Птичьи права - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3
Птичьи права - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3
ПОЛНОЛУНИЕ (1965–1970)
«И вот рука, племянница души…»
И вот рука, племянница души,Помягче ищет на столе карандашиИ натыкается на кисти винограда,Который, как взволнованная речь,Ни логики не может уберечь,Ни привести грамматику в порядок…
ЭХО
В звериной шкуре с теплым мехом,Перед собой руками шаря,Приходит худенькое ЭхоС большими чистыми ушами.Оно идет по лунным бликам,Как по неведомому дну,Чтоб не споткнуться и не вскрикнуть,И не разрушить тишину.Взобравшись на карниз под крышей,Оно исполнено однимЖеланьем — чей-то смех услышать,И рассмеяться вместе с ним.
ПАСТОРАЛЬ
Ты, пожалуй, ходи босиком,Пред тобой этот мир насеком,Пред тобою пернат этот мир,Травоядные ходят в траве,Ты, пожалуй, не очень-то верь,Что грубят на пригорке грачи,Что пригорок покорно молчит,Что бычок, обречен на убой,Улыбается влажной губой.Ты в росе свои пальцы паси,Ты улыбку паси на губах,Только Боже тебя упасиПодозвать на подмогу собак.
«Дела мои серьезны и просты…»
Дела мои серьезны и просты,Как в сентябре притихшие кусты.С качаньем ветки над сухой стерней,С готовой для пожатья пятерней,С густой листвой, где бережно хранитсяПеро какой-то перелетной птицы.
«И снова, снова моросит…»
И снова, снова моросит,И капает с небес.До горизонта полон лесУмолкнувшей травы.И серый пес, костями сыт,Валяется в траве,И черный пес, костями сыт,Валяется в грязи,И леший жалобно свиститИ чешет в голове.И путник просит: «Подвези,»Завидев грузовик…
«Земля полна полночных скрипов…»
Земля полна полночных скриповНеобъяснимых. Может бытьПо побережью ходит рыба,Стучится в двери, просит пить.Ей открывают, и с участьемВыносят воду из сеней,И чепуху на постном маслеОхотно предлагают ей,И предлагают папиросу,И предлагают кофейкуОтведать. И никто не спроситЗачем она на берегу.И негде ей остановиться —Земля отчаянно кругла.Я сплю, мне снится, что синица,Синица море подожгла.
«В приморском парке возле арки…»
В приморском парке возле аркиЕкатерининских временСтарухи дремлют, словно Парки,Мальчишки чинят перемет,Старухи дремлют, словно Парки,Носами древними клюют,Старинным солнцем мягко пахнетИх теплый вязаный уют.И так понятно содержаньеВысокой прямоты аллей…Звени, приветливое ржаньеТравы с кузнечиком в седле!И море, млея от загара,Лежит, беспечности пример,И тлеет лето, как сигараВ зубах у вечности. ГомерМеж праздных лодок загорает,Тетрадку яркую листает.
«Плавно в зеленой воде куполами колышут медузы…»
Плавно в зеленой воде куполами колышут медузы,Теплая осень грядет в муаровый мир скумбрии,Словно опавшие листья, скаты на дне распластались.Осень. Цветенье планктона, ржанье морского конька.Сумрачен чайки полет, ошалела улыбка дельфина,Ветер по пляжам пустым носит сухую траву.Осень, спадает вода, обнажаются в скалах пещеры.Осень. В безмолвные волны падает фиговый лист…
«Маленький внук Посейдона по нагретым ракушкам ступает…»
Маленький внук Посейдона по нагретым ракушкам ступает.Месяц восходит из волн, темная ночь наступает.Медным трезубцем дитя собирает погибшую рыбу,И зарывает в песок, морскою травой обернув.Горькие шепчет слова маленький внук Посейдона.На круглых коленках его песчинки, прилипшие к телу,Ветер пришел и глядит, как рыбу хоронит бог.Грозен старик Посейдон, не велит пустяком заниматься.Землю колеблет он, брызгами чаек стреляет,Не ведает одного: пока существуют внуки,Будет кому на земле погибших друзей хоронить.
РОМАНС
Рушатся обрывы, известняк крошится,Горько пахнет вечером белая полынь.Человек скучает, не может решиться:Что же делать прежде — вымести полы,Починить калитку, отварить картошку,Посидеть подумать, передать привет…Ах, пишите письма, потому что тошно,Тошно есть картошку, если писем нет.Ах, полы метите, потому что ветерЗадувает в щели мусор и песок.Потому что рухнул, верьте иль не верьте,Тот обрыв, где пели и кустарник сох.Ах, да почему бы вам не сделать веник,Веник из полыни, белый и большой,Вы бы этим веником, ах, в одно мгновениеПодмели и в доме бы стало хорошо…
«В сарае мышь тасует карты…»
В сарае мышь тасует карты,Глаза бессонны и красны.Глухие штормы и накатыЗа окнами тасуют сны.И не уснуть. И мир огромен,И муха тычется в висок…Как пассажиры на перронеТомятся чайки. И песокКрошится под ногами чаек,И шорох носится в кустах.Уходят волны, не причалив,И не приходят поезда.Ночь бесконечна. Тьма и сырость.Лишь загорланит во весь духКакую-то — особой силы —Волну почуявший петух.
ГОСТЬ
Войдите, светлый человек,Вот здесь порог, не ушибитесь,И улыбнитесь, улыбнитесьСтакану чая и халве.Скрипит под стулом половица,На подоконник сядет птицаИ твердым клювом о стеклоНачнет застенчиво стучать.И мы обрадуемся птицеКак поводу разговориться,И не придется нам скучать.И мы заговорим о лесе,О том, о сем, и ни о чем…А птица выстукает десятьИ вдруг окажется сычом.И ночь предстанет перед домомСычу ответив на кивок,И запахом тепла ведомыйПридет под окна серый волк,
* * *
И мы посмотрим друг на друга.Сверчок отыщет пятый уголИ затоскует до утра…И вы промолвите: — Так поздно,Я ухожу, пока не поздно,Прощайте, дома ждет жена.И за калиткой дрогнет воздух,И вновь сомкнется, как стена.
«На нашей улице огонь…»
На нашей улице огонь.Соседи жгут сухие листья,Метлой метут, чтоб было чисто,Не оставляют ничего.Так много листьев накопилось.Вот где-то лампочка разбилась,Нестрашный выстрел, звон стекла,Стук закрываемой калитки,Слюдой дорога затекла,На винограде след улитки,И в дыме — запахи борща,И сырость мытой винной бочки.Здесь делают вино сообща,И выпивают в одиночку.А осень зреет не на шутку.Деревья, словно звери, чутки,Дрожа, отряхивают листья,Отчетлив дальний разговор,И ходит, ходит в каждый двор,Худая, тявкая по-лисьи,Собака в поисках добра,А может, своего двора.На пустырях светлеют лужи,В них гибнет давняя гроза,И зябнут лапки у лягушекИ очень чешутся глаза…
«Лампа гасла и коптила…»
Лампа гасла и коптила.В этот час по всей РусиКеросина не хватило.Долго дождик моросил.В этот час по всей долинеПолиняли ковыли.Навсегда размокло в глинеПтичье имя «каолин».Растекшись по бездорожью,Молча сгинуло в грязи.Стекла исходили дрожью, —Долго дождик моросил.Пробираясь к дому, пячусь —Что ни лужа — водоем.В рукаве набухшем прячуИмя теплое твое.
«Под вечер волны разбежались…»
Под вечер волны разбежались,Теряет море синеву,Пчела, поспешно плод ужалив,Свалилась, мертвая, в траву.Теряют цвет песок и камни,И вот, лишенное огня,Пустое солнце в воду канетПчелой, ужалившей меня.И, помолчав на все лады,Уходит море. ОсторожноМеня одаривая дрожью,И чистотой своей воды.
«Я выбрал место до утра…»
Я выбрал место до утраНа берегу крутом,Средь пыльных посторонних травПод горестным кустом.Лежал на ржавом берегуИ в темноте белел,И слышал прошлогодний гулУшедших кораблей.А ночь была, как «ничего,» —Тиха и нехитра,Лишь в море ссоры нищих волн,Да пенье комара.А ночь была, как «что с тобой?»Как «подойди ко мне,»И как бесшумная любовьРомашек меж камней…
«Плотнее закутавшись в крылья…»
Плотнее закутавшись в крыльяИ клювы откинув назад,Усталые птицы закрылиСвои пожилые глаза.И ветры, как праздные богиВысоких сомнений полны.И долго их голые ногиБелеют левее луны…
«В пыльных зарослях чепухи…»
В пыльных зарослях чепухи,Где ученая муха живет,У которой зеленый живот,И которая пишет стихи,Мне пришлось побывать вчера.В трудных поисках простоты,Откровения и добраЯ обшарил пустые кусты.Ничего там хорошего нет:Лишь хромой паучок-сосед,Да мышиное средоточье,Да мушиное многоточье,Да подкову какой-то оселНа удачу оставил. И все.
«Пастух от ругани устал…»
Пастух от ругани устал.Прилег у круглого куста,И почесал себя за ухом,И в рог подул чесночным духом,И выдул музыку из рога.Она по емкости с природойМогла соперничать. В ней былПризыв заждавшихся кобыл,И приглушенный сеном ревХудых издоенных коров,Был душный прах сухого поля,Была ангина у ручья,И не случившаяся больСудьбы, когда она ничья…
«Простая такая погода…»
Простая такая погода,Несложно кричат воробьи.Прости, дорогая природа,За ложные песни мои.За то, что с ехидным прищуромВселял я разлад и развал,За то, что тишайший МичуринУлыбку во мне вызывал.Посыпь мою голову пеплом,Поплюй на меня и повой.И пусть мое слово, как репа,Живет себе вниз головой.
«Приобрели вороны в марте.."
Приобрели вороны в мартеОчаровательность певиц,И словно в кукольном театре,Паук на ниточке повис.И кто-то, зная себе цену,Решил, призванием влеком,Изображать шаги за сценой,И заливаться петухом.
«Я люблю вас, блестящие свиньи…»
Я люблю вас, блестящие свиньи, —Неудавшиеся дельфины.Ваши глазки исполнены ласки,Многих радостей вы знатоки,Как веселые принцы из сказки,Вы роняете пятакиПрямо в лужу. Роняйте, роняйте,Восхитительно ваше занятье!
АВГУСТ
От белой пыли воздух густ.Назойлив овод, зной назойлив,Бледнеет август, словно гусьПеред внезапною грозою.На берегу зеленый дом.В соленом дыме над водойЛетят соленые тела —Свои соленые делаСвершают птицы. МолодойБычок соленый лижет ком,Под раскаленным языкомШипит растаявшая соль.Рыбак, в руке неся мозоль,Как заработанный пятак,На ящик сел и молвил: «Так.»Рыбак широкоплеч и худ,Он черной ложкой ест уху,И пальцы на обломке хлебаЛежат, как дети на скале.А ветер волны не колеблетИ травам колыхаться лень.В траве кузнечики скорбят,А в вышине скопилась влажность,И гусь бледнеет, словно августПеред приходом сентября.
ПАВЛИНЬИ ПЕРЬЯ
Все очень просто: дяде — бриться,Павлину — перья, морю — пульс.Мир ясен, как глаза убийцы,И безусловен, как арбуз.
I
Мой дядя самых честных правилСмотрел в окно и бритву правил.Он зеркало платочком вытерИ глянул в поисках морщин.Лицо напоминало свитер,И он побрить его решил.О, мужество опасной бритвы!О, жесткость злобная щетины!О, славься яростная бритва —Стихии с волей поединок.И человек в борьбе с природойНамылил пеною лицо…На улицах полно народу,И очень мало подлецов,На улицах все чинно, просто,С преобладаньем благородства.Фонтанов радостные брызги,На стройках вспышки автогена,И урны, словно обелиски,Во славу русской гигиены.Все на мази, как говорится,И стоит жить, и стоит бриться.На кухне тенькает посуда,Стареют чашки с каждым днем.Стоят у стенки два сосуда —Один с водой, другой — с углем.Они необходимы обаДля равновесия, должно быть.Мой дядя продолжает бриться,Он бой ведет за красоту,Упруг и нервен правый бицепс,И стонет бритва на лету.Жесток волосяной покров,И гнется бровь, и льется кровь.Но, наконец, пора настала,Закат поджег кирпичный цоколь,И дядя заглянул усталоВ свое красивое лицо.Мой дядя бритву отложил —Он победил, затем и жил.
II
Слепые щупали павлина.Слепые радовались птице —Изгибам линий, клюву, мясу,И только перья, только перьяВеликолепные павлиньиИм ни о чем не говорили.Слепые радовались мясу,Рябые лица стали сразуСиять, как у павлина перья.Павлин по птичьему дворуГулял, и ел, и цвел обильно.Его собратья по перу,Сказать по правде, не любили.Они считали, что безвкусен,Что он позорит облик птичий…Презрительно глядели гусиВ своем фаянсовом величьи,А он съедобен был и прост,Он ни шутом, ни фатом не был,Он был из мяса, только хвостСоперничал с вечерним небом.В пернатом небе звезды стихли,И он, бессмысленно робея,На импозантные затылкиЖеноподобных голубейСмотрел, и думал об одном,Не сложно думал и не длинно:— Неужто лишь слепым даноУвидеть красоту павлина.
III
Как мелодична моря поступь,Как элегичен моря вой.И птичья мелочь роет воздух,И над несладкою халвойОбрывов — пакостные мухиЖужжат и гадить норовят.И пушки с пристани палят,И кораблю пристать велят,И пристает корабль послушно,И капитан лицо и ушиУмывши, на берег сошел,И вслед за ним его команда,И запах пагубный помадыСтирает волю в порошок.Приморские походки женщинУкачивают моряков.Смех женщин так похож на жемчуг —Нырнул за ним и был таков.На берегу моряк закованВ кольчугу частых обручений.Он в море, чистом и огромном,Не ведает земных забот:Он испражняется за борт,И на заду его укромномИграет отраженье вод.Он жить готов, он петь готов,И каждый день потехи дляОн убивает трех китов,На коих держится земля.По морю плавают медузы,Слесарничают крабы в скалах,И улыбаются дельфины,Подмигивая маякам.И капля в море — капля в море,И судно в море — капля в море,И море в мире — капля в море,А море в море — океан.Мы верим парусам, торчащимСредь ругани, труда и пенья,Но если море — это чаша,То чаша, полная терпенья.О, мы горды, у нас характер,И нам плевать на моря гул,А море собирает факты,И топит нас на берегу.
«Лягушка по морю плыла…»
Лягушка по морю плыла,Она в отчаяньи была.А чайки квакали над ней,А крабы замерли на дне.Лягушка вспоминала, мучаясь,Родной реки родную грязь,А рядом плыли по-лягушачьиМальчишки, весело смеясь.Ей виделись ее сородичи,Кувшинки, над водой лоза,И закрывала она с горечьюСвои соленые глаза.А это море так опасно,В нем только даль, в нем только стынь.И так убийственно прекраснаЕго просоленная синь.
«Тяжелая земля спала на трех китах…»
Тяжелая земля спала на трех китах,И высоко, посередине ночиСтрадал комар, да безутешно так,Как будто сам не знал, чего он хочет.Тумана сгусток, ящерицы бред,Страдал комар, слоняясь по долине.Так, может быть, страдает в ноябреСлучайный запах высохшей полыни.Приснившееся Богу существо,Живущее на свете без причины,С рожденья ощутившее кончину,Страдание он сделал ремеслом.Не знал, не ждал, не верил, не любил,Лишенный крови, родины, заботы,Для одиночества ничтожным слишком был,И слишком легковесным для свободы.Страдал комар над миром теплых тел,И бесконечно малого хотел.
«Он руки на груди сложил…»
Н. Л.
Он руки на груди сложил,Под головой кизяк.Стучались долгие дождиВ иссякшие глаза.Потом ушли, устав кропитьГлухую немоту,И воробей слетел попитьИз лужицы во рту.Он воду пил, как из ведра,Спокойный воробей,Чирикнул «жив,» и клюв задрал,И ускакал себе.А тот был виден далеко,Был, как младенец, бел,С обсохшим птичьим молокомНа голубой губе.
БАЗАР
I
Звуки цвета,Света запахБьют в глазаИ сводят челюсть,Помидоры на весах,Словно девки на качелях.Они пьянят и рвут зрачкиКак кровь, как плащ тореадора,И разъяренные бычкиБросаются на помидоры.И флегматичная макрельТеплом тяжелым плавит кафель,И, стойку пламенно облапив,Исходит соком сельдерей.О, неизменность ритуала,Железо гирь, монеты медь…Уравновесить плоть с металлом, —Кому удастся так суметь!
II
Божья коровка лениво пасетсяНа банке консервов.У продавца на руке нарисовано солнцеИ написано «Север».Мидии, мидии, мидии…Нежно зовут виноградЛидией и Изабеллою.Крохотные слоны из крахмала — картошкиСмотрят глазками внутрь себя —Склонность к самокопанию.Мягко касаясь прилавков,С глазами красавиц — кошкиВеликолепно проводятСвою воровскую кампанию.Морковь, независимая, как Африка,Как оранжевая республика,На ней муравей во весь рост,Неподалеку — киоскИ в нем сувенирС изображением спутника.Прыгают по булыжникамВылупившиеся из кулака деньги.
ХУДОЖНИК
И снова по-прежнему смешивать краски,И, острые руки уставив в бока,Застыть и сощурить глаза по-татарски,Воинственно пяля копье кадыка.И день спозаранку неправильно зажил,И лучшие краски черствеют, как хлеб,И время, как пыльная рама пейзажа,Ценнее всего в остальном барахле.И эти гнедые цыганские кони,И эти пристойные, трезвые сны…А рядом, вне хлама, уже беззаконьеГорячей, как проповедь, ранней весны,Когда лишь единая доля секундыГрозит откровеньем, и ярким и старым,На душу, на поле, где чисто и скудноЛихие грачи налетят, как татары.И нужно по-прежнему смешивать краски,И дико глазеть, и болтать по-татарски…
«Планета ночью замедляла ход…»
Планета ночью замедляла ход,Потом по-прежнему вращалась, а вокругЧуть наклоненных белых фонарейКружился снег моих ночных сомнений.Взлетала в парке белая ворона,Ломала ветки, над землей кружилась,И уходила в гуси или в совы,Как ей удобно. Это было ночью.А утром шел обыкновенный снег,На трубы падал, видимо, погреться,И падал на зеленые трамваи,И далеко просматривались люди,Как на картинах Брейгеля. И яУвидел — все благополучно в мире.На подоконник голуби садились,Глотать слова, идущие из сердца —Поворковать. А серая собака,В снег упершись худыми кулаками,Смотрела него недоуменно.
«А солнечное небо в декабре…»
А солнечное небо в декабреКак лампа новая в старинном фонаре.Зима покажет новые гравюры,Я почитаю новые стихи,Прохожий в шляпе серого велюраПойдет домой замаливать грехи.И вот уже ни памяти, ни следа,И наступает полная победа.Как белый день в старинном фонаре.Как лампа новая на письменном столе…
«Первым в городе проснулся Иванов…»
Первым в городе проснулся Иванов.Бледный снег в окне на ниточке висел,Репродуктор ничего не говорил,Спал сосед и во сне, вероятно, лысел,И смотрел с интересом сны, как кино.Иванов сигарету курил.Пока что никто ничего не сказал.Сугробы, скрипя, заселили парк.На окраине стоял самоваром вокзал,И над ним поднимался пар.Хрюкнул нетерпеливо большой чемодан:Пора уже ехать на юг.Иванов посмотрел — в стакане вода,Он выпил ее всю.А потом он долго ехал в такси,И невыспавшийся шофер охотно молчал.А потом паровоз, удила закусив,Громким голосом закричал…
«На склонах отдыхала лебеда…»
На склонах отдыхала лебеда,Кустарник полусонно лепетал,Закрыв глаза. Свободна и легкаПисала слово детская рука,О том что воздух светел и высок,И паутина села на висок,И в первой половине сентябряПеребесились теплые моря.Пришла пора рассматривать следы,Оставленные нами у воды.
«Сентябрь набирает холод…»
А. Севостьянову
Сентябрь набирает холод,И, безнадежно шелестя,Он, словно бабочка, приколотБулавкой длинного дождя.Худой, печальный, сумасшедшийПетух орет на поздний вечер,И старческие слезы льет,И землю мокрую клюет.Мы поселились на окраине,Где окна холодом задраены,Где узкий мостик в пол доски…
«Леденец, оборванец, любимец, промокший башмак…»
Леденец, оборванец, любимец, промокший башмак,Под обычным дождем я теряю свои очертанья,И текут по лицу, и толпятся в оглохших ушахСочетания слов, человеческих снов сочетанья.Я на русский язык перевел сновидения птиц,Я глазами похож на собаку ненужной породы,Массовик-одиночка, я вас приглашаю пройтись,А потом убегу у подножья осенней природы.Погодя, не дойдя, уходя, в состоянье дождя.Упаду, пропаду, убегу на большую дорогу —На базар, на позор, в магазин, во дворец, в синагогу —О, над вашими крышами ветры ночные гудят.Ах, какая трава. Посмотрите, какая трава,Грызуны, соловьи, насекомые, лошади, гады,Приглашаю на танец. Я буду сейчас танцевать,Ради музыки, смеха, веселости, смерти, награды…
«Допел, доплакал все, что суждено…»
Допел, доплакал все, что суждено,И улетел в открытое окно.Где в чистом небе облако бежитИ плавают веселые стрижи.А на земле достаточно светло,Чтоб видеть сквозь замерзшее стекло.И дни пока достаточно тихи,Чтоб различить негромкие стихи.
ДЛИННЕЙШЕЕ И ПОДРОБНЕЙШЕЕ ОПИСАНИЕ ЛОВЛИ БЫЧКА В ЧЕРНОМ МОРЕ, ПОЛНОЕ ВРАНЬЯ И САНТИМЕНТОВ
І
На корме баркаса я лежу.Малосольный огурец лижу.Счастлив я — в ничтожнейшем из делРастворяюсь, словно соль в воде.Все хорошо было сначала.Мы шли со скоростью узловДвенадцать. Море не качало,Гудел мотор настырно, зло,Взлетали чайки. Хохотали,Страницы белые листали,И вновь качались на воде.Порхали брызги в бороде,Как в роще резвые синицы.(Здесь я обязан извинитьсяЗа сухопутный образ. Все жеХоть неуместно, но похоже.)Остался берег позади,Где мы живем. Где мы едим,Работаем, грустим, смеемся,Унынию не поддаемся,И, как хамса на мелководье,Резвимся в мелочной свободе.
II
Желаю всяческой удачи,Тому, кто много не судачитО скумбрие, о судаках,Кого нисколько не волнует,Откуда это ветер дуетИ что таится в облакахНа горизонте. ПростодушноОн леску размотал и ждет,И просто-жарко или душно,И просто-мокро под дождем.
III
Мы лески размотали. ПервыйБычок, как первая любовь.Натянуты, как лески, нервы,И нервы чувствуют любойТолчок на дне. Дрожит грузило,Дрожит креветка на крючке…Какая сладостная силаВ еще не пойманном бычке!Тебя с ним связывают узыНемыслимой голубизны.Меж вами плавают медузы,Прозрачные, как рыбьи сны,Медлительны, нарядны, праздны,Прохладны, жгучи, как соблазны,У днища плавают, в тени,Ты только руку протяни…Но ты безумного и злого,С колючим гребнем на спине,Обязан выдернуть, как слово,Что залегает в глубине.
IV
В полдень облако сгорело,Море выцвело до дна.Филофора и Хлорелла —Неземные имена!Кто вы — странности рассудка,Ткань японского рисунка,Рачьи домыслы, вода?Травы есть: пастушья сумка,Подорожник, лебеда.Травы пахнут, травы лечат,Травы — пища для овечек,Травы — птичьи голоса,Травы летом каждый вечерУ любимой в волосах…Запах водорослей прелыхСлышен с берега едва…Филофора и Хлорелла —Непонятная трава.
V
Поднимая пыль и гарьНа крутой тропе обрыва,На отлете, как фонарь,Держим пойманную рыбу.Достаточно сто первого бычка,И ловля обесценена. УдачаЦепляется за голые крючкиХвостами, жабрами, на вялой леске виснет,Болтается унылой запятой.На оборотной стороне удачиОтлита выпуклая, влажная от потаБольшая Головная Боль. Спасайся,Уже давно окончена работа,К орудию труда не прикасайся,И благодушью сытому не верь,Не верь тому, что сделано от скуки,И не ломись в распахнутую дверь,Где друг-приятель на тебя наводит кукиш.Бычок же, выловленный без любви и вкуса,Вял, водянист, как старая медуза.
VI
Над бредовой красной глинойМягко глохнут голоса.Зной запутался в полыни,Копошится, как оса,В дымном свете иллюзорен,От жары полуживой,Здравствуй, кот береговой,С кроткой подлостью во взоре.Старый гусь, роняя перья,Затерялся среди дня…Добрый день, воскресный берег,Не скучавший без меня.Где там волны, где там буря, —Море ясно, как дитя.Овцы, овцы в белых шкурахПод обрывом шелестят.В чистом море пляшет ялик,Кто-то трудится еще.У меня ли перенялиХудобу небритых щек,Да бутылку с несоленойПитьевой водой. Гляди —Не любитель, но влюбленныйВ зыбком ялике сидит.Среди скрипа непрерывноПродолжается строка,Бьется рифма, словно рыба,И садится на кукан.Виснет чайка над куканом,Солнце кануло на дно…Здравствуй, светлое вино,С чешуей на дне стакана!