Мой второй звонок Михаил Трунов воспринял всё так же настороженно. Записал новую информацию и даже не полюбопытствовал, откуда я её беру. Зато к третьему звонку стал гораздо разговорчивей. К этому времени уже были известны первые результаты нашего сотрудничества, и Трунов не скрывал своего удовольствия. Я тоже радовалась, что поставила на того, кого надо — свою часть работы он выполнил на отлично.
На этот раз после обмена нужными сведениями мой собеседник не спешил попрощаться.
— Слушай, может, хоть немного расскажешь о себе? Тебе сколько лет?
— Пятьдесят три, — решила я умерить его пыл.
— Ага, чего заливаешь? По голосу больше тридцати не дашь.
— Ну что вы, Михаил! Разве до сих пор не знаете, как бывают обманчивы женские голоса?
Трунов хохотнул, но не успокоился.
— А ты блондинка или брюнетка?
— Седая я, седая, — ответила я, удивляясь, чего человеку так неймётся.
— А давай, когда всё провернём, где-нибудь встретимся?
— Да зачем?
— Ну ты что, не понимаешь? Очень мне любопытно. Скажи, хотя бы, как тебя называть?
Я вздохнула, покопалась в памяти и предложила:
— Зовите меня Эринией.
— Как? Это ещё что такое?
— Ладно, забудьте. Всё, до свидания!
— Эй, погоди, — начал он, но я бросила трубку. И так сегодня потратила на разговор больше времени, чем должна была. Что-то я начала расслабляться, а это уже опасно.
Я успела отойти от таксофона на приличное расстояние, когда услышала визг тормозов. Спряталась в тени цветочного ларька и оглянулась. С этого места было хорошо видно, как нарушая все правила, у обочины припарковался затонированный джип. Из него выскочило двое парней и бросилось к будке таксофона. Поняв, что добыча ускользнула, они несколько раз обошли площадь и загрузились обратно в машину.
Проводив её взглядом, я продолжила свой путь, всё ещё ощущая холодок в груди. Парни были совсем близко — что ж, это отличный урок для меня. Вряд ли я его забуду. Скорее всего, это люди Трунова, не зря он сегодня активно заговаривал мне зубы.
Я решила наказать своего партнёра и две недели ему не звонила — пусть немного остынет. А пока накапливала нужную информацию. Когда её набралось достаточно, снова использовала маскировку и отправилась на другой конец города. Прогулялась по району и выбрала таксофон в людном месте с удачными путями быстрого отступления.
Услышав мой голос, Михаил бурно выразил радость:
— О! Вот и ты! Я уже начал переживать. Куда пропала-то?
Вместо ответа я ему попеняла:
— Лучше скажите, вы зачем меня выслеживаете? Разве мы о таком договаривались? Я вот теперь думаю: стоит ли вам и дальше звонить?
— Эй, погоди! Не гони лошадей! Я, может, о тебе забочусь. Давно понял, что ты прямо в логове Колесникова трудишься — по-другому не получается. А я знаю, как у вас сейчас сотрудников трясут. Вот и хотел тебя прикрыть, если что.
Что ж, так и подозревала, что я у него не единственный информатор.
— Спасибо за беспокойство, но о себе я сама позабочусь. Давайте ближе к делу.
Быстро продиктовав данные, я попрощалась и собиралась отключиться, а Трунов вдруг заявил:
— Эй, я тут покопался в энциклопедии и выяснил, Эринии — оказывается, богини мщения. На картинках они в основном брюнетки. Это правда?
— Послушайте, вы головкой часом не ударились? Что за дурацкие вопросы? И вообще, забудьте про меня, займитесь лучше Колесниковым, — ответила я, справившись с потрясением. Вот это человека разбирает. Даже не поленился в книгу заглянуть, ну или в интернет.
***
В последние недели в типографии творился форменный бедлам. С одной стороны, по всему предприятию сновали крепкие молодые люди. Шеф дал им полный зелёный свет на любые действия, вплоть до осмотра рабочих столов и бесед с сотрудниками. А с другой стороны, несмотря ни на что, атака на типографию продолжалась.
За это время от наших услуг отказалось ещё два клиента, причём один из них — давний, от которого мы такого точно не ожидали. А кроме того на нас вдруг посыпались всевозможные проверки, от пожарных до налоговой инспекции. И что удивительно — каждая сразу находила самые тонкие, уязвимые места, которые есть в любом бизнесе.
Артём Владимирович рвал и метал и требовал от своих парней реальных результатов. Ни у него, ни у меня уже не осталось сомнений, что помогает Трунову человек, очень хорошо осведомлённый обо всём, что происходит в типографии. Обо всей её внутренней кухне, клиентах, финансовых операциях и слабых местах.
Из-за этого обстановка в офисе так накалилась, что то там, то здесь, по разным, даже незначительным поводам, стали вспыхивать ссоры и выяснения отношений. Я еле справлялась с добровольно взятой на себя миссией улаживания конфликтов. Но иногда нервы сдавали и у меня. Так, пару дней назад я поругалась с женщиной из юридического отдела, а потом корила себя, что не сдержалась.
Больше всего мне было жаль Колесникова. Я понимала, что ему тяжело видеть, как шатается бизнес, которому он посвятил свою жизнь. Нет, мы всё ещё устойчиво держались на плаву. Но тучи вокруг сгущались, и шторм был уже совсем рядом.
На обед мы с Аллой решили сходить в кафе. Сейчас большинство сотрудников старалось при малейшей возможности сбежать из типографии. Я их не осуждала и очень надеялась, что этот кошмар скоро закончится.
Мне пришлось немного задержаться, и подруга уже ждала меня в кафе. Зайдя в зал, я стала вертеть головой, высматривая знакомую фигуру. Подойдя ближе, с удивлением разглядела, что за столом сидит ещё одна наша сотрудница, та самая, с которой я недавно поссорилась.
Я присела на свободный стул, Алла поздоровалась и кивнула на соседку:
— О, привет! Маша решила к нам присоединиться, не возражаешь?
— Нет, конечно! — я улыбнулась женщине, но та не ответила. Уставилась в тарелку и что-то там сосредоточенно изучала. Мне стало интересно: это всё из-за конфликта или она вообще меня не жалует?
К концу обеда я склонилась ко второму варианту. За всё это время Мария не сказала мне и пары слов, переговариваясь в основном с Аллой. И главной темой их беседы была, конечно, обстановка в офисе.
— Представляете, девчонки, эти типы меня вчера почти час допрашивали, — жаловалась Алла. — Вдвоём, без передышки. То один, то другой. Вот почему я вообще должна отвечать на разные дурацкие вопросы: с кем живу, где училась, кто мои друзья? Очень неприятно чувствовать себя преступницей, которую подозревают во всех смертных грехах. Не понимаю, разве они имеют право лезть в мою личную жизнь? И ещё шарить в моём столе? Я уже подумываю, может, уволиться? Маш, а ты как считаешь?
— Да ладно! Увольняться из-за всяких придурков? Со мной, вон, уже два раза беседовали, ну и что? Наш отдел вообще трясут, как грушу. Мы же со всеми контрактами дело имеем. Только, если я ни в чём не виновата, то и бояться нечего!
— Это конечно, но меня уже достало! Саша, а тебя допрашивали?
— Ещё нет, — машинально ответила я, заметила, как девчонки переглянулись, и задумалась. А действительно, почему меня до сих пор не вызывали на беседу? Мне показалось, что парни уже пошли по второму кругу. Надо уточнить у шефа: я вовсе не собиралась пользоваться какими-то особыми привилегиями. Не хотела, чтобы сослуживцы косо на меня смотрели.
До конца рабочего дня поговорить с шефом не представилось возможности, к нам в кабинет постоянно кто-то заходил. Я решила воспользоваться предложением Артёма Владимировича подбросить меня до дома и по дороге задать интересующие вопросы.
Пока я собиралась с мыслями и соображала, как лучше начать разговор, машина уже затормозила у моего подъезда. Колесников повернулся ко мне, и в свете фонаря я заметила, как он изменился. Появилась новая морщинка на лбу, тени под глазами. Похоже, вся эта история давалась ему нелегко. Я вдруг ощутила комок в горле, очень захотелось поддержать его, просто по-человечески посочувствовать. Слегка коснувшись локтя, тихо спросила:
— Очень устали, да?
Он печально усмехнулся.
— Есть немного. Ничего, прорвёмся, — и вдруг попросил: — Слушай, можешь накормить меня ужином? Не успел сегодня пообедать, дома шаром покати, а в кафе ехать не хочу.
— Ну ладно, пойдёмте, — я с облегчением вспомнила, что вчера забежала в магазин и приготовила себе еду на пару дней. Теперь хоть не ударю в грязь лицом.
Пока шеф мыл руки, я сменила офисный костюм на джинсы и футболку и отправилась на кухню. Достала ужин и поставила его разогреваться. Нарезала лёгкий овощной салат и накрыла на стол. Колесников уже устроился на маленьком диванчике, который ему явно полюбился с прошлого раза.
Я быстро справилась со своей порцией и смотрела, как мой гость с аппетитом уминает мои двухдневные запасы. И ощутила, что это не вызывает у меня раздражение, а наоборот, очень нравится. Потом я заварила чай, достала припрятанную шоколадку и решила всё-таки затронуть беспокоящую меня тему.
— Артём Владимирович, — начала я, но он поморщился и покачал головой:
— Пожалуйста, давай хотя бы сейчас обойдёмся без отчества.
— Хорошо. Просто я хотела спросить: эти ребята, из службы безопасности, они уже беседовали со всеми из нашего офиса. А со мной — нет. Почему?
Колесников внимательно взглянул на меня и нахмурился.
— Ты так говоришь, будто тебе это не нравится. Я правильно понял? — я кивнула, и он ещё больше удивился. — Странно, я думал, людям приятно, когда им доверяют.
— Значит, это всё-таки вы попросили меня не трогать?
— Ну да. А что? Почему ты недовольна, не понимаю?
Я вздохнула. Кажется, донести до него то, что чувствую, будет непросто.
— Ну как вам объяснить? Не хочу я пользоваться никакими привилегиями. Если уж допрашивать, то всех без исключений, без любимчиков и особо приближённых. По-моему, должно быть так, разве нет?
Артём Владимирович засмеялся.
— Саш, знаешь что, мне нравится твоя позиция! Хорошо, не буду делать исключений, — он смотрел на меня и улыбался, и даже морщинка на его лбу разгладилась. А у меня от его улыбки стало тепло в груди.
Мы уже выпили чай, а Колесников не спешил уходить, хотя было довольно поздно, да и завтра рабочий день. Я раздумывала, как ему тактично на это намекнуть, когда он наконец поднялся.
Проводив его в коридор, я прислонилась к стене и ждала, пока шеф оденется. Но вместо этого Колесников шагнул ко мне и взял за плечи. Притянул к себе и, лаская, очень нежно провёл губами от виска до подбородка. Потом приподнял мои волосы и стал медленно целовать шею. Его горячее дыхание обжигало меня и заставляло трепетать. Я плавилась словно воск в его руках, голова кружилась, и ноги отказывались повиноваться. Пришлось со всей силы вцепиться в его плечи.
А дальше я немного выпала из реальности и когда пришла в себя, с удивлением обнаружила, что полулежу в объятиях Артёма Владимировича на диване, а он стягивает с меня футболку. Я попыталась отстраниться.
— Артём, пожалуйста, прекрати! Тебе пора уходить, — прошептала, едва отдышавшись от поцелуев.
— Не хочу я никуда уходить. Хочу остаться здесь, на этом диване. Пустишь меня на ночлег? — шептал он в ответ. А его пальцы не оставляли мне возможности сопротивляться, находя самые чувствительные точки на моём теле.
И я сдалась. Я чувствовала, что он нуждается во мне. А мне самой было уже наплевать на все сомнения и страхи. Осталось лишь единственное желание — быть рядом с ним. Ощущать, как прерывается его дыхание в ответ на мои прикосновения и ласки. Как твердеют мускулы на спине под моими ладонями. Слышать его стоны и мои крики. И всё ещё не верить, что это в реальности с нами происходит…
Утром я проснулась в своей спальне, Колесников лежал рядом, обхватив меня рукой. Я потёрлась носом о его плечо и вдохнула такой приятный мужской запах. Он зашевелился, перевернулся на бок и притянул меня к себе. Я чувствовала каждую мышцу его тела, руки, ласкающие мою спину. И пока ещё не утратила способность соображать, напомнила:
— Артём, нам пора на работу…
— А мы сегодня опоздаем.
— Ну уж нет! У нас совещание в двенадцать, ты забыл? А до этого я ещё хочу успеть переговорить со службой безопасности.
— Саш, ценю твою независимость, но давай я сам буду решать такие вопросы, — пробормотал Колесников, зарывшись носом в ямочку на моей шее.
— Я поговорю с ними, — всеми силами стараясь не растаять под его поцелуями, я попыталась придать твёрдость голосу.
— Нет!
— Да!
— Нет!
Ладно, раз он такой упрямый, я решила применить запрещённый приём. Наклонила голову и прижалась губами к его груди, проложила дорожку из поцелуев, спускаясь к животу. Услышала стон и хриплый шёпот:
— Хорошо, ты победила, делай, что хочешь!