Поиски информации
Ольга Николаевна
В первую очередь нужно было придумать, как вытащить коллегу из лечебного учреждения. Конечно, с любым другим пациентом в этом проблем не возникло бы. От сеанса до сеанса наблюдая прогресс в динамике, врач, тем более, главврач, может спокойно выписать больного, в зависимости от тяжести заболевания, под свою ответственность, или в свободное плавание, периодически встречаясь для анализа его психологического состояния. Но, я не считаю себя глупой женщиной, и совершенно точно осознаю, что Виктор Степанович так легко отсюда не выберется. Даже с моей помощью. Раз с ним провернули такое… Это определенно было нужно какой-то важной птице! Более того, птице нашей среды обитания. Все тонкости дела знали. Давали нужные препараты. Подделали не только документы! Всю жизнь человеку переиначили! И подобрали идеальный диагноз…
С ужасом осознаю, что на моем месте мог быть другой доктор. Или… А если бы меня не заинтересовал случай этого пациента, и я стала бы работать сугубо по протоколу? Никто бы возможно даже не узнал истины… Что-то подсказывает, что ввязалась я в опасную историю. И сейчас на грани того, чтобы переступить черту, за которой не будет возврата. Тем не менее, голос внутри твердил — "однажды, ты шла на психологический факультет, лишь бы помогать людям. Значит, выбора у тебя нет."
Прежде всего, решила вернуться домой, и провести вечер с семьёй. С Виктором Степановичем мы условились начать решительные действия с завтрашнего дня. Утром я подам документы, в которых значится, что мой пациент предположительно пошел на поправку, и теперь имеет право, под мою ответственность, жить за пределами клиники. Конечно, эта справка будет иметь силу ровно до того момента, как ее увидит некто вышестоящий. Однако, времени, которое уйдет на это, должно быть достаточно, чтобы уехать.
Сбор информации начнем с дома Артема. Возможно, там будет что-то важное, что укажет, в каком направлении продвигаться. Сейчас же… Я максимально пыталась отстраниться от загадочной истории, и посвятить себя близким людям… Однако, выглядело это нелепо. Спектакль провален. Актеры ужасны. Ведь мысли мои далеко… Они ищут ключ от дверей, которые прежде не доводилось видеть.
Еле дождалась рассвета. Буквально, глаз не могла сомкнуть. Я верю, что вскоре покой снова будет частью моей жизни. Но, не сейчас. Привычный образ непоколебимого профессионала своего дела пошатнулся. И тело бил озноб. Я впервые за многие годы не знала, каким будет следующий день. И не была уверена в правильности своих действий. И все из-за двух пациентов одного слишком доброго профессора.
Подсознательно, пыталась ничем себя не выдать. Это сказывалось даже на походке. Размеренно цокая каблуками о плитку, устеленную в коридоре, невольно окидывала подозрительным взглядом всех, начиная с уборщицы, старушки Зины, и заканчивая собственной секретаршей. Так и до паранойи недолго… Дошла до аспирантуры, и окликнула первого студента, что подвернулся под руку. Тот сразу замешкался, и покорно выслушал указания. Я отдала ему указ о подконтрольной свободе господина Брусникина, и велела отнести в регистратуру. Потом резвым шагом пошла за своим горе-пациентом. Застала его полусонного, за поеданием утренней молочной каши.
— Утро доброе. — Прошла внутрь палаты, первым делом задернув шторы. Коллега кивнул, и стал быстрее работать ложкой. Судя по всему, он ждал меня немного позже. — Некогда прохлаждаться, Виктор Степанович. Некогда. Нас ждут великие дела! На сборы вам пять минут… И, выдвигаемся.
Виктор Степанович Брусникин
Я не знаю, как Ольга Николаевна смогла провернуть такое, но я был бесконечно благодарен ей за доверие. Понимая, чем для нее может обернуться эта самодеятельность, я старался взвесить все за и против. Первое, надо найти информацию, кому нужны эти дети и зачем. Кто мог осмелиться лишить меня всего и похитить ребят прямо из моего кабинета? Кто обладает такими безграничными возможностями? Где их держат? Они только только прошли реабилитацию! Только восстановили душевное равновесие, и на тебе! Снова, с ними происходит настоящее безумие! Кто бы мог ожидать такого?!
Я знал адрес дома Артема, где он провел детство, но по его путанным описаниям, когда он рассказывал о том, как он показал Эви это место, я не мог точно указать дорогу. Мы плутали довольно долго, пока Ольга Викторовна не предложила пройтись пешком. Оставив машину на обочине, мы углубились в чащу леса, отыскивая тропинку, ведущую к домику. Затем, решили разделиться, чтобы поиски были более эффективными. Я прошел уже достаточное расстояние, когда на мобильный, который мне всучила коллега во временное пользование, поступил звонок.
— Я нашла его! Возвращайтесь, Виктор, я не смогу зайти сюда одна. — На одном дыхании проговорила она. — Жду вас на развилке.
☆☆☆☆☆
Дом стоял в такой глуши, что мы бы его никогда не нашли, если бы не знали точно, где искать. С дороги его не высмотреть. Со всех сторон двухэтажное здание окружали деревья, веранду оплетали вьющиеся растения. Я бы не сказал, что дом слишком запущен, создавалось впечатление, что за ним ухаживают до сих пор.
Войдя в дом, впечатление ухоженности испарилось. Слой пыли и паутина, а также спертый воздух, указывали на многолетнее запущение. Я не стал осматриваться, а сразу взобрался на второй этаж. Ольга Николаевна не отставала, нервно оглядываясь, словно боясь, что сейчас повыскакивают призраки прошлого. Конечно, мой рассказ о родителях Артема и о опытах, проводимых над людьми в этом здании, не способствовал к расположению. Даже мне было жутковато, а после всего, с чем мне пришлось столкнуться, я думал, меня уже ничем не проймешь. Даа, все-таки нервная система человека настолько слаба, насколько может быть тонка нить, натянутая до предела: резкий рывок, и все, ты на грани. И где эта самая грань!? Где кончается интерес и начинается ужас!? А я скажу, что все очень хрупко!
Мы в полном замешательстве смотрели на спальню родителей Артема. Да да, это была именно она: двухспальная кровать с деревянными столбцами, балдахин, изъеденный насекомыми, шкаф — купе во всю стену, с наклеенными фотографиями. Я не стал подходить ближе, мне и отсюда было видно, что на них: операции людей на различных участках тела с применением новейшей медицинской техникой. Врачи в белых халатах, инструменты в их руках и смиренные лица пациентов не вызывали желания познакомиться.
— Что это такое? — Коллега все-таки не смолчала. А я так надеялся… — Это же спальня, Господи, Боже! Как такое только можно было допустить!? Ужас какой-то!? И в таких условиях находился ребенок? — Я знал всю историю семьи, знал давно, когда мне привели напуганного до смерти мальчишку. Тогда мне пояснили, что ему пришлось пережить… Еще задолго до убийства родителей, психика Артема пошатнулась. Ольга Николаевна сколько угодно может причитать, но этого уже не изменить — ребенок видел ужасы, которые не предназначены для детских глаз и, именно это, вкупе с последующими событиями травмировали его душу.
— Давайте не будем придаваться не радужным воспоминаниям, а просто отыщем что-нибудь, что нам поможет, и уберемся отсюда поскорее.
— Согласна. Прямо мороз по коже от этого места. — Прошептала коллега. — Но, один вопрос все-же будоражит мое сознание, — она повернулась и указала на жуткие фото, — Почему их не убрали? Почему не привязали к делу, как вещественные доказательства? Это же улика! Мотив убийства! Разве нет? — С этой точки зрения, я ситуацию не рассматривал, а, ведь, действительно, почему? — Насколько я помню, из вашего рассказа, убийцу так и не нашли. — Продолжив свои умозаключения, Ольга Николаевна открыла шкаф и углубилась в осмотр содержимого. — Возможно, не очень то и хотели. Или не могли. — Я задумался… Я, конечно, не следователь, но теперь многое встало на свои места. И то, что Артема ни разу не навестила полиция, и то, как легко меня убрали с дороги, и многое другое… Этот человек вовсе не простой смертный, имеет связи и власть. И что же такое важное может скрывать этот дом, что он пошел на преступление, и не единожды, не боясь при этом все потерять?! А терять есть что, как выясняется…
— Ответ на ваш вопрос скрывается где-то здесь. Все началось в этом доме, тут и закончится. — Решительно произнес я. — Продолжайте искать, я осмотрю остальные комнаты. Время не ждет! Живы ли еще ребята, а, если живы, то только Богу известно, смогут ли они когда нибудь стать полноценными членами общества…
— Да, нам следует поторопиться. — Вытаскивая ворох пыльной одежды, Ольга Николаевна, осматривала карманы, ощупывала швы, стараясь разыскать хоть что-то. — Мы и так потеряли уйму времени. Еще неизвестно, может нас уже разыскивают. А если тот человек настолько влиятелен, как я думаю, ему не составит труда понять, где нас стоит искать в первую очередь. — Я молча кивнул и вышел из комнаты.
☆☆☆☆☆
Спустя несколько часов беспрерывных поисков, мы, уставшие и расстроенные, сидели на кровати в комнате моего подопечного. Сидели, не разговаривая, слов и не требовалось. Мы проиграли, даже, не успев сделать первый ход. Ни одной зацепки… Ни одной связующей ниточки… Ничего!
— Вы говорили про подвал — лабораторию. Осталось только это место, но, не думаю, что сегодня, я еще на что-то способна, да и стемнело уже. — Коллега виновато улыбнулась и резко встала с постели. Зацепившись каблуком за половицу с громким звуком шлепнулась на пятую точку. Я мигом подскочил, помогая женщине подняться, но она отмахнулась, уцепившись за железное кольцо, видневшееся из щели. Потянула его на себя, дощечка со скрипом поддалась, открывая нашему взору пакет, обмотанный скотчем. Мы, не сговариваясь потянулись к нему руками. Вытащив увесистое нечто, положили на пол и несколько минут смотрели на него, не решаясь открыть. Голову посетили сразу ворох мыслей… а вдруг?!… А вдруг, это не то, что мы ищем?! А вдруг, это нам не поможет!?… Или, всё-таки, поможет?…
Что им нужно?
Артем
Собственные глаза казались мне до странности тяжёлыми, а веки словно бы намертво к ним приклеились. Наконец сознание медленно вернулось, и я застыл в неподвижности, не открывая глаз, раздосадованный неким стремительно развевающимся ощущением. Как будто случилось что-то ужасное. Это что-то скрывалось где-то неподалёку, но не позволяло себя поймать, оставляя за собой лишь смутное настроение или невнятный намёк…
Внезапно я понял, что какая-то острая штуковина тычется мне в спину, и перевернулся на бок. Скрип пружин железной кровати известил меня, что я не в клинике.
Тут глаза сами собой широко распахнулись. И первым, что они в себя вобрали, стала комната с множеством таких же кроватей. Блять! Где я?! Сердце буквально подпрыгнуло. Где Эви?
Прежде чем я успел как следует обмозговать эту мысль, дикий крик обрушился на мои барабанные перепонки. Какую-то долю секунды я явственно слышал звуки борьбы — вопли, стоны, лихорадочные призывы на помощь. Слышал я и другие звуки, которых распознать не мог. На краткий миг я полностью потерял ориентацию: разум помутился, наотрез отказываясь воспринимать невразумительные сигналы, поступающие от органов чувств. Куда это я попал?
Затем я вспомнил про то, как нас с Эви похитили прямо из кабинета доктора Брусникина. И содрогнулся от воспоминаний. Затем бешеная скорость. Визг тормозов и темнота. Сглотнул, загнав желудок куда-то прямо в глотку.
С немалым трудом я сумел сесть, и острая пружина тут-же впилась в мягкую плоть ладони. Затем, не обращая внимания на боль, я неуверенно встал на ноги. Все тело казалось наполненным болью, скрипучим и потерявшим координацию. Да и разум, если уж на то пошло, тоже. От острого чувства неопределённости кружилась голова, как будто все существо балансировало на грани паники. А паниковать было от чего…
Удар в железную дверь, звук отворяемого засова и в комнату втолкнули Эви. Платье, которое совсем недавно она надела, было разорвано на груди, волосы в беспорядке, на скуле кровоподтек. Здоровенный детина протащил ее за волосы к кровати и бросив, удалился.
— Эви, детка, что с тобой сделали!? — Кое-как доковылял до нее и приобнял. Она тут-же вцепилась в меня, принялась целовать лицо, глаза, щеки. Взяла за руки и прижала к своему лицу.
— Слава Богу, ты в порядке. Я не знала где ты, что думать… — продолжая прижиматься к моей руке, бессвязно шептала. — Я просила, спрашивала, но никто ничего не говорил. Они игнорировали меня, пока не пришел какой-то мужик в медицинской маске и не приказал отправить меня в изолятор. Я испугалась и начала сопротивляться.
— Маленькая моя, ну, зачем!? Зачем давать им повод? Надо узнать что им нужно и попробовать договориться. — Я посадил Эви на кровать и стал медленно укачивать, словно ребенка. Она понемногу успокоилась, не прекращая крепко удерживать меня за руку, словно боясь, что я исчезну. — Я с тобой, родная. Мы что-нибудь придумаем.
☆☆☆☆☆
До вечера нас не беспокоили. Мы успели вздремнуть, хотя, мне казалось, что я лишь, прикрыл глаза, а сознание продолжало прислушиваться к малейшему шороху. Слышались шаги за дверью, разговоры, смех. Кому-то было весело… Гады, сволочи! Что им от нас нужно!?
Будто в ответ на мой вопрос, приоткрылось окошко, вделанное в дверь, и, тот же амбал протянул мне поднос с едой.
— Забирайте, живее! — Я встал и забрал из его рук поднос. Запах еды ударил в нос и я сглотнул, тошнота подкатывала, но, я понимал, что нам нужны силы.
— Эви, детка, просыпайся. Надо поесть, милая.
Она нехотя поднялась, но спорить не стала. Молча принялась за еду, медленно пережевывая. Пища оказалась неплохой, видно, мы нужны им живые. О том, что нас, возможно, готовят на убой, я старался не думать. Не стали бы они идти на такой риск, хотя, как я слышал, именно, таких, без родственников или, проживающих в подобных местах, откуда нас забрали, и похищают людей для этих целей.
— Артем, что с нами будет? — Озвучила Эви, отложив в сторону тарелку.
— Не знаю. У меня нет не единого предположения.
— Нас продадут на органы, да?
— Ну, что ты, глупенькая. Конечно нет. Прежде, чем похищать людей для этого, они должны удостовериться, что наши органы в порядке. — Попытался я успокоить любимую, но она не поддалась.
— Так в нашем случае, это очень легко сделать. Все наши данные есть в медицинской карте. Разве нет?
Иногда она была не в меру сообразительной. И это не в первый раз, когда она сбивает меня с толку своей логикой. Это все, конечно, так, но можно было поступить намного проще. Зачем такое представление: захват персонала, маски, шприцы и прочее? Могли оформить липовый перевод и все шито крыто.