Что же произошло? Зачем она приняла яд сама? Неужели подумала, после неудавшегося побега, что жизнь кончена?! Приняла яд, украла ключ… только, как ей это удалось?! Зная, что может не выжить, решила во чтобы ты не стало попытаться освободить меня!? Глупенькая! Ну, какая же глупышка! Разве ушел бы я без нее! Никогда! Она моя жизнь! Без нее и мне жить не зачем! Она показала мне, как умеет любить. Дала почувствовать, каково это, быть любимым. Научила любить! Я люблю ее всем своим сердцем!
Не понятно, почему чертов псих не появляется! Почему не злорадствует? Почему так ведут себя охранники! Это совсем на них не похоже: приходить и не отпускать свои язвительные шуточки. Куда делась вся их бравада?
Следующий день прошел подобно вчерашнему: мне кидали объедки, которые я с жадностью поедал, и молча, не отвечая на мои вопросы, удалялись.
Беспокойство за Эви достигло своего апогея, я разве, что на стены не кидался. Перевернул в палате все вверх дном, в клочья изорвал матрасы, отодрал с корнем раковину и швырнул о стену. Она разлетелась на крупные осколки. Это совершенно никого не заинтересовало и ко мне на шум никто не явился. Какого хрена происходит? С чего такая таинственность?
Вечером явился длинный. Посмотрел на беспорядок и забрал назад нехитрый ужин.
— Пока не приведешь все в надлежащий вид, жрачки не получишь. Можешь истерить сколько угодно. Этим ты ничего не добьешься. — Безразлично проговорил он, покидая палату.
Я улегся спать прямо на полу в ворохе разорванных матрасов. Проворочавшись до самого утра, я наконец, забылся крепким сном. Меня никто не разбудил, обо мне, словно, забыли. Известий об Эви, также, не было и я стал потихоньку сходить с ума, думая, как лишить себя жизни.
Она умерла. И мне не хотят говорить об этом. Они понимают, что с ее смертью возможности узнать о бумагах у них не будет, поэтому, как можно дольше, оттягивают этот момент, играя в молчанку.
Как только проснулся, решил для себя, что не дам им уйти, пока они не объяснят, как Эви и что происходит. Но, до самого вечера ко мне никто не заходил. Я терялся в догадках и сомнениях, не понимая, что происходит.
Уже было далеко за полночь, когда дверь в палату распахнулась и вошли оба охранника.
— Есть, я смотрю ты не хочешь, раз не соизволил прибраться в этом гадюшнике, — произнес длинный. Затем, озвучил новость, от которой меня прошиб холодный пот.
Отчаянный шаг
Эви
Меня определили в качестве прислуги или уборщицы. Я сама не до конца понимала свою роль. Шпыняя по любому поводу, заставляя готовить чай, кофе, приносить еду и убирать кабинет профессора — они будто испытывали моё терпение. Казалось, что меня специально провоцировали на какой-то шаг, действие, что послужит спусковым механизмом.
За мной следили, и я не могла понять почему, зачем все это! Зачем, этот непонятный спектакль!? То ли профессор боялся, что мы опять сбежим и придумаем новый план… Поэтому решил нас разделить. То ли, хотел насолить Артёму… сломать его, заставляя думать и мыслить о том, что профессор может сотворить или сделать со мной.
Я переживала за любимого. Понимала, что я должна быть послушной перед профессором, слушать его и выполнять все требования, иначе, гнев последнего выльется на одного нас. Он и так последнее время был нервным… дёрганным. Мне было очевидно, что не все в его жизни гладко.
Рутина убивала, монотонные занятия изо дня в день приводили меня в паническое недомогание. Я до ужаса боялась, что Артёму причинят вред. Я настолько любила его, что малейшие поползновения, толчки, избиения в его адрес, причиняли мне невероятно сильные душевные муки и терзания… Мне не хватало порой воздуха, чтобы вздохнуть. Я полностью растворилась в нем, и не представляла себе жизни без него… Я нуждалась в нем, в его заботе и внимании. В его объятиях… В его любви.
Мне нужен он, как никто другой. Очередной раз убеждаюсь, что он моё все! Неважно, что он сделал! Все неважно! Важно, только то, что я люблю его! Что он любит меня! И на что мы готовы ради друг друга!…
Нам запрещалось общаться, разговаривать. После целого дня в обществе профессора, где мне приходилось играть послушную куклу, вместо того, чтобы обнять любимого, приласкать, мы молча лежали, шепча губами слова любви.
Я сходила с ума от беспокойства. Артём сидел взаперти прикованный, а я должна была прислуживать этому психу. Его насмешки и непонятные слова злили меня, буквально, выбивали почву из-под ног. Тонкие намёки приводили в замешательство, заставляя мозг усиленно работать. Я не знала, что мне делать, как реагировать на сложившуюся ситуацию. Как помочь Артёму?
Я хотела отомстить доктору, очень хотела! Хотела причинить боль! И у нас даже был план, от которого мы отказались, ради побега. Сейчас, я, как никогда желаю его осуществления, но всегда был неподходящий момент. Он мне не доверял, постоянно проверял: то заставит съесть с его тарелки, то отпить с его кружки. Меня каждый раз обыскивали, едва я появлялась на пороге его кабинета. Кругом были подозрения. На каждом шагу ловила внимательные взгляды профессора.
Масляные шуточки охранников стали агрессивнее. Один из них постоянно норовил ухватить меня, ущипнуть или шлёпнуть. Несколько раз зажимал в коридоре, пока я выходила по каким-либо поручениям профессора. Мне приходилось отбиваться и угрожать. Обычно это срабатывало…
Но, если идиотов охранников я ещё могла стерпеть, то ухмылки профессора и его вера в то, что он сможет любым способом узнать у Артёма об этих злосчастных документах, заставляли меня ещё больше злиться и думать о его смерти.
И вот настал момент, когда у меня появился шанс… Сегодня был очень насыщенный и суматошный день: все суетились, спешили. А профессор был в очень хорошем настроении. Крутя на цепочке ключ от цепей Артёма он захотел поговорить по душам.
— Эвелина, а давай ты сделаешь нам чай, и мы с тобой поболтаем о том о сем!? Я хочу предложить тебе неплохой вариант, чтобы убраться отсюда. Ты же хочешь, чтобы я освободил вас с Артёмом?
— Что вы хотите?
— Я бы хотел выпить чаю, зеленого, без сахара, с долькой лимона. Сделай, естественно, и себе, а потом мы поговорим, обсудим условия.
Вот он, подходящий момент, чтобы совершить наказание! Я должна во чтобы то ни стало отомстить за нас с Артёмом. Никаких сделок! Никаких компромисов и уступок! Кара и возмездие должны настигнуть всех, рано или поздно, все получат по заслугам. Разберусь с профессором, освобожу любимого, а охрана свое получит, когда мы доберемся до полицейского участка.
Мы с Артёмом принимали яд малыми порциями, понемногу, в течение месяца в отсутствие профессора. Увеличивая дозу на всякий случай, чтобы организм привыкал. Благодаря ежедневным приемам вместе с пищей в малых дозах, при попадании в организм дозы, превышающей в разы, этот яд разрушался быстрее и выводился из организма в короткие сроки. Конечно, это не спасёт от интоксикации, но повысит шансы на жизнь. К змеиным же ядам, можно, вообще, выработать иммунитет, но, только посредством введения его в кровь. Такие яды разрушаются в желудке, как и любые белки природного происхождения.
Сегодня у меня появилась возможность избавится от профессора, и я должна ею воспользоваться. Заветный бутылёк я протащила несколько дней назад. Сейчас же он лежал у меня в кармашке свободных штанов, которыми меня снабдили на период службы у профессора. Охраны поблизости не наблюдалось. Все было мне на руку. Удача давно обходила нас стороной… Нельзя упускать ее, поймав за хвост…
Приготовив чай по его просьбе и для того, чтобы исключить все непредвиденные ситуации, я вылила весь бутылёк в заварник с чаем. Поставила на поднос две кружки, сахар и пошла к профессору. Мне сегодня, можно сказать, везло: по дороге никто так и не встретился, руки не тряслись, дыхание в норме. Я готова!…
Я знала, на что шла и осознавала, что может произойти. Но моя месть была превыше всего, важнее, чем моя собственная жизнь. Зайдя в кабинет профессора, и выставив на журнальный столик поднос, принялась ждать. Поигрывая ключом, будто, дразня, раззадоривая, к столику подошёл профессор. Этот ключ притягивал взгляд, манил меня. Но я старалась не показывать вида, что мне хочется его заполучить. В моем мозгу билась сейчас только одна мысль, если яд сработает, то я смогу выиграть время и мы предпримем новую попытку сбежать, ну…. или Артём сбежит один. По крайней мере у него появится шанс.
Профессор прищурился, как ищейка, почуяв что-то неладное. Внимательно посмотрев мне в глаза, он произнёс лишь одну фразу:
— Надеюсь, девочка, ты не наделала глупостей? — моей невозмутимости, наверное, можно было позавидовать. Я просто отрицательно покачала головой, опустив в смирении глаза.
В душе творилось нечто невообразимое, мгновенно раскидав невозмутимость: сердце стучало от волнения, казалось оно пробьёт грудную клетку и выскочит наруду. От нервного напряжения начал дёргаться глаз, а зубы, которые я сжимала с силой, готовы были раскрошиться на мелкие части. Разливая же по кружкам чай, я сама удивлялась своему контролю — даже рука не дрогнула. Но душу трепало так, будто, сейчас разорвётся последняя нить, соединяющая меня с этим миром. Я ждала, затаив дыхание. Ну, когда же он сделает первый глоток!? И опять профессор решил переиграть самого себя. Заменив мою кружку своей, медленно подносил к своему рту чай. Я смотрела в глаза доктору, не отрываясь и не моргая.
— Пей, Эви! Пей! — Поднесла чашку к губам, мелкими глотками отпивая остывший чай. А профессор говорил с таким видом, словно знал, что я что-то натворила. Повторив действия за мной, ухмыльнулся: наверняка думал, какой он молодец, что перехитрил меня. Затем, он неожиданно дёрнулся, расслабил на шее галстук. Его дыхание участилось, кожа вокруг губ приобрела синеватый оттенок, а лицо начало бледнеть. Профессор задыхался, воздух со свистом проходил через дыхательные пути. В секунду язык вывалился и стал отекать. Жуткое зрелище…
Пытаясь разодрать на себе рубашку, ногтями царапал шею. Желал пробиться хотя бы к глотку воздуха. Тело его не слушалось, трясущимися руками он попытался схватить со стола телефон, но руки ему не подчинялись. Судороги начали скручивать все тело, прокатываясь волнами. В глазах появился страх за свою жизнь, и последнее, прежде, чем упасть и потерять сознание, он видел мои глаза.
Кто же мог подумать, что на этот яд у профессора аллергия, но, все признаки на лицо. Я даже представить не могла, что все окажется настолько просто, но если его прихвостни придут к нему, возможно, они ещё успеют его спасти.
Подойдя к профессору, сорвала с цепочки ключ и, собирая все свои силы воедино, посмотрела в окно на любимого. Скоро, скоро, я иду…
Моё сознание путалось. Я еле переставляла ноги, тошнота и сумасшедшая слабость буквально сбивали меня с ног, но мне нужно было идти. Одышка не давала мне нормально вздохнуть, а учащённый пульс бил набатом в висках. Голова кружилась так, что мне приходилось идти буквально на ощупь, крепко зажмурив глаза. Я держалась из последних сил. Мне, во чтобы то ни стало, нужно спасти Артёма. И, вот она заветная дверь, ещё три шага и я освобожу его. Просто нужно протянуть руку и нам опять удастся убежать. Казалось, я иду целую вечность… Слышала в отдалении звуки голосов, крики. Охранник в серверной, явно не спит, но мне было плевать. Единственное, что меня волновало — как можно скорее освободить Артема. Выживет ли чокнутый профессор? Надеюсь, что нет…
Отворив дверь, прямиком направилась к клетке. На недоуменный вопрос о ключе, ответить не смогла. Последнее, что помню — это испуганный возглас Артёма и сумасшедший страх в его глазах…
А есть ли выбор?
☆☆☆☆☆
Когда нет надежды, когда нет спасенья
Когда сломлен дух и истерзано тело
В душе пустота, а в глазах лишь презренье
План мести вынашивать станешь несмело.
И будешь бороться, и будешь сильнее,
Срывая запреты, пройдя сквозь преграды,