Родник жемчужин: Персидско-таджикская классическая поэзия - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 21
Джалаладдии Руми
Об авторе
Джалаладдии Руми (1207–1272) – величайший суфийский поэт Ирана. Его предки происходили из Балха. Руми написал шеститомное произведение в форме маснави, где для иллюстрации философских идей суфизма автор приводит басни и притчи фольклорного нропохождения. Газели Руми отличаются богатством музыкального рисунка и искренностью выраженных чувств.
Стихи
Из «Маснави»[85]
Песня флейтыПеревод В. Державина
Прислушайся к голосу флейты – о чем она, плача, скорбит.О горестях вечной разлуки, о горечи прошлых обид:«Когда с камышового поля был срезан мой ствол пастухом,Все стоны и слезы влюбленных слились и откликнулись в нем.К устам, искривленным страданьем, хочу я всегда припадать,Чтоб вечную жажду свиданья всем скорбным сердцам передать.В чужбине холодной и дальней, садясь у чужого огня,Тоскует изгнанник печальный и ждет возвращения дня.Звучит мой напев заунывный в собраны! случайных гостей,Равно для беспечно-счастливых, равно и для грустных людей.Но кто бы – веселый иль грустный – напевам моим ни внимал,В мою сокровенную тайну доселе душой не вникал.Хоть тайна моя с моей песней, как тело с душою, слиты –Но не перейдет равнодушный ее заповедной черты.Пусть тело с душой нераздельно и жизнь в их союзе, но тыДуши своей видеть не хочешь, живущий в оковах тщеты…»Стон флейты – могучее пламя, не веянье легкой весны,И в ком не бушует то пламя – тому ее песни темны.Любовное пламя пылает в певучей ее глубине,Тот пыл, что кипит и играет в заветном пунцовом вине.Со всяким утратившим друга лады этой флейты дружны,И яд в ней и противоядье волшебно соединены.В ней песнь о стезе испытаний, о смерти от друга вдали,В ней повесть великих страданий Меджнуна и бедной Лсйли.Приди, долгожданная, здравствуй – о сладость безумья любви!Верши свою волю и властвуй, в груди моей вечно живи!И если с устами любимой уста я, как флейта, солью,Я вылью в бесчисленных песнях всю жизнь и всю душу свою.ПритчиПеревод В. Державина
Поселянин и лев
Однажды, к пахарю забравшись в хлев,В ночи задрал и съел корову левИ сам в хлеву улегся отдыхать.Покинул пахарь тот свою кровать;Не вздув огня, он поспешил на двор –Цела ль корова, не залез ли вор?И льва нащупала его рука,Погладил льву он спину и бока.Льву думалось: «Двуногий сей осел,Видать, меня своей коровой счел!Да разве б он посмел при свете дняРукой касаться дерзкою меня?Пузырь бы желчный лопнул у негоОт одного лишь вида моего!»Ты, мудрый, суть вещей сперва познай,Обманной внешности не доверяй.Рассказ об украденном баране
Барана горожанин за собойТащил с базара, – видно, на убой.И вдруг в толпе остался налегке,С веревкой перерезанной в руке.Барана нет. Добычею воровОвчина стала, и курдюк, и плов.Тот человек, в пропаже убедясь,Забегал, бестолково суетясь.А вор возле колодца, в стороне,Вопил и причитал: «Ой, горе мне!»«О чем ты?» – обворованный спроспл.«Я кошелек в колодец уронил.Все, что имел я, – сто динаров там!Достанешь – я в награду двадцать дам».А тот: «Да это целая казна!Ведь десяти баранов в ней цена.Я одного барана потерял,Но бог взамен верблюда мне послал!»В колодец он с молитвою полез,А вор с его одеждою исчез.О друг, по неизвестному путиТы должен осмотрительно идти.Но жадность заведет в колодец бедТого, в ком осмотрительности нет.О том, как старик жаловался врачу на свои болезни
Старик сказал врачу: «Я заболел!Слезотеченье… Насморк одолел».«От старости твой насморк», – врач сказал.Старик ему: «Я плохо видеть стал».«От старости, почтенный человек,И слабость глаз, и покрасненье век».Старик: «Болит и ноет вся спина!»А врач: «И в этом старости вина».Старик: «Мне в пользу не идет еда».А врач: «От старости твоя беда».Старик: «Я кашляю, дышу с трудом».А врач: «Повинна старость в том и в том.Ведь если старость в гости к нам придет,В подарок сто болезней принесет».«Ах ты дурак! – сказал старик врачу. –Я у тебя лечиться не хочу!Чему тебя учили, о глупец?Лекарствами сумел бы врач-мудрецПомочь в недомогании любом,А ты – осел, оставшийся ослом!..»А врач: «И раздражительность твояОт старости, тебе ручаюсь я!» Рассказ о воре-барабанщике
Однажды темной ночью некий ворПодкапывался под чужой забор.Старик, что на соседней кровле спал,Услышав стук лопатки, с ложа встал.Окликнул вора: «Бог на помощь, брат!Ты что там делаешь, когда все спят?Скажи на милость мне – ты кто такой?»Л вор: «Я барабанщик городской».«А чем сейчас ты занят – знать хочу!»«Сам видишь – в барабан я колочу!»«Что ж грома барабана твоегоНе слышно, плут?» – старик спросил его.А вор: «Настанет утро – и тогдаУслышишь гром и вопли: «Аи, беда!»Спор верблюда, быка и барана
Верблюд, Баран и Бык дорогой шлиИ связку сена свежего нашли.«Как разделить? – Баран им говорит. –Ведь ни один из нас не будет сыт!Не лучше ли судить по старшинству?Кто старше всех – пусть эту съест траву.Пророк, принесший миру благодать,Нам завещал старейших почитать».Бык промычал: «Ну что ж, друзья, ну что ж.Совет Барана мудрого хорош.Расскажем о себе с начала дней.Кто старше всех – тот и травой владей».Сказал Баран: «Я пасся в тех стадах,Что разводил пророк Халилуллах[86].Дружил я с тем барашком молодым,Которого зарезал Ибрагим».А Бык: «Куда со мной тягаться вам!Я – старше всех! На мне пахал Адам!»Хоть изумлен Верблюд их ложью был,Нагнул он шею, сено ухватил,Высоко поднял связку и сказал:«Пусть Бык не лгал, и пусть Баран не лгал,Не буду спорить, кто из нас древней,Поскольку шея у меня длинней.И всем, конечно, ведомо, что яВас не моложе, добрые друзья». Рассказ о винограде
Вот как непонимание поройСпособно дружбу подменить враждой,Как может злобу породить в сердцахОдно и то ж на разных языках.Шли вместе тюрок, перс, араб и грек.И вот какой-то добрый человекПриятелям монету подарилИ тем раздор меж ними заварил.Вот перс тогда другим сказал: «ПойдемНа рынок и ангур приобретем!»«Врешь, плут, – в сердцах прервал его араб, –Я не хочу ангур! Хочу инаб!»А тюрок перебил их: «Что за шум,Друзья мои? Не лучше ли узум!»«Что вы за люди! – грек воскликнул им, –Стафиль давайте купим и съедим![87]»И так они в решении сошлись,Но, не поняв друг друга, подрались.Не знали, называя виноград,Что об одном и том же говорят.Невежество в них злобу разожгло,Ущерб зубам и ребрам нанесло.О, если б стоязычный с ними был,Он их одним бы словом помирил.«На ваши деньги, – он сказал бы им, –Куплю, что нужно всем вам четверым,Монету вашу я учетверюИ снова мир меж вами водворю!Учетверю, хоть и не разделю,Желаемое полностью куплю!Слова несведущих несут войну,Мои ж – единство, мир и тишину». Наставление пойманной птицы
Какой-то человек дрозда поймал.«О муж почтенный, – дрозд ему сказал,-Владелец ты отар и косяков.Ты много съел баранов и быков,Но пищей столь обильною мяснойНе пресыщен – насытишься ли мной?Ты отпусти меня летать, а тамТебе я три совета мудрых дам.Один в твоей руке прощебечу,Другой, когда на крышу я взлечу;А третий – с ветки дерева того,Что служит сенью крова твоего.Моим советам вняв, – пока ты жив, –Во всем удачлив будешь и счастлив.Вот первый мой совет в твоих руках:Бессмыслице не верь ни в чьих устах».Свободу птице человек вернул,И дрозд на кровлю весело вспорхнул.Пропел: «О невозвратном не жалей!Когда пора прошла – не плачь о нейИ за потери не кляни судьбу!Бесценный, редкий перл в моем зобу.Дирхемов верных десять весит он…Им был навеки б ты обогащен!Такого перла больше не сыскать,Да не тебе богатством обладать!»Как женщина в мучениях родов,Стонал, кричал несчастный птицелов.А дрозд: «Ведь я давал тебе совет –Не плачь о том, чему возврата нет!Глухой ты, что ли, раз не внял томуРазумному совету моему?Совет мой первый вспомни ты теперь:Ни в чьих устах бессмыслице не верь.Как десять я дирхемов мог бы несть,Когда дирхема три я вешу весь?»А человек, с трудом в себя пришед,Просил: «Ну, дай мне третий твой совет».А дрозд: «Ты следовал советам двум,Пусть третий озарит теперь твой ум:Когда болвана учат мудрецы,Они посев бросают в солонцы,И как ни штопай – шире, чем вчера,Назавтра будет глупости дыра!» Джуха и мальчик
Отца какой-то мальчик провожалНа кладбище и горько причитал:«Куда тебя несут, о мой родной,Ты скроешься навеки под землей!Там никогда не светит белый свет,Там нет ковра, да и подстилки нет!Там не кипит похлебка над огнем,Ни лампы ночью там, ни хлеба днем!Там ни двора, ни кровли, ни дверей,Там ни соседей добрых, ни друзей!О, как же ты несчастен будешь в томЖилье угрюмом, мрачном и слепом!Родной! От тесноты и темнотыТам побледнеешь и увянешь ты!»Так в новое жилье он провожалОтца и кровь – не слезы – проливал.«О батюшка! – Джуха промолвил тут. –Покойника, ей-богу, к нам несут!»«Дурак!» – сказал отец. Джуха в ответ:«Приметы наши все, сомненья нет!Все как у нас: ни кровли, ни двора,Ни хлеба, ни подстилки, ни ковра!» Посещение глухим больного соседа
«Зазнался ты! – глухому говорят. –Сосед твой болен много дней подряд!»Глухой подумал: «Глух я! Как поймуБолящего? Что я скажу ему?Нет выхода… Не знаю, как и быть,Но я его обязан навестить.Пусть я глухой, но сведущ и неглуп;Его пойму я по движенью губ.«Как здравие?» – спрошу его сперва.«Мне лучше!» – воспоследуют слова.«И слава богу! – я скажу в ответ. – Что ел ты?» Молвит: «Кашу иль шербет».Скажу: «Ешь пищу эту! Польза в ней!А кто к тебе приходит из врачей?»Тут он врача мне имя назовет.Скажу: «Благословляй его приход!Как за тебя я радуюсь, мой друг!Сей лекарь уврачует твой недуг».Так подготовив дома разговор,Глухой пришел к болящему во двор.С улыбкой он шагнул к нему в жилье,Спросил: «Ну, друг, как здравие твое?»«Я умираю…» – простонал больной.«И слава богу!» – отвечал глухой.Похолодел больной от этих слов,Сказал: «Он – худший из моих врагов!»Глухой движенье губ его следил,По-своему все понял и спросил:«Что кушал ты?» Больной ответил: «Яд!»«Полезно это! Ешь побольше, брат!Ну, расскажи мне о твоих врачах».«Уйди, мучитель, – Азраил в дверях!»Глухой воскликнул: «Радуйся, мой друг!Сей лекарь уврачует твой недуг!»Ушел глухой и весело сказал:«Его я добрым словом поддержал,От умиленья плакал человек:Он будет благодарен мне весь век».Больной сказал: «Он мой смертельный враг,В его душе бездонный адский мрак!»Вот как обрел душевный мир глухой,Уверенный, что долг исполнил свой. Спор грамматика с кормчим
Однажды на корабль грамматик сел ученый,И кормчего спросил сей муж самовлюбленный:«Читал ты синтаксис?» – «Нет», – кормчий отвечал.«Полжизни жил ты зря!» – ученый муж сказал.Обижен тяжело был кормчий тот достойный,Но только промолчал и вид хранил спокойный.Тут ветер налетел, как горы, волны взрыл,И кормчий бедного грамматика спросил:«Учился плавать ты?» – Тот в трепете великомСказал: «Нет, о мудрец совета, добрый ликом!»«Увы, ученый муж! – промолвил мореход, –Ты зря потратил жизнь: корабль ко дну идет!» Напуганный горожанин
Однажды некто в дом чужой вбежал;От перепугу бледный, он дрожал.Спросил хозяин: «Кто ты? Что с тобой?Ты отчего трясешься, как больной?»А тот хозяину: «Наш грозный шахИспытывает надобность в ослах.Сейчас, во исполненье шахских слов,На улицах хватают всех ослов».«Хватают ведь ослов, а не людей!Что за печаль тебе от их затей?Ты не осел, благодаря судьбе;Так успокойся и ступай себе».А тот: «Так горячо пошли хватать!Что и меня, пожалуй, могут взять.А как возьмут, не разберут спроста –С хвостом ты ходишь или без хвоста.Готов тиран безумный, полный зла,И человека взять взамен осла».Рассказ о том, как шут женился на распутнице
Сказал сеид шуту: «Ну что ж ты, брат!Зачем ты на распутнице женат?Да я тебя – когда б ты не спешил –На деве б целомудренной женил!»Ответил шут: «Я на глазах у васНа девушках женился девять раз – Все стали потаскухами они.Как почернел я с горя – сам взгляни!Я шлюху ввел женой в свое жилье –Не выйдет ли жены хоть из нее…– Путь разума увлек меня в беду,Теперь путем безумия пойду!»Рассказ о факихе в большой чалме и о воре
Факих какой-то (бог судья ему)Лохмотьями набил свою чалму,Дабы в большой чалме, во всей красе,Явиться на собранье в медресе.С полпуда рвани он в чалму набил,Куском красивой ткани обкрутил.Чалма снаружи – всем чалмам пример.Внутри она – как лживый лицемер.Клочки халатов, рваных одеялКрасивый внешний вид ее скрывал.Вот вышел из дому факих святой,Украшенный огромною чалмой.Несчастье ждет, когда его не ждем, –Базарный вор таился за углом.Сорвав чалму с факиха, наутекГрабитель тот со всех пустился ног.Факих ему кричит: «Эй ты! СперваВстряхни чалму, пустая голова!Уж если ты как птица полетел,Взгляни сначала, чем ты завладел.А на потерю я не посмотрю,Я, так и быть, чалму тебе дарю!»Встряхнул чалму грабитель. И тряпьеИ рвань взлетели тучей из нее.Сто тысяч клочьев из чалмищи тойРассыпалось по улице пустой.В руке у вора лишь кусок одинОстался, не длиннее чем в аршин.И бросил тряпку и заплакал вор:«Обманщик ты! Обманщику позор!На хлеб я нынче заработать мог,Когда б меня обман твой не увлек!» Рассказ о казвинце и цирюльнике
Среди казвннцев жив и посейчасОбычай – удивительный для нас – Накалывать, с вредом для естества,На теле образ тигра или льва.Работают же краской и иглой,Клиента подвергая боли злой.Но боль ему приходится терпеть,Чтоб это украшение иметь.И вот один казвинский человекС нуждою той к цирюльнику прибег.Сказал: «На мне искусство обнаружь!Приятность мне доставь, почтенный муж!»«О богатырь! – цирюльник вопросил, –Что хочешь ты, чтоб я изобразил?»«Льва разъяренного! – ответил тот. –Такого льва, чтоб ахнул весь народ.В созвездьи Льва – звезда судьбы моей!А краску ставь погуще, потемней».«А на какое место, ваша честь,Фигуру льва прикажете навесть?»«Ставь на плечо, – казвинец отвечал[88], –Чтоб храбрым и решительным я стал,Чтоб под защитой льва моя спинаВ бою и на пиру была сильна!»Когда ж иглу в плечо ему вонзилЦирюльник, «богатырь» от боли взвыл:«О дорогой! Меня терзаешь ты!Скажи, что там изображаешь ты?»«Как что? – ему цирюльник отвечал. –Льва! Ты ведь сам же льва мне заказал!»«С какого ж места ты решил начатьСтоль яростного льва изображать?»«С хвоста». – «Брось хвост! Не надобно хвоста!Что хвост? Тщеславие и суета!Проклятый хвост затмил мне солнце дня,Закупорил дыханье у меня!О чародей искусства, светоч глаз,Льва без хвоста рисуй на этот раз».И вновь цирюльник немощную плотьВзялся без милосердия колоть.Без жалости, без передышки онКолол, усердьем к делу вдохновлен.«Что делаешь ты?» – мученик вскричал.«Главу и гриву», – мастер отвечал.«Не надо гривы мне, повремени!С другого места рисовать начни!»Колоть пошел цирюльник. Снова тотКричит: «Ай, что ты делаешь?» – «Живот».Взмолился вновь несчастный простота:«О дорогой, не надо живота!Столь яростному льву зачем живот?Без живота он лучше проживет!»И долго, долго – мрачен, молчалив –Стоял цирюльник, палец прикусив.И, на землю швырнув иглу, сказал:«Такого льва господь не создавал!Где, ваша милость, льва видали выБез живота, хвоста и головы?Коль ты не терпишь боли, прочь ступай,Иди домой, на льва не притязай!» * * *
О друг, умей страдания сносить,Чтоб сердце светом жизни просветить.Тем, чья душа от плотских уз вольна,Покорны звезды, солнце и луна.Тому, кто похоть в сердце победил,Покорны тучи и круги светил.И зноем дня не будет опаленТот, кто в терпеньи гордом закален.О набожном воре и садовнике
Бродяга некий, забредя в сады,На дерево залез и рвал плоды.Тут садовод с дубинкой прибежал,Крича: «Слезай! Ты как сюда попал?Ты кто?» А вор: «Я – раб творца миров –Пришел вкусить плоды его даров.Ты не меня, ты бога своегоБранишь за щедрой скатертью егоСадовник, живо кликнув батраков,Сказал: «Видали божьих мы рабов!»Веревкой вора он велел скрутитьДа как взялся его дубинкой бить.А вор: «Побойся бога наконец!Ведь ты убьешь невинного, подлец!»А садовод несчастного лупилИ так при этом вору говорил:«Дубинкой божьей божьего рабаБьет божий раб! – такая нам судьба.Ты – божий, божья у тебя спина,Дубинка тоже божья мне дана!»Газели
О вы, рабы прелестных жен! Я уж давно влюблен!В любовный сон я погружен. Я уж давно влюблен.Еще курилось бытие, еще слагался мир,А я, друзья, уж был влюблен! Я уж давно влюблен.Семь тысяч лет из года в год лепили облик мой –И вот я ими закален: я уж давно влюблен.Едва спросил аллах людей: «Не я ли ваш господь?» –Я вмиг постиг его закон! Я уж давно влюблен.О ангелы, на раменах держащие миры,Вздымайте ввысь познанья трон! Я уж давно влюблен.Скажите Солнцу моему: «Руми пришел в Тебриз!Руми любовью опален!» Я уж давно влюблен.Но кто же тот, кого зову «Тебризским Солнцем» я?Не светоч истины ли он? Я уж давно влюблен. Перевод П. Селъвииского* * *
Я видел милую мою: в тюрбане золотомОна кружилась и неслась и обегала дом…И выбивал ее смычок из лютни перезвон,Как высекают огоньки из камешка кремнем.Опьянена, охмелена, стихи поет онаИ виночерпия зовет в своем напеве том.А виночерпий тут как тут: в руках его кувшин,И чашу наполняет он воинственным вином(Видал ли ты когда-нибудь, чтобы в простой воде,Змеясь, плясали языки таинственным огнем?).А луноликий чашу ту поставил на крыльцо,Поклон отвесил и порог поцеловал потом.И ненаглядная моя ту чашу поднялаИ вот уже припала к ней неутолимым ртом.Мгновенно искры понеслись из золотых волос…Она увидела себя в грядущем и былом:«Я – солнце истины миров! Я вся – сама любовь!Я очаровываю дух блаженным полусном».Перевод Н. Селъвииского* * *
Я – живописец. Образ твой творю я каждый миг!Мне кажется, что я в него до глубины проник.Я сотни обликов создал – и всем я душу дал,Но всех бросаю я в огонь, лишьдвой увижу лик.О, кто же ты, краса моя: хмельное ли вино?Самум ли, против снов моих идущий напрямик?Душа тобой напоена, пропитана тобой,Пронизана, растворена и стала, как двойник.И капля каждая в крови, гудящей о тебе,Ревнует к праху, что легко к стопам твоим приник.Все тело бренное мое – лишь глина да вода…Но ты со мной – и я звеню, как сказочный родник!Перевод И. Селъвинского* * *
В счастливый миг мы сидели с тобой – ты и я,Мы были два существа с душою одной – ты и я.Дерев полутень и пение птиц дарили бессмертием насВ ту пору, как в сад мы спустились немой – ты и я.Восходят на небо звезды, чтоб нас озирать;Появимся мы им прекрасной луной – ты и я.Нас двух уже нет, в восторге в тот миг мы слилисьВдали от молвы суеверной и злой – ты и я.И птицы небесные кровью любви изойдутТам, где мы в веселье ночною порой – ты и я.Но вот что чудесно: в тот миг, как мы были вдвоем – Мы были: в Ираке – один, в Хорасане – другой – ты и я. Перевод Б. Гуляева* * *
«Друг, – молвила милая, – в смене годовТы видел немало чужих городов.Который из них всех милее тебе?»«Да тот, где искал я любимых следов.Туда сквозь игольное мог бы ушкоЯ к милой пройти на воркующий зов.Везде, где блистает ее красота,Колодезь – мой рай и теплица – меж льдов.С тобою мне адовы муки милы,Темница с тобой краше пышных садов;Пустыня сухая – душистый цветник;Без милой средь розовых плачу кустов.С тобою назвал бы я светлым жильемМогилу под сенью надгробных цветов.Тот город я лучшим бы в мире считал,Где жил бы с любимой средь мирных трудов». Перевод В. Звягинцевой* * *
Открой свой лик: садов, полных роз, я жажду.Уста открой: меда сладостных рос я жажду.Откинув чадру облаков, солнце, лик свой яви,Чтоб радость мне блеск лучезарный принес, я жажду.Призывный звук твой слышу и вновь лететь,Как сокол в руке царя, к свершению грез я жажду.Сказала ты мне с досадой: «Прочь от меня!»Но голос твой слышать и в звуке угроз я жажду.Сурово ты молвишь: «Зачем не прогнали его?»Из уст твоих слышать и этот вопрос я жажду.Из сада друга, о ветер, повей на меня,Вдохнуть аромат тех утренних рос я жажду.Та влага, что небо дает, – мгновенный поток;Безбрежного моря лазури и гроз я жажду.Мне без тебя этот шумный город – тюрьма;Приютом избрать пустынный утес я жажду.На площади с чашей, касаясь любимых кудрей,Средь пляски вкусить сок сладостных лоз я жажду.Я нищий, но мелким камням самоцветным не рад:Таких, как пронизанный светом утес, я жажду.Мне горько, что в грустном унынии люди вокруг;Веселья, что дарит напиток из лоз, я жажду.Мне черни бессмысленной брань замкнула уста,И вместо песен лишь горестных слез я жажду.Певец искусный, вот песни твоей конец,Вложить лишь в нее страстный вопрос я жажду.Шамс[89] – слава Тебриза, зажжешь ли любви нам зарю?Как слов Сулеймана удод[90], аромата тех роз я жажду.Перевод Б. Гуляева
«Маснави» – так называется основное произведение Руми, написанное в форме маснави. «Маснави» представляет изложение философских положений суфизма, иллюстрированных притчами фольклорного происхождения.
Пророк Халилуллах – почетное прозвище Ибрагима, дословно значит «друг Аллаха».
Ангур – виноград – по-персидски, инаб – по-арабски, узум – по-тюркски, стафилъ – по-гречески.
Казвинец – житель города Казвин в Иране. Казвинцы в фольклоре и литературе славятся глупостью и простоватостью.
Шамс – дословно «солнце». Так звали наставника поэта, который подписывал свои стихи именем духовного учителя.
Как слов Сулеймана удод… – По преданию, удод вел мудрые беседы с Сулейманом (библейским Соломоном).