Но Джобет не удивилась, значит, уже об этом знала, и Лора вздохнула с облегчением.
— Уверена, ты права.
— Они, должно быть, знали о вас и о том, что платье у вас, и подготовили подделку.
— Верно.
— А почему вы поставили условие, что платье может транспортироваться только в кейсе?
Женщина пожала плечами и снова отпила чай, словно хотела спрятаться за чашкой.
— Это странное суеверие из Брунико. Они верили, что если кто — то прикоснется к внутренней части платья, то коснутся принцессы. Знаете, откуда это взялось?
— На самом деле, нет.
— В 1910 году произошла вспышка тифа, уничтожившая половину острова, и это приписали одной швее. Говорят, прикоснувшись к внутренней части одежды людей, она заразила тиф семнадцати человек и восьмилетнего принца. В Брунико из этого выросло суеверие о том, что нельзя касаться одежды.
— Бессмысленно.
Джобет пожал плечами.
— Кто может объяснить поворот веков? Я просто чувствовала, что было бы правильно уважать их традиции.
Лаура посмотрела в лицо Джобет. Оно было полно боли. Ее пожертвование, должно быть, было сделано в честь памяти брата, и Лора думала, что нет ничего более честного, чем помогать незнакомцу и матери одновременно.
— Кто еще мог знать об этой бруниканской традиции? Навряд ли, вы знали ближайшее окружение или прочитали об этом где — то. Я искала и не нашла даже как можно забронировать номер в отеле.
Джобет осторожно поставил ее чашку с чаем обратно на блюдце.
— Там тяжело жить круглый год, поэтому мой брат приезжал домой на несколько месяцев зимой. Их целое сообщество. Экспатрианты, думаю, вы бы их так назвали. Они тусуются на мясокомбинате. Место называется…. Боже, я даже не могу вспомнить. — Она щелкнула пальцами, словно пытаясь разбудить свой мозг. — IlhaGrandeCafé. Как только вы узнаете, где это, вы не сможете туда не наведаться.
***
Лора посмотрела на часы и решила позвонить Джереми по дороге на вокзал.
— С тобой все в порядке? — он спросил.
Начался мокрый дождь, и Лора спряталась от него под навесом. На другом конце провода были слышен уличный шум. Он на пробежке? Или он пойдет для этого в какой — нибудь спортзал? — Она ненавидела незнание.
— Все хорошо. Мне жаль, что не смогли созвониться.
— Ничего страшного. В офисе все нормально? Нет ничего, о чем мне следует знать?
Он должен знать, что она уже встречалась с ним в детстве, по крайней мере, два раза. Он должен знать, что ей кажется, что ее друзья — сорванцы насмехались над ним. Она не была уверена, что эти воспоминания не причинят ему боль и не обвинит ли он в них ее. Поэтому Лора решила пока ни о чем не рассказывать.
— Этикетки. Ничего такого, с чем мы не справились бы. — После тяжелого молчания она спросила: — Ты злишься на Барри?
— Да, злюсь. Но поговорю с ним об этом, когда вернусь. Он просто не может этого сделать. Он знает, как много ты для меня значишь. И что без тебя я не смогу вести дела так, как хочу.
— Он знает почему? — в действительности она спрашивала, знал ли Барри, что Джереми болен.
— Нет.
— Ну, может, поэтому он не воспринимает все всерьез. И, может быть, то, что ты говоришь ему, как много я для тебя значу, делает меня более ценной в его глазах.
— Может быть. Но мне это все равно не нравиться.
— Тебе следует перестать нахваливать меня.
— Приму к сведению, — сказал он повеселев. — Но в случае с Венди — это не поможет. Я получил электронное письмо об инструкциях на этикетке по уходу. Когда я вернусь, её не будет.
— Мы можем подождать два месяца до выхода Йони. Я, правда, не хочу искать кого — то другого на краткосрочную замену. — Некоторых людей просто не стоило спасать, и Венди была одной из них, но сейчас тот момент, когда искать кого — то нового — слишком хлопотно. Лора водила носком ботинка по слякоти. — Как Руби?
— Потрясающий человек. Но только в отрицательном смысле, не так как ты. Если она пискнет еще раз …
Лора улыбнулась. Она представила, как он протирает глаза ладонью.
Он вздохнул.
— Милая, в следующий раз ты пойдешь со мной. Или поедешь сюда без меня. На твой выбор. За неделю ты научишься большему, чем все эти люди за месяц.
— Я не хочу.
— Почему нет?
— Иррациональная паника.
— Ах. Правда выходит наружу. Тогда все решено. Мы поедем вместе.
Она прижалась к мокрой стене, желая, чтобы он отступил, но в то же время была ему благодарна.
— Мой паром подошел, — сказал он. — Еду в Китай. Встреча не по графику. Все равно попробуй, хорошо?
— Хорошо.
— Хороших выходных и помни, что любишь меня.
— И что ты любишь меня.
На этих словах они повесили трубки. В Гонконге сейчас следующий день, восемь часов утра, вспомнилось ей, и он скорее всего уже на терминале, отправляется в Китай, и этим утром, он скорее всего не бегал. Она решила не беспокоиться ни о его лекарствах, ни о лечении грудной клетки, ни о сотне других вещей, из — за которых она могла потерять сон. Ей нужно было присматривать за матерью и управлять офисом.
А еще ей нужно было найти платье.
***
Стью позвонил ей и сказал, что у него есть альбом. Все, что ей нужно было сделать, это принести обед, чтобы они смогли послушать фолк певца под пад — тай. Пока Стью распаковывал еду, она рассматривала виниловую пластинку.