Фонарь пронизывающим лучом ударил прямо в глаза, заставив меня отойти назад. Грохот открывающейся решётки и опускающейся лестницы бил по ушам. Как же громко. Они не понимают, что у меня голова просто раскалывается?
— Вот мы снова встретились, — Вова улыбался. Нет, я не видела, но чувствовала, что это было именно так.
— Почему я здесь? — его энтузиазма я, естественно, не разделяла.
— Так надо! А тебе не нравится мое общество? — искренне удивился он.
— Когда я сижу черт знает где, в темнице под семью замками и охраной. Ты издеваешься, Вова? Да кто ты такой, и что ты о себе возомнил? — я понимала, что мой голос постепенно становится истеричным, но вот поделать с этим ничего не могла.
— Скоро закончится твоё заточение и мы с тобой…
— Мы с тобой? Ты это все всерьез? Мы с тобой? — не унималась я, начиная, голосить ещё громче, — Никогда в жизни, лучше пристрели меня, — я услышала шлепок, только потом почувствовала, что щека начинает гореть. Вот хрень! Он меня ударил. Он просто взял и зарядил мне пощечину. Господи, да меня никто в жизни кроме него никогда не бил, даже родители. Никто и никогда…И понесло меня в дали дальние! Истерика вместе с обидой начали захлёстывает прямо с головой. И можно было бы быть просто умнее, остановиться, но мой язык неконтролируемо нес всякую чушь, которая ложилась не в очень лестные для Вовы слова.
И дело было не в том, что я так думала, хотя наверное, и в этом тоже. У меня просто включилась защитная реакция больше похожая на истерику. Ещё с кулаками на него кинулась. Нет, это ж надо было додуматься! С кулаками на человека, который не упускал возможности стукнуть меня. Я почувствовала толчок, а следующее мгновение начала куда-то проваливается, отчаянно цепляясь за действительность.
— Очнись! Ты жива? — как сквозь пелену до меня доносился голос Вовы. Точно, я потеряла сознание. А я то дурным делом подумала, что просто сплю и это один из моих кошмаров про него. А нет! Нате, получайте и расписаться не забудьте! Боже, да что это за день такой? Он меня снова бил, правда на этот раз «за дело», чтобы привести в чувства, видимо. И без этого правая сторона болела от его оплеухи.
— Да перестань ты! — видимо, горький опыт меня совсем не сможет научить. Я снова начала брыкаться, вырываясь из его хватки, чтобы быть подальше от этого человека.
— Я просто посмотрю, что там, — он указал несмело на мой затылок, испуганно оглядывая мое перекошенное злостью лицо.
— Не смей меня трогать! И вообще, пошел вон отсюда, — кричала я, швыряя в него, что попало под руку. А это, должна заметить, было железное ведро, которое просвистело, даже нет, важно прошлепало у самого края головы Краснослободцева, оставив ее, конечно, невредимой и целой, но напуганной.
— Извини, Алисочка, я не хотел.
Это глупое «Извини, я не хотел». А ведь раньше действовало!
И он ушел, оставив меня одну.
Слава богу, хоть додумался перетащить с холодного трюма в каюту. Может, удастся согреться. «Любовь зла…» — истина старая как мир, но вернее ее не найдешь. Я ведь любила его и искренне верила. Дура, набитая, ненормальная, конченная. Наверное, все-таки придется когда-нибудь сказать «спасибо» родителям за то, что освободили меня от него.
Свобода… да, это то, что мне сейчас было необходимо. Хотя тревоги по поводу своего пребывания здесь, я не чувствовала. Мне бы нужно было плакать и паниковать, но вместо этого я начала думать о том, как отсюда можно выбраться. И это несмотря на то, что я становилась похожа на мутанта у которого на затылке начинала расти вторая голова. Это я об огромной шишке, что осталась на мне после соприкосновения черепной коробки со стеной. Спасибо тебе, Краснослободцев Владимир. Ещё не хватало сотрясение заработать. Врача я, конечно, не дождусь, поэтому вынесла сама себе диагноз, сама же и приступила к лечению. Главное сейчас не заснуть, а несколько таблеток обезболивающего, которые мне оставили на малюсеньком столике вместе с водой, немного облегчили состояние дурной головы, которая все продолжала думать. Сначала необходимо было оценить свои шансы. Вовка, конечно преступник, любящий распускать руки, но он мелкая пешка. Что-что, а организовать мое похищение ему бы никогда не пришло в голову. Нужно как-то вызволять себя из его лап. А помочь… А помочь сможет только Захар. Такая кратковременная и очень теплая вспышка в мозгу, заставляющая кровь пульсировать по венам с новой силой и дышать чаще. Вот тебе и плен, а возбуждаюсь от упоминания незнакомого практически мужика. Хотя почему незнакомого? Конечно, странного, но… Боже, меня снова понесло совсем не в то русло. Нет бы просто взять и проверить, есть ли какие лазейки… нет. Оставлять меня наедине с собой в помещении, откуда есть возможность сбежать, никто бы не стал это точно, но попытка — не пытка.
Иллюминатор, был заперт снаружи, и даже если бы я его открыла, пролезть не смогла бы. Тем более с тем учётом, что в последнее время я набрала парочку (это ещё мягко сказано) килограммчиков. Спишемся все на реакцию организма на непривычный холодный климат от которого я отвыкла. Организм утепляется. И то, что я ем, как ненормальная огромными порциями высококалорийную пищу совсем не в счёт.
Ха! А ведь у меня проблемка появилась. В этой беготне с гонками по пересечённой местности, я и забыла про ежемесячный цикл своего женского организма. Мамочки родные…
Выдохнув, я посадила свою пятую точку на кровать. В ногах стало как-то совсем мягко, сердце затарабанило набатом, отдаваясь в висках. Нет, этого не может быть. А ведь я даже не знаю кто отец… хотя какая разница, когда он все равно не родиться.
Я погладила свой плоский животик и завыла белугой, забыв про то, что собиралась рвать когти отсюда. Вот тебе и сбежала, называется.
— Думаю, они ее держат на старой лодочной станции. Из всех объектов, которые принадлежат Мамонту, этот самый отдаленный и туда никто не сунется просто так, — Митяй извлёк из пачки сигарету и закурил, вертя в руках карту города, где только что показывал другу расположение места, где сейчас может находиться эта Алиса.
Знаком он с ней, конечно, не был, но что-то подсказывало, что для Захара это не просто увлечение на один день или он спасает ее от того, что попала в беду из-за него. Нет, тут явно что-то было, и это «было» могло сподвигнуть рассудительного Ольшанского на любые глупости. А кто его прикроет? Ну, да! Боевой друг и товарищ.
— И как узнать, чтобы не опарафиниться? — Захар потирает большими ладонями лицо. Не мудрено, что устал. Вторые сутки на ногах без сна и отдыха
— Я разведку послал. Они из кустов понаблюдать и доложат.
— Птенцов своих на боевое задание заслал. А не боишься, что засветятся в силу своей безмозглости?
— На это и рассчитываем. Если там кто есть и девка…
— Митяй, не девка, — буркнул Захар.
— Ну, извините Ваше графское высокоблагородие. Нам холопам все одно, — стал поясничать мужчина, но увидев тяжёлый взгляд друга, продолжил. — Если девушка у них, то они задергаются в любом случае.
— А если они ее прихлопнут для большей убедительности?
— Я смотрел записи с камер наблюдения в аэропорту. И знаешь что? Я выяснил очень интересный факт по поводу исчезновения твоей благоверной, — заинтересованный взгляд Захара сподвиг Митяя на дальнейший рассказ. — Увел ее, тыча в спину пушкой никто иной, как Владимир Краснослободцев, который по нашей базе числится, как бывший Зэка. Как тебе?
— И это тебе о чем-то говорит? Ты ведь тоже помнишь, как мы его брали?
— Помню! И Алису эту вспомнил, как она в истерике отбивала этого самого Володю.
— Хочешь сказать, что она могла это подстроить? — за двадцатилетний стаж дружбы Захар научился понимать Митяя практически по одному выражению лица, которую можно с большим успехом окрестить мордой.
— Ну, а что? Она прилетела из своей Италии, и вы вдруг случайно встречаетесь. Хочешь сказать совпадение? — мысли Митяя ему были понятны, но он не верил. Хоть бейся головой о стену, но не верил в то, что Алиса могла оказаться простой подсадной уткой.
— Она вышла замуж после того, как его посадили. Когда он вышел, развелась, поменяла документы и свалила из страны. Думаешь, этот Краснослободцев не может отомстить ей?
— Думаю, может. Но рассматриваю оба варианта.
— Пацифизмом ты точно не страдаешь! — усмехнулся Захар, а у самого в душе было гадко-гадко. Вот что значит, думать с точки зрения влюбленного человека. А у Митяя все рассчитано. Нет, это явно акт возмездия.
— О! Вероника Андреевна! Доброе утро, — по аллее, где они сейчас находились, вышагивала, отбивая каблуками ритм по брусчатке, высокая молодая женщина в форме сотрудника.
— Я не думаю, что оно может быть добрым, когда начинается со встречи с Вами, Митрий Павлович, — огрызнулся женщина.
— Ой, и не любите Вы меня, Вероника Андреевна! Я ведь со всей душой!
— Знаете, я не думаю, что у человека, которого боятся все психологи города, может быть такие чистые намерения, — хмыкнула женщина и поспешила прочь.
— М-да, романтик из тебя никакой, — заметил Захар.
— Да, я ее один раз чуть не взорвал нечаянно. Но это история старая и совсем неинтересная. Главное, сейчас твою блондинку вытащить. А потом может и расскажу.
Из состояния полудремы меня вывел грохот снаружи. Всю ночь убеждала себя не спать, вот только не получилось. К утру все равно начало клонить в сонное забытье. Мыслей было много. Одну только отгоняла подальше, чтобы не свыкаться с ней — ребенок. Это была своеобразная защитная реакция.
В иллюминаторе, естественно, ничеоо не видно, но ситуация меня начала напрягать. А затем выстрел… От неожиданности Я даже присела на пол. Ещё один, и ещё… Возня где-то в коридоре, звук ударов. И тут дверь распахивается и на пороге появляется Вова. Он тяжело дышит, над бровью саднящая рана, которая заливает лицо кровью.
— Бежим! Бежим со мной, Алиса, — протягивает он мне руку, но сделать шаг вперёд я так и не решаюсь.
— Алиса, не глупи, больше у нас не будет возможности. Мы должны быть вместе.
— Не будет, я в этом уверен, — слышу знакомый хрипловатый голос и смотрю, как Вова начинает оседать на пол, пропустив удар.
— Захар! — сердце начинает бешено колотиться, ноги трясутся, и чтобы не упасть от этой глупой эйфории, кидаюсь ему на шею.
— Маленькая моя, хорошая моя! — его большая ладонь гладит меня по волосам, и я даже не чувствую боли от гематомы, когда он не по неосторожности касается. — Прости меня, прости, — дыхание щекочет ухо, а я замираю со счастливой улыбкой на лице. Он пришел, он за мной пришел и заберёт меня. Все! Теперь мне не может быть страшно, я под надёжной защитой.
— Это что? — мой подбородок оказался в его пальцах, а внимательный взгляд начал ощупывать и лицо, помимо того, что шишку он, кажется, заметил. — Откуда эти гематомы?
— Я упала, — соврала и не покраснела. Нет, так нельзя. Ему нельзя врать не под каким предлогом, он заслужил, чтобы я была с ним полностью честна.
— И лицом тоже? Этот говнюк тебя бил? — почти зарычал Захар.
— Один раз, а потом неудачно попытался предотвратить мою истерику — да, вот так лучше. Стыдно, опускающейся глаза, рассматривая зашарканный пол каюты. А потом чувствую поцелуй у самого виска.
— Прости меня, это все из-за меня. Я не хотел, чтобы так получилось.
— Не думаю… — договорить я не успела, так как в дверном проёме, спотыкаясь через упавшую мебель и разбросанные вещи, появился здоровый мужик, заполнений все пространство.
Боже! Озарение пришло яркой вспышкой. Я ведь его помнила, при чем Захара тоже. А ведь он говорил… Черт, черт! У меня тогда было единственное желание придушить их обоих, когда теперь просто не мыслила о том, что Захар меня отпустит.
— Георгич, ты пока тут лобызаешься с девицей, этот сучёныш сбежал, — огласил мужчина.
— Митяй, побудь с Алисой. Головой отвечаешь.
И все, его и след простыл, а я рассматривала так называемого Митяя, пытаясь соображать, что сейчас происходит.
— Вот блядство! Пардон, мадам, — обратился он ко мне. — Захар, не глупи.
Толстые пальцы вцепились в мою кофту, потащили за собой к выходу. А чего я ждала? Церемоний по поводу своей персоны?
А мой спаситель мчался через весь док к причалу, откуда удалялась старый катер. Вова поджал хвост и решил ретироваться, как последний трус.
В руках у Захара был дробовик, которым он уже целился вдаль. Один оглушительный выстрел, который заставил меня вскрикнуть, а потом «Бум» — взрыв, и горящий катер идёт ко дну, а оттуда полыхая одеждой, выпрыгивает Вова, пропадая в воде.
Чтобы не закричать, я зажала рот рукой и села на землю. Это было страшно. Неужели, Захар сделал это только из-за меня?
— Я тебе сказал, оставаться с девушкой, — сжатые губы, холодный взгляд и голос с нотками стали.
— Решил прикрыть. Сейчас наши приедут, и скорая тоже. Этому, думаю, точно понадобится — мой похититель плыл к берегу, из воды показывалась только голова. Жив… Да, мне обидно, но никто не достоин из-за меня смерти.
— Пойду, перехвачу гаденыша, — огласил Митяй, скрываясь с глаз.
С залива дул пронизывающий ветер, заставляющий мерзнуть даже кости. А может, это сказывался стресс и то, что я так и не сумела согреться за ночь. Захар и легко стянул с себя ветровку и накинул на мои плечи, прежде потянув меня вверх, чтобы поднять с земли.
— Ты ненавидишь меня? — поинтересовался он, подкуривая сигарету. Мне хотелось тоже, хотя я бросила, когда пошла работать в школу. Что за учитель, от которого воняет табаком?
— А я должна? — я вытянула из рядом лежащей пачки никотиново-табачное изделие и тоже подкурила, игнорируя недовольный взгляд Захара. С каждой затяжкой я делала всё более глубокий вдох, чувствуя, как дым, заполняет легкие, режет их.
— Если ты о том, что я здесь из-за тебя, то скажу, что моя вина в этом тоже есть. Если бы не его жажда мести, то я бы смогла спокойно улететь. А то, что ты сделал несколько минут назад… Знаешь, я впервые подумала о возмездии за все мои слезы, синяки и одержимость им. Наверное, если бы ты ни пришел тогда за ним, он меня бы просто сломал и растоптал. Да, это тоже было в моей жизни, но в противном случае, я бы не смогла собрать себя.
— Значит, эти побои были не первые? — в ответ я покачала отрицательно головой. — И ты меня вспомнила, как я понимаю? — теперь утвердительный жест. — Знаешь, я испугался, что не смогу больше тебя увидеть.
— Но ты ведь меня отпустил.
— А разве возможно удержать человека насильно? Ты девочка взрослая, сама должна делать выбор. Нам пора ехать, а то сейчас налетят мои бывшие коллеги. А тебе нужно в больницу. Вдруг сотрясение с такой-то шишкой.
У меня даже сил не было возражать, поэтому выслушав через час с копейками от пожилого дяденьки-врача, что сотряс лёгкий, но есть, и что мне сейчас нужен покой, я смело напросилась в «гости» к Ольшанскому.
— Приютишь?
— А у меня есть выбор? — усмехнулся он. В квартире на полочках вместо ожидаемой пыли, я увидела идеальную чистоту, которая так же царила во всех комнатах. Значит, Захар злоупотребляет услугами домработницы.
Похоже, гипотеза о беременности была не верна. По пути я закупилась средствами женской гигиены и теперь смывала с себя в душе прошлые сутки, пытаясь согреться под горячими струями. Состояние и так было не самым замечательным, а с приходом нежданных «гостей», как мы всегда выражались в молодости, так и вовсе усугубилось, ноющей поясницей и абсолютным дискомфортом организма.
Где-то в глубине души я вздохнула спокойно, ведь пережить ещё один выкидыш я просто не смогу. Захар накормил меня вкусным ужином, который заказал из ресторана, так как ни сил, ни желания готовить не было ни у кого из нас.
— Устала? — поинтересовался он, когда я уже укладывалась на кровать. Захар присел рядом, принялся гладить мою щиколотку.
— Мне нельзя сейчас, — виновато опустила я глаза.
— А я, — в одно мгновение он оказался рядом, — ничего и не просил.
Крепкие руки обняли меня, его подбородок коснулся макушки, поцеловал, и я снова «поплыла» в эмоциональном смысле. Было потрясающе уютно, словно мы совпадали как две половинки пазла.
— Захар, — на этот разговор я решилась как-то совсем случайно, не боясь нарушить эту умиротворённость.
— Мм? — кажется он тоже расслабился.
— У меня есть проблема со здоровьем, поэтому я не уверена, что лучший вариант второй половины.
— Ну, давай, я буду сам решать, насколько я хорош для тебя.
— Когда Вову посадили… — Я снова погружалась в глубины памяти, понимая, что с каждым разом, когда я рассказываю об этом, мне становится легче. Тяжело хранить все в себе и переживать это самостоятельно.
— Значит, ты решила, что родители в этом виноваты? — сделал он вывод.
— Кого-то обвинять нужно было.
— Это не правильно. Как бы там ни было, они старались, чтобы тебе было хорошо, даже если это будет против твоей воли. Просто я проходил через это. Но несмотря на все, они тебя любят, поверь.
— Я тоже об этом думала, много, долго, мучительно… В итоге, пришла к выводу, что я не держу на них зла, но пока не готова к встрече, — поделилась я сокровенным.
— Поэтому, ты и не можешь выносить ребенка. Это не какой-то порок твоего организма, а психологическая травма. Вся эта ситуация, плюс обида, плюс слова врача…А если ты тогда была так легко вменяемая, что согласилась замуж выйти за Агеева, то и вывод можно сделать соответствующий.
— Ты психоанализом занимаешься?
— Нет, — он улыбнулся, — это было, кажется, лет сто назад. Я работал ещё в органах. Мы как раз брали того самого Мамонта, который тебя похитил, меня ранили. Ранение было серьезное, но не смертельное. Важные для жизни органы не были задеты, операция прошла успешно. Но когда я пришел в себя, я просто не смог встать. Врачи начали исследование, которое показало, что организм функционирует нормально, и предпосылок для инвалидности совсем нет. А я все не вставал, сначала неделю, потом месяц, который постепенно превращался в полгода.
Захар помнил четко это время, когда его тело перестало слушаться хозяина, когда от осмысления того, что он может остаться инвалидом, мозг просто взрывался. А ещё дело было в том, что с этой проблемой, пришла и следующая. Он стал просто потихоньку, но верно умирать. И это проявлялось не только в том, что органы начали постепенно отказывать, а ещё в его моральном состоянии, когда и жить-то не хотелось.
Он тут же остался один потому, что та, которая была до этого рядом, сбежала, испугавшись трудностей со словами «Ты теперь не мужчина, и вряд ли жилец. Спасибо! Нам было хорошо! Но, теперь наши дорожки расходятся».
Эти долгие недели складывались в месяцы, которые тянулись мучительно долго, словно качественная жевательная резинка. Родители бросили работу, чтобы находится рядом, и теперь стало ясно кто настоящий друг, когда Митяй мотался по всем возможным знакомым, чтобы найти возможность помочь. А врачи разводили руками, мол, мы здесь бессильны.
Однажды примчался Митька запыхавшийся, но с сияющими глазами.
— Собирайте вашего сына, мы едем в Якутию.
Не возразили, помогли с билетами, отец вызвонил знакомых, чтобы помогли в дороге, даже сам собрался. Но Митька остановил, сказал, что справятся с мужиками сами. Целую неделю они блуждали по тундре в поисках того самого знаменитого шамана, который работал только с самыми тяжёлыми случаями. А он тут вдруг раз, и нашелся, когда они совсем отчаялись.
— Вылечил? — удивилась Алиса, даже намного приподнялась с места. Но он быстро вернул ее назад. Так было удобнее.
— Я же здесь, с тобой, живой, здоровый. У него метод такой «Лечить нужно не тело, а душу».
— Думаешь, у меня больна душа? — она снова приподнялась.
— Ну, если верить ему, то да. Он говорит, что если захочет человек, он может себе отрастить даже недостающую конечность, — вспомнил он старика с морщинистым лицом.
— Бред, — вспрыснула Алиса от смеха. Но Захар снова вернул ее назад на своё плечо.
— Ну, ты этого наверное уже не узнаешь, — хитро улыбнулся он.
— А ты меня не отвезешь к нему?
— Не знаю, я не привык делать что-то бесплатно.
— Я хочу родить, — выдохнула она, замерла на мгновение. — Я хочу родить тебе ребенка.