Бежим к мосту! Быком на бойне
под удар башку мою нагнул. Сборю себя,
пойду туда. Секунда
и шагну.
* * * * *
Шагание стиха
Последняя самая эта секунда, секунда эта
стала началом, началом
невероятного гуда. Весь север гудел.
Гудения мало. По дрожи воздушной,
по колебанью догадываюсь
оно над Любанью. По холоду,
по хлопанью дверью догадываюсь
оно над Тверью. По шуму
настежь окна раскинул догадываюсь
кинулся к Клину. Теперь грозой Разумовское залил. На Николаевском теперь
на вокзале. Всего дыхание одно, а под ногой
ступени пошли,
поплыли ходуном, вздымаясь в невской пене. Ужас дошел.
В мозгу уже весь. Натягивая нервов строй, разгуживаясь все и разгуживаясь, взорвался,
пригвоздил:
- Стой! Я пришел из-за семи лет, из-за верст шести ста, пришел приказать:
Нет! Пришел повелеть:
Оставь! Оставь!
Не надо
ни слова,
ни просьбы. Что толку
тебе
одному
удалось бы?! Жду,
чтоб землей обезлюбленной
вместе, чтоб всей
мировой
человечьей гущей. Семь лет стою,
буду и двести стоять пригвожденный
этого ждущий. У лет на мосту
на презренье,
на смех, земной любви искупителем значась, должен стоять,
стою за всех, за всех расплачусь,
за всех расплачусь.
Ротонда
Стены в тустепе ломались
на три, нa четверть тона ломались,
на сто... Я, стариком,
на каком-то Монмартре лезу
стотысячный случай
на стол. Давно посетителям осточертело. Знают заранее
все, как по нотам: буду звать
(новое дело!) куда-то идти,