Признаю. Налажал сам. На тот момент мы встречались уже неполные три недели. Ну, как встречались. Скорее жили вместе. А ещё трахались, как бешенные кролики. Она не прибила меня за разрезанную ножом футболку, фиксацию наручниками, приняла мой холодный от мороженного язык, не особо возражала против моего контроля в её жизни и я подумал, что она готова идти дальше. Чёрт! Мы занимались сексом почти каждый день. Да любой бы так поступил на моём месте. Девочка — огонь, в постели — кострище, почему не попробовать что-то новенькое раз ей нравятся наши игры?
Налажал, одним словом. Поторопился. То, чего я боялся — произошло. Оля хлопнула дверью прямо перед носом и даже слова лишнего не дала сказать.
— Вот сучка, — подумал я тогда и поплёлся домой.
Было до удивления обидно. Она мне тогда казалась самим совершенством и тут такой облом. И чего главное испугалась? Чёрных резиночек бандажа? Я его как дурак полчаса выбирал в магазине. Эх… женщины.
Жаль, что и с работой был напряг. Мне нужно было не только оправдать или доказать вину коллег, но и не выдать себя. Мотался заново по всем местам преступления, отсматривал камеры видео-наблюдения, искал возможных очевидцев, заново общался с родственниками убитых — словом, вёл двойную игру со всеми, кроме Петровича.
— Совсем с этой работой стал затворником, — сказал мне как-то раз Антон, мой напарник. — С твоим рвением чувствую себя неудел. Подкинь хоть мне что-то.
Было уже подозрительно, что он заголосил через неделю такого моего запальчивого трудоголизма. Мы с шефом эту схему разработали ещё в самом начале. Каждому дали свой объём работы. Сила крота заключалось в том, что он видел картинку цельной, а мы — нет. Личными отдельными расследованиями мы пытались сбить этого урода с толку.
— Иди гулять, Тоха. Личные распоряжения шефа не обсуждаются. Сам знаешь.
Я не мог сказать по другому. Просто не мог. Всё надеялся, что мой напарник не причём. Мне нужен был тыл. Хоть маленький островок спокойствия и уверенности во всей этой неразберихи. Человек, который не предаст доверия и будет поддерживать, как бы не перевернулась ситуация. Оля не захотела стать моим якорем и точку опоры я невольно искал в мужской дружбе. Пусть хоть так, потому что человек не может долго находиться во враждебной обстановке. Очень сложно не потерять внимание и концентрацию в решительный момент, а, значит, я должен был сделать всё от меня зависящее.
— Я просто хотел помочь. Ты зашиваешься.
А как иначе. Не легко ворошить дело заново, даже если работы проделано всего 7 недель.
Устал. Я на тот момент просто устал. Невольно потянулся к телефону и проверил приложение. Сигналка снята. Час дня. Скорее всего она спит.
Жест не укрылся от моего напарника.
— Что случилось? Неужели со своей зазнобой поссорился?
Очевидное предположение меня взбесило. Оля — это личное. Только моё и неприкосновенное. Только не в этих стенах.
— Отвали. Это не твоё дело.
Антон поднял две руки вверх. Дурацкий жест, подсмотренный в дешёвых фильмах. Впрочем, как актёр, Антон был очень хорош. Я до последнего не мог связать, что под маской хорошего сотрудника прячется серийник, которого мы все ищем со взмыленными шеями.
— Не кисни. Хочешь, встретим твою зазнобу после работы.
Я купился на его участие. Парень говорил доверительно и сочувственно. Внимательность — залог раскрытых дел. А я, фактически, сам познакомил Олю с её похитителем. Это я виноват.