Канджеми положил руку на папки.
— Бруниканская свита. Я нашел это вчера вечером. Все здесь.
— Вы вели по ним записи?
— Монархии раньше получали сведения по безопасности. А поскольку сразу после этого произошло политическое преступление, было сохранено множество записей на случай, если возникнут вопросы. Их не возникло. — Он откинулся на спинку стула. — Вот что мы знаем вкратце. Великий принц соблюдал три месяца траура по отцу. Как только они прошли, закатил вечеринку. Кстати, он никогда не упускает шанса на вечеринку, ни шанса убить невинное существо из арбалета, но он не пьет, не курит и не принимает наркотики. Ничего. Женщин во внеурочное время тоже нет, что стало проблемой в Брунико, потому что Филомена умерла, не родив ребенка. Это плохо. Нет наследника. Нет мальчика. Знаешь же, что он скоро снова женится, верно?
— Похоже, он не зря убил принцессу, — ответила Лора.
— Не знаю. Это не в моей юрисдикции. Все здесь. Ты думаешь, что переворот был переворотом, потому что тебе так сказали. Но суть вещей обычно более незначительна. Не буду утверждать, что мы знаем все. Но стоит отказаться от своих собственных предположений. — Он указал на открытый ящик. — Ничего из комнаты не брать. На выходе тебя обыщут.
Она посмотрела на часы.
— Я не успею посмотреть на все это за час!
Кангеми пожал плечами.
— Приступайте к работе, детектив.
И оставил ее одну в комнате с трёхсоткилограммовой коробкой. Мама оставалась в больнице, а сестра, вероятно, сходила с самолета из Гонконга как раз в этот момент. Внезапно в комнате стало жарко, как в пасти дракона.
Вкладки гласили:
Джоселин Карнеги
Джозеф Карнеги
Сосо Осей
Принцесса Филомена Форси
Сэмюэль Инвей
Барнаби Чард
Генриетта Осей
Лора прикоснулась к файлу матери, коснулась вкладки, затем вытащила папку. Куча мелкой информации, свидетельство о рождении, фотография и действительно жуткий бланк, где какой — то полицейский из девяностых написал от руки день рождения мамы; рост — метр шестьдесят семь; вес — пятьдесят килограмм. Черт возьми! Мама была худющей! Место рождения — Манхэттен; девичья фамилия — Смирски. Лора заставила отложить то, что она и так знала, не тратить на это время.
Папиное досье.
За всю свою жизнь она и представить себе не могла ничего лучше папки, содержащей информацию о жизни ее отца за месяц до того, как он их покинул. И она была толще маминой, что было логично, учитывая, что он ушел в Брунико, как болонка на поводке.
Она открыла папку, и отодвинула в сторону коробку. В папке сверху Лора увидела информационную страницу, такую же, как и у мамы, с написанной от руки знакомой информацией, и фотографии, на них был изображен арест человека за непристойное обнажение в переулке позади Тауэр Рекордс. Непристойное обнажение звучало так, как будто он занимался этим делом в темноте и был пойман. На следующей странице был показан еще один арест в Рамблерс, около информационного киоска в Центральном парке. Она вздохнула. Бедный папа. Потом, когда она увидела другие фотографии, и симпатия стала исчезать. На одной из фотографий были изображены папа и принцесса, идущие по взлетно — посадочной полосе к самолету TWA. Полицейский обвел, что было едва заметно — их пальцы были переплетены, словно они держали свою связь в секрете. А на другой, в клубе, было видно, как отец болтает с Сэмюэлем Инвейем, который каким — то образом прикрыл их.
Был ли Инвей вообще гомосексуалистом? Можно это просто проверить? Да. Она вытащила его папку, на минуту отодвинув папку отца в сторону. Пролистала историю Инвей — женился и развелся. В отчете, напечатанном на бланк, описывалась его смерть через неделю после Двухнедельного переворота. Покончил жизнь самоубийством. Таблетки. Об отце не было ничего, ни слова, ни фотографии, ни намека, ни полунамека.
Все, что отец сказал маме о Сэмюэле, было ложью, которой она предпочла поверить, хотя ничто не указывало на то, что это правда. Мама была так наивна, потому что, когда Лора дошла до папки принцессы, забитой интервью и семейными скандалами, нашла там несколько фотографий принцессы и папы, очень дружелюбно общавшихся. Она возненавидела его еще больше и не могла решить, нужно ли разбивать матери сердце дальше, рассказывая о прочитанном. Лора перевернула папку и нашла отчет о пожаре, где погибла принцесса. Сухая отчетность. Никаких фотографий. Полгода назад дом сгорел дотла. Из вещей, находившихся, в доме не осталось ничего, ни бусинки, ни пряжки, ни носка, и только платье, которое в собранном виде было бы размером с кофейный столик, каким — то образом сбежало, как беглец, попав в руки Барнабы Чарда, а за месяц до пожара в руки его сестры Джобет. Будто кто — то знал, что дом принцессы будет уничтожен, и хотел спасти платье по каким — то своим непонятным причинам.
Лора прочла семейную историю принцессы. Ей было привычно воспринимать сухие отчеты, поэтому она искала что — то необычное.
Принцесса была из небольшого аргентинского городка. Со своим будущим мужем принцем Сальвадором она познакомилась, когда он был в отпуске в Буэнос — Айресе. Они вместе вернулись в Брунико. Вскоре после этого предыдущий верховный принц умер, и Сальвадор закатил трехдневную инаугурацию — охоту. Самое время.
Она открыла дело Сосо Осея. Посмотрела на часы. Куда делись последние сорок минут? Она знала об отце не больше, чем час назад. Перейдя прямо к концу дела, она нашла стенограмму иммиграционной службы. Пятнадцать лет назад Сосо вернулся в Соединенные Штаты как беженец. Интервью было долгим, и ей нужно было бегло просмотреть, иначе она опоздает.
… Жизнь в постоянной опасности. Я один из последних в живых, и если я останусь там, я знаю, что я буду следующим …
… Никакого самоубийства. Сэмюэль хотел вернуться в Штаты, чтобы записаться еще. На второй день праздника он был готов уплыть на лодке. Все знают, что случилось. Говорю вам, его посадили в тюрьму и убили. Ему было тяжело, как и всем остальным …
… Они были счастливы в браке. Барни не мог ее застрелить. Я любил свою сестру, но я знаю этого человека. Ни за что на свете он ее не убьет …
Пять минут. Она перешла к концу дела Генриетты. Через два года после их возвращения из Нью — Йорка ее в приступе ярости застрелил муж. Ребенка пощадили, но Барнаби направил оружие на себя. Кринимальная бытовуха.
Она пролистала досье Барни. Он родился в Парк — Форест, штат Иллинойс. Другой американец. Когда она обратилась к истории его семьи, она нашла двух сестер: Рут и Дорис. Никакой Джобет. Она протерла глаза и проклинала все святое и нечестивое.
Зажужжал телефон.
— Руби?
— Как мама?
Реальность. Лора сложила файлы и вернула их обратно в коробку. — Я не знаю. Ей все еще предстоит операция. Я в полицейском участке.
— Зачем?
— Я скажу тебе позже. Но про папу я кое — что узнала.
— О, кого это уже волнует?
Папино дело все еще было у нее в руках.
— Меня, я полагаю. Я сейчас еду в больницу. Встречу тебя. Джимми там.
— Тебе лучше быть там, Лора. Не связывайся со мной.
Лора пообещала, что уже едет, но в последний раз взглянула на папино досье. Его семейная история насчитывала больше поколений, чем остальные, и ее взгляд уловил то, что она отрицала, сколько себя помнила.
— О, — прошептала она, увидев знакомое имя наверху семейного древа. — Я родственница.
Глава 12
Лора побежала на вокзал, вниз по лестнице, через холл, затем снова вниз по лестнице. Не застав поезда, она принялась расхаживать по платформе, словно пытаясь проехать пару километров на своих прадовских туфлях, но ничего не добилась и вернулась мыслями к Брунико: «Почему оно такое отсталое?».
Руби, она нагнала, у самого входа в больницу. Они крепко обнялись, вцепившись друг в друга, как удавы.
— Где ты была? — спросила Руби, когда они подошли к лифтам.