Допив быстрыми глотками кофе, Орнох Варх вернулся к планшету — на экран не прекращали поступать сводки новостей из подчиненного координатору сектора — всей планеты Земля. Коллапс связи после выхода из строя четверти земных спутников и приемных станций, никак не задел скромную, но надежную милькорианскую связь. В фальшивом объеме экрана то и дело вспыхивали сообщения агентов из Европы, Азии и Америки. Сведения о биржевых обвалах и бессмысленную истерию, выхваченную из газет и теленовостей, Орнох удалял резким движением пальца, просматривал только официальные правительственные сообщения и информацию, взятую у военных.
— На севере Китая войска приведены в повышенную готовность, — заметил Ирхис, поглядывая на планшет.
— Еще бы! Вспышка была над их северо-восточными провинциями. Хотя ее видели в Монголии и даже в России, словно маленькое строенное солнце, — Копылев, прибывший в Москву поздно ночью и порядком уставший, потянулся к чашечке кофе.
— Из данных нашего спутника следует, что большая часть корабля упала восточнее Харбина. Наверное, господа китайцы еще не разобрались в чем дело и думают, что здесь замешан их северный сосед. Есть сведения о военной активности в приграничной зоне. Не исключен вооруженный конфликт. Но это не столь важно, — Орнох медленным шагом прошелся по ковру. — Второй заметный обломок корвета встретился с землей где-то в Якутии. И третий, замеченный нашими сканерами, осчастливил коммунистическую Корею. Это пока все, что известно.
— Почему вы, славный Варх, говорите о возможном вооруженном конфликте? — насторожился агент Копылев. Потянувшись к черной бутылке с золотистой этикеткой, он добавил себе в кофе немного коньяка. — Разве есть на это причины?
— Могут быть, — координатор, привыкший к недальновидности землянина, скользнул по его лицу маслянистым взглядом, и пояснил: — Пристианский корвет — крупный корабль, имеющий прочный корпус и отличную систему гравикомпенсации: даже после сокрушительной встречи с землей от него останется много полезного. Например, компьютеры — с них, если потрудиться, можно считать важные данные. Такого подарка небес ваша планета еще не получала. Страна, завладевшая обломками пристианского звездолета, имеет возможность совершить гигантский технологический прорыв.
— И все это не попадает под запрещающие статьи Галактического кодекса о нераспространении информации и технологий, — заметил Ирхис, все еще мрачный, переживавший тяжелейший провал операции с Существом.
— Не исключено, что за останками корвета начнут смертельную охоту несколько конкурирующих сторон, — продолжил Орнох Варх, расхаживая вдоль простенка с лесным пейзажем в рамке. — По большому счету нас это не касается, — и мысленно добавил: «Но мне нужно выяснить все возможные подробности, составить прогноз развития событий и скорее направить руководству „Холодной Звезды“ справку формы „Эсси Аэлеэн — 3−5–2“. Как все это не вовремя! Как неожиданно, запутанно и неудачно для нас!». — Вернемся к данным со спутника, — он повернулся к Ирхису, работавшему с планшетом.
— Компьютерная доводка поступила, — ответил тот, выводя на экран картинку, которую они успели просмотреть много раз.
На фоне Земли снова появилось изображение имперского корвета, пока еще целого, идущего на «Тезей» в слабосветящемся коконе энергооболочек. Координатор в подробностях знал, что последует дальше: пристианский звездолет несколькими выстрелами фотонной пушки поразит корабль Быстрова, скрывающий Существо. Но в самый последний момент, когда, казалось бы, гибель «Тезея» неминуема, какая-то сила разорвет могучий корвет на куски. Что это за сила и откуда она появилась, оставалось неразрешимой загадкой, над которой Орнох Варх бился много часов. Версия Ирхиса основывалась на том, что на борту «Тезея» находилось неизвестное оружие — Быстров воспользовался с некоторым опозданием, позволив пристианцам серьезно повредить свое судно. Только эта версия не нравилась координатору: трудно было предположить, чтобы на обычном дальнем разведчике галиянского образца стояла какая-то таинственная система невероятной мощности — ее бы ни за что не потянули энергоустановки «Тезея». И оставался еще один не менее важный вопрос: куда после падения корвета пропал «Тезей» вместе с Существом. Для Орноха любая информация по Существу была самой важной. Милькорианец точно знал: корабль Быстрова на Землю не садился и уйти в дальний космос со смертельными повреждениями он не мог.
— Смотрите, добрый Варх, — Ирхис задержал картинку на планшете. — Похоже я ошибался: странный луч на самом деле исходит не от «Тезея». Это лишь обман зрения. Его начало выше, — он провел пальцем по бледной полоске, ставшей более заметной после компьютерной обработки.
— Ну-ка, — координатор склонился над экраном. Убрав руку Ирхиса, он коснулся активной зоны планшета. Корвет и голубоватая дымка атмосферы уплыли вниз, в центре достаточно ясно обозначилось начало луча.
— Какой-то объект, — вглядываясь в темную тень, закрывшую звезды, заметил Ирхис. — Огромный треугольник или что-то подобное.
— Черная пирамида… — едва шевеля губами, произнес Орнох Варх. — Так вот в чем дело!..
О появление черной пирамиды возле «Сосрт-Эрэль» он слышал от Легха Краула: таинственный корабль неизвестного происхождения недавно весьма взволновал население станции. Но тогда из агентов «Холодной Звезды» мало кто думал, что появление этого тихого темного чудовища связано с Существом.
Варх пустил видеозапись дальше, пристально следя за пирамидой. Он видел, как импульс неведомого оружия сорвал защитный экран с «Тезея», легко, словно порыв ветра пух; видел, как космос утонул в ослепительном всплеске фоновых бомб. Дальше милькорианский спутник захлебнулся в широкополосном шквале. Следящие системы восстановились минут через двадцать, когда в обозримом пространстве не было ни черной пирамиды, ни следов «Тезея». Что случилось с кораблем Быстрова координатор не знал, но откуда-то у него возникла уверенность, что его захватил остроугольный посланник тьмы. Это означало, что до Существа теперь не могут дотянуться самые длинные щупальца «Холодной Звезды». Увы — невыразимо печальный итог последних дней… А ведь еще вчера цель находилась почти в его руках!
Ирхис что-то неохотно разъяснял Копылеву по последнему видеофрагменту, землянин тыкал пальцами в планшет и сыпал дурацкими вопросами. Орнох Варх отдернул занавес и распахнул окно, впуская в апартаменты леденящий воздух московской осени. Милькорианец ненавидел холод и мечтал скорее оказаться в теплых красотах собственного сада с горками красных камней, однако именно холод, пробегавший ледяными иглами по коже, проникавший внутрь, помогал ему сосредоточиться и обрести особую ясность мыслей. Внизу по Смоленской, светя желтыми фарами, проезжали неторопливые автомобили, из темноты доносился гул перехватчиков, барражировавших за кольцевой дорогой со вчерашнего дня. «Глупцы, — подумал Орнох, опираясь на подоконник, — всполошились, словно завтра конец мироздания. Хорошо, не нашлось достаточно нервных, чтобы позволить пуск ядерных ракет. Хотя кто знает, что принесет сегодняшний день…»
Его мысли прервала трель сотового телефона. Координатор вытащил из кармана трубку и, приложив к уху, сказал по-русски:
— Да.
— Господин Варх? — услышал он приглушенный голос полковника Макарова.
— Слушаю, Леонид Сергеевич, — милькорианец усмехнулся, представляя, что в другом конце города в три часа ночи тоже не спят люди, ломая головы над неожиданно возникшими проблемами. Однако, звонка от старого ФСБшника он ждал не раньше утра.
— Я извиняюсь, что в это время, но в свете происходящего… — начал Макаров.
— Не стоит извиняться, раз я взял телефон, значит, я готов вас выслушать, — оборвал его координатор. — Вы хотели что-то сообщить по нашим катерам?
— Я хотел сказать, что тела пилотов мне удалось получить, и они будут переданы вам в соответствии с договоренностью. Части разбившихся машин забрали люди генерала Брылева… — Леонид Сергеевич замолчал, и в трубку было слышно его частое дыхание.
— Но вы ведь позвонили в два часа ночи, чтобы поговорить со мной не об этом? — Орнох почувствовал, как от ветра, врывавшегося с улицы, у него каменеет лицо и руки, но, проявляя твердость, остался стоять возле окна.
— Я подумал, может быть вы мне поясните, что случилось вчера, через тридцать семь минут после падения ваших машин. Поймите, для нашего отдела это может стать жизненно важным.
— Ничего особенного не случилось, господин Макаров. На орбите Земли произошел конфликт между двумя кораблями разных галактических цивилизаций. Один из них развалился на части и упал. Это был достаточно большой корабль, чтобы наделать много шума. Выход из строя ваших спутников и разлад каналов связи — естественное следствие случившегося конфликта, — соврал Варх, не желая вдаваться в лишние подробности насчет фоновых бомб.
— Вы сказали, что корабль развалился на части, значит, их было несколько и они упали в разных районах? — спросил полковник и нервно добавил: — Это чрезвычайно важно для нас!
— У меня нет полной информации, мой друг. Могу лишь подсказать: один из обломков упал в России. Где-то в Якутии. И этот кусочек для вашей конторы представляет больший интерес, чем катера, потерпевшие аварию под Льялово и Зеленоградом. Надеюсь, ваша организация обнаружила место якутского падения?
— К сожалению, господин Варх, этим занимаются военные. Вы не могли бы предположить, где места падения других частей?
— Вероятно в Китае и Северной Корее, — ответил милькорианец. Макаров все больше напоминал ему земных оборванцев, промышляющих возле мусорных куч в поисках сомнительных ценностей. — Мусорщик… — пренебрежительно произнес Варх, еще держа перед собой трубку.
Предохранители щелкнули одновременно, лица бойцов подполковника Селезнева сосредоточились в ожидании команды.
— Давайте, ребята! С Богом! — прокричал Стрижельский, его раскатистый голос едва слышался в реве двигателя.
Люди в серо-коричневом камуфляже посыпались из люка на прогалину между сосен. Едва они рассосредоточились и заняли позиции, началась высадка из второго и третьего вертолетов, неторопливая и основательная: вытаскивали тяжелые контейнеры, деревянные ящики, скрипя подошвами, двое ребят тянули что-то завернутое в брезент. Там же среди офицеров ГРУ появилось несколько гражданских лиц.
Стрижельский подбежал к прапорщику, высунувшемуся из откинутого люка, отдал какое-то распоряжение и заторопился к дальнему краю поляны. Свирепый поток от вертолетного винта трепал расстегнутую куртку, мелкие камешки летели из-под ног. Остановившись между стволов двух старых лиственниц, он поднял бинокль и осмотрел черную проплешину в тайге. С места высадки до нее было метров триста, и Стрижельский мог разглядеть незначительные детали. Арка из массивных дуг металла, возвышавшаяся над воронкой, подтверждали, что аварию здесь потерпел не самолет: даже самый крупный лайнер не имел конструкций такого размаха и такой необыкновенной формы. Толстые погнутые плиты за краем воронки и огромные тускло-серые секции, помятые по бокам, наводили на мысль, что с неба рухнуло нечто превышающее размерами нефтеналивной танкер.
— Радиационный фон в норме. Высокая магнитная активность. Вредных химических примесей не обнаружено, — отрапортовал Ильин.
Поправив гарнитуру связи, Стрижельский обратился к Селезневу:
— Вит, все в норме. Выдвигайтесь. Только осторожно.
Бойцы в серо-коричневом камуфляже тремя небольшими группами направились через лес, отделявший их от места неведомой катастрофы. Молов, Юрий Мокшанов и Ричко шли в авангарде, бесшумно ступая по подмерзшей подстилке листвы, держа наготове «Вихри», снаряженные спецпатронами. За ними справа и слева на отдалении крались снайперы, останавливаясь, припадая к оптике и водя вправо-влево стволами ВСС. Пулеметный расчет и Завгородцев с объемистым ранцем двигались за Селезневым, обходя колючие заросли.
— Все чисто, — отрапортовал Селезнев, когда подразделение достигло края проплешины и заняло удобные позиции. — Чисто, но картина жутковатая. Апокалипсис местного масштаба.
Прищурившись, он смотрел из-за голых кустов на гигантскую воронку, черную, как задница сатаны, с огромной тускло-серой конструкцией в центре и более мелкими — размером с грузовой автомобиль, разбросанными метров на двести в округе. По краям стоял лес, куцый, обугленный. Воняло гарью, еще чем-то незнакомым и отвратительным.
— Вит, оставайтесь на местах, — отозвался Стрижельский. — В зону первыми пойдут спецы, вы позже обойдете все по периметру. Летчики не могли ошибиться: здесь кто-то есть или точно был.
Пока к воронке добирались гражданские с расчехленными приборами и аппаратурой в ящиках, вертолеты поднялись в небо и взяли курс на штаб, наспех организованный под Алданом. Спецы в темно-серых куртках с капюшонами скоро вышли на край воронки и не смогли сдержать изумленные возгласы.
— Что с радиацией? — недовольно спросил по радиоканалу Стрижельский.
— Да подожди ты, Семенович, с радиацией! Нормально с ней. Двадцать процентов выше фона, — ответил Ильин. — Здесь магнитометр взбесился. С химией по экспресс-анализу вроде без осложнений.
— Матерь божья! — раздался чей-то голос. — Такого я еще не видел!
— Штука определенно не наша! Ребята, с ума сойти! — один из гражданских едва не перешел на визг.
Его сосед радостно выматерился и переступил край воронки.
— Как дети малые, — пробурчал подполковник Селезнев, наблюдая за оживлением научных специалистов, метавшихся возле ближней груды металла.
— Семенович! А здесь обгорелые трупы! — известил старший консультант Никитин. — Много!
— Вит, направь кого-нибудь посмотреть. И две группы на обход периметра, — распорядился Стрижельский, подходивший к месту катастрофы.
Виталий Селезнев отослал шестерых в обход зоны, неприятную находку Никитина решил осмотреть сам.
Оплавленный грунт противно хрустел под ногами словно хитиновый покров жуков. Незнакомый запах здесь был сильнее, а вид искореженных конструкций с рваными кусками пластика со знаками-иероглифами и проводами, похожими на выдранные из плоти вены, навевал нарастающую тревогу. Виталий задержал взгляд на зарывшемся носом в землю боте, который он принял сначала за огромное чужеродное существо, затем подошел к месту, куда указывал Никитин.
В продолговатом углублении из слоев пепла проступали человеческие фигуры. Селезнев опустился на колено и осторожно ковырнул рыхлое пепелище стволом автомата, ткнул одну из фигур и с удивлением обнаружил, что она поддалась его небольшому усилию. То, что принял старший консультант за трупы, оказалось одеждой, не сгоревшей в огне, но затвердевшей и принявшей форму человеческого тела. Внутри одежду наполнял все тот же пепел с продолговатыми включениями не до конца сгоревших костей.
— Их будто специально сложили здесь и сожгли, — сказал Никитин, подошедшему Стрижельскому.
— По-видимому, так оно и есть, — согласился Селезнев, вытянув стволом из общей кучи темно-коричневую жутковатую фигуру. — И вряд ли это сделали местные охотники или геологи.
— Думаешь, после катастрофы кто-то выжил? — Николай Семенович поморщился и тронул ногой рыхлую горку.
— Думаю, кремировать могли только свои. Зачем посторонним стаскивать в кучу столько трупов — их здесь не менее сорока, — ответил подполковник, задержав взгляд на темно-лиловых призмах разложенных по титановой плите — взрыв так аккуратно уложить их не мог, а возле того место никто из десанта не работал.
Через пятнадцать минут пришло подтверждение подозрениям Селезнева: Юрий Мокшанов доложил, что обнаружены следы группы из шести-восьми человек, уходящей на северо-восток.
— Вот и дело для твоих ребят, Виталий Владимирович… Серьезное дело, — после недолгой задумчивости, сказал Стрижельский. — Постарайтесь взять живыми, иначе с меня шкуру спустят. А главное… сами целыми вернитесь.
Подполковник кивнул и повернулся к перевалу, заснеженному, неправдоподобно белому на фоне сгоревших сосен.
— Мы возьмем их, кто бы они ни были, — сказал он. — За моих, Николай Семенович, не переживайте.
Скоро отряд подполковника Селезнева в составе двенадцати опытных офицеров ГРУ двинулась по следу, ведущему на северо-восток.