Лора молча смотрела в камеру в лифте. В лифте она была одна, нарушив обещание. Она отправила больного Джереми домой, хотя он пытался делать то, что должен делать ее парень. Им нужны были правила, обоим. Границы. Но время между первым поцелуем и обменом ключами от дома прошло, а они их так и не обсудили.
Возле квартиры ждал мужчина в синей форме. Он проверил ее сумку и открыл дверь в 7Da.
Внутри стоял густой запах ладана — не столько сандалового дерева или саше, но и того едкого вещества, которое используют в церквях. Окна были занавешены задернутыми шторами, через которые пробивался свет уличных фонарей, оставляя блики на полиуретановом деревянном полу, пустого, от угла до угла, без какой либо мебели. В темноте это было похоже на шаг в пустоту.
— Привет? — позвала Лора.
Было слишком темно. Слишком тихо. Пахло церковью. Она почувствовала нарастающее чувство надвигающейся гибели. Из холла она увидела мерцающий синий свет. Понадобилась секунда, чтобы понять, что это флуоресцентная подсветка в туалете.
— Боюсь, здесь негде сесть. А другая часть квартиры закрыта. — Князь остановился на пороге. Его черный костюм сидел идеально, но Лора с уверенностью определила, что он был изготовлен с использованием пяти ниточного оверлока и с каким — то традиционным рисунком. Снова бруниканские мастера. Кончики его блестящих туфель находились на самой границе комнаты и холла.
— Ничего страшного, — сказала Лора.
— Ты его дочь?
— Его? Да. Джозеф Карнеги — мой отец. Я… гм. Правда, я его не помню.
— Ты младшая?
— Не намного. — Разговору шел в никуда. Она с таким же успехом могла простоять здесь все время. — Могу я спросить, зачем я здесь? Имею в виду, что у меня есть дела, которые мне нужно сделать, и, знаете ли, это Америка, так что на самом деле нам не нужно бежать рысью через весь город только потому, что принц оставил у двери затейливый конверт.
Он слегка повернулся влево, и Лора впервые увидела обе стороны его лица. Ему было около шестидесяти, красивый и ухоженный, с лишь одним недостатком, который объяснял, почему на телевидении он всегда был в профиль. С левой стороны лица длинной линией тянулся глубокий шрам от полузакрытого глаза до угла рта, словно от ножевого пореза.
— Тогда почему вы пришли? — спросил он.
— Я любопытная дурочка.
— Это верно. Что вы хотите узнать? — Он улыбнулся, но полностью только одной стороной лица.
Она откашлялась. Неужели он заставил ее тащиться в самый центр города, чтобы просто помучить?
— Почему вы оставили конверт под моей дверью и делали ли вы так раньше? Допустим, в прошлый понедельник? Заставляли ли моего отца писать какие — то дурацкие письма и подкидывать их мне?
— Нет. Но однажды мы проследили за ним до вашего дома и записали ваш адрес. — Он отвернулся, словно о чем — то задумавшись. — Вам здесь нравится? В Нью — Йорке?
— Мне нравится.
— Здесь очень сложно кого — то найти. Очень людно. Не могу дышать, думать. Вам так не кажется?
— Мне все ясно, спасибо. — Она направилась к двери. Этот мужчина просто играл с ней, а у Лоры это вызывало беспокойство.
— На тебе ее туфли, — окликнул ее Сальвадор.
Остановившись, Лора покачнулась на каблуках. Надеть туфли Филомены было плохой идеей? Неужели она только что оскорбила его?
— Не думаю, что Филомена надевала их больше одного раза. Они совсем новые. — Ее зрение, наконец привыкло к свету, и в полутьме стало ясно видно как сузились его глаза.
— Для вас она — принцесса Филомена.
— Она была красивой.
— У меня есть ее платье, — сказал он. — Так понимаю, ты его ищешь.
Он дождался, пока она вернется, прежде чем подать руку. Он, должно быть, знал, что она сделает все, чтобы вернуть платье.
— Чего вы хотите?
Великий принц вошел в комнату. Лора отступила на полшага. В его движениях не было ничего опасного, но девушка была к ним готова. Она не готова, чтобы он оказался так близко. Не сейчас, когда он, вероятно, предал отца. И этот непонятный шрам.
— Платье, — сказала она. — Я знаю, сейчас я знаю, как оно должно выглядеть. Так что догадаюсь, если вы подсунете мне очередную подделку.
— Мы уничтожили манекен, который ты видела. Даже если кому — то об этом расскажешь, тебе не поверят.
— А я никому и не скажу. По крайней мере, никому, кто разболтал бы всем. — Она сделала паузу и произнесла. — Филомена была более женщиной, чем я, если вам нужно знать правду.
Принц, казалось, был доволен ее ответом.
— Я никогда в жизни не встречал никого ей подобного. Я точно знал, кто она, но вплоть до размера туфель она была идеальной.
Он посмотрел на нее многозначительно, как будто она знала что — то, чего не должна была знать, хотя она и догадалась, что знала. Он не хотел говорить об этом вслух. Он не хотел произносить напыщенные, многосложные слова: трансвестит, транссексуал или что — то еще, что было у нее под платьем.
— Я понимаю, — сказала она, пытаясь вложить в свой голос то же самое, что и было написано на его лице.
— Я никогда не видел более совершенной вещи, чем она. Знаете, как мы познакомились?
— Слышала, что она аргентинка.
— Она была гидом в Национальном музее в Буэнос — Айресе. Мой отец взял нас в путешествие. Я был мальчиком лет двадцати. Она была… ну, вы ее видели. И знаете, я мог быть тем, кто я есть, а она, тем, кто она есть. Я никогда не рассказывал о своем отце.
Он, казалось, уменьшился в росте, осунулся. Она ничего не знала об отце этого мужчины, но, очевидно, с ним было бы трудно сладить, приходилось жить как в стеклянной клетке.
— А годы спустя, — сказала Лора, — было уже слишком рассказать правду. Вы слишком долго лгали.
Он сделал еще один шаг в комнату, оставаясь вне света флуоресцентной подсветки, позволяя темноте взять верх.
— К тому времени, как она приехала в Нью — Йорк, она была сыта по горло такой жизнью. И она встретила твоего отца. Джозефа. Она шептала его имя, когда я нашел их на кухне для персонала в ночь своей инаугурации. Я чуть не убил его.
— Мне очень жаль, — сказала она. А затем она сделала то, что сделал бы совершенно другой человек. Тот, что не боялся общаться с монархами и богатыми людьми, с теми, кто выше тебя по статусу и увереннее. Она протянула руку и коснулась его лица. — Это сделал мой отец?
— Той ночью.
— Почему ты не убил его?
— Моя жена согласилась остаться со мной, если я этого не сделаю. Но теперь она мертва.
Из разговора с Сосо она знала, что верховный принц разыскивает папу, но не знала почему. Пока она не взглянула в голубые глаза великого принца, она не понимала, на что он пошел, чтобы найти ее отца.