Встреча с Оленькой прошла намного лучше, чем я ожидал. Сказать, что она совсем не морозилась не могу, но вот эта её напоминалка переломила всё. Оля не хотела вышвыривать меня из своей жизни. Она действительно собиралась к врачу.
Меня отпустило. Я больше не настаивал на сексе или чём-то в этом роде. Мы легли в кровать и я долго-долго обнимал свою девочку, пока она не заснула. Этот момент единения и уюта — самый яркий из моих воспоминаний. Тогда я понял, что люблю её. Всю. Это был мой бессрочный кредит доверия, одобренный в ту же минуту, как только её ладошка так правильно легла мне на живот. Как бы не крутилась жизнь, что бы не натворила эта женщина, я буду любить её всегда.
Когда дыхание выровнялось, мне пришлось встать. На полу, рядом с кроватью валялась моя домашняя футболка. Спальня представляла собой художественный бардак. Такая степень неубранности, какую можно встретить только у людей лишь ночующих ночью. Они так упахиваются на работе, что приходят домой и просто падают в кровать. Я к ним, кстати, отношусь. Тут мы с Оленькой в одной лодке.
На работу я уже опаздывал, потому позвонил Петровичу и в наглую отпросился до обеда. Начальник скрипя зубами дал добро. Никаких важных дел, просто хотелось выдохнуть.
Футболка, что я поднял с пола пахла Олей. Никак не мог понять, ночевала она в ней что ли? А если так колбасило без меня, почему не набрала? Женщины — такие странные создания. Вечно всё усложняют. Проще относитесь к жизни, дамочки.
Как бы то ни было, все эти маленькие открытия в квартире любимой женщины настроили меня на благодушный лад. Мне хотелось сделать что-то приятное для Оли. Просто так, без выгоды или скрытого контекста. Я просто взял и стал складывать разбросанные вещи в аккуратные стопки.
Постепенно мои мысли снова свернули на дело. Складывал её шорты и прикидывал в уме маршрут на сегодня. Какие места ещё не проверены? Может, лучше стоит сфокусироваться на камерах наблюдения? Поискать паренька в кепке и капюшоне или что-то типа того? Вот вам забавный факт. Преступник чаще всего возращается на место преступления, чтобы убедиться, что план сработал как по маслу. Он наслаждается эмоциями страха и оотчаяния. Стоит обычно сзади и ловит настроения толпы. Желание остаться незаметным — инстинкт, который сложно преодолеть. Обычно такие типы и и палятся с задних рядов, потому как поведение нетипично.
Это обычно. Наш клиент так глупо не попадётся. Он из следственной группы, а, значит, присутствует на всех вызовах априори. Продуманный. Он спрятался на виду и мы его упускаем. Так как же прищучить гада?
Ближе к 11 я всё же срываюсь в отделение, так и не домыв посуду. Я спешил к карте с прорисованным возможным маршрутом убийств. Хотел посмотреть, где ближайшие камеры, чтобы засечь кого-то из коллег. Антон подошёл ближе ко мне, когда я бездумно водил пальцем по Московской карте.
— Цепанул?
Только отмахнулся от назойливого вопроса. Я был занят: записывал назавания крохотных дворовых магазинов рядом с убийством неверной жены. Что ни крути, а именно она дала нам больше всего подсказок для поимки гада.
— Хоть помирился со своей сисястой?
— Ага. Я к Петровичу.
Мне был не интересен трёп напарника. Я был гончей и впервые за 7 недель ударной работы у меня появилась возможность увидеть гада в лицо. Азарт захватил меня. Кровь ударными дозами разносила адреналин по крови. Загадочный маньяк приобретал лицо и больше не казался бесплодным и неуловимым. В кабинет я вбежал без стука.
— Шеф, нужна помощь.
Петрович увидел моё воодушевление и приободрился.
— Можно как-то камеры удалённо посмотреть?
— С моего кабинета. Садись.
Начальник освободил стул и набрал айтишников по внутренней линии. Буквально через минуту пришёл паренёк и настроил картинку. Я сидел перед монитором до глубокой ночи, отсмотрел тысячу лиц покупателей. Впереди маячила такая же перспектива ещё на пару ночей. К Оленьке я вернулся в первом часу ночи. На кухне лежала записка с благодарностью и бутерброд с остывшим чам. Я был благодарен и за такую малость, хоть пустая квартира и напрягала до одури. Развалился на кровати и завёл будильник через 3 часа. Моя женщина не будет ходить одна по утренней Москве, когда где-то рядом бродит псих в форме.