Все последующие дни мы делали шаги навстречу друг другу. Крались друг к другу, как дикие звери, боясь спугнуть. Мы постоянно переписывалась и парни стали по-доброму подкалывать проснувшуюся телефонную зависимость. Мой новый напарник был впереди планеты всей. Иногда хотелось вломить леща этому юмористу. Но в чём-то они были правы. После этого похищения я действительно был параноиком. Чудом уговаривал себя не заваливать звонками и смс каждые полчаса, но… Дача показаний — звонок, обработка материала — рука снова тянется к мобилке, натыкаюсь взглядом на пустующий стол Антона и пальцы сами набирают "как ты?". Она отвечает всегда. Как будто чувствует, что это мне необходимо.
"Снова под капельницей."
"Мне делают укол. Вся попа синяя((("
"Я сегодня встала. Голова не кружится."
"Датчики больше не будут пищать на ухо, представляешь?"
Каждая новость была важна. И хоть тревога не уходила, лечащий врач неизменно повторял, что всё хорошо и нужно набраться терпения. А где его взять? Кто отсыпет терпение это? И оставалось радоваться этим смс и звонкам. Голос действительно был уверенней в последний раз.
К тому делу меня так и не допустили, но я точно знаю, что началась процедура дознания, а, значит, скоро суд. Я там фигурирую только в качестве свидетеля, ну ещё характеристику давал напару с Аней. Шансы засадить гада у нас 100 %, но это слабое утешение против невыносимо длинных 2 дней разлуки с Олей.
У меня сложился строгий распорядок дня: утро — заскочить на пару минуток к Оле и бегом на работу, но даже там весь день на созвоне, вечером — снова свидание с Олей, ну а дальше наш дом. Я всё ещё живу в её квартире и это ненормально. У меня пылится свой вполне сносный угол, а я завис в этом царстве разношёрстных баночек и сил нет уйти. Всё жду, когда же погонят поганой метлой такого нахлебника. Чиню всё подряд, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие в Олиной квартире. Я сладил ту самую разхераченную полку, вырезал зрачок, подкрутил краны, чтобы не капали, прочистил сливы. Господи! Да много чего. Этой квартире явно не хватало мужской руки. Что ж. Вот он я. Тревога не отпускала и я тушил её руками.
Впрочем, кое-где я признал свою безоговорочную капитуляцию. Я не сражался со своей заработанной паранойей, потворствовал, как только получил зарплату на карту. Теперь Олин коридор имеет при себе не только тревожную кнопку, но и небольшую камеру видеонаблюдения, нацеленную снимать всех гостей. Слишком? Однозначно, нет. Не допущу повторения того ужаса. Никогда. На моей бедовой голове уже достаточно седых волос.