У входной двери обнаружился конверт из плотной бумаги. Мама взяла его, открыла и вытащила три небольших конверта.
— Что это? — спросила Лора, заметя свое имя на одном из них.
Мама сунула их обратно в конверт побольше.
— Ничего.
Лора схватила конверт и повернулась спиной к маме. Три белых конверта были маркированы: Лаура, Руби, Джоселин.
— Что это, мама?
— Сначала я посмотрю их.
Руби вышла из своей квартиры в сад в штанах для йоги и майке.
— В чем дело? — За ней шла Элейн, одетая с ног до головы в «Lululemon», как будто специально для нее сшитый. Элейн была первой у Руби после Томасины, и ее худая с надписями задница йоги ни подпрыгивала при каждом шаге. Несмотря на это, она вела себя так, будто была постоянной девушкой Руби. Лоре стало ее жалко.
— Мы получили эти конверты, — сказала Лора. — А теперь у нее срыв.
Руби встала руки в боки.
— Мама? В чем дело?
В свете уличных фонарей в глазах матери отчетливо виделась неприкрытая тревога, и Лора впервые подумала, насколько старо выглядит ее мать.
Мама приглушенно сказала.
— Я знал это, как только увидела. — Она посмотрела через улицу и вздохнула. — Это почерк твоего отца.
Глава 4
Мама налила три стакана вина из коробки на прилавке. Оставив Элейн в квартире внизу, Руби залезла на стул у двери с ногами, обхватив руками колени. Увлечение йогой сделало ее еще стройнее и гибче, чем раньше. Мама дала Руби стакан, который она зажала между колен. Лора взяла последний.
Джимми, их сосед и домовладелец, не был большим любителем вина. Симпатичный полицейский в отставке, у него было много свободного времени, и большую его часть он проводил рядом с мамой. Когда он три месяца назад прогнал репортеров от дверей обрезом, Лора решила, что он пьян или сошел с ума. Оказалось, ни то, ни другое.
— Думаю, тебе следует их сжечь, — сказал Джимми, как будто читая мысли Лоры.
— Хорошо, что твоя бывшая жена так и не появилась, — сказала мама. — Мне нужно поглядывать себе за спину.
— Может, уже покончим с этим? — Заныла Руби. — Лора и я должны идти к Стью.
— Нет, я не пойду, — сказала Лора. — Я должна вернуться на работу.
— Уже девять часов, — возразила Руби.
— И что? У меня, знаешь ли, две работы.
— Брось одну и начни нормальную жизнь.
— Зачем? Чтобы научиться сидеть с лодыжками за ушами и носить треники целый день?
Джимми прервал их.
— Это то, о чем ты рассказывала? — спросил он маму. — Эти две? Вот так?
— С тех пор как начали говорить — Мама взяла свой конверт из кучи. — Начну — ка я первой. — Она вскрыла его, развернула лист бумаги и прочитала вслух:
«Дорогая Джоселин,
Прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали. Я надеюсь, что с тобой все в порядке.
— Двадцать лет назад, — вмешалась Лора.
— Вы, — сказал Джимми, тыкая в них пальцем — помолчите обе.
— Иди к черту.
— Серьезно. — сказала Руби.
— Кто этот парень? — Лора спросила Руби. — Где он был, когда мы ели лапшу быстрого приготовления два раза в день?
Взглянув на Джимми, Руби, фыркнула:
— Да, где ты был?
— Достаточно! — прикрикнула мать. — Этот маленький водевиль тянется с десятого класса. Устраиваете спектакль, когда хотите чего — то избежать, но сегодня у меня нет настроения смотреть на это. Я уже перестала ждать писем, и вот они пришли, так что заткнитесь, пока я их не сожгла прямо здесь.
Мама откашлялась и снова начала читать:
«Я знаю, что это должно быть неожиданно после стольких лет получить это письмо. Двадцать лет. Я много чего хотел сказать за это время. Это было нелегко. Хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала ради воспитания девочек. Знаю, это было трудно. В жизни было столько обстоятельств, и ни на одно у меня нет объяснения.
Я вижу, ты сейчас живешь в Бруклине. Надеюсь, вам там нравится. Помню, раньше это был довольно опасный район, но, если девочки с тобой, все должно быть хорошо. Ну, надо идти. Удачи. Джозеф».
— Что, черт побери, это было? — спросила Руби.
— Кого — то сбил грузовик с сиропом, — сказала Лора.
Папа внезапно показался менее страшным, менее интересным. Стариком, протягивающим пустые руки.
Руби, опрокинула в себя остатки вина и сказала:
— Я следующая.
Когда ее сестра открыла конверт, Лора сравнила толщину содержимого. Конверт в руках Лоры был толще, как письмо о зачислении против двух отказов. Она почувствовала ком в горле, как будто там у нее застряла пластиковая соломка, скрученная, концы которой торчали под острым углом, и не давали сглотнуть. Она попыталась прочистить горло, но обнаружила, что забыла как.
Руби начала читать свое письмо вслух. Как заметила Лора всего лишь половина страницы, написанная от руки.