— Я что похожа на Руби? Я это есть не смогу.
— Можешь съесть мой салат, — сказала мама.
— Нет, не может, — возразил Джимми.
— От полиции порта есть ответ? — спросила Лора, снимая крышку с горячего контейнера, заполненного жиром, сыроподобным нечто и крахмалом.
— Не понимаю о чем вы.
Лора бросила взгляд на полицейского, он в ответ постучал по часам. Судя по всему, он не будет отвечать на вопросы, пока не закончатся часы посещений.
— Подумал, мы должны рассказать Кангеми. Не хочу попасть в неприятности.
— Не беспокойся об этом, — сказал он и взял маму за руку. — Хочешь прогуляться или еще чего — нибудь после еды?
Мама вздохнула, теребя свой салат.
— Наверное, надо. — Ее взгляд остановился на белом соленом комке Лориной пасты.
Лора закрыла контейнер, отложила в сторону и взяла телефон.
— Что делаешь? — спросил Джимми.
— Смотрю, как прошла примерка.
Он выхватил у нее из рук телефон.
— Эй! — Лора потянулась к нему.
Он снова постучал по часам, затем указал на маму.
— На самом деле, Джимми, я… — начала мама.
Лора прервала:
— Все в порядке, мама. Давай, доедай салат. Мне бы тоже не помешала прогулка.
***
Прогулка заключалась в хождении взад — вперед по коридору с кронштейном для капельниц. Лора хотела над этим пошутить, но не хватило слов и вдохновения. К тому же, она прекрасно знала, что маме неловко находится в таком затруднительном положении перед Джимми, а он не стерпел бы тщеславия. Никогда бы не показал, что его что — то не устраивает.
Без четверти девять они свернули в коридор. Лора услышала, как в кармане Джимми загудел ее телефон. Потом он зазвонил, но полицейский его проигнорировал. Трудно представить, что на работе произошло что — то настолько ужасное, что не потерпело бы пятнадцати минут. Она надела на лицо мягкую, слегка счастливую гримасу, чтобы мама не заподозрила, что она хочет вырвать телефон из штанов Джимми.
Когда они уложили маму, поцеловали ее на ночь, а медсестра выгнала их, было девять пятнадцать. Лора стояла в вестибюле с Джимми, наблюдая, как люди шагают под высоким потолком, и в ярком свете на их лицах отражается беспокойство. Как бы кто не украшал больницу, как бы ни старался с помощью деревянной отделки и теплового света сделать это место привлекательным, больница оставалась больницей. В месте, построенном для сдерживания болезней, паники и смерти, никогда не будет вестибюля, кричащего о самообладании.
Джимми протянул ей телефон.
— Ты была молодцом.
Она схватила его и проверила сообщения. Руби спрашивает о маме. Джереми сообщил, что примерка прошла нормально, но очередной промах Хайди стоил им кучу денег. Он также напомнил ей, что она его любит.
— Собираешься на работу? — спросил Джимми.
— Что ответили из порта?
Сразу он не ответил, но, позвякивая ключами, осмотрел вестибюль.
Лора теряла терпение.
— Я ждала, пока..
— Пошли. — Он прошел вглубь больницы, по коридору и вышел к двери промышленного вида с затвором посередине.
Ей практически пришлось бежать, чтобы не отставать, но она была уверена, что лучше не спрашивать подробностей. Если он чувствовал, что ему нужно куда — то идти, лучше было не расспрашивать. Совсем. Они вышли на подземную стоянку.
— Ты взял машину? — среди ее знакомых было мало людей, у которых были машины или они были бы им нужны, и еще меньше тех, кто возил бы ее по Манхэттену, платя непомерную плату за парковку и воюя с пробками.
— Ненавижу метро, — ответил он, выключив сигнализацию квадратного внедорожника. — Залезай.
Она открыла пассажирскую дверь и забралась на сиденье. Джимми сел за руль.
— Мне писали из порта, — сказал он. — И связали меня с кое — кем, кого ты знаешь.
— Кангеми? Дерьмо. Значит, у тебя ничего нет. Я снова пришла к началу.
— Да. К детективу Кангеми, кстати, которому ты нравишься. Что вы с Джереми сделали для этих трех девочек? Он мне об этом рассказал. После такого он вам дает полную свободу действий. Итак, что у меня есть. Бруниканская парусная лодка пришвартовалась у пирса Челси. Она называется «Любимая Айла». И сейчас она не в доке.
Лора прикусила нижнюю губу, хотелось что — то сказать, но сначала нужно было подумать. Спросить ли, например, размер лодки или имя человека, с которым можно было бы поговорить, расспросить, когда лодка приходит и уходит? Должна ли она попросить подвезти ее туда? Попросить поехать он с ней? У нее в голове крутились все эти вопросы как тесто в тестомесе, смешивая их с тестом — тем, чего она на самом деле хотела, а именно: поблагодарить его, а затем пойти и разобраться во всем самой.
Джимми завел машину и тронулся.
— Они следили за ней, но ничего не предпринимали. Я рассказал ему то, что вы узнали о складе и всем остальном. Кангеми попросил быть осторожными. Он говорит, что ты многого не знаешь, и думаю, он прав. — Мужчина оплатил парковку и шлагбаум поднялся. Дождь лил сплошным потоком, переполняя желоба и канализацию.
— То, чего я не знаю, вероятно, привело в город великого принца.
— Ты снова попадешь в беду.
— Почему ты идешь на восток? Я собираюсь на работу. Можешь подбросить меня к поезду L.
— Ты не будешь работать. Я тебя слишком хорошо знаю. И я не буду говорить твоей матери, что пустил тебя одну на пирс.
***
Пирсы «Челси» считались опасными, еще, когда их просто выложили бетонными плитами поверх деревянных свай, покрытых отбросами. И хотя их аренда по — прежнему была дорогая, за последние десять лет стоимость с «баснословно дорого» упала до «доступно для конгломератов и монархов».
Джимми припарковался в переулке в зоне погрузки. Полицейские на пенсии, очевидно, не получали пропусков, но когда она решила уточнить, какой секретный код укажет, что владелец незаконно припаркованной машине полицейский, в ответ услышала лишь недовольное бормотание. Девушка поплотнее обернула шарф вокруг шеи. Кашемир не выдержит дождя. Еще одна испорченная дорогая вещь. Она чувствовала себя вакциной от роскоши.