Она кивнула и подошла ближе к Руби, которая взяла ее за руку, наблюдая, как Сосо и Сальвадор переходят дорогу и исчезают в темноте. Только тогда она рискнула взглянуть на доки. Папа был на самом южном пирсе, все еще передвигаясь по рядам лодок как Джобет. Лора увидела, как кто — то сошел с небольшой лодки и обнял отца. Это всего несколько шагов, и было темно, но походка была очень своеобразной, так что прямо по шомполу мог пройти только один человек.
— Ой, ущипните меня, — сказала она. — Это Бернард Нестор.
— Нет, — возразила Руби.
— Я узнаю эту походку. — Лора сняла туфли и держала их за каблуки, пока бежала по холодной земле так быстро, как могла босыми ногами.
Док был далеко. Снова на круг кругу, через стену, через парк, вниз по ступеням и по холодному, холодному асфальту велосипедной дорожки на бетонный причал, где вода плескалась о борта лодок, как если бы они были леденцами на палочке. Когда она добралась, до отца с Бернардом у нее сперло дыхание.
— Что за… — она задыхалась от воздуха, упершись руками в колени и уставившись на причал. Ее ноги были черными.
— Лала, тебе нужно идти, — сказал папа. Уйти, когда у нее все еще было так много вопросов?
Она указала на Бернарда, открытый плащ которого обнажал костюм — тройку. Она хотела ответов. Она не могла жить, не зная, что папа и Бернард делали на этом чертовом причале, держась за руки. Если бы только она могла сказать хоть слово. Если бы только ее легкие могли получить немного воздуха. Она выпрямилась и посмотрела на Бернарда.
— Рассказывайте.
Он просто взглянул на папу, затем снова на нее.
— Иначе я приведу сюда этого ублюдка, если он уже не в пути. И продырявлю твою лодку. Я буду кричать. — Лора не чувствовала, что угрозы возымели эффект, но и Бернард не выглядел как человек, которому есть, что ответить.
— К черту вас, — воскликнула она и пролезла мимо них, сделала два больших шага через пирс и ступила на судно.
— Нет! — крикнул папа.
Она проигнорировала его. Насколько она помнила, на лодке она никогда не была. Когда — то могла быть какая — то прогулка в Школе Далтона с лодкой, вероятно, пришвартованной у самого пирса, но как только она ступила на палубу лодки Бернарда Нестора, она почувствовала качку под собой и потеряла равновесие. Нелепо извернувшись, она упала в каюту, ударившись головой. Она упала на деревяшку и не почувствовала ничего, кроме своих ледяных ног, мокрого дерева на щеке и мерного покачивания лодки.
Над ней наклонилась женщина. У нее были короткие волосы, но ее голос, приглушенный шумом океана в ушах Лоры, звенел на волнах света и искрился, и сразу понравился. Она была матерью / сестрой / женой, абсолютным совершенством, ангелом изящества в плаще и костюме — тройке.
— Принцесса? — проронила Лора.
— У тебя красивые глаза, — сказала Филомена, пряча жесткую резкую интонацию Бернарда Нестора. — С тобой все в порядке?
— Что происходит?
Голос Руби рассек ночь, как боевой топор.
— Слезь с нее!
Лора сразу сообразила, потому что, если она правильно уловила ситуацию, Руби хотела прибить принцессу Филомену, что было бы с корне неправильно. Она встала на колени и протянула руки Руби.
— Я в порядке, Руби. Я в порядке.
Кулаки Руби были сжаты, а ступни широко расставлены. Она стояла на качающейся палубе, как завсегдатай кабаков на механическом быке, с развевающимися по ветру волосами, как в кульминации крутого фильма о спецагентах.
Папа стоял позади нее, засунув руки в карманы старой дамской куртки.
— Я говорил тебе, — сказал он. — Нельзя шутить с моими дочерьми.
Филомена встала и поправила пиджак, затем протянула руку Лоре. Лора позволила принцессе помочь ей встать.
— Мы должны объяснить все, Филомена, — сказал папа, — иначе она переплывет океан, чтобы найти нас.
Принцесса Филомена вздохнула.
— Нет дорогой. Мы не можем рисковать.
Лора заметила на велосипедной дорожке полицейскую машину. Проезжая мимо пирсов, она замедлил ход. Она задалась вопросом, не наблюдают ли за лодкой, такой как та, что стоит на пирсе Челси к югу. Но эта мысль покинула ее разум, когда она, заглянув в каюту, увидела шафрановое платье принцессы Брунико.
— Я так и знала! — крикнула Лора.
Руби подошла и ахнула.
— Оно великолепно.
Лора повернулась к папе.
— Если вы Джобет, и оно у вас, значит, оно у законного владельца, а значит, мы вернем залог!
— Нет, Лала, — сказал папа, — все не так просто.
— Почему нет? Платье принадлежит тебе. Оно у тебя. Ты круто провернул с фальшивым платьем, чтобы сбежать от Сальвадора. — Она указала на Филомену. — А она должна быть мертва, но это не так. Но понять не могу, зачем вам обманывать меня в детстве и теперь, когда я уже выросла.
— Мы планировали это двадцать лет. — Папа протянул руку Филомене. — Нам нужна страховка, и нам нужно продать платье, когда мы приедем в Лондон. Когда мы это сделаем, миру увидит изнанку платья. Тайна Филомены будет раскрыта, и бруниканская монархия будет дискредитирована. Мы с ней будем далеко. Ее сочтут мертвой, а я вот — вот потеряюсь в море. Пожалуйста, если бы вы знали, что произошло..
— Мне все равно, папа. Моя жизнь только налаживается, а ты ее портишь.
Папа, казалось, растерялся, ссутулив плечи и приподняв брови. Филомена положила руки на плечи Лоре и Руби, больше походив на принцессу в костюме Бернарда Нестора, чем можно было бы подумать.
— Мы не рассчитывали, что ты такая умница, — сказала она. — Ваш отец построил страну для бруниканцев, а под землей он построил туннели и водоотводы, которые мы использовали, чтобы встречаться и планировать этот день. Я использовала туннели, чтобы незаметно приехать в Нью — Йорк и начать карьеру в качестве куратора, чтобы перевезти платье. Я научила твоего отца быть женщиной, чтобы его не раскрыли. Для тебя это всего лишь деньги. Для нас, это — наша жизнь. С той минуты, как мы встретились, все чего мы хотели — это быть вместе. Почему вы хотите все уничтожить?
Спорить с принцессой Лора не смогла. И даже дело не в отсутствии убедительных аргументов, а в ее голосе, таком успокаивающем, и прикосновениях, таких мягких.
Однако Руби впечатлить чужой красотой было трудно, возможно, потому что она сама была красавицей.
— Отдай нам платье.
— Мне очень жаль, — сказал папа. — Я не могу.
— Боже, — сказала Лора, — ты отстойный отец. Не могу поверить, что я когда — либо хотел иметь с тобой что — нибудь. Что за отец продает свою дочь, чтобы потрахаться в тишине и покое? Ты создал меня, а потом бросил, а теперь ты хочешь, чтобы я беспокоился о твоем счастье? Кроме того, ты должны был научить меня хоть чему — то, прокладывать мне дорогу в этом мире, но ты ничего из этого не сделал. Это не твоя обязанность, появляться с парой дорогих туфель и усложнять ситуацию. И, между прочим… — Она схватила Хосе Инуэгос, которые уронила, когда упала на палубу. — Их недостаточно, чтобы купить меня. — Она бросила в него левую туфлю. Он пригнулся. Туфля отскочила от его плеча и приземлилась в Гудзон. Лора бросила вторую, и промахнулась на метр. Она описала в воздухе дугу и попала в лицо Сальвадора Форсея.
Глава 21
Сальвадор, казалось, отмахнулся от удара как от укуса комара. Отмахнулся, но тут же занялся более насущными вопросами. Его умершая жена стояла прямо перед ним в мужском костюме, а ее любовник одет как женщина. Лоре казалось, что она видит, на его лице как крутятся в его голове шестеренки, как он пытается сопоставить то, что он знает, с тем, что точно было правдой, как складывается головоломка, которую он никак не мог понять.
— Твоя яхта… ты сохранила ее. — произнес он таким голосом, как будто это вообще имело значение что мир ушел из под его ног.