Он набросился на меня, как голодный зверь как только хлопнула входная дверь. Сумка с деньгами, мобилой и прочей дребеденью полетела на пол, пока он атаковал мой рот. Этот несносный мужчина целовал меня как в последний раз — жадно, грубо, беспощадно. А я млела от его диковатости и глубже зарывалась пальцами в лохматые волосы. Было плевать абсолютно на всё: на бардак в квартире, вонючую, пивную майку с чужого плеча, холодные стены коридора. Мы целовались как сумасшедшие, утопая друг в друге. Я изловчилась и потянула тебя за волосы к шее, ты прикусил кожу в ответ. Из вредности впилась ногтями в твою спину. Ответный рык я почувствовала кожей шеи, а следом ты подсадил меня на комод и толи специально, толи случайно, приложил головой к стене. Вся прилюдия — сплошная атака, где на моё действие ты реагируешь незамедлительно. Нежность будет потом, я уверенна, а сейчас я тону в нашей животной похоти и умираю от счастья.
Не представляю, почему мы в итоге оказались на кухне. Я была уверенна, план моей квартиры Костя запомнил назубок. Просто в какой-то момент подхватил меня под попу и посадил на столешницу.
— Ты мне веришь?
Честно, я в тот момент доверяла моему полицейскому абсолютно, потому что пьянела без вина от вида его искусанных губ. Мной искусанных. Но я не я, если бы со мной было всё так просто, потому из чистого упрямства сказала:
— Нет.
— Я не обижу тебя, Оля.
В тот момент абсолютно не понимала, о чём он, пока не опустила глаза на его руки. В них блестел мой кухонный нож. Я даже запаниковать не успела, когда Костя ловко разрезал майку Андрея с моим лифом. Это я сейчас понимаю, что он скорее демонстрировал мне свою ревность, своё неприятия ничего постороннего в моей жизни, как та мокрая майка с мужского плеча.
— Больше никогда не носи чужой мужской одежды. Мне это не нравится.
Блядь. Он похож был на чёртового психа и нехило испугал меня. Я не закричала только потому что он сразу откинул куда-то за спину своё оружие. Честное слово, не сиди я на столешнице, грохнулась бы к его ногам. А потом Костя потянулся губами к моей груди и адреналин из страха перетёк в острое удовольствие. То, как неистово он целовал и мял каждую, заставило меня прикрыть глаза и прогнуться в пояснице. Боже, как сладко! Ещё никто так основательно не занимался моей грудью. Мой Костя меня мял, целовал, облизывал кожу, пропитанную алкоголем и аккуратно прихватывал зубами. Я стонала как сумасшедшая и требовала ещё. Повторюсь, потому что только воспоминания заставляют течь меня, как закоренелую нимфоманку, никогда моим сиськам не перепадало столько внимания. Уже за это стоило считать его особенным.
— Я пьянею от тебя.
Шептал Костя, прикусывая мой правый сосок. Он горел, как от зажимов, которые мы решились опробовали намного позже.
— Так почему же не звонил?
— Потом, Оля. Всё потом, — как в горячке повторял мой мужчина, опуская голову к ажурным трусикам.
Я прикусила губу и невольно поёрзала на столешнице. Хотела ли я его язык? Безусловно! Немного смущало, что я не приняла душ после работы, но если этому голодному самцу наплевать, то мне тем паче.
Утро. Небо только розовеет, но, больше, чем уверенна, что Косте прекрасно видно всю меня: моё нетерпение, влажное бельё и бесстыдно раздвинутые ноги — всё как на ладони. Прекрасное утро. Оно становится ещё чудеснее, когда его пальцы, наконец, отодвигают мои трусики в сторону и язык входит сразу внутрь. Господи, как далеко. Именно тогда опытным путём я узнала, что уздечка у твоего языка подрезана.
Я закрыла глаза, растворяясь в той страсти, которой он, похоже, решил меня утопить. Его язык был щедрым на удовольствие. Он танцевал не только на моём клиторе, моей мокрой дырочке тоже досталось. Но, боже ты мой, как же это было сладко! А потом он прикусил вершинку моего клитора и я взорвалась. Локти поехали вслед за откинутой головой. В ушах звенело от переполняемого удовольствия. Хотелось замереть и отдышаться.
Он не стал ждать, когда оргазм поутихнет. Достаточно грубо стащил меня со столешницы и заставил опуститься грудью на стол. Я вцепилась в край стола со всей силы, вспыхивая как спичка от этой грубости. Костя заставил меня снова просунуть свободную ногу в мои джинсы. Я не понимала, зачем он одевает меня? А как же секс? неужели продолжения не будет?
Жёсткий пояс от грубой ткани замер на уровне колен. Мне пришлось напрячь ноги, чтобы джинсы не упали на пол. То, что тогда мне казалось бессмыслицей, сейчас я могу вполне чётко интерпретировать. Это твоя интерпретация связывания меня в роли жертвы. Так и было задумано. Мне это казалось неудобным экспериментом — держать баланс и принимать твои размеренные толчки в моё подрагивающее от прошлого оргазма лоно.
Впрочем, своё удовольствие я получила.
Мне пришлось выпрямить локти, чтобы прижаться голой спиной к его телу. Я чувствовала себя довольной, сытой кошкой.
Не пущу. В этот раз ты придёшь ко мне намного раньше.