Ни бархатного жилета.
По моде швабских кабачков,
Наипоследней, настоящей,
Ты был одет,-- и все ж те годы -
Расцвет твоей поры блестящей.
Имел ты волосы на голове,
И под волосами жужжал победно
Высоких мыслей рой; а ныне
Как лыс и пуст твой череп бедный!
Исчез и твой лавровый венок -
А он бы плешь прикрыл хоть немножко.
Кто так обкорнал тебя? Поверь,
Ты схож с ободранною кошкой!
Тесть -- шелкоторговец -- дукаты копил,
А ты их в два счета пустил по ветру.
Старик вопит: "Из стихов немецких
Не выпрял шелка он ни метра".
И это -- "Живой", который весь мир
Хотел проглотить -- с квлбасою прусской
И клецками швабскими -- и в Аид
Спровадил князя Пюклер-Мускау!
И это -- рыцарь-скиталец, что встарь,
Как тот, Ламанчский, враг беззаконий,
Слал грозные письма жестоким монархам
В предерзком гимназическом тоне!
И это -- прославленный генерал
Немецкой свободы, борец равноправья
Картинно сидевший на лошади сивой,
Вожак волонтеров, не знавших бесславья!
Под ним был и сивый коняга бел,-
Как сивые кони давно уж замшелых
Богов и героев. Спаситель отчизны
Был встречен восторгом и кликами смелых.
То был виртуоз Франц Лист на коне,
Сновидец и враль, соперник гадалки,
Любимец мещан, фигляр и кривляка,
На роли героев актеришка жалкий.
И, как амазонка, рядом с ним
Супруга долгоносая мчалась:
Горели экстазом прекрасные очи,
Перо на шляпе задорно качалось.
Молва гласит -- в час битвы жена
Напрасно боролась со страхом супруга:
Поджилки при залпах тряслись у него,
Кишечник сдавал, приходилось туго.
Она говорила: "Ты заяц иль муж,
Здесь места нет оглядке трусливой -
Здесь бой, где ждет нас победа иль гибель,
Игра, где корону получит счастливый.