56. МУХА
Я муху безумно любил! Давно это было, друзья, Когда еще молод я был, Когда еще молод был я.
Бывало, возьмешь микроскоп, На муху направишь его На щечки, на глазки, на лоб, Потом на себя самого.
И видишь, что я и она, Что мы дополняем друг друга, Что тоже в меня влюблена Моя дорогая подруга.
Кружилась она надо мной, Стучала и билась в стекло, Я с ней целовался порой, И время для нас незаметно текло.
Но годы прошли, и ко мне Болезни сошлися толпой В коленках, ушах и спине Стреляют одна за другой.
И я уже больше не тот. И нет моей мухи давно. Она не жужжит, не поет, Она не стучится в окно.
Забытые чувства теснятся в груди, И сердце мне гложет змея, И нет ничего впереди... О муха! О птичка моя!
(1934)
57.ТАРАКАН
Таракан попался в стакан
Достоевский
Таракан сидит в стакане. Ножку рыжую сосет. Он попался Он в капкане И теперь он казни ждет
Он печальными глазами На диван бросает взгляд, Где с ножами, с топорами Вивисекторы сидят
У стола лекпом хлопочет, Инструменты протирая, И под нос себе бормочет Песню .
Трудно думать обезьяне, Мыслей нет - она поет. Таракан сидит в стакане, Ножку рыжую сосет
Таракан к стеклу прижался И глядит, едва дыша... Он бы смерти не боялся, Если б знал, что есть душа.
Но наука доказала, Что душа не существует, Что печенка, кости, сало Вот что душу образует
Есть всего лишь сочлененья, А потом соединенья
Против выводов науки Невозможно устоять Таракан, сжимая руки, Приготовился страдать
Вот палач к нему подходит, И, ощупав ему грудь, Он под ребрами находит То, что следует проткнуть
И, проткнувши, на бок валит Таракана, как свинью Громко ржет и зубы скалит, Уподобленный коню
И тогда к нему толпою Вивисекторы спешат Кто щипцами, кто рукою Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента Рвут на части пациента От увечий и от ран Помирает таракан
Он внезапно холодеет, Его веки не дрожат Тут опомнились злодеи И попятились назад.
Все в прошедшем - боль, невзгоды. Нету больше ничего. И подпочвенные воды Вытекают из него.
Там, в щели большого шкапа, Всеми кинутый, один, Сын лепечет: Бедный сын!
Но отец его не слышит, Потому что он не дышит.
И стоит над ним лохматый Вивисектор удалой, Безобразный, волосатый, Со щипцами и пилой.
Ты, подлец, носящий брюки, Знай, что мертвый таракан Это мученик науки, А не просто таракан.
Сторож грубою рукою Из окна его швырнет, И во двор вниз головою Наш голубчик упадет.
На затоптанной дорожке Возле самого крыльца Будет он, задравши ножки, Ждать печального конца.
Его косточки сухие Будет дождик поливать, Его глазки голубые Будет курица клевать.
(1934)
58. ИЗ ЖИЗНИ НАСЕКОМЫХ
В чертогах смородины красной Живут сто семнадцать жуков, Зеленый кузнечик прекрасный, Четыре блохи и пятнадцать сверчков. Каким они воздухом дышат! Как сытно и чисто едят! Как пышно над ними колышет Смородина свой виноград!
(1934)
59. О НУЛЯХ
Приятен вид тетради клетчатой: В ней нуль могучий помещен, А рядом нолик искалеченный Стоит, как маленький лимон.
О вы, нули мои и нолики, Я вас любил, я вас люблю! Скорей лечитесь, меланхолики, Прикосновением к нулю!
Нули - целебные кружочки, Они врачи и фельдшера, Без них больной кричит от почки, А с ними он кричит .
Когда умру, то не кладите, Не покупайте мне венок, А лучше нолик положите На мой печальный бугорок.
1934?
60.
Маршаку позвонивши, я однажды устал И не евши, не пивши семь я суток стоял Очень было немило слушать речи вождя, С меня капало мыло наподобье дождя
А фальшивая Лида обняла телефон, Наподобье болида закружилась кругом Она кисеи юлила, улещая вождя, С ней не капало мыло наподобье дождя
Ждешь единства Получается свинство
1934?
61-67. ЖУК-АНТИСЕМИТ КНИЖКА С КАРТИНКАМИ ДЛЯ ДЕТЕЙ