равнодушным оком —Вершат ли воды свой святой обряд,Брегам людским даруя очищенье,Иль надевают зимний свой нарядГора и дол в земном круговращенье, —Я неизменным, вечным быть хочу,Чтобы ловить любимых губ дыханье,Щекой прижаться к милому плечу,Прекрасной груди видеть колыханьеИ в тишине, забыв покой для нег,Жить без конца — или уснуть навек.Апрель 1819
К сновидениюПеревод А. Парина
[520]
Как взмыл Гермес, почуяв легкость в теле,Лишь только Аргус[521], сломлен, опочил,Так мой бродяжий дух игрой свирелиОколдовал, измучил, приручилВселенную — стоокого дракона —И бросился, пока громада спит,Не к чистой Иде[522] в белизне бездонной,Не к роще, где в тоске бродил Кронид, —К второму кругу горестного ада,[523]Где скорченных любовников несетКрутящий смерч, сечет лавина градаИ хлещет дождь. Как горек этот рот,Ко мне прильнувший, как прекрасно тело,С которым плоть моя сквозь мрак летела.Апрель 1819
К снуПеревод В. Потаповой
[524]
Бальзам душистый льешь порой полночной,Подносишь осторожные перстыК моим глазам, просящим темноты.Целитель Сон! От света в час урочныйБожественным забвеньем их укрой,Прервав иль дав мне кончить славословье,Пока твой мак рассыплет в изголовьеМоей постели сновидений рой.Спаси! Мне на подушку день тоскливыйБросает отсвет горя и забот.От совести воинственно-пытливой,Что роется во мраке, словно крот,Спаси меня! Твой ключ мироточивыйПускай ларец души моей замкнет.22 апреля 1819
Два сонета о славе
[525]
IПеревод С. Маршака
Дикарка-слава избегает тех,Кто следует за ней толпой послушной.Имеет мальчик у нее успехИли повеса, к славе равнодушный.Гордячка к тем влюбленным холодней,Кто без нее счастливым быть не хочет.Ей кажется: кто говорит о нейИль ждет ее, — тот честь ее порочит!Она — цыганка. Нильская волнаЕе лица видала отраженье.Поэт влюбленный! Заплати сполнаПрезреньем за ее пренебреженье.Ты с ней простись учтиво — и рабойОна пойдет, быть может, за тобой!IIПеревод О. Чухонцева
Нельзя пирог и съесть
и думать, что он есть.
(Пословица)Как жалок ты, живущий в укоризне,В тревожном недоверье к смертным дням:Тебя пугают все страницы жизни,И славы ты себя лишаешь сам;Как если б роза розы растерялаИ слива стерла матовый налетИли Наяда карлицею сталаИ низким мраком затемнила грот;Но розы на кусте благоухают,Для благодарных пчел даря нектар,И слива свой налет не отряхает,И своды грота множат свое эхо, —Зачем же, клянча по миру успеха,В неверии ты сам крадешь свой дар?Апрель 1819
La belle dame sans merciПеревод В. Левика
[526]
«Зачем, о рыцарь, бродишь ты,Печален, бледен, одинок?Поник тростник, не слышно птиц,И поздний лист поблек.Зачем, о рыцарь, бродишь ты,Какая боль в душе твоей?Полны у белок закрома,Весь хлеб свезен с полей.Смотри: как лилия в росе,Твой влажен лоб, ты занемог.В твоих глазах застывший страх,Увяли розы щек».Я встретил деву на лугу,Она мне шла навстречу с гор.Летящий шаг, цветы в кудрях,Блестящий дикий взор.Я сплел из трав душистых ейВенок, и пояс, и браслетИ вдруг увидел нежный взгляд,Услышал вздох в ответ.Я взял ее в седло свое,Весь долгий день был только с ней.Она глядела молча вдальИль пела песню фей.Нашла мне сладкий корешок,Дала мне манну, дикий мед.И странно прошептала вдруг:«Любовь не ждет!»Ввела меня в волшебный гротИ стала плакать и стенать.И было дикие глазаТак странно целовать.И убаюкала меня,И на холодной крутизнеЯ все забыл в глубоком сне,В последнем сне.Мне снились рыцари любви,Их боль, их бледность, вопль и хрип:La belle dame sans merciТы видел, ты погиб!Из жадных, из разверстых губЖивая боль кричала мне.И я проснулся — я лежалНа льдистой крутизне.И с той поры мне места нет,Брожу печален, одинок,Хотя не слышно больше птицИ поздний лист поблек.Май 1819
Сонет о сонетеПеревод С. Маршака
[527]
Уж если суждено словам брестиВ оковах тесных — в рифмах наших дней,И должен век свой коротать в пленуСонет певучий, — как бы нам сплестиСандалии потоньше, понежнейПоэзии — для ног ее босых?Проверим лиру, каждую струну,Подумаем, что можем мы спастиПрилежным слухом, зоркостью очей.Как царь Мидас ревниво в старинуХранил свой клад, беречь мы будем стих.Прочь мертвый лист из лавровых венков!Пока в неволе музы, мы для нихГирлянды роз сплетем взамен оков.Апрель 1819
Ода ПсихееПеревод Г. Кружкова
[528]
К незвучным этим низойдя стихам,Прости, богиня, коль почтешь секретнымТо, что молве невольно я предам,Воспоминаньем увлечен заветным.Ужель я грезил? Или наяву[529]Я подсмотрел Психеи взор скользящий?Без цели я блуждал весенней чащей,Как вдруг, застыв, увидел сквозь листвуДва существа прекрасных[530]; за дрожащейЗавесой рослых трав и лепестковОни лежали вместе, и звенящийРодник на сто ладовБаюкал их певучими струями.Душистыми, притихшими глазамиЦветы глядели, нежно их обняв;Они покоились в объятьях трав,Переплетясь руками и крылами.Спокойное дыханье губ однихКасалось губ соседних, словно ихРукою мягкой развела дремота,И снова поцелуями без счетаОни, с румяным расставаясь сном,Готовы будут одарять друг друга.Крылатый этот мальчик мне знаком.Но кто его счастливая подруга?В семье бессмертных младшая она, —Но чудотворней, чем сама Природа;Прекраснее, чем Солнце и Луна,И Веспер, червь блестящий небосвода.[531]Прекрасней всех! — хоть храма нет у ней,Ни алтаря с цветами;Ни хора дев, под кронами аллейПоющих вечерами;Ни флейты, ни кифары, ни дымковОт смол благоуханных;Ни рощи, ни святыни, ни жрецов,От заклинаний пьяных.О Светлая! Давно умчались годыАнтичных клятв и богомольных лир,Когда святым казался целый мир:И воздух, и огонь его, и воды.Но и теперь, хоть это все ушло,Вдали восторгов, ныне заповедных,Я вижу, как меж олимпийцев бледныхИскрится это легкое крыло.Так разреши мне быть твоим жрецом,От заклинаний пьяным;Кифарой, флейтой, вьющимся дымком,Дымком благоуханным;Святилищем, и рощей, и певцом —И вещим истуканом!Да, я пророком сделаюсь твоим —И возведу уединенный храмВ лесу своей души,[532] чтоб мысли сосны,Со сладкой болью прорастая там,Тянулись ввысь, густы и мироносны.С уступа на уступ, за стволом ствол,Скалистые они покроют гряды;И там под говор птиц, ручьев и пчелУснут в траве пугливые дриады[533].И в этом средоточье, в тишине,Невиданными, дивными цветами,Гирляндами и светлыми звездами —Всем, что едва ли виделось во снеФантазии, шальному садоводу,Я храм украшу, — и тебе в угодуВсех радостей оставлю там ключи,Чтоб никогда ты не глядела хмуро, —И яркий факел, и окно в ночи,Раскрытое для мальчика Амура!Апрель 1819
Ода ПраздностиПеревод Е. Витковского
[534]
I
Трех человек увидел я однаждыВ рассветной грезе, — все они прошлиПередо мной, и облачен был каждыйВ сандальи и хитоны до земли, —Фигуры, что на мраморную вазуНанесены, — они прошли кругомИ вновь пришли в порядке регулярном,Дотоле мной не виданы ни разуИ странны мне, — так часто незнакомБывает скульптор с ремеслом гончарным.II
Но отчего, таинственные тени,Не опознала вас моя душа?Затем ли, чтоб чредою наважденийСкользили мимо вы, не разрешаМеня от сна? — Стоял дремотный час,И Праздность без услады и без болиВливалась в ощущения мои;Я цепенел, и пульс мой тихо гас, —Зачем пришли вы и не дали волиОстаться мне в моем небытии?III
Да, в третий раз приблизились они —О, для чего? Мне виделось в дурманеСонливом, что душа моя сродниЦветами изукрашенной поляне,Висел туман, по сладостным слезамУпасть на землю не было дано;Сминало рамой листья виноградаОткрытое в весенний сад окно, —О тени! Слез моих не видеть вам!Ступайте прочь, свиданья длить не надо!IV
На миг оборотясь, опять ушлаФигур неторопливых вереница, —И мне хотелось обрести крыла,Лететь за ними — я узнал их лица:Любовь ступала первою из них,Затем Тщеславье мерной шло походкой,Отмеченное бледностью чела, —И третья шла, чей шаг был мягок, тих —Я знался с нею, с девою некроткой —И то сама Поэзия была.V
Они ушли — мне крыльев не хватало…Ушла Любовь, — на что тебе она?Тщеславие? — Оно берет началоВ безумии, и суть его бедна.Поэзия? — Отрады нет в тебе,Какую в полднях склонен усмотреть яИ в вечерах, в которых брезжит сон, —Я покорился бы такой судьбе,Но как суметь вернуться в те столетья,Когда Мамоной не был мир пленен?VI
Прощайте! Вам не пробудить меня,Почиющего на цветочном ложе, —Мне похвалами не прожить и дня,Что получает баловень пригожий, —Пройди, видений строй благообразный,Останься лишь увиденным во снеОрнаментом античного сосуда;Оставьте гений мой в дремоте праздной,Исчезните, фантомы, прочь отсюдаИ больше не тревожьтесь обо мне!Май 1819
Ода соловьюПеревод Е. Витковского
[535]
I
От боли сердце замереть готово,И разум — на пороге забытья,Как будто пью настой болиголова,Как будто в Лету погружаюсь я;Нет, я не завистью к тебе томим,Но переполнен счастьем твой напев, —И внемлю, легкокрылая Дриада,Мелодиям твоим,Теснящимся средь буковых дерев,Среди теней полуночного сада.II
О, если бы хотя глоток винаИз глубины заветного подвала,Где сладость южных стран сохранена —Веселье, танец, песня, звон кимвала;О, если б кубок чистой Иппокрены,[536]Искрящийся, наполненный до края,О, если б эти чистые устаВ оправе алой пеныИспить, уйти, от счастья замирая,Туда, к тебе, где тишь и темнота.III
Уйти во тьму, угаснуть без остатка,Не знать о том, чего не знаешь ты,О мире, где волненье, лихорадка,Стенанья, жалобы земной тщеты;Где седина касается волос,Где юность иссыхает от невзгод,Где каждый помысел — родник печали,Что полон тяжких слез;Где красота не доле дня живетИ где любовь навеки развенчали.IV
Но прочь! Меня умчали в твой приютНе леопарды Вакховой квадриги[537], —Меня крыла Поэзии несут,Сорвав земного разума вериги, —Я здесь, я здесь! Кругом царит прохлада,Луна торжественно взирает с тронаВ сопровожденье свиты звездных фей;Но темен сумрак сада;Лишь ветерок, чуть вея с небосклона,Доносит отсветы во мрак ветвей.V
Цветы у ног ночною тьмой объяты,И полночь благовонная нежна,Но внятны все живые ароматы,Которые в урочный час лунаДарит деревьям, травам и цветам,Шиповнику, что полон сладких грез,И скрывшимся среди листвы и терний,Уснувшим здесь и там,Соцветьям мускусных, весенних роз,Влекущих мошкару порой вечерней.VI
Я в Смерть бывал мучительно влюблен,Когда во мраке слушал это пенье,Я даровал ей тысячи имен,Стихи о ней слагая в упоенье;Быть может, для нее настали сроки,И мне пора с земли уйти покорно,В то время, как возносишь ты во тьмуСвой реквием высокий, —Ты будешь петь, а я под слоем дернаВнимать уже не буду ничему.VII
Но ты, о Птица, смерти непричастна, —Любой народ с тобою милосерд.В ночи все той же песне сладкогласнойВнимал и гордый царь, и жалкий смерд;В печальном сердце Руфи,[538] в тяжкий час,Когда в чужих полях брела она,Все та же песнь лилась проникновенно, —Та песня, что не разВлетала в створки тайного окнаНад морем сумрачным в стране забвенной.VIII
Забвенный! Это слово ранит слух,Как колокола глас тяжелозвонный;Прощай! Перед тобой смолкает дух —Воображенья гений окрыленный.Прощай! Прощай! Напев твой так печален,Он вдаль скользит — в молчание, в забвенье,И за рекою падает в травуСреди лесных прогалин, —Что было это — сон иль наважденье?Проснулся я — иль грежу наяву?Май 1819
Ода греческой вазеПеревод В. Потаповой
[539]
I
Покоя девственной невестой став,Замедленного времени безвестныйПриемыш, дай услышать твой прелестный,Душистый слог историка дубрав.Какое, в лиственном венке, преданьеТвой стан объемлет? Это — люди? Боги?Аркадию иль Темпе видит глаз?И что это за девы-недотроги?Что за погони, бегства, умыканья,Тимпаны, флейты, бешеный экстаз?2
Напев звучащий услаждает ухо,Но сладостней неслышимая трель.Играй, но не для чувственного слуха, —Душе играй, беззвучная свирель.Любовник дерзкий, ради поцелуя,Ты, юноша, в тени густого древа,Не сможешь песни оборвать своей.Но, о блаженстве близком не тоскуя,Живи: не знает увяданья дева,Не осыпается листва с ветвей!3
Как счастливы деревья (в их природе —Не разлучаться никогда с весной!)И счастлив молодой творец мелодий,Что обладают вечной новизной.Блаженный мир любви непреходящей, —Любви счастливой, с трепетным объятьемИ вечно молодым своим теплом!Не страсти человеческой, дарящейЛишь скорбью расставанья, сердца сжатьем,Челом горячим, пересохшим ртом.4
Что за народ спешит увидеть требу?Разубранную телку тянет жрец.Она мычит, как бы взывая к небу.В цветах — ее бока, ее кострец.Тот городок, что у реки ютитсяИли на взгорье, с мирной цитаделью,Благочестивым утром опустел.И ни одна душа не возвратитсяСказать — куда ушли, с какою целью?Безмолвным вечно быть — его удел.5
Аттическая форма! БезупречностьМужей из мрамора, и дев, и трав,Чуть-чуть примятых, и листвы дубрав.Ты молча дразнишь мысль мою, как вечность!О пастораль холодная! Со светаНас поколенья сгонят, суетаПридет иная с ними; ты ж, нисколькоНе потускнев, скажи им: «Красота —Есть правда, правда — красота. Вы этоЗнать на земле обязаны, — и только!»Май 1819
Ода МеланхолииПеревод Е. Витковского
[540]
I
Не выжимай из волчьих ягод яда,[541]Не испивай из Леты ни глотка,И Прозерпине для тебя не надоСплетать из трав дурманящих венка;Для четок не бери у тиса ягод,Не позволяй предстать своей ПсихееНочною бабочкой, пускай соваТебя не кличет, и пускай не лягутНад тенью тени: став еще темнее,Печаль твоя останется мертва.II
Но если Меланхолия туманомВнезапно с неба низойдет к земле,Даруя влагу травам безуханным,Срывая каждый холм в апрельской мгле, —Тогда грусти: над розою пунцовой,Над блеском радуги в волне прибрежной,Над несравненной белизной лилей, —А если госпожа с тобой сурова,То завладей ее рукою нежной,И чистый взор ее до дна испей.III
Она дружна с Красою преходящей,С Весельем, чьи уста всегда твердятСвое «прощай», и с Радостью скорбящей,Чей нектар должен обратиться в яд, —Да, Меланхолии горят лампадыПред алтарем во храме Наслаждений, —Увидеть их способен только тот,Чей несравненно утонченный генийМогучей Радости вкусит услады:И во владенья скорби перейдет.Май 1819
Ода к осениПеревод Б. Пастернака
[542]
Пора плодоношенья и дождей!Ты вместе с солнцем огибаешь мызу,Советуясь, во сколько штук гроздейОдеть лозу, обвившую карнизы;Как яблоками отягченный стволУ входа к дому опереть на колья,И вспучить тыкву, и напыжить шейкиЛесных орехов, и как можно долеРастить последние цветы для пчел,Чтоб думали, что час их не прошелИ ломится в их клейкие ячейки.Кто не видал тебя в воротах риг?[543]Забравшись на задворки экономий,На сквозняке, раскинув воротник,Ты, сидя, отдыхаешь на соломе;Или, лицом упавши напередИ бросив серп средь маков недожатых,На полосе храпишь, подобно жнице;Иль со снопом одоньев от богатых,Подняв охапку, переходишь брод;Или тисков подвертываешь гнетИ смотришь, как из яблок сидр сочится.Где песни дней весенних, где они?Не вспоминай, твои ничуть не хуже,Когда зарею облака в тениИ пламенеет жнивий полукружье,Звеня, роятся мошки у прудов,Вытягиваясь в воздухе бессонномТо веретенами, то вереницей;Как вдруг заблеют овцы по загонам;Засвиристит кузнечик; из садовУдарит крупной трелью реполовИ ласточка с чириканьем промчится.19 сентября 1819
Ушедший деньПеревод В. Потаповой
[544]
Ушедший день — ушедшие услады!Твой голос, нежная рука и грудь,Твой томный стан, твое дыханье, взгляды,И шепот уст, раскрывшихся чуть-чуть!Увял цветок. И красоты виденьеУшло из глаз, божественная стать —Из рук моих. Исчезли благодать,Рай, голос, белизна — как наважденье!Лишь праздник сумерек, — святая ночьЛюбви в душистых покрывалах, — темныйИз мрака ткет шатер, — приют укромный, —Желая нежным таинствам помочь.Я требник твой, любовь, прочел насквозь.О, сделай так, чтоб нынче мне спалось!10 декабря 1819
Рука живаяПеревод В. Потаповой
[545]
Рука живая, теплая, что пылкоСпособна сжать, — застынь она в безмолвьеМогилы ледяной — тебе бы днемЯвлялась, ночью мучила б ознобом,И сердца кровь ты б отдала, чтоб жилыМои наполнить алой жизнью вновьИ совесть успокоить, — вот, гляди, —Я протянул ее тебе.