Пообедав с Амелией, я ушла вглубь сада, сказав, что мне нужно позвонить Вики. Конечно, я бы хотела их познакомить. Но сейчас я точно не могла. Да и что я скажу Вики? Подружка моя, смотри, это моя новая подружка! Мы познакомились формуе. Так что ли? Это выглядело бы как предательство. Да и вовсе не убедительно. Амелия понимающим взглядом проводила меня до поворота в сад. Я нашла «своё место»: небольшой садик со скамейкой. Здесь редко кто-то проходит, поэтому я могу побыть тут одна или без препятствий позвонить Вики. Я даже не успела набрать её номер, как уже увидела видео-звонок от Вики.
— Ана, привет! — Она так широко и радостно улыбнулась, что я невольно тоже начала улыбаться. — Как ты там? Когда вернёшься?
— У меня всё хорошо. Родителей пригласили провести ещё несколько семинаров для полицейских участков. — Я всё больше и больше погружалась в свою чудесную «легенду». — Как у вас дела? Как Уэс?
— Э-эм. Уэс?.. Все хорошо. — Она еле заметно улыбнулась и смущённо начала теребить прядь волос.
— Подождите-ка… Ты все-таки сдалась? — От неожиданности я чуть взвизгнула. Не зря я в прошлый раз что-то заподозрила. — Вики Маккалистер сдалась!
— Анастейша Кортез! — Она посмотрела на меня с легким укором. — Что за выражения?! Нет, я не сдалась. Пока не сдалась…
Вики рассказала мне, что Уэс в открытую признался ей в своих чувствах на выпускном, но она сама пока не дала ответ. Не хочет торопиться, однако после его признаний, она поняла, что он ей тоже нравится. Я была искренне рада за ребят. Очень надеюсь, что у них всё получится. Вики продолжала расспрашивать про моё времяпровождения с родителями. Да, Амелия сказала правду — врать я не умею.
— Ана, я тут подумала… — Вики немного замялась. — Может, мне приехать к тебе на пару дней?
— Что?! — От неожиданности я поперхнулась.— Я… Ты… — Я не знала, что сказать и как отмазаться, но меня отвлёк меня знакомый голос, который произнёс мою фамилию.
Я подняла глаза в сторону человека, что позвал меня. Знакомый шлейф духов, та же коварная улыбка и зачёсанные назад рыжие пряди. Передо мной стоял уже забытый злейший враг — Алекс Фишер.
========== Глава 6. ==========
— Фишер? — Воздуха в лёгких стало резко не хватать. Или это я забыла, как дышать от страха? Чёрт возьми, неужели сейчас я действительно боюсь её?!
— Что? Откуда там Алекс? — Вики крикнула мне с экрана. Чёрт, она услышала. Надо быстро сворачивать разговор, иначе мне точно не отделаться простыми «да»/ «нет».
— Тебе показалось. Ладно, дорогая, мне нужно бежать. Пока-пока! — Не дождавшись ответа, я скинула звонок.
Ну всё… Я точно выкопала себе могилу, ещё один шаг, и точно туда свалюсь. Истеричка во мне бушевала и отыгрывалась за события прошедших дней.
Алекс с ядовитой усмешкой на губах ждала, пока я договорю по телефону, как хищник, который загнал жертву в угол и теперь наслаждается её ужасом. Я же не могла позволить себе такую роскошь, как дать шанс Алекс взять надо мной верх. Я, может, и не хищник, но точно не жертва. Что-то во мне взбунтовалось, заставляя сердце биться чаще (может это была всё та же внутренняя истеричка).
— Что ты здесь делаешь, Кортез? —Фишер надвигалась на меня, словно гроза.
Не похоже, что бы она знала ответ на свой вопрос. Нужно что-то делать. Я лихорадочно оглядела место вокруг себя. Безлюдно. Вдруг стало страшно. Ужас накатил неожиданно, заставляя выплеснуть весь запас адреналина. Почему-то мысль о том, что моё тело здесь никто не найдёт показалась довольно-таки логичной. Точно! Надо блефовать, но делать это уверенно, чтобы поставить Фишер на место.
— Алекс, иди к чёрту. Тебя вообще не касается, что я тут делаю. А вот что здесь делаешь ты — очень интересно. — Я подошла к ней вплотную, чтобы она невольно попятилась назад. Кажется, мама называла это «психологической атакой», она у меня спец в таких вещах. Осталось только надавить на больное. — Неужто ты тут, потому что твои папочка с мамочкой хлопочут о твоем провальном поступлении? — О, да, я ждала, когда смогу ей припомнить её же слова. Судя по всему, у меня получилось найти слабое место в её броне. Вся спесь рыжей постепенно улетучивалась.
— Я… — Алекс замялась. — Ты! — Она попыталась хватить меня за волосы, но я перехватила её руку и скрутила за спиной, согнув её в локте так, что двигаться она не могла. Ну, конечно, когда кончаются слова, в ход идёт сила.
— Фишер, успокойся. Мне на тебя плевать. Я сделаю тебя в два счёта ровно так же, как это было и в школе. Советую тебе уйти отсюда и не приближаться ко мне ни на метр. — Я чуть сильнее надавила на руку, от чего она взвизгнула от боли. — Ох, Фишер. Хоть ты меня и выводишь из себя, но победить меня ты никогда не сможешь.
— Ана! — Я подняла глаза. Роб стоял напротив нас. — Отпусти её. Она того не стоитю — Роберт посмотрел на Фишер с таким же презрением, что и я смотрела на неё с момента нашей первой драки.
Пришлось отпустить руку. Она выпрямилась и независимо оправила блузку, смерив при этом и меня, и брата презрительным взглядом.
— Любишь ты нарываться, Кортез. Что ж, разлюбишь когда-нибудь… — С этими словами она покинула нас, направляясь модельной походкой вон из сада.
Она ясно дала понять, что будет копаться и выяснять, почему в это время года я здесь, а не дома. Да, это немного усложняет мою и без того уже сложную жизнь. В голове маячила только одна мысль: что будет, если кто-то вроде Алекс узнает о секретном подразделении. Вся система, создающаяся годами, может пойти коту под хвост! От сильной паники меня затошнило. Роберт, до этого растерянно стоявший поодаль, будто понял, что именно беспокоит прямо сейас, подошёл ко мне и обнял, успокоив, что никто и никогда до этого не узнавал секрет Академии, тем более так просто.
— Ана, успокойся. Все будет нормально. У меня для тебя сюрприз… — Роб заговорщически улыбнулся.
— Какой? Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы! — Сюрприза мне сейчас и впрямь хочется меньше всего. Спасибо, на всю жизнь хватит теперь!
Но Роберт промолчал. Только успокаивающе провёл рукой по моей спине и мягко подтолкнул к выходу.
Выйдя из теперь не «своего» укромного местечка, я пошла за Робертом в сторону главной парковки. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее я начинала видеть машину. Ту самую машину. Это был автомобиль родителей…
Руки затряслись, голова разболелась ещё сильнее, а ноги и вовсе перестали меня слушаться: мои нижние конечности просто встали как вкопанные и не могли пошевелиться.
Серьёзно? Вот именно сейчас?! Когда я ещё так зла на них? Мне хотелось кричать и крушить всё вокруг. Боль от обмана родителей просто съедала меня изнутри. А ещё больше меня съедала моя ложь… Ведь я сейчас делаю все тоже самое со своими близкими, что и мои родители со мной.
Да чтоб меня! Хотя бы на секунду я могу забыть об обиде?! Сейчас я лишь хочу обнять их, а уже потом буду выяснять отношения.
Я сломя голову побежала к родителям, кинулась папе на шею, но, ощутив тепло родного человека, не смогла совладать со своими эмоциями — накопившиеся обида и злость вылились в страшный и нескончаемый поток слёз. Мне было так больно, что хотелось кричать.
Со спины я почувствовала, как мама гладила мои волосы и, обнимая, шептала: «Прости нас, милая». Я уж и забыла, что она может быть такой: мягкой и домашней. Последнее время я представляла её лишь в гневе или осуждающей, но никак не… виноватой, какой она и была сейчас. Сколько времени я так простояла… Может, пару минут, а может и дольше.
Немного успокоившись, я отстранилась от отца и сквозь пелену слёз попыталась разглядеть родителей: мама, как и всегда, выглядела потрясающе — теперь, узнав правду о деятельности родителей, я могу с уверенностью сказать, что она тратила много сил на свою внешнюю красоту — точёное и в меру накачанное тело (о да, она и впрямь могла драться на каблуках, я думаю), красивый и ровный загар, идеально выкрашенные волосы в иссиня-черный и ни намека на синяки под глазами. Для меня всегда было загадкой, как ей удается так идеально выглядеть. Тем не менее, мама умела показать всю свою внутреннюю мощь с помощью одного лишь взгляда.
А меленький и аккуратный курносый носик и голубые глаза добавляли в эту истинную красоту изюминку. Русские корни выделяли маму среди других женщин. Не даром папа всегда говорил, что русские женщины самые красивые в мире.
Ну, а папа для меня всегда был эталоном мужской красоты и силы. Крепкое телосложение, широкие плечи, брови домиком, сведенные к переносице, четкие и острые скулы могли напугать кого угодно. А рост под два метра усиливал этот эффект. Лишь те, кто знал его близко, могли с уверенностью заявить: Фредерик Кортез не был тираном и злодеем, наоборот — его вежливость, образованность и преданность близким поражала.
Однако, характер моих родителей никогда нельзя было назвать мягким — они оба были словно океан, который мог сменить свою благосклонность на гнев за считанные секунды.
— Моё солнышко. — Папа ещё раз обнял меня, целуя в макушку. — Мы с мамой только сейчас смогли приехать. Вероятно, ты знаешь, если не всё, то многое. Прости нас, малышка.
— Ана… Мы очень вин… — Кажется, мама действительно раскаивалась.
Я понимала, что если сейчас не выскажу всё, что у меня на душе, то это навсегда встанет стеной между мной и родителями. Пусть потом я пожалею. Но лучше сейчас, чем потом, когда страсти немного поуляжутся.
— Стоп. То есть вы сейчас думаете, что обнимите меня и поцелуете, попросите прощения за свою наглую ложь, и я все забуду? — Я не дала договорить маме. Гнев, обида во мне бурлили и делали из меня, возможно, подростка с бушующими гормонами (коим я, к слову и являлась, но почему-то всегда забывала об этом, чувствуя себя взрослее). — Нет, так не получится. Вы хоть понимаете, как мне сейчас больно и обидно? Родители, которые, как я думала, откровенны со мной, на самом деле всё это время лгали! Вся та немногая информация, которая была о вас в памяти, полетела к чёрту! Всё рухнуло, как карточный домик!
— Ана, ты уже взрослая девочка и должна понимать, что как раз это и было защитой! — Мамин взгляд с виноватого изменился на раздражённый. О да, теперь я её узнавала: именно это выражение лица преследовало меня всё время моего пребывания в Академии.
— Да ни хрена это не защита! — Я сделала ещё шаг назад. Хотелось всё бросить и убежать, хотелось по-детски топнуть ногой или плюнуть в них. Хотелось, чтобы меня услышали, в конце-то концов! — Вы! Вы должны были посвящать меня в подобные тайны, но не посторонние люди! Вы даже не представляете, как мне было тяжело! На меня вываливают подобное после того, как я знаю, что не поступила, а мне не с кем поделиться! Да что вы за родители такие?! — я снова заплакала.
— Анастейша Карнелия! Это твоя мать! Выбирай выражения! — Отец нахмурился, его глаза резко потемнели. Это означало только одно — он очень зол. — Живо в машину! — Его тон вмиг остановил мои слёзы.
— Зачем это? Мы уезжаем куда-то? — Я стояла как вкопанная. А я ведь и половины им не высказала! — И не подумаю сесть.
— Ана, лучше сядь. — Сзади подошёл Роберт и положил мне ладонь на плечо, дав понять, что ничего не случится, что он рядом со мной. Легче, честно говоря, не стало, но я понимала: втягивать ещё и брата в наши семейные разборки не стоит.
Я вздохнула, выпрямила спину и сжала кулаки до побеления костяшек. Сейчас главное не вспыхнуть как спичка. Медленно, постепенно выдыхая, я разжала пальцы. Прошла, чеканя каждый шаг, и в оглушительной тишине захлопнула за собой дверь родительского джипа. Честно говоря, я простила родителей. Давно поняла, что это важно и серьёзно. Но если бы я сделала вид, что ничего не произошло, то каковы шансы, что они не скроют от меня ещё нечто важное?
Всю дорогу мы ехали молча. Весь путь я слушала музыку в наушниках и смотрела в окно, не понимая, что вижу перед собой. Мысли атаковали мой разум: в голове промелькнули все прошедшие дни с момента начала экзамена. Ведь именно с этого дня началась моя новая жизнь. Жизнь в секрете, во лжи. Новые эмоции и новые люди в окружении: дружба с Амелией, хотя… можно ли это назвать дружбой? Все мои попытки что-то узнать о ней, не увенчались успехом, только выбросы общих фраз; не единичное столкновение с Джеком, его лицо совсем близко с моим, его сильные руки, которые не раз ловили мое неуклюжее тело; помощь Томаса с вещами, его голубые глаза и приятно ласкающий слух голос, его едва ли уловимая защита и поддержка. Нет, нет, нет, Ана. Твои мысли уходят совсем не туда. Они тебе не нравятся. Конечно, не нравятся! О чем ты вообще думаешь? Фу, Боже!