Поэмы и стихи - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2

Сказание о Старом Мореходе[3]Поэма

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Вот Старый Мореход.Из тьмы Вонзил он в Гостя взгляд."Кто ты? Чего тебе, старик?Твои глаза горят!Живей! В разгаре брачный пир,Жених — мой близкий друг.Все ждут давно, кипит вино,И весел шумный круг".Тот держит цепкою рукой."И был, — он молвит, — бриг"."Пусти, седобородый шут!" —И отпустил старик.Горящим взором держит он,И Гость не входит в дом;Как зачарованный, стоитПред Старым Моряком.И, покорен, садится онНа камень у ворот,И взором молнию метнулИ молвил Мореход:

124

В толпе шумят, скрипит канат,На мачте поднят флаг.И мы плывем, вот отчий дом,Вот церковь, вот маяк.И Солнце слева поднялось,Прекрасно и светло,Сияя нам, сошло к волнамИ справа в глубь ушло.Все выше Солнце с каждым днем,Все жарче с каждым днем…Но тут рванулся Брачный Гость,Услышав трубный гром.Вошла невеста в зал, свежа,Как лилия весной.Пред ней, раскачиваясь в такт,Шагает хор хмельной.Туда рванулся Брачный Гость,Но нет, он не уйдет!И взором молнию метнул.И молвил Мореход:И вдруг из царства зимних вьюгПримчался лютый шквал.Он злобно крыльями нас бил,Он мачты гнул и рвал.

125

Как от цепей, от рабьих уз,Боясь бича изведать вкус,Бежит, сраженье бросив, трус.Наш бриг летел вперед,Весь в буре порванных снастей,В простор бушующих зыбей,Во мглу полярных вод.Вот пал туман на океан, —О, чудо! — жжет вода!Плывут, горя, как изумруд,Сверкая, глыбы льда.Средь белизны, ослеплены,Сквозь дикий мир мы шли —В пустыни льда, где нет следаНи жизни, ни земли.Где справа лед и слева лед,Лишь мертвый лед кругом,Лишь треск ломающихся глыб,Лишь грохот, гул и гром.И вдруг, чертя над нами круг,Пронесся Альбатрос.И каждый, белой птице рад,Как будто был то друг иль брат,Хвалу Творцу вознес.

126

Он к нам слетал, из наших рукБрал непривычный корм,И с грохотом разверзся лед,И наш корабль, войдя в пролет,Покинул царство льдистых вод,Где бесновался шторм.Попутный ветер с юга встал,Был с нами Альбатрос,И птицу звал, и с ней играл,Кормил ее матрос!Лишь день уйдет, лишь тень падет,Наш гость уж на корме.И девять раз в вечерний часЛуна, сопровождая нас,Всходила в белой тьме"."Как странно смотришь ты, Моряк,Иль бес тебя мутит?Господь с тобой!" —"Моей стрелой!Был Альбатрос убит.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

И справа яркийСолнца дискВзошел на небосвод.В зените долго медлил он

127

И слева, кровью обагрен,Упал в пучину вод.Нас ветер мчит, но не слетитНа судно Альбатрос,Чтоб корму дал, чтоб с ним играл,Ласкал его матрос.Когда убийство я свершил,Был взор друзей суров:Мол, проклят тот, кто птицу бьет,Владычицу ветров.О, как нам быть, как воскреситьВладычицу ветров?Когда ж Светло дня взошло,Светло, как Божие чело,Посыпались хвалы:Мол, счастлив тот, кто птицу бьет,Дурную птицу мглы.Он судно спас, он вывел нас,Убил он птицу мглы.— И бриз играл, и вал вставал,И плыл наш вольный сбродВперед, в предел безмолвных вод,Непрошенных широт.Но ветер стих, но парус лег,Корабль замедлил ход,

128

И все заговорили вдруг,Чтоб слышать хоть единый звукВ молчанье мертвых вод!Горячий медный небосклонСтруит тяжелый зной.Над мачтойСолнце все в крови,С луну величиной.И не плеснет равнина вод,Небес не дрогнет лик.Иль нарисован океанИ нарисован бриг?Кругом вода, но как трещитОт сухости доска!Кругом вода, но не испитьНи капли, ни глотка.И мнится, море стало гнить, —О Боже, быть беде!Ползли, росли, сплетясь в клубки,Слипались в комья слизнякиНа слизистой воде.Виясь, крутясь, кругом зажгласьОгнями смерти мгла.Вода — бела, желта, красна,

129

Как масло в лампе колдуна,Пылала и цвела.И Дух, преследовавший нас,Являлся нам во сне.Из царства льдов за нами плылОн в синей глубине.И каждый смотрит на меня,Но каждый — словно труп.Язык, распухший и сухой,Свисает с черных губ.И каждый взгляд меня клянет.Хотя молчат уста,И мертвыйАльбатрос на мнеВисит взамен креста.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Пришли дурные дни. ГортаньСуха. И тьма в глазах.Дурные дни! Дурные дни!Какая тьма в глазах!Но вдруг я что-то на зареЗаметил в небесах.Сперва казалось — там пятноИль сгусток мглы морской.Нет, не пятно, не мгла — предмет,Предмет ли? Но какой?

130

Пятно? Туман. Иль парус? —Нет! Но близится, плывет.Ни дать ни взять, играет эльф,Ныряет, петли вьет.Из наших черных губ ни крик,Ни смех не вырвался в тот миг,Был нем во рту и мой язык,Лишь искривился рот.Тогда я палец прокусил,Я кровью горло оросил,Я крикнул из последних сил:"Корабль! Корабль идет!"Они глядят, но пуст их взгляд,Их губы черные молчат,Но я услышан был,И словно луч из туч блеснул,И каждый глубоко вздохнул,Как будто пил он, пил…"Друзья (кричал я) чей-то барк!Мы будем спасены!"Но он идет, и поднят киль,Хотя кругом на сотни мильНи ветра, ни волны.На западе пылал закатКроваво-золотой.

131

Пылало Солнце — красный кругНад красною водой,И странен черный призрак былМеж небом и водой.И вдруг (Господь, Господь, внемли!)По Солнцу прутья поползлиРешеткой, и на миг Как бы к тюремному окну,Готовый кануть в глубину,Припал горящий лик.Плывет! (бледнея, думал я)Ведь это чудеса!Там блещет паутинок сеть —Неужто паруса?И что там за решетка вдругЗамглила Солнца свет?Иль это корабля скелет?А что ж матросов нет?Там только Женщина одна.То Смерть! И рядом с ней Лругая.Та еще страшней,Еще костлявей и бледней —Иль тоже Смерть она?Кровавый рот, незрячий взгляд,Но космы золотом горят.

132

Пылало Солнце — красный кругНад красною водой,И странен черный призрак былМеж небом и водой.И вдруг (Господь, Господь, внемли!)По Солнцу прутья поползлиРешеткой, и на миг Как бы к тюремному окну,Готовый кануть в глубину,Припал горяший лик.Плывет! (бледнея, думал я)Ведь это чудеса!Там блещет паутинок сеть —Неужто паруса?И что там за решетка вдругЗамглила Солнца свет?Иль это корабля скелет?А что ж матросов нет?Там только Женщина одна.То Смерть! И рядом с ней Другая.Та еще страшней,Еще костлявей и бледней —Иль тоже Смерть она?Кровавый рот, незрячий взгляд,Но космы золотом горят.

132

Как известь — кожи цвет.То Жизнь-и-в-Смерти, да, она!Ужасный гость в ночи без сна,Кровь леденящий бред.Барк приближался.Смерть и СмертьИграли в кости, сев на жердь.Их ясно видел я.И с хохотом вскричала та, Чьи красны, точно кровь, уста:"Моя взяла, моя!"Погасло Солнце, — в тот же мигСменился тьмою свет.Уплыл корабль, и лишь волнаШумела грозно вслед.И мы глядим, и страх в очах,И нам сердца сжимает страх,И бледен рулевой.И тьма, и плещут паруса,И звучно каплет с них роса,Но вот с востока разлилсяОттенок золотой,И Месяц встал из облаковС одной звездой между рогов,Зеленою звездой.

133

И друг за другом все вокругКо мне оборотились вдругВ ужасной тишине,И выражал немой укорИх полный муки тусклый взор,Остановись на мне.Их было двести.И без слов Упал один, другой…И падающей глины стукНапомнил их паденья звук,Короткий и глухой.И двести душ из тел ушли —В предел добра иль зла?Со свистом, как моя стрела,Тяжелый воздух рассеклиНезримые крыла".

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

"Пусти, Моряк! Страшна твояИссохшая рука.Твой мрачен взор, твой лик темнейПрибрежного песка.Боюсь твоих костлявых рук,Твоих горящих глаз!""Не бойся, Брачный Гость, — увы!Я выжил в страшный час.

134

Один, один, всегда один,Один и день и ночь!И бог не внял моим мольбам,Не захотел помочь!Две сотни жизнейСмерть взяла,Оборвала их нить,А черви, слизни — все живут,И я обязан жить!Взгляну ли в море — вижу гнильИ отвращаю взгляд.Смотрю на свой гниющий бриг —Но трупы вкруг лежат.На небеса гляжу, но нетМолитвы на устах.Иссохло сердце, как в степяхСожженный Солнцем прах.Заснуть хочу, но страшный грузМне на зеницы лег:Вся ширь небес и глубь морейИх давит тяжестью своей,И мертвецы — у ног!На лицах смертный пот блестел,Но тлен не тронул тел.

135

Как в смертный час, лишьГнев из глаз В глаза мои глядел.Страшись проклятья сироты —Святого ввергнет в ад!Но верь, проклятье мертвых глазУжасней во сто крат:Семь суток смерть я в них читалИ не был смертью взят!А Месяц яркий плыл меж темВ глубокой синеве,И рядом с ним плыла звезда,А может быть, и две.Блестела в их лучах вода,Как в инее — поля.Но, красных отсветов полна,Напоминала кровь волнаВ тени от корабля.А там, за тенью корабля,Морских я видел змей.Они вздымались, как цветы,И загорались их следыМильонами огней.

136

Везде, где не ложилась тень,Их различал мой взор.Сверкал в воде и над водойИх черный, синий, золотойИ розовый узор.О, счастье жить и видеть мир —То выразить нет сил!Я ключ в пустыне увидал —И жизнь благословил.Я милость неба увидал —И жизнь благословил.И бремя сбросила душа,Молитву я вознес,И в тот же миг с меня упалВ пучину Альбатрос.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

О, сон, о, благодатный сон!Он всякой твари мил. Тебе,Пречистая, хвала,Ты людям сладкий сон дала,И сон меня сморил.Мне снилось, что слабеет зной,Замглился небосводИ в бочках плещется вода.Проснулся — дождь идет.

137

Язык мой влажен, рот мой свеж,До нитки я промок,И каждой порой тело пьетЖивотворящий сок.Встаю — и телу так легко:Иль умер я во сне?Иль бесплотным духом сталИ рай открылся мне?Но ветер прошумел вдали,Потом опять, опять,И шевельнулись парусаИ стали набухать.И воздух ожил в вышине!Кругом зажглись огни.Вблизи, вдали — мильон огней,Вверху, внизу, средь мачт и рей,Вокруг звезд вились они.И ветер взвыл, и парусаШумели, как волна.И ливень лил из черных туч,Средь них плыла Луна.Грозой разверзлись недра туч,Был рядом серп Луны.Воздвиглась молнии стена,

138

Казалось, падала онаРекою с крутизны.Но вихрь не близился, и все жКорабль вперед несло!И мертвецы, бледны, страшны,При блеске молний и ЛуныВздохнули тяжело.Вздохнули, встали, побрели,В молчанье, в тишине.Я на идущих мертвецовСмотрел, как в страшном сне.А ветер стих, но бриг наш плыл,И кормчий вел наш бриг.Матросы делали свое,Кто где и как привык.Но каждый был, как манекен,Безжизнен и безлик.Сын брата моего стоялПлечом к плечу со мной.Один тянули мы канат,Но был он труп немой"."Старик, мне страшно!" —"Слушай Гость, И сердце успокой!

139

Не души мертвых, жертвы зла,Вошли, вернувшись, в их тела,Но светлых духов рой.И все, с зарей оставив труд,Вкруг мачты собрались,И звуки сладостных молитвИз уст их полились.И каждый звук парил вокруг —Иль к Солнцу возлетал.И вниз неслись они чредой,Иль слитые в хорал.Лилась то жаворонка трельС лазоревых высот,То сотни щебетов иных,Звенящих в зарослях лесных,В полях, над зыбью вод.То флейту заглушал оркестр,То пели голоса,Которым внемля в светлый день,Ликуют небеса.Но смолкло все.Лишь парусаШумели до полдня.Так меж корней лесной ручейБежит, едва звеня,

140

Баюкая притихший лесИ в сон его клоня.И до полудня плыл наш бриг,Без ветра шел вперед,Так ровно, словно кто-то велЕго по глади вод.Под килем, в темной глубине,Из царства вьюг и тьмыПлыл Дух, он нас на ветер гналИз южных царств зимы.Но в полдень стихли паруса,И сразу стали мы.Висел в зените Солнца дискНад головой моей.Но вдруг он, словно от толчка,Сместился чуть левейИ тотчас — верить ли глазам? —Сместился чуть правей.И, как артачащийся конь,Рывком метнулся вбок.Я в тот же миг, лишившись чувств,Упал, как сбитый с ног.Не знаю, долго ль я лежалВ тяжелом, темном сне.

141

И, лишь с трудом открыв глаза,Сквозь тьму услышал голосаВ воздушной вышине."Вот он, вот он, — сказал один,Свидетелем Христос —Тот человек, чьей злой стрелойЗагублен Альбатрос.Любил ту птицу мощный Дух,Чье царство — мгла и снег.А птицей был храним он сам,Жестокий человек".И голос прозвенел другой,Но сладостный как мед:"Он кару заслужил своюИ кару понесет".

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Первый голос"Не умолкай, не умолкай,Не исчезай в тумане —Чья сила так стремит корабль?Что видно в океана?"

142

Второй голос"Смотри — как пред владыкой раб,Смиренно замер он,И глаз огромный на ЛунуСпокойно устремлен.губителен иль ясен путь —Зависит от Луны.Но ласково глядит онаНа море с вышины".Первый голос"Но чем, без ветра и без волн,Корабль вперед гоним?"Второй голос"Пред ним разверстый, воздух вновьСмыкается за ним.Назад, назад! Уж поздно, брат,И скоро день вернется,Все медленней пойдет корабль,Когда Моряк проснется".Я встал. Мы полным ходом шлиПри Звездах и Луне.

143

Но мертвецы брели опять,Опять брели ко мне.Как будто я — их гробовшик,Все стали предо мной.Зрачки окаменелых глазСверкали под Луной.В глазах застыл предсмертный страх,И на устах — укор.И ни молиться я не мог,Ни отвратить мой взор.Но кара кончилась.Чиста Была кругом вода.Я вдаль глядел, хоть страшных чарНе стало и следа, —Так путник, чей пустынный путьВедет в опасный мрак,Раз обернется и потомСпешит, ускорив шаг,Назад не глядя, чтоб не знать,Далек иль близок враг.И вот бесшумный, легкий бризМеня овеял вдруг,

144

Не зыбля, не волнуя гладь,Дремавшую вокруг.Он в волосах моих игралИ щеки освежал.Как майский ветер, был он тих,И страх мой исчезал.Так быстр и легок, плыл корабль,Покой и мир храня.Так быстр и легок, веял бриз,Касаясь лишь меня.Я сплю? Иль это наш маяк?И церковь под холмом?Я вновь на родине моей,Я узнаю свой дом.Я, потрясенный, зарыдал!Но в гавань мы вошли…Всевышний, разбуди меняИль сон навек продли!Весь берет в лунный свет одет,И так вода ясна!И только тени здесь и тамРаскинула Луна.А холм и церковь так светлыВ сияющей ночи.

145

И спящий флюгер серебрятНебесные лучи.От света бел, песок блестел,И вдруг — о дивный миг! —В багряных ризах сонм тенейИз белизны возник.Невдалеке от корабля —Багряный сонм теней.Тут я на палубу взглянул —О Господи, на нейЛежали трупы, но клянусь,клянусь крестом твоим:Стоял над каждым в головахНебесный серафим.И каждый серафим рукойМахнул безмолвно мне,И был чудесен их привет,Их несказанный, странный свет,Как путь к родной стране.Да, каждый мне рукой махалИ звал меня без слов.Как музыка, в моей душеЗвучал безмолвный зов.И я услышал разговор,Услышал плеск весла

146

И, обернувшись, увидал:За нами лодка шла.Рыбак с сынишкой в ней сидел.О, доброта Творца! —Такую радость не убьетПроклятье мертвеца!И третий былОтшельник там,Сердец заблудших друг.Он в славословияхТворцу Проводит свой досуг.Он смоет Альбатроса кровьС моих преступных рук.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Отшельник тот в лесу живетНа берегу морском.Он славит Божью благодать,И он не прочь потолковатьС заезжим моряком.Он трижды молится на дню,Он трав язык постиг,И для него замшелый пень— Роскошный пуховик.Челн приближался, иРыбак Сказал:"Но где ж огни?

147

Их столько было, как маяк,Горели здесь они"."Ты прав, —Отшельник отвечал,И видят небеса:Не отзывается никтоНа наши голоса.Но как истрепан весь корабль,Истлели паруса, —Как листья мертвые в лесу,Что вдоль ручья лежат,Когда побеги снег накрыл,И филины кричат,И в мерзлой чаще воет волкИ жрет своих волчат"."Вот страх-то! — бормотал Рыбак.Господь, не погуби!""Греби!" — Отшельник приказалИ повторил "Греби!"Челнок подплыл, но я не могНи говорить, ни встать.Челнок подплыл.И вдруг водыЗаволновалась гладь.В пучине грянул гром, водаВзметнулась в вышину,

148

Потом разверзлась, и корабльСвинцом пошел ко дну.Остолбенев, когда ударСотряс гранит земной,Я, словно семидневный труп,Был унесен волной.Но вдруг почувствовал сквозь мрак,Что я в челне, и мой РыбакСклонился надо мной.Еще бурлил водоворот,И челн крутился в нем.Но стихло все.Лишь от холмаКатился эхом гром.Я рот раскрыл —Рыбак упал,На труп похожий сам.Отшельник, сидя, где сидел,Молился небесам.Я взял весло, но тут малышОт страха одурел.Вращал глазами, хохоталИ бледен был как мел.И вдруг он завопил:"Го-го! На весла дьявол сел!"

149

И я на родине опять,Я по земле могу ступать,Я вновь войду в свой дом!Отшельник, выйдя из челна,Стал на ноги с трудом."Внемли, внемли, святой отец!"Но брови сдвинул ОН:"Скорее говори — кто ты?И из каких сторон?"И тут я, пойманный в силки,Волнуясь и спеша,Все рассказал.И от цепей,От страшной тяжести своейИзбавилась душа.Но с той поры в урочный срокМне боль сжимает грудь.Я должен повторить рассказ,Чтоб эту боль стряхнуть.Брожу, как ночь, из края в крайИ словом жгу сердцаИ среди тысяч узнаю,Кто должен исповедь моюПрослушать до конца.

150

Какой, однако, шумный пир!Гостями полон двор.Невеста и жених поют,Подхватывает хор.Но, слышишь, колокол зоветК заутрене в собор.О Брачный Гость, я был в моряхПустынных одинок.В таких морях, где даже БогСо мною быть не мог.И пусть прекрасен этот пир,Куда милей — пойми! —Пойти молиться в Божий храмС хорошими людьми.Пойти со всеми в светлый храм,Где Бог внимает нам,Пойти с отцами и детьми,Со всеми добрыми людьми,И помолиться там.Прощай, прощай, и помни,Гость, Напутствие мое: Молитвы доТворца дойдут,Молитвы сердцу мир дадут,Когда ты любишь всякий людИ всякое зверье.

151

Когда ты молишься за нихЗа всех, и малых и больших,И за любую плоть,И любишь все, что сотворилИ возлюбил Господь".И старый Мореход побрел, —Потух горящий взор.И удалился Брачный Гость,Минуя шумный двор.Он шел бесчувственный, глухойК добру и не добру.И все ж другим — умней, грустней —Проснулся поутру.