Я поднялась в квартиру, бессмысленно прошлась по ней, ощущая полную растерянность. Потом включила ноутбук и просмотрела новостные сайты. Везде на первых полосах уже висели статьи с броскими заголовками и именем Владимира Колесникова. Несколько месяцев по моей просьбе специально подобранная Труновым команда шерстила всевозможные источники и собрала внушительные материалы о коррупционных связях, аферах и других грязных делах моего врага с любым намёком на криминал. Все мало-мальски подходящие сведения, пусть не проверенные и не подтверждённые, собранные вместе, создавали страшную картину. Проплаченные журналисты, написавшие на основе этих разоблачений статьи, прямо называли отца Артёма преступником и убийцей, разрывая в клочья остатки его репутации. Это и был мой последний подарок жениху, завершающий аккорд мести.
Итак, я сделала это! От наследства Колесникова не осталось ничего: разрушенный до основания бизнес, любимый дом, который скоро сравняют с землёй, морально раздавленная жена, и оказавшийся на руинах своего будущего Артём. Всё, как и задумывала. Вот только вместо радости я ощущала полное опустошение и страшную тоску. Кто же знал, что я сама стану жертвой собственной мести? Палач и жертва в одном лице — теперь я хорошо понимала, что это значит.
Меня снова затрясло и скрутило от боли. Я не знала, чем себе помочь и искала спасение в воспоминаниях. В них всё было логично и понятно. Когда я сбежала из детского дома и попала в спецприёмник, чтобы не вернуться в старый приют, вместо своих реальных данных назвала выдуманную фамилию, а имя и год рождения сестры. После нескольких месяцев голода, бродяжничества и скитаний по вокзалам уменьшенный на два года возраст ни у кого не вызвал подозрений. На все расспросы о прежней жизни я отвечала невнятным мычанием и жалобами на потерю памяти. Впрочем, никто этим особо и не интересовался.
Подбирая себе приёмных родителей, я искала таких, у кого не было близких родственников. Для выполнения моих планов нужно было сохранить факт удочерения втайне. Конечно же, будущие мама и папа не догадывались о том, как я жила до детского дома — с ними я тоже придерживалась версии о потере памяти. Поначалу они пытались аккуратно расспрашивать меня. Тогда я выдавала страшные истории из своих беспризорных скитаний, перемешивая их с явным вымыслом.
Я знала, что приютский психолог объяснял это потенциальным родителям, как защитную реакцию моей психики от тяжёлых условий, в которых ей пришлось существовать. Мне он говорил то же самое. Чтобы немного смягчить неизвестность, изредка я рисовала смутную картинку хорошей, но бедной семьи. Это должно было свидетельствовать о том, что когда-то я жила относительно нормально, но из-за неясных трагических событий оказалась на улице.
К счастью моё прошлое не испугало приёмных родителей, и они решились на удочерение. Перед тем, как согласиться переехать в новую семью, я поставила одно условие — поменять место жительства. Мои будущие папа и мама приняли это условие, потому что и сами подумывали о подобном. В процессе общения я довольно быстро это выяснила и своей просьбой лишь подтолкнула их к окончательному решению.
Мы все вместе выбирали себе новый город. Чтобы попасть туда, где живёт Владимир Колесников, я провернула небольшую аферу. Уговорила родителей положиться на судьбу, развернуть карту области и позволить мне с закрытыми глазами ткнуть в любую точку. Конечно, я подсматривала, и в результате наша семья обосновалась там, где мне было нужно.
Дальше всё тоже развивалось в соответствии с моими планами. Я готовила себя к своей миссии, училась в школе. Потом поступила в институт и с отличием его закончила. Те несколько страшных месяцев, когда я узнала, что мой враг умер, сильно напугали родителей. Но обретение новой цели вернуло мне волю к жизни, и я вновь стала прежней. Очень быстро подтянула все хвосты и с блеском сдала выпускные экзамены.
После института я полгода проработала на небольшом предприятии, хорошо там себя зарекомендовала и, узнав, что Артём Колесников ищет личного помощника, подала заявку. Легко пройдя отбор, я попала в типографию. Но ещё задолго до этого очень тщательно и досконально продумала свой имидж и поведение, которые отвечали бы моим целям.
Чтобы облегчить себе привыкание к новому образу и не запутаться, я создала в себе отдельную личность с подходящими качествами. Прообразом этой личности послужила моя сестра. Я представляла, какой могла бы стать Саша, если бы выросла и повзрослела. Почти полной противоположностью мне — доброй, мягкой, уступчивой.
Похожие качества я уже много лет демонстрировала приёмным родителям, но в новой игре ставки были гораздо выше. Папа и мама легко прощали мне промахи, объясняя их тяжёлым прошлым. А в типографии никому даже в голову не должно было прийти и мысли, что я не такая, какой выгляжу со стороны.
Я старалась полностью сжиться с новой ролью, и даже когда оставалась одна, думала и вела внутренние монологи так, как это делала бы моя сестра. Лишь ночью или когда этого требовали обстоятельства, я выпускала на волю себя настоящую.
В типографии я собиралась стать с одной стороны незаменимым сотрудником, а с другой — выглядеть человеком, не имеющим слишком больших амбиций и полностью подстраивающимся под своего шефа. Так, чтобы в результате он абсолютно мне доверял и через некоторое время не мог без меня обходиться. Параллельно, используя знание психологии, я выстраивала нужные отношения с сослуживцами. Подружилась с Ольгой и Аллой и спокойно использовала эту дружбу в своих интересах.
Я достигла поставленных целей и была готова в любой момент начать подрывную деятельность, осталось только дождаться подходящего шанса. Этим шансом и стал Михаил Трунов. Но полностью сосредоточившись на попытках стать второй рукой Колесникова, я проглядела его возросший интерес ко мне. Когда девчонки открыли мне глаза, я была поражена и раздосадована, что не сразу заметила такую важную деталь.
Некоторое время я раздумывала, что делать с новыми обстоятельствами, а потом решила использовать их по полной. Влюблённость Артёма Колесникова давала мне гораздо больше возможностей, глупо было их упускать. Осталось лишь тщательно выстроить своё поведение. Этим я и занялась.
В целом все мои планы воплощались в жизнь на удивление легко. По большому счёту, было лишь три сложных момента. И первая сложность возникла, когда Маша Кротова подкинула мне книгу о мифах Древней Греции. Конечно же, я не полагалась только на помощь Аллы в поисках того, кто меня подставил. Судя по тому, как развивались события, мне быстро стало понятно: этот человек просто воспользовался ситуацией и сам не догадывается, что случайно попал в яблочко. А значит, чтобы вернуть доверие Колесникова, нужно вычислить злоумышленника и подсказать сыщикам правильный ответ.
После тщательного анализа я выбрала среди сослуживцев нескольких подозреваемых, причём Маша была самой перспективной из них. А дальше обратилась к Трунову и под предлогом того, что эти люди мешают выполнять мои задачи, попросила некоторое время за ними проследить. Именно парни Михаила Трунова засняли, как Мария возвращает деньги бывшему мужу. А потом кто-то из них подкинул фотографии Артёму. Таким образом я с триумфом вернулась на работу и ещё больше усилила своё влияние на Колесникова, зацементировав его чувством вины.
Второй непростой задачей оказалась операция в клубе «Просперо». Основная проблема заключалась в том, что мне требовалось как минимум дважды, придумав убедительную причину, остаться в одиночестве. Поскольку благодаря предыдущим посещениям клуба я отлично изучила его план, то легко ориентировалась в хитросплетениях тропинок и аллей. Что мне очень пригодилось.
Первый раз, под предлогом посещения дамской комнаты, я нашла поляну, на которой отдыхал Михаил Трунов, и быстро отыскала кратчайший путь от неё к тому месту, в котором расположились мы с Артёмом. А незапланированное появление леопардовой блондинки избавило меня от дальнейших импровизаций и дало отличный повод отлучиться второй, решающий раз. Именно тогда, когда Артём смиренно ждал меня на лавочке, я пробралась к тайнику, переоделась в униформу и сделала выстрел. Сразу же избавилась от улик, вымыла руки и вернулась к своему спутнику с взволнованным рассказом о покушении на его врага.
Третий спорный момент — когда я решилась сама навести Артёма на мысль связать месть и трагические события из прошлого его отца. Я сделала это потому, что мне было необходимо поговорить с Колесниковым на тему аварии. Узнать, что он думает о тех событиях, что помнит и что, возможно, скрывает. Причём рисковать я не боялась — была абсолютно уверена, что дальше детского дома никаких концов всё равно никто не найдёт.
***
Неожиданный звонок в дверь прервал поток моих воспоминаний. Я вздрогнула, лихорадочно пытаясь сообразить, кто это может быть. Мамы и папы уже несколько месяцев не было в городе. Чтобы не впутывать приёмных родителей в свои дела, я отправила их на лето за границу и не стала ничего сообщать о предстоящей свадьбе. А Артёму и его матери сказала, что моя семья приедет прямо к бракосочетанию.
Я с опаской подошла к двери и заглянула в глазок. На лестничной площадке стоял щуплый парень, у его ног красовалась огромная корзина роз. После того, как я расписалась в квитанции, курьер с видимым усилием затащил цветы в квартиру и удалился. К букету была пришпилена карточка — отправителем значился Михаил Трунов.
Оставив корзину в прихожей, я вернулась в комнату. Немного повалялась на диване и побрела на кухню. У меня совсем не было аппетита, но чтобы занять себя, я решила приготовить поесть. В это время в дверь снова позвонили. На этот раз на пороге стояла пожилая женщина. Оказалось, мне принесли заказное письмо. Пока я оставляла очередной автограф, почтальонша ворчливо жаловалась, что ходит ко мне уже третий день и никак не может застать.
Оставшись одна, я повертела в руках конверт, прочитала обратный адрес и невесело рассмеялась. Бывший шофёр Владимира Колесникова всё же прислал мне ответ. Никакого смысла в его признании я уже не видела, но письмо распечатала и быстро пробежала глазами. Исписанные неровным почерком листы выпали из моих рук. Прямо там, где стояла, я опустилась на пол и завыла от отчаяния. Через несколько минут стоны перешли в истерический смех, а потом в рыдания. Полностью выдохнувшись, я дотащилась до кровати, упала на неё и накрылась с головой одеялом.
«Здравствуйте. Я понимаю, как непросто вам было решиться на это письмо, и благодарю за искренность и прямоту. Мне слишком много лет, и я наконец научился ценить эти качества. Действительно, ничего уже не мешает мне рассказать правду. Но для начала хочу попросить у вас прощения. Я понимаю, что вряд ли это прощение получу, но попросить должен.
Скажу сразу — я не сидел за рулём той машины и не убивал вашу семью. Хоть от этого Бог меня отвёл. А виноват я перед вами в том, что мои показания запутали следствие и не позволили наказать настоящего преступника. Конечно, дело закрыли не из-за моих слов. Я был лишь мелкой сошкой для тех, кто тогда принимал решения. Но ответственности за лжесвидетельство я с себя не снимаю. Поверьте, долгие годы я живу с этой нелёгкой ношей. Впрочем, вряд ли вам это интересно.
И всё же хочу объяснить, почему я так поступил. Я защищал человека, который много раз помогал мне и моей семье и до того трагического случая, и после. Не буду перечислять всё, что Владимир Степанович для нас сделал, но когда он обратился ко мне с просьбой, я просто не мог отказать. Я принял это решение сознательно и готов за него отвечать.
А теперь к главному. Я понимаю, что вы хотите узнать, но не смогу вам помочь. Мне не известно, кто управлял той машиной. Но зато могу точно сказать, кого за рулём не было — там не было ни меня, ни моего шефа.
В то время, когда с вашей семьёй произошла трагедия, я вёз Владимира Степановича совсем в другом автомобиле в город. Мы были примерно в тридцати минутах езды от места аварии. Стояли на заправочной станции, когда позвонила жена шефа и сообщила, что их сын сильно пострадал. Колесников приказал мне гнать что есть силы в больницу. Но минут через десять ему ещё раз позвонили.
Я не знаю, с кем он говорил. Шеф произнёс всего несколько слов, а затем изменил наш маршрут. По дороге он обратился ко мне с просьбой. Владимир Степанович сказал только одно, что его вторая машина попала в аварию со смертельным исходом. Что все будут обвинять его, и в то время, как он баллотируется в депутаты, это может нанести серьёзный урон карьере. А ещё клятвенно пообещал, что до моей посадки дело не дойдёт. Но даже если случится непредвиденное, он возьмёт на себя все заботы о моей семье.
Я согласился ему помочь. Не буду врать, не совсем бескорыстно. Но помогал я не убийце, а невиновному человеку. Возможно, это плохое оправдание, но в тот момент оно казалось мне достаточным. Когда мы подъехали к месту аварии, то сразу вышли из машины. Через несколько минут прибыла полиция, и мы подошли к ним. В разговоре шеф сообщил полицейским, что сам тоже был в пострадавшей машине. Я удивился, но естественно не стал возражать и в дальнейшем придерживался этой версии. Нас доставили в участок для составления протокола, и что потом происходило с обеими машинами Колесникова, я не знаю.
Это все сведения об аварии, которыми я обладаю. Я рассказал их вам, чтобы вы знали — ни я, ни мой шеф не виновны в том, что случилось с вашей семьёй».
Продолжение следует…
Больше книг на сайте - Knigoed.net