Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 8
<Осень 1917>АЛЕКСАНДР БЛАГОВ[191]
Дума
В разгаре машинного шума,Под мерные взмахи ремней,Нередко отрадная думаВ душе возникает моей.И греет, и ласково светитНадеждой, что время придет —И жизнью счастливой на светеРабочий народ заживет.Поймет он, откинув тревогиПокорной, позорной судьбы,Что нет ему кроме дороги,Как только дорога борьбы.И встанет он дружной семьею,За брата — униженный брат,И солнце тогда над страноюЗаблещет яснее в сто крат.1914
НИКИФОР ТИХОМИРОВ[192]
Братья
Мы с тобой родные братья,Я — рабочий, ты — мужик.Наши крепкие объятья —Смерть и гибель для владык.Я кую, ты пашешь поле,Оба мы трудом живем,Оба рвемся к светлой воле,С бою каждый шаг берем.Я сверлю земные недра,Добываю сталь и медь.Награжу тебя я щедроЗа твои труды и снедь.Наши руки мощью дышат,Наши груди крепче лат,Наши очи местью пышут, —Постоим за брата брат.Мы с тобой родные братья,Я — рабочий, ты — мужик,Наши крепкие объятья —Смерть и гибель для владык.<Осень 1917>
ДЕМЬЯН БЕДНЫЙ[193]
О Демьяне Бедном, мужике вредном[194]
Поемный низ порос крапивою;Где выше, суше — сплошь бурьян.Пропало все! Как ночь, над нивоюСтоит Демьян.В хозяйстве тож из рук все валится:Здесь — недохватка, там — изъян…Ревут детишки, мать печалится…Ох, брат Демьян!Строчит урядник донесение:«Так што нееловских селян,Ваш-бродь, на сходе в воскресениеМутил Демьян:Мол, не возьмем — само не свалится, —Один конец, мол, для крестьян.Над мужиками черт ли сжалится…»Так, так, Демьян!Сам становой примчал в Неелово,Рвал и метал: «Где? Кто смутьян?Сгною… Сведу со света белого!»Ох, брат Демьян!«Мутить народ? Вперед закается!..Связать его! Отправить в стан!..Узнаешь там, что полагается!»Ась, брат Демьян?Стал барин чваниться, куражиться:«Мужик! Хамье! Злодей! Буян!»Буян!.. Аль не стерпеть, отважиться?Ну ж, брат Демьян!..1909
Кукушка[195]
Кукушка,Хвастливая болтушка,Однажды, сидя на суку,Перед собранием кукушечьим болталаО чем попало,Что ни взбрело в башку.Сначала то да се, по общему примеру:Врала да знала меру.Но под конец — поди ж ты! — соврала,Что видела орла.«Орла! Ведь выпадет же случай! —Кукушки все тут в крик наперебой. —Скажи ж скорей, каков орел собой?Чать, туча тучей?!»«Ну, это — как кому, — хвастуньи был ответ, —Особого в орле, пожалуй, мало.По мне, так ничего в нем нет,Чего бы нам недоставало:Те ж когти, клюв и хвост,Почти такой же рост,Подобно нам, весь сер — и крылья и макушка…Короче говоря,Чтоб слов не тратить зря:Орел — не более как крупная кукушка!»* * *
Так, оскорбляя прах бойца и гражданина,Лгун некий[196] пробовал на днях морочить свет,Что, дескать, обсудить — так выйдет все единоИ разницы, мол, нет,Что Герцен — что кадет.1912
Газета
Конфискованы №№ 1 и 2
рабочей газеты «Правда».
«Слыхал?» — «Слыхал!»«Видал» — «А не видал!»«Подумай: наша, брат, рабочая газетка…Чай, жиру не придаст хозяйским-то горбам!»«Да… Кой-кому не по зубамКонфетка».«А нам, гляди, как выйдет впрок!Пойдем-кась купим номерок».Пошли, по переулкам рыщут,Газету ищут.«Тьфу! Будто черт газетчиков посмёл!»«Нашел газетчика, нашел!»И впрямь нашел, судя по бляхе медной;Стоит парнишка сам не свой,Весь бледный.«Газетку…» — «Братцы, все унес городовой!»«Ой, прах его возьми!.. Теперь хоть волком вой…Ты шутишь аль взаправду?!»* * *
Нет, не шутил бедняк:Под глазом у него синякЗа «Правду».1912
Работница
Склонилась тихо у станка.Привычен труд руке проворной.Из-под узорного платкаЗадорно вьется волос черный.Но грустен взгляд лучистых глаз:В нем боль и скорбь души невинной.Слеза, сверкая, как алмаз,Повисла на реснице длинной.В груди тревогу сердце бьет:Враг властный стал с рабою рядом,Дыханьем жарким обдает,Всю раздевает жарким взглядом:«Слышь… беспременно… ввечеру…Упрешься — после не взыщи ты!»Застыла вся: «Умру… Умру!»И нет спасенья! Нет защиты!1912
Лапоть и сапог[197]
Через года полтора
Все уйдут на хутора.
Худо ль, лучше ль будет жать,
А нет охоты выходить.
«Псковская жизнь», № 557, 1911 г.«Деревенские частушки»Где в мире найдем мы пример, подобный
русской аграрной реформе? Почему не
могло бы совершиться нечто подобное и
среди тружеников промышленного дела?
«Россия», 17 августа 1912 г.Над переулочком стал дождик частый крапать.Народ — кто по дворам, кто под навес бегом.У заводских ворот столкнулся старый лапотьС ободранным рабочим сапогом.«Ну что, брат лапоть, как делишки?» —С соседом речь завел сапог.«Не говори… Казнит меня за что-то бог:Жена больна и голодны детишки…И сам, как видишь, тощ,Как хвощ…Последние проели животишки…»«Что так? Аль мир тебе не захотел помочь?»«Не, мира не порочь.Мир… он бы, чай, помог… Да мы-то не миряне!»«Что ж? Лапти перешли в дворяне?»«Ох, не шути…Мы — хуторяне».«Ахти!На хутора пошел?! С ума ты, что ли, выжил?»«Почти!От опчества себя сам сдуру отчекрыжил!Тупая голова осилить не могла,Куда начальство клонит.Какая речь была: «Вас, братцы, из селаНикто не гонит.Да мир ведь — кабала! Давно понять пора:Кто не пойдет на хутора,Сам счастье проворонит.Свое тяглоНе тяжелоИ не надсадно,Рукам — легко, душе — отрадно.Рай — не житье: в мороз — тепло,В жару — прохладно!»Уж так-то выходило складно.Спервоначалу нам беда и не в знатье.Поверили. Изведали житье.Ох, будь оно неладно!Уж я те говорю… Уж я те говорю…Такая жизнь пришла: заране гроб сколотишь!Кажинный день себя, ослопину, корю,Да что?! Пропало — не воротишь!Теперя по местам по разным, брат, пойдуПохлопотать насчет способья».Взглянув на лапоть исподлобья,Вздохнул сапог: «Эхма! Ты заслужил беду.Полна еще изрядно соруТвоя плетеная башка.Судьба твоя, как ни тяжка,Тяжеле будет, знай, раз нет в тебе «душка»Насчет отпору.Ты пригляделся бы хоть к нам,К рабочим сапогам.Один у каши, брат, загинет.А вот на нас на всех пусть петлю кто накинет!Уж сколько раз враги пытались толковать:«Ох, эти сапоги! Их надо подковать!»Пускай их говорят. А мы-то не горюем.Один за одного мы — в воду и в огонь!Попробуй-ка нас тронь.Мы повоюем!»1912
Кларнет и рожок
Однажды летомУ речки, за селом, на мягком бережкуСлучилось встретиться пастушьему рожкуС кларнетом.«Здорово!» — пропищал Кларнет.«Здорово, брат, — рожок в ответ, —Здорово!Как вижу — ты из городских…Да не пойму: из бар аль из каких?»«Вот это ново, —Обиделся кларнет. — Глаза вперед протриДа лучше посмотри,Чем задавать вопрос мне неуместный.Кларнет я, музыкант известный.Хоть, правда, голос мой с твоим немного схож,Но я за свой талант в места какие вхож?!Сказать вам, мужикам, и то войдете в страх вы.А все скажу, не утаю:Под музыку моюТанцуют, батенька, порой князья и графы!Вот ты свою игру с моей теперь сравни:Ведь под твою — быки с коровами одниХвостами машут!»«То так, — сказал рожок, — нам графы не сродни.Одначе помяни:Когда-нибудь ониПод музыку и под мою запляшут!»1912
Размахнулся б я басней задорною…
Задержаны и арестованы три народных
певца, распевающих по дворам песни
революционного содержания.
Размахнулся б я басней задорною,Распростясь на минуту с кручиною,Да боюсь, чтобы слезы не брызнулиПод веселой личиною.А и спел бы я, братцы, вам песенкуОбо всем, что на сердце скрывается,Да не всякая песенкаДо конца допевается.1912
Бунтующие зайцы[198]
Взбежавши на пригорок,Зайчишек тридцать — сорокУстроили совет.«Житья нам, братцы, нет».«Беда. Хоть с мосту в воду».«Добудемте права!»«Умремте за свободу!»………………………….От смелых слов у всех кружилась голова.Но только рядышком шелохнулась трава,Как первый, кто кричал: «За волю в землю лягу!»,С пригорка задал тягу.За ним все зайцы, кто куда,Айда!* * *
Зайчиха с заинькой под кустиком сидела.«Охти мне, без тебя уж стала тосковать.Ждала тебя, ждала: глаза все проглядела.Договорились, что ль, в совете вы до дела?«Договорилися. Решили бунтовать!»* * *
О бунте заячьем пошли повсюду толки.Не говоря уж о лисе,Теперь, поди, хвосты поджали звери все, —А больше всех, понятно, волки?!1912
Свеча
«Хозяин! Пантелей Ильич! Гляди-ко… Волга…Взбесилась, видит бог. И потонуть недолго.А не потонем — все равноВодой промочит все зерно».Приказчик мечется, хлопочет.А Пантелей Ильич, уставя в небо взор,Дрожащим голосом бормочет:«Святители! Разор!Чины небесные, арханделы и власти!Спасите от лихой напасти!Я добрым делом отплачу…Сведу в лампадах пуд елею…Под первый праздничек свечуВот с эту мачту закачу…И сотельной не пожалею!»То слыша, говорит приказчик Пантелею:«Ты это что ж, Ильич? Про мачту-то… всурьез?Да где же ты свечу такую раздобудешь?»«Молчи, дурак, — умнее будешь! —Хозяин отвечал сквозь слез. —Дай только вымолить скорей у неба жалость,Чтоб я с моим добром остался невредим, —А там насчет свечи мы после… поглядим…Укоротим, пожалуй, малость!»* * *
Читатель, за вопрос нескромный извини:Скажи, ты помнишь ли те дни,[199]Когда везде толпы народаГудели, как шмелиУ меда:«Свобода!»«Свобода!» —А дела до конца не довели.На радостях, забыв о старом,Обмякли перед вольным даром.Читатель, если ты один из тех шмелей,Сам на себя пеняй и сам себя жалей, —А мне тебя не жаль. Польстившись на подарок,Что заслужил, то получи:Заместо сотенной свечи —Копеечный огарок.1913
Клоп
Жил-был на свете клоп. И жил мужик Панкрат.Вот как-то довелось им встретиться случайно.Клоп рад был встрече чрезвычайно;Панкрат — не слишком рад.А надо вам сказать: судьба свела их вместе,Не помню точно — где,Не то в суде,Не то в присутственном каком-то важном месте.Кругом — чины да знать. Нарядная толпаИзнемогает в кривотолках.Панкрат и без того сидел как на иголках, —А тут нелегкая несет еще клопа!Взобравшись ловко по обоямК Панкрату на рукав, клоп этаким героемУселся на руку и шарит хоботком.От злости наш Панкрат позеленел весь даже:«Ах черт, и ты туда жеКормиться мужиком!» —И со всего размахуХлоп дядя по клопу свободною рукой.Мир прахуИ вечный упокой!* * *
Читатель, отзовись: не помер ты со страху?А я — ни жив ни мертв. Наморщив потный лоб,Сижу, ужасною догадкой потрясенный:Ну что, как этот клоп —Казенный?1913
Ерши и вьюны[200]
Слоняяся без делаВ реке средь камышей,Компания вьюнов случайно налетелаНа общий сбор ершей.(«Случайно», говорю, а может — «не случайно»?)Ерши решали тайно,Как им со щукою вести дальнейший бой?Каких товарищей избрать в Совет ершиныйДля руководства всей борьбойИ управления общиной?Достойных выбрали. «Все любы вам аль нет?«Все любы!» — «Bce!» — «Проголосуем».«Согласны, что и подписуем».«Позвольте! Как же так? Уж утвержден Совет? —Пищит какой-то вьюн. — Да я ж не подписался!»«Ты к нам откуда притесался? —Кричат ерши. —Не шебарши!»«Чего — не шебарши? Вьюны, чай, тоже рыбы.Вы на собрание и нас позвать могли бы.Есть промеж нас, вьюнов, почище вас умы.Со щукой боремся и мы».«Вы?!» — «Чем напрасно горячитьсяДа подыматься на дыбы,Вам у вьюнов бы поучитьсяКультурным способам борьбы».«Каким?» — «Сноровке и терпенью.Уметь мелькнуть неслышной тенью,Где попросить, где погрозить,Где аргументом поразить, —Зря не казать своих колючек,Колючки — это уж старо!»* * *
«Постой! Наплел ты закорючек.Да у вьюнов-то есть перо?»«Есть». — «Без колючек всё?» — «Вестимо».«Тогда… плывите, братцы, мимо!»1913
Май
Подмяв под голову пеньку,Рад первомайскому деньку,Батрак Лука дремал на солнцепеке.«Лука, — будил его хозяин, — а Лука!Ты что ж? Всерьез? Аль так, валяешь дурака?С чего те вздумалось валяться, лежебоке?Ну, полежал и будет. Ась?Молчишь. Оглох ты, что ли?Ой, парень, взял себе ты, вижу, много воли.Ты думаешь, что я не поглядел вчерась,Какую прятал ты листовку?Опять из города! Опять про забастовку?Всё голь фабричная… У, распроклятый сброд…Деревня им нужна… Мутить простой народ…«Ма-ев-ка!» Знаем мы маевку.За что я к пасхе-то купил тебе поддевку?За что?.. Эх, брат Лука!..Эх, милый, не дури… Одумайся… пока…Добром прошу… Потом ужо не жди поблажки…Попробуешь, скотина, каталажки!До стражника подать рукой!»Тут что-то сделалось с Лукой.Вскочил, побагровел. Глаза горят, как свечи.«Хозяин! — вымолвил. — Запомни… этот… май!.. —И, сжавши кулаки и разминая плечи,Прибавил яростно: — Слышь? Лучше не замай!!»1914
Из цикла «Басни Эзопа»[201]
Плакальщицы[202]
Лишившись дочери любимой, Антигоны,Богач Филон, как должно богачу(Не скареду, я то́ сказать хочу),Устроил пышные на редкость похороны.«О матушка, скажи, как это понимать? —В смущенье молвила сквозь слезы дочь вторая. —Сестре-покойнице ужели не сестра яИ ты — не мать,Что убиваться так по ней мы не умеем,Как эти женщины, чужие нам обеим?Их скорбь так великаИ горе — очевидно,Что мне становится обидно:Зачем они сюда пришли издалекаПри нас оплакивать им чуждую утрату?»«Никак, — вздохнула мать, — ты, дочь моя, слепа?Ведь это — плакальщиц наемная толпа.Чьи слезы куплены за дорогую плату!»* * *
В годину тяжких бед умейте отличатьСкорбь тех, кто иль привык, иль вынужден молчать,От диких выкриков и воплей неуемныхКликуш озлобленных и плакальщиц наемных!1915
Брак богов[203]
Когда, среди богинь метнувши жребий, богиВводили жен в свои небесные чертоги,Суровый бог войны, омытый весь в крови,Взял в жены чуждую отраде материнстваБогиню грабежа и гнусного бесчинства.Восторгов неземных и знойных чар любвиНеиссякаемый родник найдя в богине,Бог неразлучен с ней поныне.С тех пор, однако, для страны,Охваченной огнем кровавого пожара,Изнемогающей от вражьего удара,Не так ужасен бог войны,Как подвиги его божественной жены.1914
Волк и овца
Волк тяжко занемог:Почти лишившись ног,Лежал он, как колода,Без ласки, без ухода.В такой беде, увидевши Овцу,Взмолился Волк:«Роднулечка Овечка,Остановись на два словечка!Ты видишь: жизнь моя приблизилась к концу.Ах, знаю, я — злодей, и нет мне оправданья!Но злость ко мне растет пусть в ком-нибудь другом,А ты, ты сжалишься в порыве состраданьяНад умирающим врагом!Предсмертной жаждою томимый нестерпимо,Святая, кроткая, я об одном молю:Помочь мне доползти к реке, текущей мимо,Где я жестокие страданья утолю!»«Ужель, — Овца в ответ, — я сделаюсь виноюТого, чтоб ты остался жив,Себя водою освеживИ закусивши после… мною?»<1916>
Добряк
Расхвастался Медведь перед Лисой:«Ты, кумушка, не думай,Что я: всегда такой угрюмый:Злость на меня находит полосой,А вообще, сказать не лицемеря,Добрей меня не сыщешь зверя.Спроси хоть у людей: ем мертвых я аль нет?»«Ах, кум, — Лиса в ответ, —Что мертвые?! Я думаю другое:Слух добрый о себе ты всюду б утвердил,Когда бы мертвецов ты менее щадил,Но… оставлял живых в покое!»* * *
Смысл этой басенки не новДля лицемеров и лгунов:Прочтут, поймут… и не покажут вида,Что их касается обида!<1914–1916>
Тофута Мудрый
В далеком-предалеком царстве,В ненашем государстве,За тридевять земельОтсель,Средь подданных царя: мудрейшего Тофуты[204]Случилось что-то вроде смуты.«Разбой! — кричали все. — Грабеж!»Шли всюду суды-пересуды:Порядки, дескать, в царстве худы,Насилья много от вельмож!ОдначеХоть бунтовали все, но в общей суетеВерх брали те,Кто посильней да побогаче:«Чем лезть нам, братцы, напролом,Нарядимте послов — Тофуте бить челом;Проведавши от них о нашей злой обиде,Царь нас рассудит в лучшем виде».Но — то ли сам дошел, то ль расхрабрясь от словВельможи главного, злодея Протоплута[205], —Не допустил к себе пословМудрейший царь Тофута.«Нелепо, — молвил он, — мне слушать их, зане́Все, что известно им, известно также мне.А ежли что мне неизвестно,О том им толковать подавно неуместно!»Но черный люд не сдал: боролся до конца,Пока не выкурил Тофуту из дворца.И что же? Не прошло, поверите ль, минуты,Как власть, отбитую народом у Тофуты,Присвоили себе все те же богачи,Да так скрутили всех, хоть караул кричи,У бедных стали так выматывать все жилы,Как «не запомнят старожилы».Пошел в народе разговор:«Попали мы впросак!»«Того ль душа хотела?»«Эх, не доделали мы дела!»«От богачей-то нам, гляди, какой разор!»Потолковали,ПогоревалиИ богачей смели, как сор.Жизнь сразу вышла на простор!Я в этом царстве жил недавно.И до чего живут там славно,На свой особенный манер!Как это все у них устроено на местеИ с применением каких геройских мер,Вы этого всего нагляднейший примерВ Коммунистическом найдете манифесте.1917
Приказано, да правды не сказано[206]Солдатская песня
Нам в бой идти приказано:«За землю станьте честно!»За землю! Чью? Не сказано.Помещичью, известно!Нам в бой идти приказано:«Да здравствует свобода!»Свобода! Чья? Не сказано.А только — не народа.Нам в бой идти приказано —«Союзных ради наций».А главного не сказано:Чьих ради ассигнаций?Кому война — заплатушки,Кому — мильон прибытку.Доколе ж нам, ребятушки,Терпеть лихую пытку?<1917>
Мой стих
Пою. Но разве я «пою»?Мой голос огрубел в бою,И стих мой… блеску нет в его простом наряде.Не на сверкающей эстрадеПред «чистой публикой», восторженно-немой,И не под скрипок стон чарующе напевныйЯ возвышаю голос мой —Глухой, надтреснутый, насмешливый и гневный.Наследья тяжкого неся проклятый груз,Я не служитель муз:Мой твердый, четкий стих — мой подвиг ежедневный.Родной народ, страдалец трудовой,Мне важен суд лишь твой,Ты мне один судья прямой, нелицемерный,Ты, чьих надежд и дум я — выразитель верный,Ты, темных чьих углов я — «пес сторожевой»!1917
СЕРГЕЙ ГОРОДЕЦКИЙ[207]
ИЗ КНИГИ СТИХОВ «ЯРЬ»[208](1907)
Из раздела «Зачало»
Солнце
1«Стою, всевидящее око…»
Стою, всевидящее око,На страже гаснущих миров.Мои огни — дыханье рока,Мое вздыманье — без оков.Во мне родился мир планетный,И от меня умрет навекИ цвет растений безответный,И слепо-мудрый человек.2 апреля 1906
2«Мое лицо — тайник рождений»
Мое лицо — тайник рождений.Оно металось в колесе,В горящем вихре отпадений,В огнепылающей красе.Оно осталось зорким окомНад застывающей землей,И дышит в пламени высокомВ лицо вселенной молодой.И от него на мертвом телеВ коре чуть тлеющей землиПлоды багряные зарделиИ злаки тучные взошли;Зашевелились звери, гады,И человек завыл в лесу,Бросая алчущие взглядыНа первозданную красу.31 марта 1906
Добужинский М. В.
Октябрьская идиллия
Журнал «Жупел», 1905, № 1
3«Солнце любимое, солнце осеннее!..»
Солнце любимое, солнце осеннее!Не кручинься над лесом пустующим:Горе горькое радости тленнее,Не горюй же над миром горюющим!Не одно ты в просторах темнеющихЗаблудилось и мчишься пустынями:За тобой на лугах зеленеющихЛюди мчатся за веснами синими!12 октября 1906
4«Горные дали безбрежны…»
Горные дали безбрежны.Мир величав и один.Мир не расколот на дво́е,Слито с небесным земное.Сонны, безоблачны, снежныБелые лона вершин —Их поднимает природаЖдать золотого восхода.Небо огни погасилоЗвездами явных очей.Свет и цвета, колыхаясь,Мир одевают, рождаясь.Медленно движет светилоСтрелы кристальных лучей:Солнце — земле и планетам,Звездочка — тьме и кометам.Декабрь 1904
5«Ты отошел в кривые тени…»
Ты отошел в кривые тени,А на челе небес взошлаПередрассветных откровенийЧуть зацветающая мгла.И целомудренные чашиВздымают чуткие цветы,Сиянья утреннего краше,Ясней лазурной высоты.И тлеют в облаке стыдливомПросветы алого огня,И день в теченье молчаливомПоет: «Узнаешь и меня…»1907
6«Утро. Лазурное утро. Как ясен…»
Утро. Лазурное утро. Как ясенСловно впервые увиденный свет!Ропот полночный, вечерний напрасен:В мирной душе противления нет.Нет! И как в первые дни сотворенийЭта природа — родимая мать.Сердце склоняется миром явленийВсе бытие исчерпать.1907
Луна
1«Сияет день золотолатый…»
Сияет день золотолатый,Пока сияет — разум жив.И мир, сверканием богатый,Так вероятен, так красив.Но только солнце до зенитаСвершит сегодняшний свой путь, —Душа, тревогами повита,Не смеет на́ небо взглянуть.Ведь каждый градус небосклонаВечерний приближает час.Вот — потемнеет неба лоно,Зажгутся звезды, вот — сейчасВладыка сонного сознаньяПодымет око пустотыИ смехом белого сверканьяРаздавит мысли и мечты.Исчезнет мир, погаснет разум.Как жалкий гад, забывши день,Я буду под слепящим глазомПереползать из тени в тень.1907
2«О, лунный плен!..»
О, лунный плен!О, цепи белых пятен!Я здесь, внизу, один,Как вор, пригнулся у порога.Я, человек, я, властелинЦветов, дневных лучей,Владыка солнечных мечей,Я, сам создавший имя бога,Чей голос днем так внятен,Я, сокрушитель стольких стен,Здесь, скорченный, как вор,Как раб перед бичом владыки,Поднять не смея мертвый взор,Лежу в пыли, как стебель повилики.О, лунный плен!О, цепи белых лунных пятен!А он, вверху, мучитель белый,Уставив вниз пустынный зрак,Беззвучный, вечный, онемелый,Расплавленный свинец на землю льет,Отрадный выжигая мрак.И только здесь, в тени, за каменным углом,Мне, человеку с божеским лицом,Едва переносим слепящий гнет.Февраль 1907
3«Затопила луна терема…»
Затопила луна терема.Зелена у окна бахромаОдичавшей от счастья листвы.Ты идешь, ты выходишь самаПо алмазным лагунам травы.Подошла, обняла и взяла,Измывая сияньем седым;Седоватым, зеленым твоимОпоила туманом ночным,Заглянула, узнала, легла.Так была голуба и бела.Затянули луну облака.Затонули в сини́ терема,И темна у окна бахромаОпаленной познаньем листвы.Чья вверху изогнулась рукаУ покровов твоей синевы?Кто смутил голубиную тишь,Показал торжествующий лик?Ты не знаешь? Уходишь? Молчишь?Угадала, узнала, таишь!Это он, это Лунный Старик.1906
4«В лунном свете белый дворик…»
В лунном свете белый дворик,Белый дворик, белый дом.Лунный свет пахуч и горек,Свет отравлен колдуном.Перва четверть — месяц-змейка,Снова четверть — месяц-лик.Полнолунье — разумей-ка! —Не луна, а сам Старик.Он владеет синим сводом,Он пестует девий плен,Он мешает год за годомСемена людских колен.Третья четверть — отдых людям:Смотрит месяц на ущерб.В новолунье — не забудем —Точит Старый новый серп.Белый дворик — это значитПолнолунье на земле.В белом доме сердце плачет,Желтый светик в лунной мгле.Декабрь 1906
Земля
1«Душа надела цепи…»
Душа надела цепи,Пришла в земные степи —Как трудно всё узнать!Стремленья, достиганьяИ бедного незнаньяНа всем легла печать.Но помнится: там где-тоЗаоблачного светаНезримые края.Не тень и отраженье,А звезд воспламененьеИ правда бытия.Ноябрь 1904
2«Миром оплетенные…»
Миром оплетенные,Туманами окутаны,Пустыней разделенные,Пространствами опутаны,Во времени томительномНесемся, обнищалые,И в блеске освежительномГорят нам зори алые.Ах, если бы закатамиЗаря не озаряла нас,Всегдашними утратамиСудьба бы испугала нас.Погасли б мы, печальные,Стесненные ущельями,И тьмы небес опальныеВсполо́хнули б весельями.Ноябрь 1906
3«Как сладко, как тихо…»
Как сладко, как тихоНа волнах твоих,Лазурь светлотканая,Богом любовей земныхОсиянная.Мы ли, земные,Тяжелые, темные,Жалко плененныеПленом, тягчайшим из всех,Знаем сиянье небесных утех,Знаем ключи золотые,Лучами пронзенные,Знаем купели укромные,Где, зачиная, гудитВ недрах бескрайнихЯрь родниковИ щедро даритВ радостях тайныхДар облаков!