— Какая разница, что он скажет… или… подожди… ты как-то с ним повязан?
— Как тебе такое в голову пришло, Марина! — теперь уже возмутился Николай.
— Тогда Петра в нашем доме больше не будет. И давай закончим на этом разговор.
— Хорошо, — согласился он. И добавил просящим голосом, снова взяв жену за руку:
— Пойдём кушать. Остынет всё.
Между родителями мир был восстановлен, а вот с Агатой отец наотрез отказался общаться.
— Пока она не перестанет заниматься обманом населения, я не буду с ней разговаривать, — отвечал Николай Анатольевич на все попытки жены помирить его с дочерью.
Агата тоже не спешила выкидывать белый флаг.
— Раз мой отец считает, что полицейским можно всё только потому, что они — власть, я не собираюсь с ним общаться! Пусть признает своё двуличие, тогда и поговорим! — парировала она.
Упрямством она пошла в Николая Анатольевича. Каждый из них считал себя правым, поэтому холодная война между отцом и дочерью затянулась. Родительские дни по субботам были заменены на дочерние дни по воскресеньям. Теперь Марина Евгеньевна приезжала к дочери на обед. Иногда они выбирались в кафе или кино. Пару раз ходили в театр. И даже побывали в зоопарке. Когда мать заговаривала о примирении с отцом, Агата только отмахивалась:
— Мама, ты же сама прекрасно понимаешь, что пока он считает меня мошенницей, ни о каком перемирии не может быть и речи. Я всё-таки надеюсь, что рано или поздно представится случай доказать ему, что я не шарлатанка, не обманщица, а магия существует на самом деле, хоть он в неё и не верит.
И вот такой случай представился… дааа… поганый, если честно, случай. Так что отцу звонить нельзя. Опять обзовёт её шарлатанкой. Да ещё отчитает за фантазии, что пришли ей в голову в такую рань.
Выход оставался один. Она пойдёт в полицию и… И что?.. Заявление у неё не примут, так как со дня исчезновения тёти не прошло трёх дней. Это она знала очень хорошо. Так же она знала, что, несмотря на такие порядки, в полицию всё равно пойдёт. Агата поняла, что заснуть, как ни старайся, не удастся, вздохнула и пошла на кухню. Варить кофе.
Часть 7 глава 5
— Ты понимаешь, что это чертовщина какая-то? — Караваев, заложив руки за спину, мерил прозекторскую большими шагами. — И отец, и сын умерли одинаково. У обоих вырвано сердце. Мы грешили на Клавдию. Так она мертва. Значит, что?
— Значит, убийца не Клавдия. — Илья полез за сигаретами. — Будешь? — подал он пачку Палычу.
— Клавдии нет, а кто-то продолжает её чёрное дело, — пуская дым в потолок, сказал Антон. — И вместе с этой почившей Клавдией у нас получается четыре трупа с необъяснимой причиной смерти.
— Я сегодня Горынычу доложу. Жаль старика. Только с больничной койки, а тут ему такой сюрприз…
Горынычем между собой опера называли начальника отделения Григория Геннадьевича Харинова. Подполковник был человеком знающим. Ещё стажёром он поступил на службу в их отделение и вот дослужился до начальника. Коллеги уважали его за умение разбираться в ситуации и знании розыскного дела. Перед Новым годом Харинов попал в больницу. Лёгкая простуда обернулась пневмонией, и он почти три недели провёл в больнице.
— Меня тут знаешь, какая мысль посетила? — прощаясь с Палычем, задумчиво сказал Илья.
— Пока нет.
— Надо поспрашивать у наших коллег с других районов. Может, у них тоже есть такие вот потерпевшие. В сводках о таких странностях вряд ли напишут. Мы ведь тоже с тобой скрываем истинную причину смерти.
— Это ты здорово придумал, — оживился Палыч. — Как я сам до такого не додумался?
Илья попрощался с Антоном и отправился в отделение.
…
Открыв дверь, он услышал, как дежурный препирается с какой-то девушкой в норковом полушубке. Остановился, что бы узнать причину спора и заодно полюбоваться стройными ногами посетительницы. Дамочка, похоже, не пешком пришла. Вряд ли она в полусапожках на изящном каблучке и в юбке по колено пробиралась по заснеженным тротуарам.
— А я Вам в третий раз повторяю, гражданочка, что не могу принять у Вас заявление. Понимаете? По закону не могу. Это не мой каприз, уважаемая, — видя, как наполняются слезами глаза девушки, дежурный Курилов перешёл на просительный тон:
— Ну, поймите Вы меня, уважаемая. О! — радостно воскликнул он, увидев Карташова. — Товарищ капитан! Тут вот гражданочка… поговорите с ней.
— И о чём я должен поговорить с гражданочкой? — услышала Агата мягкий голос за спиной. Где-то этот голос она уже слышала…
— Я хочу заявление подать… — обернулась она и встретилась взглядом с высоким блондином в синем пуховике. Он смотрел на неё с лёгкой улыбкой. На его щеках играли ямочки. В волосах блестели снежинки. Она сразу узнала этого молодого мужчину и замерла на полуслове, глядя в его серо-зелёные глаза. «Совершенно такой», — пронеслось в голове, но она тут же одёрнула себя: «Тоже мне, новоиспечённая Ассоль!» И всё-таки привычка взяла верх над благоразумием.
— «Это Вы, поручик!», — невольно сорвалось у неё с губ.
— Поручик?.. Причём тут?.. Подождите… — в помещении тускло светила лампочка, и он в первое мгновение засомневался. — Вы?.. Это же Вы! Та самая девушка из пиццерии!
— Да. «Девушка из харчевни», — сказала Агата и тут же спохватилась: — Простите, дурная привычка цитировать отрывки из кино и книг, — смущённо проговорила она.
— Ну, это не книга. Это, если мне не изменяет память, песня Матвеевой. Так что Вы хотели? Подать заявление? — Карташов шагнул к ней.
— Да, только не принимают…
— Курилов! — Илья посмотрел на дежурного. — Почему не принимаешь заявление у гражданочки?
— Так трёх дней ещё не прошло с исчезновения её тётушки!
— Извините, но лейтенант прав.
— Да знаю я про эти три дня! — сказала Агата и даже ножкой в отчаянии притопнула. — Вы поймите, она не просто пропала. Её убили.
— То есть, Вы хотите заявить об убийстве? — Карташов, как говорят, принял стойку.
— Да… то есть… нет, то есть не совсем… — растеряно пробормотала Агата.
«Что-то мне это напоминает», — мысленно усмехнулся Илья, вспомнив Колбаскину, бормотавшую те же слова.
— Знаете что? В память о нашем мимолётном знакомстве и не выпитом кофе, предлагаю пройти ко мне в кабинет. И кофе попьём, и Вы мне всё про тётю свою расскажете.
— Спасибо Вам огромное, товарищ капитан, — Агата покусывала губу. — Вот уж точно не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь.
— В таком случае, прошу. Пройдёмте.
— Илья, ключ возьми. — Окликнул его Курилов.
— А где Васин?
— Умчался на происшествие. Какой-то чин из таможни богу душу отдал. Смерть, говорят, непонятная…
— Что-то последнее время у нас, что ни смерть, то непонятная, — пробормотал Илья. — Ну, умчался, так умчался. — Сказал он Курилову, беря ключ, и повернулся к Агате: — Пойдёмте со мной.