Лора подложила матери под подбородок тканевую салфетку и принялась кормить ее завтраком. Желе получилось идеальным, достаточно светло — желтым, чтобы считаться белым и почти безвкусным. Лора принесла его в больницу в маленькой фарфоровой чашке, которую она нашла в задней части нижнего шкафа Джереми, и теперь скармливала его маме с ложечки из нержавейки, обнаруженной так же в его шкафу. Мама казалась сегодня слабее..
— Что они дают тебе от боли? — спросила Лора.
— О, я это не пью. У меня болит от них голова.
— Мам, правда?
Мама похлопала ее по руке.
— Когда будет слишком больно, я приму лекарства. Я справлюсь с этим.
— Сестра Барни исчезла, — сказала Лора. — Уверена, когда страховая будет выписывать компенсацию, она объявится, но вчера вечером там была и — пуф. Её нет. Как испарилась.
— Руби сказала, что ты нашла бусину? — спросила мам отводя ложку ото рта.
— Кабошон в форме капли.
Мама кивнула. Она разбиралась в бусинах.
Лора спросила: — Ты слышала, что случилось с Барни и Генриеттой?
Мама покачала головой.
— Я расскажу, но звучит это противно.
— Мне только что сердце разрезали.
— Барни застрелил Генриетту пятнадцать лет назад, примерно в тоже время пришел Сосо, а затем он покончил с собой. Я не хочу сваливать все это на тебя, но ты что — то, да понимаешь в этом во всем.
— Мне ничего не приходит в голову. Прости.
— Как тебе завтрак?
— Очень вкусно.
Лаура поскребла дно чашки.
— Разве ты не рада, что перестала тусоваться с этими людьми? Я имею в виду, представь, ты сбегаешь в Брунико с Самуэлем, взяв с собой Руби и меня, и, возможно, тоже сходишь с ума. Или тебя убивают. А что потом?
Мама откинулась назад. Она выглядела усталой.
Лора взбила подушку и помогла ей встать.
— Иди на работу, — сказала мама. — Ты меня скоро с ума сведешь.
Глава 14
Ситуация с электронной почтой была ужасающей. Джереми, должно быть, работал всю ночь, чтобы компенсировать пропущенное Лорой, пока мама была в больнице, потому что прочел каждое письмо и ответил каждому по необходимости. Выкройки и заказы перенаправлялись в «NewSunnyGarments», возникали сбои, задержки и недоразумения. Опечатка на маркировке резинки обойдется им дорого, как и итальянский прокладочный материал, для которого не была рассчитана пошлина на ввоз из ЕС в Китай. Федеральные сети хотели вернуть деньги за вещи, которые они выставили на продажу на неделю раньше, чем было заключено соглашение, и возникла задержка с нанесением этикеток на блузки.
Но ничто не могло испортить настроение Лоры. Она сделала все, что могла, и летящей походкой шла на примерку к десяти тридцати, когда зазвонил телефон:
— Привет, Барри. Я иду на примерку.
— Ты меня хочешь, — сказал он. — Позвольте пригласить тебя сегодня вечером, и я найду еще больше причин.
— Дин будет ревновать.
— Ты беспокоишься не о Дине, дорогая. — Голос Барри перестал быть шутливо — подразнивающим. — Давай перестанем дурачиться. Мне нужен ответ. Если я за бортом, просто скажи это. Мне нужно начинать продавать акции.
Лора остановилась перед дверью в примерочную.
— Нет. Ты не выбыл из игры. Но Джереми приедет через несколько часов, поэтому я не смогу встретиться сегодня вечером. Может быть завтра, в обед?
— О, милая, это просто …
— Я еще не решила, Барри. Так что не разводи панику. Это просто не категоричное «нет».
— Что ж, я люблю вызовы.
***
К полудню ее волнение по поводу возвращения Джереми полностью улеглось. Она сидела в конференц — зале с видом на Бродвей, идеальный блеск стола отражал полумрак на улице.
Игги из Теософской студии, стоял по другую сторону шестиметрового стола, и показывал свои геометрические принты, их поставки планировались на зимнюю коллекцию следующего года. Студии печати нанимали художников, чтобы они придумывали узоры, основанные на определенных тенденциях или собственном вдохновении. Сотни распечаток складывались стопкой в папки, и продавец возил их по городу. Один оттиск мог стоить от семисот до двух тысяч долларов. Лора хотела сначала увидеть все принты, потому что, обычно в конце готовых папок обнаруживался промышленный брак. Игги, которого знала Руби через общего друга, всегда приходил к Джереми первым. Он передвигал листы размером шестнадцать на двадцать, как слайд — шоу, по столу, пока Лора стояла над ними. Один откладывался в одну кучку, другой в другую; кучки превращались в стопки. Лора выбирала то, что нравится ей, а затем передавала Джереми или Руби для разбора и редактирования. Она потягивала кофе, болтая о или иной модели или дизайнере, которые были проданы или продали.
Когда дверь открылась, казалось, подул океанский бриз.
— Добрый день, — сказал Джереми.
— Привет, — сказала Лора.
Он даже двигался как ветер, пожимая руку Игги и шагая вперед, чтобы встать над оттисками, в своем идеальном свитере с воротником — шалькой поверх рубашки и галстука.
Она медленно двинулась к нему, наклонившись, как она надеялась незаметно, и почувствовала, как он медленно движется в ее направлении. Они походили на сходящиеся лодки.
— Ты пропустил растительные орнаменты, — сказал Игги. — Начнем сначала?
Джереми повернулся к Лоре.
— Что — нибудь приглянулось?
Ей приглянулось. Изгиб челюсти и жар глаз ошеломлял, и Лора заскучала по нему в десять раз больше, особенно, когда он стоял рядом.
— Я отложила некоторые в сторону для «Saint JJ». Но ничего для «JSJ». А то, что я выбрала для «Портняжек», даже смотреть не смей, иначе Руби тебя убьет.
Игги рассмеялся, но Джереми потянулся за ее стопкой. Он сделал это специально, чтобы они могли быть рядом на одну секунду.