42361.fb2 Русский романс - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

Русский романс - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

«Меня любила ты — я жизнью веселился…»Становление жанра

Поэты XVIII — начала XIX века

ФЕОФАН ПРОКОПОВИЧ(1681–1736)

1. Плачет пастушок в долгом ненастьи[20]

Коли дождусь я весела ведра              и дней красных,Коли явится милость прещедра              небес ясных?Ни с каких сторон света не видно —              все ненастье.Нет и надежды. О многобедно              мое счастье!Хотя ж малую явит отраду              и поманит,И будто нечто полготить стаду,              да обманет.Дрожу под дубом; а крайним гладом              овцы таютИ уже весьма мокротным хладом              исчезают.Прошел день пятый, а вод дождевных              нет отмены.Нет же и конца воплей плачевных              и кручины.Потщися, боже, нас свободити              от печали,Наши нас деды к тебе вопити              научали.1730

ВАСИЛИЙ ТРЕДИАКОВСКИЙ(1703–1768)

2. Песенка любовна

Красот умильна!          Паче всех сильна!Уже склонивши,          Уж победивши,Изволь сотворитьМилость, мя любиты                    Люблю, драгая,                    Тя, сам весь тая.Ну ж умилися,          Сердцем склонися;Не будь жестока          Мне паче рока:Сличью[21] обидноТо твому стыдно.                    Люблю, драгая,                    Тя, сам весь тая.Так в очах ясных!          Так в словах красных!В устах сахарных,          Так в краснозарных!Милости нету,Ниже привету?                    Люблю, драгая,                    Тя, сам весь тая.Ах! я не знаю,          Так умираю,Что за причина          Тебе единаЛюбовь уносит?А сердце просит:                    Люби, драгая,                    Мя поминая.<1730>

3. Плач одного любовника, разлучившегося с своей милой, которую он видел во сне

Ах! невозможно сердцу пробыть без печали,Хоть уж и глаза мои плакать перестали:Ибо сердечна друга не могу забыти,Без которого всегда принужден я быти.Но, принужден судьбою или непременной,И от всея вечности тако положенной,Или насильно волей во всем нерассудной,И в порыве склониться на иное трудной.Ну! что ж мне ныне делать? коли так уж стало.Расстался я с сердечным другом не на мало.Увы! с ним разделили страны мя далеки,Моря, лесы дремучи, горы, быстры реки.Ах, всякая вещь из глаз мне его уносит,И кажется, что всяка за него поноситМеня, сим разлученьем страшно обвиняя,И надежду, чтоб видеть, сладку отнимая.Однак вижу, что с ними один сон глубоки,Не согласился; мнить ли, что то ему рокиПредставлять мила друга велели пред очиИ то в темноту саму половины ночи!Свет любимое лице! чья и стень[22] приятна!И речь хотя мнимая в самом сне есть внятна!Уже поне[23] мне чаще по ночам кажисяИ к спящему без чувства ходить не стыдися.<1730>

АЛЕКСАНДР СУМАРОКОВ(1717–1777)

4. «Уже восходит солнце, стада идут в луга…»[24]

Уже восходит солнце, стада идут в луга,Струи в потоках плещут в крутые берега.Любезная пастушка овец уж погналаИ на вечер сегодни в лесок меня звала.О темные дубравы, убежище сует!В приятной вашей тени мирской печали нет;В вас красные лужайки природа извелаКак будто бы нарочно, чтоб тут любовь жила.В сей вечер вы дождитесь под тень меня свою,А я в вас буду видеть любезную мою;Под вашими листами я счастлив уж бывалИ верную пастушку без счету целовал.Пройди, пройди скоряе, ненадобной мне день,Мне свет твой неприятен, пусть кроет ночи тень;Спеши, дражайший вечер, о время, пролетай!А ты уж мне, драгая, ни в чем не воспрещай.<1755>

МИХАИЛ ЛОМОНОСОВ(1711–1765)

5. «Ночною темнотою…»[25]

Ночною темнотоюПокрылись небеса,Все люди для покоюСомкнули уж глаза.Внезапно постучалсяУ двери Купидон,Приятный перервалсяВ начале самом сон.«Кто так стучится смело?» —Со гневом я вскричал;— «Согрей обмерзло тело, —Сквозь дверь он отвечал. —Чего ты устрашился?Я — мальчик, чуть дышу,Я ночью заблудился,Обмок и весь дрожу».Тогда мне жалко стало,Я свечку засветил,Не медливши нимало,К себе его пустил.Увидел, что криламиОн машет за спиной,Колчан набит стрелами,Лук стянут тетивой.Жалея о несчастье,Огонь я разложилИ при таком ненастьеК камину посадил.Я теплыми рукамиХолодны руки мял,Я крылья и с кудрямиДосу́ха выжимал.Он чуть лишь ободрился,«Каков-то, — молвил, — лук?В дожде, чать, повредился».И с словом стрелил вдруг.Тут грудь мою пронзилаПреострая стрелаИ сильно уязвила,Как злобная пчела.Он громко засмеялсяИ тотчас заплясал:«Чего ты испугался? —С насмешкою сказал, —Мой лук еще годится:И цел и с тетивой;Ты будешь век крушитьсяОтнынь, хозяин мой».1747

МИХАИЛ ХЕРАСКОВ(1733–1807)

6. «Вид прелестный, милы взоры!..»[26]

Вид прелестный, милы взоры!Вы скрываетесь от глаз;Реки и леса и горыРазлучат надолго нас.Сладко было спознаватьсяМне, любезная, с тобой;Горько, горько расставаться,Горько… будто бы с душой!Сердце ноет, дух томится;Кровь то стынет, то кипит;За слезой слеза катится,Стон за стоном вслед летит.О несносное мученье,Что любезно, то терять!Медли, медли, разлученье…Медли душу отнимать!Нет отрады! Всё теряю —Час разлуки настает!Стражду, мучусь, рвусь, рыдаю —Ах, прости… прости, мой свет!Во слезах, в тоске и скукеПродолжится жизнь моя.Будь спокойна ты в разлуке —Пусть один терзаюсь я!<1796>

7. Птичка

Когда б я птичкой был,Я к той бы полетел,Котору полюбил,И близко к ней бы сел;Коль мог бы, я запел:«Ты, Лина, хороша,Ты птичкина душа!»Мой малый бы носокУстам ее касался;Мне б каждой волосокСилком у ней казался;Я б ножку увязитьХотел в силке по воле,Чтоб с Линой вместе бытьИ Лину бы любитьВо сладком плене боле.<1796>

МИХАИЛ ПОПОВ(предположительно 1742–1790)

8. «Достигнувши тобою…»[27][28]

Достигнувши тобоюЖеланья моего,Не рву уже тоскоюЯ сердца своего:Душа твоя мной страстна,Моя тебе подвластна;Коль счастлива ты мной,Стократно я тобой!Тебя, мой свет, считаюЯ жизнию своей:Прекраснее не знаюТебя я и милей.В любви не зря препятства,В тебе зрю все приятства;В твою отдавшись власть,Не знаю, что́ напасть.Твой взор не выпускаюИз мыслей никогда,И в мыслях лобызаюТвой образ завсегда:Тобою утешаюсь,Тобою восхищаюсь,Тебя душой зову,Тобою и живу.<1765>

9. «Полюбя тебя, смущаюсь…»

Полюбя тебя, смущаюсьИ не знаю, как сказать,Что тобою я прельщаюсьИ боюся винным стать.Пред тобой когда бываю.Весь в смятении сижу,Что сказать тогда, не знаю:Только на тебя гляжу.Глядя на тебя, внимаюВсе слова твоих речей;Прелести твои считаю,Красоту твоих очей;И боюсь тогда прерватиТвой приятный разговор,Чтоб твою не потерятиТем приязнь и милый взор.В сем смущеньи пребывая,Оставляю нужну речьИ, часы позабывая,Времени даю претечь.Вдруг, увидя день минувший,Принужден сказать: «Прости!»И иду потом, вздохнувши,Неспокойну ночь вести.<1765>

ИППОЛИТ БОГДАНОВИЧ(1743–1803)

10. Песня («Пятнадцать мне минуло лет…»)[29]

Пятнадцать мне минуло лет.Пора теперь мне видеть свет:В деревне все мои подружкиРазумны стали друг от дружки;Пора теперь мне видеть свет.Пригожей все меня зовут.Мне надобно подумать тут,Как должно в поле обходиться,Когда пастух придет любиться;Мне надобно подумать тут.Он скажет: «Я тебя люблю»,Любовь и я ему явлю;И те ж ему скажу три слова,В том нет урона никакого;Любовь и я ему явлю.Мне случай этот вовсе нов,Не знаю я любовных слов;Попросит он любви задаток,Что дать? — не знаю я ухваток;Не знаю я любовных слов.Дала б ему я посох свой —Мне посох надобен самой;И, чтоб зверей остерегаться,С собачкой мне нельзя расстаться;Мне посох надобен самой.В пустой и скучной сторонеСвирелки также нужны мне;Овечку дать ему я рада,Когда бы не считали стада;Свирелки также нужны мне.Я помню, как была мала,Пастушка поцелуй дала;Неужли пастуху в наградуЗа прежнюю ему досадуПастушка поцелуй дала?.Какая прибыль от того,Я в том не вижу ничего:Не станет верить он обману,Когда любить его не стану;Я в том не вижу ничего.Любовь, владычица сердец,Как быть — научит наконец;Любовь своей наградой платитИ даром стрел своих не тратитКак быть — научит наконец.Пастушка говорит тогда:Пускай пастух придет сюда;Чтоб не было убытка стаду,Я сердце дам ему в награду;Пускай пастух придет сюда!<1773>

ГАВРИИЛ ДЕРЖАВИН(1743–1816)

11. Пчелка[30]

Пчелка златая!Что ты жужжишь?Всё вкруг летая,Прочь не летишь?          Или ты любишь                    Лизу мою?Соты ль душистыВ желтых власах,Розы ль огнистыВ алых устах,          Сахар ли белый                    Грудь у нее?Пчелка златая!Что ты жужжишь?Слышу, вздыхая,Мне говоришь:          «К меду прилипнув,                    С ним и умру».1794

12. Мечта[31]

Вошед в шалаш мой торопливо,Я вижу: мальчик в нем сидитИ в уголку кремнем в огниво,          Мне чудилось, звучит.Рекою искры упадалиИз рук его, во тьме горя.И розы по лицу блистали,          Как утрення заря.Одна тут искра отделиласьИ на мою упала грудь,Мне в сердце, в душу заронилась:          Не смела я дохнуть.Стояла бездыханна, млелаИ с места не могла ступить;Уйти хотела, не умела, —          Не то ль зовут любить?Люблю! — кого? — сама не знаю.Исчез меня прельстивший сон;Но я с тех пор, с тех пор страдаю,          Как бросил искру он.Тоскует сердце! Дай мне руку,Почувствуй пламень сей мечты,Виновна ль я? Прерви мне муку:          Любезен, мил мне ты.1794

13. Русские девушки[32]

Зрел ли ты, певец Тиисский[33]!Как в лугу весной бычка[34]Пляшут девушки российскиПод свирелью пастушка?Как, склонясь главами, ходят,Башмаками в лад стучат,Тихо руки, взор поводятИ плечами говорят?Как их лентами златымиЧелы белые блестят,Под жемчугами драгимиГруди нежные дышат?Как сквозь жилки голубыеЛьется розовая кровь,На ланитах огневыеЯмки врезала любовь?Как их брови соболины,Полный искр соколий взгляд,Их усмешка — души львиныИ орлов сердца разят?Коль бы видел дев сих красных,Ты б гречанок позабылИ на крыльях сладострастныхТвой Эрот прикован был.1799

ВАСИЛИЙ КАПНИСТ(1758–1823)

14. На смерть Юлии[35]

Уже со тьмою нощиПростерлась тишина,Выходит из-за рощиПечальная луна.Я лиру томно строюПеть скорбь, объявшу дух.Прийди грустить со мною,Луна, печальных друг!У хладной сей могилы,Под тенью древ густых,Услышь мой вопль унылыйИ вздохов стон моих.Здесь Юлии любезнойПрах милый погребен.Я лить над ним ток слезнойНавеки осужден.Подобно розе нежной,Ты, Юлия! цвела;Ты в жизни сей мятежнойМне друг, мне всё была.Теперь, тебя теряя,Осталось жизнь скончать,Иль скорбью грудь терзая,Всечасно умирать.Но песни сей плачевнойПрервать я должен стон:Слезами омоченнойНемеет лиры звон.Безмолвною тоскоюСильняй теснится дух;Прийди ж грустить со мною,Луна, печальных друг!Между 1788 и 1792

НИКОЛАЙ НИКОЛЕВ(1758–1815)

15. «Престань, источник слезный…»

На голос: «О! та tendre musette! etc.»[36][37]

«Престань, источник слезный,Престань, Лизета, лить!В глазах твоих любезный,И должно всё забыть».— «Внимай меня, вселенна,Внимай, любезный мои,Что я на то рожденна,Чтоб в плен отдаться твой.Чтоб чувствовать и мыслитьВсегда одно с тобой;Одни утехи числить,Одною жить душой.Тебе вручила душу,Тебя клялась любить;И клятвы не нарушу,Доколе буду жить.Не льстят мне честь и слава,Не в них ищу отрад,Мой трон, моя держава —Один твой милый взгляд!Сули престол мне света,Чтоб отдала тебя;Ах, нет! твоя ЛизетаУмрет, тебя любя!»<1790>

16. «Полно, сизенький, кружиться…»

Полно, сизенький, кружиться,Голубочек, надо мной!Лучше вдаль тебе пуститься,Вдаль… туда, где милый мой.Полети к нему скорее,Долети к душе моей;Проворкуй ему жалчее,Что не вижу ясных дней.Как листок от ветра бьется,Бьется сердце так мое,К другу движется… несетсяГоре с ним забыть свое…Ах! не туча развилася,Льет не сильный дождь, гроза —То по друге пролиласяГорькая моя слеза!Всё я голосом унылым,Всё, что встречу, то прошу:Дай увидеться мне с милым!Для него я лишь дышу.Для него не умираю,Горем мучася моим;Не на муки я взираю,На мое свиданье с ним.Не тяжелы вздохи числю,Их не можно перечесть,Я о том… о том лишь мыслю,Чтоб к нему себя донесть.Он всё то, что в свете мило…Мило сердцу моему!Нет его… и всё постыло,И не рада ничему!Без того, по ком рыдаюИ кого прошу у всех,Не найду и не желаюНи сокровищ, ни утех.Чтобы с милым повидаться,Бурно море преплыву;Чтобы с милым мне расстаться,Смерть я жизнью назову.Ах, лети и всё до слова,Голубок, ему скажи;Возврати мне дорогого,Душу в теле удержи!Умереть его дождуся,Силы все на то сберу;На него я нагляжусяИ от радости умру.<1793>

ЮРИЙ НЕЛЕДИНСКИЙ-МЕЛЕЦКИЙ(1752–1829)

17. «Ты велишь мне равнодушным…»[38]

Ты велишь мне равнодушнымБыть, прекрасная, к себе;Если хочешь зреть послушным,Дай другое сердце мне.Дай мне сердце, чтоб умело,Знав тебя, свободным быть;Дай такое, чтоб хотелоНе одной тобою жить.То, в котором обитаетНесравненный образ твой, —Сердце, что тобой страдает,То и движется тобой.В нем уж чувства нет иного,Ни другой в нем жизни нет.Ты во тьме мученья злого —Жизнь, отрада мне и свет.Верность я ль к тебе нарушу?Вздох мой первый ты взяла!И, что я имею душу,Ты мне чувствовать дала;Ты мне душу, ты вложила,Твой же дар несу тебе;Но ты жертвы запретила:Не дозволю их себе.Лишь не мучь, повелевая,Чтоб твоим престал я быть:Чем, в безмолвии страдая,Чем тебя мне оскорбить?Разве чтишь за преступленьеВзор небесный твой узреть;Им повергнуться в смущеньеИ без помощи… терпеть!<1792>

18. «Милая вечор сидела…»[39]

Милая вечор сиделаПод кустом у ручейка.Песенку она запела;Я внимал издалека.Будто с ней перекликалсяБлижней рощи соловей.Голос милой раздавался,Отдался в душе моей.Мне зефиры приносилиИногда ее слова.Иногда слова глушилиВкруг шумящи дерева.Смолкни всё! Престань мешатьсяТы, завистный соловей!Пусть один в душе раздастсяГолос милой лишь моей.<1795>

19. «Выду я на реченьку…»[40]

Выду я на реченьку,Погляжу на быструю —Унеси мое ты горе,Быстра реченька, с собой!Нет, унесть с собой не можешьЛютой горести моей;Разве грусть мою умножишь,Разве пищу дашь ты ей.За струей струя катитсяПо склоненью твоему:Мысль за мыслью так стремитсяВсё к предмету одному.Ноет сердце, изнывает,Страсть мучительну тая,Кем страдаю, тот не знает,Терпит что душа моя.Чем же злую грусть рассею,Сердце успокою чем?Не хочу и не умеюВ сердце быть властна моем.Милый мой им обладает:Взгляд его — весь мой закон.Томный дух пусть век страдает,Лишь бы мил всегда был он.Лучше век в тоске пребуду,Чем его мне позабыть.Ах! коль милого забуду,Кем же стану, кем же жить?Каждое души движенье —Жертва другу моему.Сердца каждое биеньеПосвящаю я ему.Ты, кого не называю,А в душе всегда ношу!Ты, кем вижу, кем внимаю,Кем я мышлю, кем дышу!Не почувствуй ты досады,Как дойдет мой стон к тебе,Я за страсть не жду награды,Злой покорствуя судьбе.Если ж ты найдешь возможным,Силу чувств моих измерь:Словом ласковым — хоть ложным —Ад души моей умерь.<1796>

НИКОЛАЙ КАРАМЗИН(1766–1826)

20. Прости[41]

Кто мог любить так страстно,Как я любил тебя?Но я вздыхал напрасно,Томил, крушил себя!Мучительно плениться,Быть страстным одному!Насильно полюбитьсяНе можно никому.Не знатен я, не славен:Могу ль кого прельстить?Не весел, не забавен:За что меня любить?Простое сердце, чувство —Для света ничего.Там надобно искусство —А я не знал его!(Искусство величаться,Искусство ловким быть,Умнее всех казаться,Приятно говорить.)Не знал — и ослепленныйЛюбовию своей,Желал я, дерзновенный,И сам любви твоей!Я плакал — ты смеялась,Шутила надо мной,Моею забавляласьСердечною тоской!Надежды луч бледнеетТеперь в душе моей…Уже другой владеетНавек рукой твоей!..Будь счастлива, покойна,Сердечно весела,Судьбой всегда довольна,Супругу — ввек мила!Во тьме лесов дремучихЯ буду жизнь вести,Лить токи слез горючих,Желать конца — прости!<1792>

21. К соловью[42]

Пой во мраке тихой рощи,Нежный, кроткий соловей!Пой при свете лунной нощи!Глас твой мил душе моей.Но почто ж рекой катятсяСлезы из моих очей,Чувства ноют и томятсяОт гармонии твоей?Ах! я вспомнил незабвенных,В недрах хладныя землиХищной смертью заключенных;Их могилы зарослиВсе высокою травою.Я остался сиротою,Я остался в горе жить.Тосковать и слезы лить!..С кем теперь мне наслаждатьсяНежной песнию твоей?С кем природой утешаться?Всё печально без друзей!С ними дух наш умирает,Радость жизни отлетает;Сердцу скучно одному:Свет — пустыня, мрак ему.Скоро ль песнию своею,О любезный соловей,Над могилою моеюБудешь ты пленять людей?1793

22. «Мы желали — и свершилось!..»

Мы желали — и свершилось!..Лиза! Небо любит нас.Постоянство наградилось:Ты моя! — Блаженный час!Быть счастливейшим супругом,Быть любимым и любить,Быть любовником и другом…Ах! я рад на свете жить!Рад терпеть, чего не можноВ здешней жнзни избежать;Рад и плакать, если должноСмертным слезы проливать.Нежность горе услаждает;Дружба милою рукойСлез потоки отираетИ вселяет в грудь покой.Будь единственным предметомСтрасти сердца моего!Я навек простился с светом,Мне наскучил шум его.Пусть Прелесты там сияютБлеском хитростей своих;Пусть они других прельщают;Пусть другие любят их!Было время заблуждений;Я как бабочка леталВкруг блестящих привидений —Сердца в мраморе искал!Сон исчез — и я увидел,Что игрушкой хитрых был;Всех Прелест возненавиделИ невинность полюбил.Ты одна любви достойна,*Я нашел, чего искал,И душа моя спокойна.Всё сбылось, чего желал!Свет забудет нас с тобою —Что нам нужды, Лиза, в нем?Мы с любовию одноюВек без скуки проживем.1794(?)

ИВАН ДМИТРИЕВ(1760–1837)

23. «Стонет сизый голубочек…»[43]

Стонет сизый голубочек,Стонет он и день и ночь;Миленький его дружочекОтлетел надолго прочь.Он уж боле не воркуетИ пшенички не клюет;Всё тоскует, всё тоскуетИ тихонько слезы льет.С одной ветки на другуюПерепархивает онИ подружку дорогуюЖдет к себе со всех сторон.Ждет ее… увы! но тщетно, —Знать, судил ему так рок!Сохнет, сохнет неприметноСтрастный, верный голубок.Он ко травке прилегает,Носик в перья завернул,Уж не стонет, не вздыхает —Голубок… навек уснул!Вдруг голубка прилетела,Приуныв, издалека.Над своим любезным села,Будит, будит голубка;Плачет, стонет, сердцем ноя,Ходит милого вокруг,Но… увы! прелестна Хлоя!Не проснется милый друг!<1792>

24. «Ах! когда б я прежде знала…»[44]

Ах! когда б я прежде знала,Что любовь родит беды,Веселясь бы не встречалаПолуночныя звезды!Не лила б от всех украдкойЗолотого я кольца;Не была б в надежде сладкойВидеть милого льстеца!К удалению удараВ лютой, злой моей судьбеЯ слила б из воска яраЛегки крылышки себеИ на родину вспорхнулаМила друга моего;Нежно, нежно бы взглянулаХоть однажды на него.А потом бы улетелаСо слезами и тоской;Подгорюнившись бы селаНа дороге я большой;Возрыдала б, возопила:«Добры люди! Как мне быть?Я неверного любила…Научите не любить».<1792>

25. «Тише, ласточка болтлива!..»[45]

Тише, ласточка болтлива!Тише, тише; полно петь!Ты с зарею вновь счастлива, —Ах, а мне пришло терпеть1Я расстаться должен с милойНа заре, к моим слезам…О луна! твой свет унылыйКраше солнышка был нам!Тише, ласточка болтлива!Тише, тише; полно петь!Ты с зарею вновь счастлива, —Ах, а мне пришло терпеть!Знать, и сонная мечталаО любови ты своей:Ты к утехам рано встала,А я к горести моей!Тише, ласточка болтлива!Тише, тише; полно петь!Ты с зарею вновь счастлива, —Ах, а мне пришло терпеть!О, когда б и ты имелаУчасть, равную со мной,Ты б молчала, а не пелаИ встречала день с тоской.1792

26. Элегия («Коль надежду истребила…»)[46]

Коль надежду истребилаВ страстном сердце ты моем,Хоть вздохни, тиранка мила,Ты из жалости по нем!Дай хоть эту мне отраду,Чтоб я жизнь мою влачил,Быв уверен, что в наградуЯ тобой жалеем был!Если б в нашей было волеИ любить и не любить —Стал ли б я в злосчастной долеПотаенно слезы лить?Нет! на ту, котора к гробу,Веселясь, мне кажет путь,За ее жестокость, злобуНе хотел бы и взглянуть.Но любовь непостижима!Будь злодейкою моей —Будешь всё боготворима,Будешь сердцу всех милей!О жестока!.. о любезна!Смейся, смейся, что терплю.Я достоин — участь слезна!Презрен, стражду и… люблю!<1794>

ИВАН КРЫЛОВ(1769–1844)

27. Мой отъезд[47](Песня)

Уже близка минутаРазлуки моея;Прости, прости, Анюта[48],Уж скоро еду я.Расставшися с тобою,Расстанусь я с душою;А ты, мой друг, кто знает.Ты вспомнишь ли меня.Позволь мне в утешеньеХоть песенкою сейОткрыть мое мученьеИ скорбь души моей.Пусть за меня в разлукеОна напомнит муки, —А ты, мой друг, кто знает,Ты вспомнишь ли меня.Моря переплывая,Меж камней, между гор,Тебя лишь, дорогая,Искать мой станет взор.С кем встречусь, лишь одноюЗайму его тобою;А ты, мой друг, кто знает,Ты вспомнишь ли меня,Лесок, деревня, поле,Всё вспомнит предо мнойМеста, где в тихой долеБыл счастлив я с тобой.Всё мне тебя представит;Всё слезы лить заставит;А ты, мой друг, кто знает,Ты вспомнишь ли меня.Вот лес, скажу, унылый,Где вдруг ты стала зла,Потом улыбкой милойЗнак к миру мне дала.Там я с тобой встречался;Здесь я тобой прельщался;А ты, мой друг, кто знает,Ты вспомнишь ли меня.Предвижу, как в оковыСердца к тебе летят;Сулят утехи новы,Быть верными сулят.Увы, зря их мученье,Их ласки, обоженье,Увы, мой друг, кто знает,Ты вспомнишь ли меня.Хоть вспомни, как тобоюТомится грудь моя,И что, лишась покою,Не льщусь надеждой я.Ах, вспомни всё мученьеИ это разлученье, —Мой друг! Мой друг, кто знает,Ты вспомнишь ли меня.<1793>

ГРИГОРИЙ ХОВАНСКИЙ(1767–1796)

28. Романс («Намедни в рощице гуляя…»)

Намедни в рощице гуляя,Где птички порхали одне,Там песни соловья внимая,Вдруг что-то грустно стало мне.Невольным образом вздохнувши,Я с горя к речке подошел,И, на ветвистый дуб взглянувши,Под тень на бережок я сел.Луна свой вид изображалаВ студеной зе́ркальной рекеИ тихи воды посребряла,А соловей пел вдалеке.То громко пел, то очень нежно,То жалобно он тосковал.Я, слушая его прилежно,В задумчивость глубоку впал.Меж тем он, в рощице летая,На дуб ветвистый прилетел,И, душу томну услаждая,Еще, еще нежнее пел.Из глаз вдруг слезы покатилисьИ облегчили грудь мою;Слезами чувства освежились —Я обратился к соловью.«Ужель и ты несчастье знаешь,Любезный, милый соловей?Иль только мне лишь сострадаешьТы в горькой участи моей?Я матери, отца лишился, —В слезах ему я говорил, —А там — жестокою пленилсяИ без надежды полюбил!..Но ты, мой друг, о чем сгрустился,И отчего ты так уныл?»— «Я с милой, с милой разлучился:Я только для нее и жил!Она вечор мне изменила!Я муку лютую терплю;Она другого полюбила,А я так всё ее люблю!»;Пропел и полетел тихонькоНеверную свою искать;А я, вздохнув, пошел легонькоДомой по милой тосковать.Пришел — и легкий сон на времяПлениру предо мной явил.Проснулся я и зол всех бремяЕще сильнее ощутил.<1796>

29. Романс («Лейтесь, слезы, вы ручьями!..»)

Лейтесь, слезы, вы ручьями!Дайте сердцу отдохнуть.Мне назначено судьбамиВвек в несчастии тонуть.Но почто вооружилсяТы, злой рок, против меня?Ах! давно ль отца лишился?Уж в земле и мать моя!Нет родителей со мною!Парка их пресекла дни.Я остался сиротою;Горести со мной одни!О любовь! ты подкреплялаДух, размученный тоской;Сердце ты еще питала,Облегчая жребий мой.A теперь меня лишаешьИ последних ты утех;К горю горе прибавляешь —Ты несчастий злее всех!Ты, кем я горю, пылаю,Кем привязан к жизни сей;Ты, кого я почитаюБожеством души моей!Страсть мою ты презираешь!..Нет уж боле сил терпеть.Знать, ты смерти мне желаешь —Мне не трудно умереть.Кто, как я, с тобою страстен,Чья вся жизнь лишь бед полна,Ах! тому, кто столь несчастен,Смерть не может быть страшна.Я надежды всей лишился:Без надежды можно ль жить?Если ж я страдать родился,Жизнь я властен прекратить.Жизнь! тебя я покидаю…К вам, родители, иду;Смерть с веселием встречаю —В ней я счастие найду.<1796>

НИКОЛАЙ ШАТРОВ(1767–1841)

30. Песня («Катя в рощице гуляла…»)[49]

Катя в рощице гуляла,Друга милого искала,Кой клялся ее любить,Всякий вечер с нею быть.Но уж солнце закатилось,Небо ясное затмилось,На цветы роса падет,А сердечный друг нейдет!Уж и полночь наступает,И над рощею сияетВ мраке полная луна,Катя в роще — всё одна.Всё одна и понапрасну,Обольщая душу страстну,Друга ищет, друга ждет,Другу голос подает.Друг нейдет — и всё немило:Сердце в Кате приуныло;Стала Катя тосковать,И не знала — что начать!Руки белые ломила,То стояла, то ходила,То смотрела сквозь лесокИ кляла свой лютый рок.«Милый!» — Катя говорила.«Милый», — роща повторила.«Иль пришла моя беда?»Отвечала роща: «да!»Катя вдруг остановилась,Испугалась — чувств лишилась;И казалось ей в тот час,Что и лунный свет погас.Мысли все у ней смутились,Слезы градом покатились:Исчезал огонь в глазахИ румянец на щеках.Роща стала ей ужасна;И без друга Катя страстна,Заливался слезой,Понесла тоску домой.<1798>

С. МИТРОФАНОВ

31. Песня («За горами, за долами…»)[50]

За горами, за долами,За лесами, меж кустами          Лужочек там был.На лужке росли цветочки,Вокруг милы ручеечки          Блистали в струях.Птички нежны песни пели,Слышны там были свирели,          Соловей свистал.Вся природа веселилась,И утеха там резвилась,          Веял ветерок.Недалёко был там холмик,А на холмике был домик,          На всей красоте.Подле домика дубочек,Где сидел душа-молодчик          В кручине, в тоске.Поджав рученьки сидел,На цветочек всё смотрел —          Песенку запел.Ах! ты милая моя!Миловидная моя!          Скушно без тебя.Все кусточки и листочки,И прекрасные цветочки          Здесь не веселят.Они грусть лишь умножают,Мне тебя напоминают,          Как резвились здесь.Мы играли в мотылечки,И любовь плела веночки          Всякий вечерок.Целовались, миловались, —Птички, глядя, любовались,          Как любились мы.А теперь в несносной скуке,Душенька, с тобой в разлуке —          В смертельной тоске.Нет минуты, ни часа,Чтоб не зрелася краса          В сих твоя местах.Где всегда часто гуляли,Песенки с тобой певали,          Сидя на траве.Вдали эхо раздавалось,И сердечко восхищалось          Среди всех отрад.Без тебя здесь всё не мило —Всё не мило, воё постыло;          Скрылся свет от глаз.Сердце ноет, ноет, ноет;Во разлуке плачет, стонет          Добрый молодец.Не тужи, не плачь, детинка;Ты мне жалок, сиротинка!          Увижусь с тобойОпять будем мотылечки,И по-прежнему дружочки          С тобой, милый друг.<1799 >

ИВАН ДОЛГОРУКИЙ(1764–1823)

32. «Без тебя, моя Глафира…»

Без тебя, моя Глафира[51],Без тебя, как без души,Никакие царства мираДля меня не хороши.Мне повсюду будет скучно,Не могу я быть счастлив;Будь со мною неразлучно,Будь со мной, доколе жив!Ни богатства не желаю,Ни в большие господа;Всё другим то уступаю,Будь лишь ты со мной всегда.Вот одно мое желанье!У меня другого нет;Без тебя — вся жизнь страданье,Без тебя — пустыня свет.Я люблю тебя всех боле,Я люблю одну тебя;В толь приятной сердцу долеС кем сравняю я себя?Ах! ни с кем, ни с кем, конечно!Только ты люби меня;Буду счастлив, будешь вечноТы мой друг и жизнь моя!1790-е годы

ПЕТР ШАЛИКОВ(1765–1852)

33. Русская песня («Нынче был я на почтовом на дворе…»)[52]

Нынче был я на почтовом на дворе —Льстил себе найти от миленькой письмо,И — пошел назад с унылою душой.Нет письма!.. нет сердцу радости ни в чем!Ах! давно, давно не пишет уж ко мнеТа, которою на свете я живу;Та, котора уверяла так меня,Что в разлуке ей отрада только в том,Чтоб писать ко мне… о горести своей!..Что ж мешает ей в отраде той теперь?Что мешает сердце друга оживить?Неужель забыт я милою моей?Неужели сон был счастие мое?..Нет, не может статься этого вовек!Я довольно знаю милую мою:Ее сердце не умеет изменить;Ее сердце век останется моим —Знать, свободного и в тереме своемНе имеет она времени часа;Иль препятствуют недобры люди ейК другу грамотки чрез почту посылать…Но, что б ни было причиною того, —Лишь была б здорова милая моя!<1801>

АЛЕКСЕЙ МЕРЗЛЯКОВ(1778–1830)

34. «Я не думала ни о чем в свете тужить…»[53]

Я не думала ни о чем в свете тужить,Пришло время — начало сердце крушить;С воздыханья белой груди тяжело!То ли в свете здесь любовью прослыло:Полюбя дружка, от горести изныть,Кто по сердцу мне, не сметь того любить?Злые люди все украдкою глядят,Меня, девушку, заочно все бранят…Как же слушать пересудов мне людских?Сердце любит, не спросясь людей чужих,Сердце любит, не спросясь меня самой!Вы уймитесь, злые люди, говорить!Не уйметесь — научите не любить!Потужите лучше в горести со мной:Было время — и на вас была беда.Чье сердечко не болело никогда?Всяк изведал грусть-злодейку по себе,А не всякий погорюет обо мне!Что же делать с горемычной головой?Куда спрятать сердце бедное с тоской?Друг не знает, что я плачусь на него;Людям нужды нет до сердца моего!..Вы, забавушки при радости моей,Цветы алые, поблекните скорей!Вас горючими слезами оболью,Вам одним скажу про горесть я свою.Как без солнышка не можно вам пробыть,Мне без милого не можно больше жить.<1803>

35. «Чернобровый, черноглазый…»[54]

Чернобровый, черноглазый          Молодец удалыйВложил мысли в мое сердце,          Зажег ретиво́е!Нельзя солнцу быть холодным,          Светлому погаснуть;Нельзя сердцу жить на свете          И не жить любовью!Для того ли солнце греет,          Чтобы травке вянуть?Для того ли сердце любит,          Чтобы горе мыкать?Нет, не дам злодейке скуке          Рети́вого сердца!Полечу к любезну другу          Осеннею пташкой.Покажу ему платочек,          Его же подарок, —Сосчитай горючи слезы          На алом платочке,Иссуши горючи слезы          На белой ты груди,Или сладкими их сделай,          Смешав со своими…Воет сыр-бор за горою,          Метелица в поле;Встала вьюга, непогода,          Запала дорога.Оставайся, бедна птичка,          Запертая в клетке!Не отворишь ты слезами          Отеческий терем;Не увидишь дорогого,          Ни прежнего счастья!Не ходить бы красной девке          Вдоль по лугу-лугу;Не искать было глазами          Пригожих, удалых!Не любить бы красной девке          Молодого парня;Поберечь бы красной девке          Свое нежно сердце!<1803>

36. Сельская элегия («Что мне делать в тяжкой участи своей?..»)

Что мне делать в тяжкой участи своей?Где размыкать горе горькое свое?Сердце, сердце, ты вещун, губитель мой!Для чего нельзя не слушать нам тебя?Как охотник приучает соколов,Приучаешь ты тоску свою к себе;Манишь горесть, без того твою родню;Приласкало грусть слезами ты к себе!Вейте, буйны, легкокрылы ветерки,Развевайте кудри черные лесов,Вейте, весточки, с далекой стороны,Развевайте мою смертную печаль!Вы скажите, жить ли, бедной, мне в тоске?Вы скажите, жив ли милый мой дружок?Долго, долго ждет любовь моя его!Вот уж три года тоске моей минет;Ровно три года, как слуху нет об нем;Нет ни грамотки, ни вестки никакой!Ах, ужли-то солнце стало холодней?Неужли-то кровь ретива не кипит?Неужли твое сердечко, милый друг.Ничего тебе о мне не говорит?Много время, чтоб состариться любви!Много время позабыть и изменить!Ветер дунул с чужой, дальней стороны,Показалася зарница над горой,Улыбнулася красотка молодцу —И прости мое всё счастье и покой!Нет! не верю я причудам всем своим:Милый друг мой! твоя девушка в тоске,Тебе верит больше, нежели себе.Знать, злосчастным нам такой уже талант —Не делясь душой, делиться ввек житьем;Знать, затем-то в зелено́м у нас садуДва цветочка одиночкою росли,Одним солнышком и грелись, и цвели,Одной радостью питались на земли,Чтобы ветры их далеко разнесли,Чтобы в разных рассадить их сторонах,Чтоб на разных вдруг засохнуть им грядах!У них отняли последню радость их,Чтобы вместе горевать и умереть.Поздно, миленький, на родину придешь,Поздно, солнышко, на гроб ты мой блеснешь!Я найду уже другого жениха,Обвенчаюся со смертью без тебя,Сам ты нехотя меня сосватал с ней…Приди, милый друг, к могиле ты моей!Ты сорви цветок лазоревый на ней,Он напомнит, как цвела я при тебе;Ты оттудова поди в темны леса,Там услышишь ты кукушку вдалеке:Куковала так злосчастная в тоске;Горесть съела всю девичью красоту,Сердце бедное слезами истекло.Как подкошенна травинушка в лугу,Вся иссохла я без милого дружка!Место всякое — не место для меня,Все веселья — не веселья без тебя.Рада б я бежать за тридевять земель,Но возможно ли от сердца нам уйти?Но возможно ли от горя убежать?Оно точит стены каменны насквозь,Оно гонится за нами в самый гроб!Девки просят, чтоб не выла я при них:«Ты лишь портишь наши игры, — говорят, —:На тебя глядя, нам тошно и самим!»Ах! подруженьки! вы не жили совсем!Вы не знаете — и дай боже не знатьГоря сладкого, опасного — любить!Ваше сердце не делилося ни с кем;В моем сердце половины целой нет!В моем милом я любила этот свет!В нем одном и род, и племя всё мое,В нем одном я весела и хороша,Без него, млада, ни людям, ни себе.Ах, когда вы что узнаете об нем,Не таитесь, добры люди, от меня:Уж не бойтесь испугать меня ничем!Вы скажите правду-истину скорей;Легче, знав беду, однажды умереть,Чем, не знав ее, всечасно умирать.<1805>

37. Чувства в разлуке

Что не девица во тереме своёмЗаплетает русы кудри серебром, —Месяц на небе, без ровни, сам-большой,Убирается своею красотой.Светлый месяц! весели, дружок, себя!Знать, кручинушке высоко до тебя!Ты один, мой друг, гуляешь в небесах,Ты на небе так, как я в чужих краях;А не знаешь муки тяжкой — быть одним,И не сетуешь с приятелем своим!..Ах! Всмотрись в мои заплаканны глаза,Отгадай, что говорит моя слеза:Травка на поле лишь дожжичком цветёт,А в разлуке сердце весточкой живёт!Всё ли милая с тобой ещё дружна,Пригорюнившись, сидит ли у окна,Обо мне ли разговор с тобой ведётИ мои ли она песенки поёт?..Птичка пугана пугается всего!Горько мучиться для горя одного!Горько плакать и конца бедам не знать!Не с кем слёз моих к любезной переслать!У тоски моей нет крыльев полететь,У души моей нет силы потерпеть,У любви моей нет воли умереть!Изнывай же на сторонушке чужой,Как в могиле завален один живой!Будь, любезная, здорова, весела;Знать, ко мне моя судьбинушка пришла!<1805>

38. Песня («Среди долины ровныя…»)[55]

Среди долины ровныя,На гладкой высоте,Цветёт, растёт высокий дубВ могучей красоте.Высокий дуб, развесистый,Один у всех в глазах;Один, один, бедняжечка,Как рекрут на часах!Взойдет ли красно солнышко —Кого под тень принять?Ударит ли погодушка —Кто будет защищать?Ни сосенки кудрявыя,Ни ивки близ него,Ни кустики зеленыеНе вьются вкруг него.Ах, скучно одинокомуИ дереву расти!Ах, горько, горько молодцуБез милой жизнь вести!Есть много сребра, золота —Кого им подарить?Есть много славы, почестей —Но с кем их разделить?Встречаюсь ли с знакомыми —Поклон, да был таков;Встречаюсь ли с пригожими —Поклон да пара слов.Одних я сам пугаюся,Другой бежит меня.Все други, все приятелиДо черного лишь дня!Где ж сердцем отдохнуть могу,Когда гроза взойдет?Друг нежный спит в сырой земле,На помощь не придет!Ни роду нет, ни племениВ чужой мне стороне;Не ластится любезнаяПодруженька ко мне!Не плачется от радостиСтарик, глядя на нас;Не вьются вкруг малюточки,Тихохонько резвясь!Возьмите же всё золото,Все почести назад;Мне родину, мне милую,Мне милой дайте взгляд!<1810>

39. «Вылетала бедна пташка на долину…»[56]

Вылетала бедна пташка на долину,Выроняла сизы перья на долине.Быстрый ветер их разносит по дуброве;Слабый голос раздается по пустыне!..Не скликай, уныла птичка, бедных пташек,Не скликай ты родных деток понапрасну, —Злой стрелок убил малюток для забавы,И гнездо твое развеяно под дубом.В бурю ноченьки осенния, дождливойБродит по полю несчастна горемыка,Одинехонька с печалью, со кручиной;Черны волосы бедняжка вырывает,Белу грудь свою лебедушка терзает.Пропадай ты, красота, моя злодейка!Онемей ты, сердце нежное, как камень!Растворися, мать сыра земля, могилой!Не расти в пустыне хмелю без подпоры,Не цвести цветам под солнышком осенним, —Мне не можно жить без милого тирана.Не браните, не судите меня, люди:Я пропала не виной, а простотою;Я не думала, что есть в любви измена;Я не знала, что притворно можно плакать.Я в слезах его читала клятву сердца;Для него с отцом я, с матерью рассталась,За бедой своей летела на чужбину,За позором пробежала долы, степи,Будто дома женихов бы не сыскалось,Будто в городе любовь совсем другая,Будто радости живут лишь за горами…Иль чужа земля теплее для могилы?Ты скажи, злодей, к кому я покажуся?Кто со мною слово ласково промолвит?О безродной, о презренной кто потужит?Кто из милости бедняжку похоронит?<1810>

40. Соловушко[57]

Для чего летишь, соловушко, к садам?Для соловушки алеет роза там.Чем понравился лужок мне шелково́й?Там встречаюсь я с твоею красотой.Как лебедушка во стаде голубей,Среди девушек одна ты всех видней!Что лань бы́стра, златорогая в лесах,С робкой поступью гуляешь ты в лугах.Гордо страстный взор разбегчивой блеснул;Молодецкий круг невольно воздохнул,Буйны головы упали на плеча,Люди шепчут: для кого цветет она?Наши души знают боле всех людей.Наши взоры говорят всего ясней.Но когда, скажи, терпеть престану я?Дни ко мне бегут, а счастье — от меня.Пусть еще я не могу владеть тобой,Для чего же запретил тиран мне злойПлакать, видеться с красавицей моей?И слезам моим завидует, злодей!<1830>

41. «Не липочка кудрявая…»

Не липочка кудряваяКолышется ветром,Не реченька глубокаяКипит в непогоде,Не белая ковыль-траваВолнуется в поле, —Волнуется ретивое,Кипит, кипит сердце;У красной у девицыКолышутся груди;Перекатным бисеромТекут горьки слезы;Текут с лица на белу грудьИ грудь не покоят!Ах, прежде красавицаВсех нас веселила,А ныне красавицаВдруг стала уныла.Развейтесь, развейтесь вы,Девически кудри!Поблекни, поблекни ты,Девическа прелесть!К чему вы мне надобны,Коль вы не для друга?К чему мне наряды все,Коль он не со мною?С кем сладко порадуюсь,С кем сладко поплачу?Ты, милый друг, радостью,Ты был мне красоюIТебя только слышала,Тобою дышала,В тебе свет я видела,В тебе веселилась!..С собою ты сердце взял —Чем жить, веселиться?Родные вкруг сердятся,Что я изменилась;Другие притворствуют,А я не умею!..Ах, с дальней сторонушкиПришли ко мне весточку,Что здрав ты и радостенИ что меня помнишь!Тогда улыбнуся яНа белый свет снова;Тогда и в разлуке злойСольемся сердцами!Тогда оживу опятьДля вас, добры люди!<1830>

42. «Меня любила ты — я жизнью веселился…»[58]

Меня любила ты — я жизнью веселился,День каждый пробуждал меня к восторгам вновь;Я потерял тебя — и с счастием простился:Ах, счастием моим была твоя любовь!Меня любила ты — средь милых вдохновенийЯ пел прекрасную с зарею каждой вновь;Я потерял тебя — и мой затмился гений:Ах, гением моим была твоя любовь!Меня любила ты — я добрым быть стремился,Искал несчастного, чтоб дать ему покров;Я потерял тебя — мой дух ожесточился:Добро́тою моей была твоя любовь!..<1806>

43. Велизарий[59][60]

Малютка, шлем нося, просил,Для бога, пищи лишь дневныяСлепцу, которого водил,Кем славны Рим и Византия.«Тронитесь жертвою судеб! —Он так прохожих умоляет. —Подайте мальчику на хлеб:Он Велизария питает.Вот шлем того, который былДля готфов, вандалов грозою;Врагов отечества сразил,Но сам сражен был клеветою.Тиран лишил его очей,И мир хранителя лишился.Увы! свет солнечных лучейДля Велизария закрылся!Несчастный, за кого в слезахОдин вознес я глас смиренный,Водил царей земных в цепях,Законы подавал вселенной;Но в счастии своем равноОн не был гордым, лютым, диким;И ныне мне твердит одно:„Не называй меня великим!“Не видя света и людей,Парит он мыслью в царстве славы,И видит в памяти своейНароды, веки и державы.Вот постоянство здешних благ!Сколь чуден промысл твой, содетель!И я, сиротка, в юных дняхСтал Велизарью благодетель!..»<1806>

Тексты, приписываемые авторам XVIII — начала XIX века

44. «Уж как пал туман на сине море…»[61]

Уж как пал туман на сине море,А злодейка-тоска в ретиво сердце,Не сходить туману с синя моря,Уж не выдти кручине из сердца вон.Не звезда блестит далече в чистом поле,Курится огонечек малешенек:У огонечка разостлан шелковый ковер,На коврике лежит удал добрый молодец,Прижимает белым платом рану смертную,Унимает молодецкую кровь горячую.Подле молодца стоит тут его добрый конь,И он бьет своим копытом в мать сыру землю,Будто слово хочет вымолвить хозяину:«Ты вставай, вставай, удалой добрый молодец!Ты садися на меня, на своего слугу,Отвезу я добра молодца в свою сторону,К отцу, к матери родимой, роду-племени,К милым детушкам, к молодой жене».Как вздохнет удалой добрый молодец —Подымалась у удалого его крепка грудь;Опускались у молодца белы руки,Растворилась его рана смертная,Пролилась ручьем кипячим кровь горячая.Тут промолвил добрый молодец своему конки«Ох ты, конь мой, конь, лошадь верная,Ты товарищ моей участи,Добрый пайщик службы царския!Ты скажи моей молодой жене,Что женился я на другой жене;Что за ней я взял поле чистое,Нас сосватала сабля острая,Положила спать калена стрела».1722(?)

45. «Размучен страстию презлою…»[62]

Размучен страстию презлоюИ ввержен будучи в напасть,Прости, что я перед тобоюДерзну свою оплакать часть.          Хотя твой милый взор, драгая!          Мне остры стрелы в грудь бросая,          Зрел действие своих побед, —          Но ты еще того не знаешь,          Колико мне ты причиняешь          Несносных мук и лютых бед.Я с той жестокой мне минуты,Как первый раз тебе предстал,Питаю в сердце скорби люты,Питаю страсть и пленник стал.          Не видишь ты, как я смущаюсь,          Как стражду, рвуся и терзаюсь          И горьких слез потоки лью?          Ты прежних дум меня лишила,          Ты жизнь мою переменила,          Тебя, как душу, я люблю.Всегда тебя в уме встречаю,А стретив, зреть тебя хочу;И где тебя найтить лишь чаю,Бегу туда, и там грущу.          Места, где страсть моя родилась,          Где кровь тобою вспламенилась,          Свидетели тоски моей:          Я в них тебя воспоминаю,          Твое в них имя повторяю          Стократко в памяти своей.Теперь узнав себя подвластнаИ частию владей моей;Но сколько ты, мой свет! прекрасна,Ты столько жалости имей,          За скорбь в душе моей смертельну          И рану в сердце неисцельну          Хоть сладку мне надежду дай.          Коль стыдно то сказать словами,          Хотя прелестными глазами          Скажи, скажи мне; уповай.<1759>

46. «Ты проходишь мимо кельи, дорогая…»[63]

Ты проходишь мимо кельи, дорогая,Мимо кельи, где бедняк-чернец горюет,Где пострижен добрый молодец насильно,Ты скажи мне, красна девица, всю правду:Или люди-то совсем уже ослепли,Для чего меня все старцем называют?Ты сними с меня, драгая, камилавку,Ты сними с меня, мой свет, и черну рясу,Положи ко мне на груди белу рукуИ пощупай, как трепещет мое сердце,Обливаяся всё кровью с тяжким вздохом;Ты отри с лица румяна горьки слезы,Разгляди ж теперь ты ясными очами,Разглядев, скажи, похож ли я на старца?Как чернец, перед тобой я воздыхаю,Обливаяся весь горькими слезами,Не грехам моим прощенья умоляю,Да чтоб ты меня любила, мое сердце!<1763>

47. «Не будите молоду…»[64]

Не будите молодуРаным-рано поутру;Разбудите молоду,Когда солнышко взойдет,Когда птички запоют,Перепархивать начнут,Когда милый пастушокЗаиграет во рожок.Хорошо пастух играл,Будто словом говорил:«Собирайте, девушки,Свое стадо на лужок».Собиралися девушки,В хоровод пошли играть.Одна девка веселаВ хоровод плясать пошла.Манит девушка рукойПастуха плясать с собой:«Сюда, сюда, пастушок!Сюда, миленький дружок!»Бросил стадо пастушок,Пошел с девушкой в кружок.Он часочек проплясал —Коровушку потерял.Он еще час проплясал —И полстада потерял.«Когда б знала молода —Не манила б пастуха!»

Неизвестные авторы

48. «Вниз по матушке по Волге…»[65]

Вниз по матушке по Волге,От крутых красных бережков,Разыгралася погода,Погодушка верховая;Ничего в волнах не видно,Одна лодочка чернеет,Никого в лодке не видно,Только парусы белеют.На гребцах шляпы чернеют,Кушаки на них алеют.На корме сидит хозяин,Сам хозяин во наряде,Во коричневом кафтане,В перюиновом камзоле,В алом шелковом платочке,В черном бархатном картузе;На картузе козыречек,Сам отецкий он сыночек.Уж как взговорит хозяин:«И мы грянемте, ребята,Вниз по матушке по Волге,Ко Аленину подворью,Ко Ивановой здоровью».Аленушка выходила,Свою дочку выводила,Таки речи говорила:«Не прогневайся, пожалуй,В чем ходила, в том и вышла.В одной тоненькой рубашкеИ в кумачной телогрейке».<1770>

49. «Ты проходишь, мой любезный, мимо кельи…»[66]

Ты проходишь, мой любезный, мимо кельи,Где живет несчастна старица в мученьи,Где в шестнадцать лет пострижена неволейИ наказана суровой жизни долей!Не тому, было, мучению я льстилась,Но владел чтоб мной, кому я полюбилась;Не к тому меня и в чин сей посвятилиИ блаженство в жизни будущей купили.Ты взойди, взойди, любезный, в мою кельюИ меня обрадуй счастия хоть тенью.Не давай страдать ты долго мне в мученьи,Ты утеши своим взором в огорченьи!Ты положь свою ко мне на груди рукуИ почувствуй бедна сердца тяжку муку!Изведи меня из горькой сей напастиИ окончи ты мучительные страсти.<1780>

50. Журнал любви

В понедельник я влюбился,И весь вторник я страдал,В любви в середу открылся,В четверток ответа ждал.Пришло в пятницу решенье,Чтоб не ждал я утешенья.В скорби, грусти и досадеВсю субботу размышлялИ, не зря путей к отраде,Жизнь окончить предприял,Но, храня души спасенье,Я раздумал в воскресенье.В понедельник же другойПолучил я от драгойОтвет нежный и приятныйИ с желанием согласный.А во вторник отписал,И письмо я к ней послал,В коем всё то выражалИ всю страсть ей объявлял.В среду думал сам в себе,Как придет она ко мне:Сколько радостей мне будет,Скажу — вечно не забудет.В четверток моя любезнаОтписала мне полезно,Я в пяток чтоб вечеркаОжидал ее у двора.С нетерпеньем ждал часа́,Как пришла ко мне краса.<1790>

51. Песня («Волга, реченька глубока!..»)[67]

Волга, реченька глубока!Прихожу к тебе с тоской;Мой сердечный друг далеко,Ты беги к нему волной.Ты беги, волна, стремися,К другу весть скорей неси,Как стрела к нему пустисяИ словечко донеси.Ты скажи, как я страдаю,Как я мучуся по нем!Говорю, сама рыдаю,Слезы катятся ручьем.Вспомню, милый как прощался,И туда вдруг побегу,Где со мною расставался;Плачу там на берегу.С ветром в шуме Волга стонет,А я рвуся злой тоской;Сердце ноет, ноет, ноетИ твердит: «Где милый мой?Где мой друг, моя отрада?Где девался дорогой?..»Жизни я тогда не рада,Вся в слезах иду домой.Но к несносному мученьюСтрасть должна свою скрывать,Здесь предавшись слез стремленью,Дома вид иной казать.Как ни тошно, как ни больно,Чтоб не знали страсть мою,Покажусь на час спокойной;Ночь зато проплачу всю.«Поспешай ко мне, любезный!Ты почувствуй скорбь мою,Ток очей отри мой слезный,Облегчи мою судьбу».Только я уста сомкнула,Стон пустился вслед за мной;Мнится, реченька вздохнула,Понесла слова волной.<1793>

«Я встретил Вас…»Поэты первой половины XIX века

ВАСИЛИЙ ЖУКОВСКИЙ(1783–1852)

52. Тоска по милом[68](Песня)

          Дубрава шумит;          Сбираются тучи;          На берег зыбучий          Склонившись, сидитВ слезах, пригорюнясь, девица-краса;И полночь и буря мрачат небеса;И черные волны, вздымаясь, бушуют;И тяжкие вздохи грудь белу волнуют.          «Душа отцвела;          Природа уныла;          Любовь изменила,          Любовь унеслаНадежду, надежду — мой сладкий удел.Куда ты, мой ангел, куда улетел?Ах, полно! я счастьем мирским насладилась:Жила, и любила… и друга лишилась.          Теките струей          Вы, слезы горючи;          Дубравы дремучи,          Тоскуйте со мной.Уж боле не встретить мне радостных дней;Простилась, простилась я с жизнью моей:Мой друг не воскреснет; что было, не будет…И бывшего сердце вовек не забудет.          Ах! скоро ль пройдут          Унылые годы?          С весною — природы          Красы расцветут…Но сладкое счастье не дважды цветет,Пускай же драгое в слезах оживет;Любовь, ты погибла; ты, радость, умчалась;Одна о минувшем тоска мне осталась».1807

53. Песня («Мой друг, хранитель-ангел мой…»)[69]

Мой друг, хранитель-ангел мой,О ты, с которой нет сравненья,Люблю тебя, дышу тобой;Но где для страсти выраженья?Во всех природы красотахТвой образ милый я встречаю;Прелестных вижу — в их чертахОдну тебя воображаю.Беру перо — им начертатьМогу лишь имя незабвенной;Одну тебя лишь прославлятьМогу на лире восхищенной,С тобой, один, вблизи, вдали.Тебя любить — одна мне радость;Ты мне все блага на земли;Ты сердцу жизнь, ты жизни сладость.В пустыне, в шуме городскомОдной тебе внимать мечтаю;Твой образ, забываясь сном,С последней мыслию сливаю;Приятный звук твоих речейСо мной во сне не расстается;Проснусь — и ты в душе моейСкорей, чем день очам коснется.Ах! мне ль разлуку знать с тобой?Ты всюду спутник мой незримый;Молчишь — мне взор понятен твой,Для всех других неизъяснимый;Я в сердце твой приемлю глас;Я пью любовь в твоем дыханье…Восторги, кто постигнет вас,Тебя, души очарованье?Тобой и для одной тебяЖиву и жизнью наслаждаюсь;Тобою чувствую себя;В тебе природе удивляюсь.И с чем мне жребий мой сравнить?Чего желать в толь сладкой доле?Любовь мне жизнь — ах! я любитьЕще стократ желал бы боле.1808

54. Мальвина[70](Песня)

С тех пор как ты пленен другою,Мальвина вянет в цвете лет;Мне свет прелестен был тобою;Теперь — прости, прелестный свет!Ах! не отринь любви моленья:Приди… не сердце мне отдать,Но взор потухший мой принятьВ минуту смертного томленья.Спеши, спеши! близка кончина;Смотри, как в час последний свойТвоя терзается МальвинаСтыдом, любовью и тоской;Не смерти страшной содроганье,Не тусклый, безответный взглядТебе, о милый, возвестят,Что жизни кончилось страданье.Ах, нет!.. когда ж Мальвины мукуНе услаждает твой приход,Когда хладеющую рукуОна тебе не подает;Когда забыт мой друг единый,Мой взор престал его искать,Душа престала обожать, —Тогда — тогда уж нет Мальвины!1808

55. Песня («О милый друг! теперь с тобою радость!..»)[71]

        О милый друг! теперь с тобою радость!        А я один — и мой печален путь;        Живи, вкушай невинной жизни сладость;В душе не изменись; достойна счастья будь…Но не отринь в толпе пленяемых тобоюТы друга прежнего, увядшего душою;Веселья их дели — ему отрадой будь;                Его, мой друг, не позабудь.        О милый друг, нам рок велел разлуку:        Дни, месяцы и годы пролетят,        Вотще к тебе простру от сердца руку —Ни голос твой, ни взор меня не усладят.Но и вдали моя душа с твоей согласна;Любовь ни времени, ни месту неподвластна;Всегда, везде ты мой хранитель-ангел будь,                Меня, мой друг, не позабудь.        О милый друг, пусть будет прах холодный        То сердце, где любовь к тебе жила:        Есть лучший мир; там мы любить свободныТуда моя душа уж всё перенесла;Туда всечасное влечет меня желанье;Там свидимся опять; там наше воздаянье;Сей верой сладкою полна в разлуке будь —                Меня, мой друг, не позабудь.1811

56. Цветок[72](Романс)

Минутная краса полей,Цветок увядший, одинокой,Лишен ты прелести своейРукою осени жестокой.Увы! нам тот же дан удел,И тот же рок нас угнетает:*С тебя листочек облетел —От нас веселье отлетает.Отъемлет каждый день у насИли мечту, иль наслажденье.И каждый разрушает часДрагое сердцу заблужденье.Смотри… очарованья нет;Звезда надежды угасает…Увы! кто скажет: жизнь иль цветБыстрее в мире исчезает?.1811

57. Пловец («Вихрем бедствия гонимый…»)[73]

Вихрем бедствия гонимый,Без кормила и весла,В океан неисходимыйБуря челн мой занесла.В тучах звездочка светилась;«Не скрывайся!» — я взывал;Непреклонная сокрылась;Якорь был — и тот пропал.Всё оделось черной мглою,Всколыхалися валы;Бездны в мраке предо мною,Вкруг ужасные скалы.«Нет надежды на спасенье!» —Я роптал, уныв душой…О безумец! ПровиденьеБыло тайный кормщик твой.Невиди́мою рукою,Сквозь ревущие валы,Сквозь одеты бездны мглоюИ грозящие скалы,Мощный вел меня хранитель.Вдруг — всё тихо! мрак исчез;Вижу райскую обитель…В ней трех ангелов небес.О спаситель-провиденье!Скорбный ропот мой утих;На коленах, в восхищенье,Я смотрю на образ их.О! кто прелесть их опишет?Кто их силу над душой?Всё окрест их небом дышитИ невинностью святой.Неиспытанная радость —Ими жить, для них дышать,Их речей, их взоров сладостьВ душу, в сердце принимать.О судьба! одно желанье:Дай все блага им вкусить;Пусть им радость — мне страданье;Но… не дай их пережить.1812

58. Утешение в слезах[74]

«Скажи, что так задумчив ты?          Всё весело вокруг;В твоих глазах печали след;          Ты, верно, плакал, друг?»— «О чем грущу, то в сердце мне          Запало глубоко;А слезы… слезы в сладость нам;          От них душе легко».— «К тебе ласкаются друзья,          Их ласки не дичись;И что бы ни утратил ты,          Утратой поделись».— «Как вам, счастливцам, то понять,          Что понял я тоской?О чем… но нет! оно мое,          Хотя и не со мной».— «Не унывай же, ободрись, —          Еще ты в цвете лет;Ищи — найдешь; отважным, друг,          Несбыточного нет».— «Увы! напрасные слова!          Найдешь — сказать легко;Мне до него, как до звезды          Небесной, далеко».— «На что ж искать далеких звезд?          Для неба их краса;Любуйся ими в ясну ночь,          Не мысля в небеса».— «Ах! я любуюсь в ясный день!          Нет сил и глаз отвесть;А ночью… ночью плакать мне,          Покуда слезы есть».1817

59. Песня («Минувших дней очарованье…»)[75]

Минувших дней очарованье,Зачем опять воскресло ты?Кто разбудил воспоминаньеИ замолчавшие мечты?Шепнул душе привет бывалой;Душе блеснул знакомый взор;И зримо ей минуту сталоНезримое с давнишних пор.О милый гость, святое Прежде,Зачем в мою теснишься грудь?Могу ль сказать: живи надежде?Скажу ль тому, что было: будь?Могу ль узреть во блеске новомМечты увядшей красоту?Могу ль опять одеть покровомЗнакомой жизни наготу?Зачем душа в тот край стремится,Где были дни, каких уж нет?Пустынный край не населится,Не у́зрит он минувших лет;Там есть один жилец безгласный,Свидетель милой старины;Там вместе с ним все дни прекрасныВ единый гроб положены.1818

60. Голос с того света[76]

Не узнавай, куда я путь склонила,В какой предел из мира перешла…О друг, я все земное совершила;Я на земле любила и жила.Нашла ли их? Сбылись ли ожиданья?Без страха верь; обмана сердцу нет;Сбылося все; я в стороне свиданья;И знаю здесь, сколь ваш прекрасен свет.Друг, на земле великое не тщетно;Будь тверд, а здесь тебе не изменят;О милый, здесь не будет безответноНичто, ничто: ни мысль, ни вздох, ни взгляд.Не унызай: минувшее с тобою;Незрима я, но в мире мы одном;Будь верен мне прекрасною душою?Сверши один начатое вдвоем,1815

61. Песня («Розы расцветают…»)[77]

Розы расцветают,Сердце, отдохни;Скоро засияютБлагодатны дни.Все с зимой ненастнойГрустное пройдет;Сердце будет ясно;Розою прекраснойСчастье расцветет.Розы расцветают —Сердце, уповай;Есть, нам обещают.Где-то лучший край.Вечно молодаяТам веска живет;Там, в долине рая,Жизнь для нас инаяРозой расцветет.1815

62. Песня («К востоку, все к востоку…»)[78]

К востоку, все к востокуСтремление земли —К востоку, все к востокуЛетит моя душа;Далеко на востоке,За синевой лесов,За синими горамиПрекрасная живет.И мне в разлуке с неюВсе мнится, что она —Прекрасное преданьеЧудесной старины,Что мне она явиласьКогда-то в древни дни,Чтоб мне об ней осталсяОдин блаженный сон.1815

63. Воспоминание[79]

Прошли, прошли вы, дни очарованья!Подобных вам уж сердцу не нажить!Ваш след в одной тоске воспоминанья!Ах! лучше б вас совсем мне позабыть!К вам часто мчит привычное желанье —И слез любви нет сил остановить!Несчастие — об вас воспоминанье!Но более несчастье — вас забыть!О, будь же грусть заменой упованья!Отрада нам — о счастье слезы лить!Мне умереть с тоски воспоминанья!Но можно ль жить, — увы! и позабыть!1816

64. Весеннее чувство[80]

Легкий, легкий ветерок,Что так сладко, тихо веешь?Что играешь, что светлеешь,Очарованный поток?Чем опять душа полна?Что опять в ней пробудилось?Что с тобой к ней возвратилось,Перелетная весна?Я смотрю на небеса…Облака, летя, сияютИ, сияя, улетаютЗа далекие леса.Иль опять от зышиныВесть знакомая несется?Или снова раздаетсяМилый голос старины?Или там, куда летитПтичка, странник поднебесный,Все еще сей неизвестныйКрай желанного сокрыт?..Кто ж к неведомым брегамПуть неведомый укажет?Ах! найдется ль, кто мне скажет,Очарованное Там?1816

65. Сон[81]

Заснув на холме луговом,        Вблизи большой дороги,Я унесен был легким сном        Туда, где жили боги.Но я проснулся наконец        И смутно озирался:Дорогой шел младой певец        И с пеньем удалялся.Вдали пропал за рощей он —        Но струны все звенели.Ах! не они ли дивный сои        Мне на душу напели?1816

66. Утешение[82]

Светит месяц; на кладби́щеДева в черной власяницеОдинокая стоит,И слеза любви дрожитНа густой ее реснице.«Нет его; на том он свете;Сердцу смерть его утешна:Он достался небесам,Будет чистый ангел там —И любовь моя безгрешна».Скорбь ее к святому ликуБогоматери подводит:Он стоит в огне лучей,И на деву из очейМилость тихая нисходит.Пала дева пред иконойИ безмолвно упованьяОт пречистыя ждала…И душою перешлаНеприметно в мир свиданья.1818

67. Победитель[83]

Сто красавиц светлоокихПредседали на турнире,Все — цветочки полевые;А моя одна как роза.На нее глядел я смело,Как орел глядит на солнце.Как от щек моих горячихРазгоралося забрало!Как рвалось пробиться сердцеСквозь тяжелый, твердый панцирь!Светлых взоров тихий пламеньСтал душе моей пожаром;Сладкошепчущие речиСтали сердцу бурным вихрем;И она — младое утро —Стала мне грозой могучей;Я помчался, я ударил —И ничто не устояло.1822

68. Ночь[84]

Уже утомившийся деньСклонился в багряные воды,Темнеют лазурные своды,Прохладная стелется тень;И ночь молчаливая мнрноПошла по дороге эфирной,И Геспер летит перед нейС прекрасной звездою своей.Сойди, о небесная, к намС волшебным твоим покрыва\ом,С целебным забвенья фиалом.Дай мира усталым сердцам.Своим миротворным явленьем,Своим усыпительным пеньемТомимую душу тоской,Как матерь дитя, успокой.1823

69. Листок[85]

От дружной ветки отлученный,Скажи, листок уединенный,Куда летишь?.. «Не знаю сам;Гроза разбила дуб родимый;С тех пор, по долам, по горамПо воле случая носимый,Стремлюсь, куда велит мне рок,Куда на свете все стремится,Куда и лист лавровый мчитсяИ легкий розовый листок».1818

70. Любовь

На воле природы,На луге душистом,В цветущей долине,И в пышном чертоге,И в звездном блистаньеБезмолвныя ночи —Дышу лишь тобою.Глубокую сладость,Глубокое пламяВ меня ты вливаешь;В весне животворной,В цветах благовонныхМеня ты объемлешьСпокойствием неба,Святая любовь!1828(?)

71. Песня («Кольцо души-девицы…»)[86]

Кольцо души-девицыЯ в море уронил;С моим кольцом я счастьеЗемное погубил.Мне, дав его, сказала:«Носи, не забывай!Пока твое колечко,Меня своей считай!»Не в добрый час я неводСтал в море полоскать;Кольцо юркнуло в воду;Искал… но где сыскать!..С тех пор мы как чужие,Приду к ней — не глядит!С тех пор мое весельеНа дне морском лежит!О ветер полуночный,Проснися! Будь мне друг!Схвати со дна колечкоИ выкати на луг.Вчера ей жалко стало:Нашла меня в слезах!И что-то, как бывало,Зажглось у ней в глазах!Ко мне подсела с лаской,Мне руку подала,И что-то ей хотелось,Сказать, но не могла!На что твоя мне ласка,На что мне твой привет?Любви, любви хочу я…Любви-то нет и нет!Ищи, кто хочет, в мореБогатых янтарей…А мне мое колечкоС надеждою моей.1816

72. <Из баллады «Светлана»> («Раз в крещенский вечерок…»)[87]

Раз в крещенский вечерок              Девушки гадали:За ворота башмачок,              Сняв с ноги, бросали;Снег пололи; под окном              Слушали; кормилиСчетным курицу зерном;              Ярый воск топили;В чашу с чистою водойКлали перстень золотой,              Серьги изумрудны;Расстилали белый платИ над чашей пели в лад              Песенки подблюдны.Тускло светится луна              В сумраке тумана —Молчалива и грустна              Милая Светлана.«Что, подруженька, с тобой?              Вымолви словечко;Слушай песни круговой,              Вынь себе колечко.Пой, красавица: „Кузнец,Скуй мне злат и нов венец,              Скуй кольцо златое;Мне венчаться тем венцом,Обручаться тем кольцом              При святом налое“».— «Как могу, подружки, петь?              Милый друг далеко;Мне судьбина умереть              В грусти одинокой.Год промчался — вести нет,              Он ко мне не пишет;Ах! а им лишь красен свет,              Им лишь сердце дышит..Иль не вспомнишь обо мне?Где, в какой ты стороне?              Где твоя обитель?Я молюсь и слезы лью!Утоли печаль мою,              Ангел-утешитель».1811

73. Ночной смотр[88][89]

В двенадцать часов по ночамИз гроба встает барабанщик;И ходит он взад и вперед,И бьет он проворно тревогу.И в темных гробах барабанМогучую будит пехоту:Встают молодцы егеря,Встают старики гренадеры,Встают из-под русских снегов,С роскошных полей италийских,Встают с африканских степей,С горючих песков Палестины.В двенадцать часов по ночамВыходит трубач из могилы;И скачет он взад и вперед,И громко трубит он тревогу.И в темных могилах трубаМогучую конницу будит:Седые гусары встают,Встают усачи кирасиры;И с севера, с юга летят,С востока и с запада мчатсяНа легких воздушных коняхОдин за другим эскадроны.В двенадцать часов по ночамИз гроба встает полководец;На нем сверх мундира сюртук;Он с маленькой шляпой и шпагой;На старом коне боевомОн медленно едет по фрунту;И маршалы едут за ним,И едут за ним адъютанты;И армия честь отдает.Становится он перед нею,И с музыкой мимо егоПроходят полки за полками.И всех генералов своихПотом он в кружок собирает,И ближнему на ухо самОн шепчет пароль свой и лозунг;И армии всей отдаютОни тот пароль и тот лозунг:И Франция — тот их пароль,Тот лозунг — Святая Елена.Так к старым солдатам своимНа смотр генеральный из гробаВ двенадцать часов по ночамВстает император усопший.

ДЕНИС ДАВЫДОВ(1784–1839)

74. Вольный перевод из Парни[90]

        Сижу на берегу потока,Бор дремлет в сумраке; всё спит вокруг, а яСижу на берегу — и мыслию далеко,                  Там, там… где жизнь моя!..И меч в руке моей мутит струи потока.        Сижу на берегу потока,Снедаем ревностью, задумчив, молчалив…Не торжествуй еще, о ты, любимец рока!                  Ты счастлив — но я жив…И меч в руке моей мутит струи потока.        Сижу на берегу потока…Вздохнешь ли ты о нем, о друг, неверный друг…И точно ль он любим? — ах, эта мысль жестока!..                  Кипит отмщеньем дух,И меч в руке моей мутит струи потока.1817

75. И моя звездочка[91]

Море воет, море стонет,И во мраке, одинок,Поглощен волною, тонетМой заносчивый челнок.Но, счастливец, пред собоюВижу звездочку мою —И покоен я душою,И беспечно я пою:«Молодая, золотаяПредвещательница дня!При тебе беда земнаяНедоступна до меня.Но сокрой за бурной мглоюТы сияние свое —И сокроется с тобоюПровидение мое!»1834

76. Романс («Не пробуждай, не пробуждай…»)[92]

Не пробуждай, не пробуждайМоих безумств и исступлений,И мимолетных сновиденийНе возвращай, не возвращай!Не повторяй мне имя той,Которой память — мука жизни,Как на чужбине песнь отчизныИзгнаннику земли родной.Не воскрешай, не воскрешайМеня забывшие напасти,Дай отдохнуть тревогам страстиИ ран живых не раздражай.Иль нет! Сорви покров долой!..Мне легче горя своеволье,Чем ложное холоднодровье,Чем мой обманчивый покой.1834

КОНСТАНТИН БАТЮШКОВ(1787–1855)

77. Ложный страх[93]

Подражание Парни

Помнишь ли, мой друг бесценный!Как с амурами тишком,Мраком ночи окруженный,Я к тебе прокрался в дом?Помнишь ли, о друг мой нежной!Как дрожащая рукаОт победы неизбежнойЗащищалась — но слегка?Слышен шум! ты испугалась!Свет блеснул и вмиг погас;Ты к груди моей прижалась,Чуть дыша… блаженный час!Ты пугалась; я смеялся.«Нам ли ведать, Хлоя, страх!Гименей за всё ручался,И амуры на часах.Всё в безмолвии глубоком.Всё почило сладким сном!Дремлет Аргус томным окомПод Морфеевым крылом!»Рано утренние розыЗапылали в небесах…Но любви бесценны слезы,Но улыбка на устах,Томно персей волнованьеПод прозрачным полотном,Молча новое свиданьеОбещали вечерком.Если б Зевсова десницаМне вручила ночь и день,Поздно б юная денницаПрогоняла черну тень!Поздно б солнце выходилоНа восточное крыльцо;Чуть блеснуло б — и сокрылоЗа лес рдяное лицо;Долго б тени пролежалиВлажной ночи на полях;Долго б смертные вкушалиСладострастие в мечтах.Дружбе дам я час единой,Вакху час и сну другой.Остальною ж половинойПоделюсь, мой друг, с тобой!1810

78. Любовь в челноке

Месяц плавал над рекою,Всё спокойно! ВетерокВдруг повеял, и волноюПринесло ко мне челнок.Мальчик в нем сидел прекрасный,Тяжким правил он веслом.«Ах, малютка мой несчастный!Ты потонешь с челноком!»«Добрый путник, дай помо́гу;Я не справлю, сидя в нем.На — весло! и понемногуМы к ночлегу доплывем».Жалко мне малютки стало;Сел в челнок — и за весло!Парус ветром надувало,Нас стрелою понесло.И вдоль берега помчались,По теченью быстрых вод;А на берег собиралисьСтаей нимфы в хоровод.Резвые смеялись, пелиИ цветы кидали в нас;Мы неслись, стрелой летели…О беда! О страшный час!..Я заслушался, забылся,Ветер с моря заревел;Мой челнок о мель разбился,А малютка… улетел!Кое-как на голый каменьВышел, с горем пополам;Я обмок — а в сердце пламень:Из беды опять к бедам!Всюду нимф ищу прекрасных,Всюду в горести брожу,Лишь в мечтаньях сладострастныхТени милых нахожу.Добрый путник! в час погодыНе садися ты в челнок!Знать, сии опасны воды;Знать, малютка… страшный бог!1810

79. Источник[94]

Буря умолкла, и в ясной лазуриСолнце явилось на западе нам;Мутный источник, след яростной бури,С ревом и с шумом бежит по полям!Зафна! Приближься: для девы невиннойПальмы под тенью здесь роза цветет;Падая с камня, источник пустынныйС ревом и с пеной сквозь дебри течет!Дебри ты, Зафна, собой озарила!Сладко с тобою в пустынных краях!Песни любови ты мне повторила;Ветер унес их на тихих крылах!Голос твой, Зафна, как утра дыханье,Сладостно шепчет, несясь по цветам.Тише, источник! Прерви волнованье,С ревом и с пеной стремясь по полям!Голос твой, Зафна, в душе отозвался;Вижу улыбку и радость в очах!..Дева любви! — я к тебе прикасался,С медом пил розы на влажных устах!Зафна краснеет?.. О друг мой невинный,Тихо прижмися устами к устам!..Будь же ты скромен, источник пустынный,С ревом и с шумом стремясь по полям!Чувствую персей твоих волнованье,Сердца биенье и слезы в очах;Сладостно девы стыдливой роптанье!Зафна, о Зафна!.. Смотри… там, в водах,Быстро несется цветок розмаринный;Воды умчались — цветочка уж нет!Время быстрее, чем ток сей пустынный,С ревом который сквозь дебри течет!Время погубит и прелесть и младость!..Ты улыбнулась, о дева любви!Чувствуешь в сердце томленье и сладость,Сильны восторги и пламень в крови!..Зафна, о Зафна! — там голубь невинныйС страстной подругой завидуют нам…Вздохи любови — источник пустынныйС ревом и с шумом умчит по полям!Первая половина 1810

80. Радость[95]

Любимца КипридинаИ миртом и розоюВенчайте, о юношиИ девы стыдливые!Толпами сбирайтеся,Руками сплетайтесяИ, радостно топая,Скачите и прыгайте!Мне лиру тиискую[96]Камены и грацииВручили с улыбкою:И песни веселию,Приятнее не́ктараИ слаще амврозии,Что пьют небожители,В блаженстве беспечные,Польются со струн ее!Сегодня — день радости:Филлида суроваяСквозь слезы стыдливости«Люблю!» мне промолвила.Как роза, кропимаяВ час утра Авророю,С главой, отягченноюБесцельными каплями,Румяней становится, —Так ты, о прекрасная!С главою поникшею,Сквозь слезы стыдливости,Краснея, промолвила«Люблю!» тихим шепотом.Всё мне улыбнулося;Тоска и мученияИ страхи и горестиИсчезли — как не было!Киприда, влекомаяПо воздуху синемуМеж бисерных облаковЦитерскими птицамиК Цитере иль Пафосу,Цветами осыпалаМеня и красавицу.Всё мне улыбнулося! —И солнце весеннее,И рощи кудрявые,И воды прозрачные,И холмы парнасские!Любимца Кипридина,В любви победителя,И миртом и розоюВенчайте, о юношиИ девы стыдливые!1810(?)

81. Разлука[97]

Гусар, на саблю опираясь,В глубокой горести стоял;Надолго с милой разлучаясь,          Вздыхая, он сказал:«Не плачь, красавица! СлезамиКручине злой не пособить!Клянуся честью и усами          Любви не изменить!Любви непобедима сила!Она — мой верный щит в войне;Булат в руке, а в сердце Лила, —          Чего страшиться мне?Не плачь, красавица! СлезамиКручине злой не пособить!А если изменю… усами          Клянусь, наказан быть!Тогда, мой верный конь, споткнися,Летя во вражий стан стрелой;Уздечка бранная порвися,          И стремя под ногой!Пускай булат в руке с размахаИзломится, как прут гнилой,И я, бледнея весь от страха,          Явлюсь перед тобой!»Но верный конь не спотыкалсяПод нашим всадником лихим;Булат в боях не изломался,          И честь гусара с ним!А он забыл любовь и слезыСвоей пастушки дорогой,И рвал в чужбине счастья розы          С красавицей другой.Но что же сделала пастушка?Другому сердце отдала.Любовь красавицам — игрушка,          А клятвы их — слова!Всё здесь, друзья, изменой дышит,Теперь нет верности нигде!Амур, смеясь, все клятвы пишет          Стрелою на воде.1814

82. Мой гений[98]

О память сердца! ты сильнейРассудка памяти печальной,И часто сладостью своейМеня в стране пленяешь дальной.Я помню голос милых слов,Я помню очи голубые,Я помню локоны златыеНебрежно вьющихся власов.Моей пастушки несравненнойЯ помню весь наряд простой,И образ милый, незабвенныйПовсюду странствует со мной.Хранитель-гений мой — любовьюВ утеху дан разлуке он:Засну ль? приникнет к изголовьюИ усладит печальный сон.1815

83. «Есть наслаждение и в дикости лесов…»[99]

Есть наслаждение и в дикости лесов,        Есть радость на приморском бреге,И есть гармония в сем говоре валов,        Дробящихся в пустынном беге.Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,        Для сердца ты всего дороже!С тобой, владычица, привык я забывать        И то, чем был, как был моложе,И то, чем ныне стал под холодом годов.        Тобою в чувствах оживаю:Их выразить душа не знает стройных слов        И как молчать об них, не знаю…1819

АЛЕКСАНДР ПУШКИН(1799–1837)

84. Певец[100]

Слыхали ль вы за рощей глас ночнойПевца любви, певца своей печали?Когда поля в час утренний молчали,Свирели звук унылый и простой                    Слыхали ль вы?Встречали ль вы в пустынной тьме леснокПевца любви, певца своей печали?Следы ли слез, улыбку ль замечали,Иль тихий взор, исполненный тоской,                    Встречали вы?Вздохнули ль вы, внимая тихий гласПевца любви, певца своей печали?Когда в лесах вы юношу видали,Встречая взор его потухших глаз,                    Вздохнули ль вы?1816

85. Пробуждение[101]

Мечты, мечты,Где ваша сладость?Где ты, где ты,Ночная радость?Исчезнул он,Веселый сон,И одинокойВо тьме глубокойЯ пробужден.Кругом постелиНемая ночь.Вмиг охладели,Вмиг улетелиТолпою прочьЛюбви мечтанья.Еще полнаДуша желаньяИ ловит снаВоспоминанья.Любовь, любовь,Внемли моленья:Пошли мне вновьСвои виденья,И поутру,Вновь упоенный,Пускай умруНепробужденный.1816

86. <Из поэмы «Кавказский пленник»>[102]

Черкесская песня

В реке бежит гремучий вал;В горах безмолвие ночное;Казак усталый задремал,Склонясь на копие стальное.Не спи, казак: во тьме ночнойЧеченец ходит за рекой.Казак плывет на челноке,Влача по дну речному сети.Казак, утонешь ты в реке,Как тонут маленькие дети,Купаясь жаркою порой:Чеченец ходит за рекой.На берегу заветных водЦветут богатые станицы;Веселый пляшет хоровод.Бегите, русские певицы,Спешите, красные, домой:Чеченец ходит за рекой.1820–1821

87. Ночь[103]

Мой голос для тебя и ласковый и томныйТревожит поздное молчанье ночи темной.Близ ложа моего печальная свечаГорит; мои стихи, сливаясь и журча,Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.Во тьме твои глаза блистают предо мноюРМне улыбаются, и звуки слышу я:Мой друг, мой нежный друг… люблю… твоя… твоя…1823

88. «Ночной зефир…»[104]

      Ночной зефир      Струит эфир.            Шумит,            Бежит      Гвадалквивир.Вот взошла луна златая,Тише… чу… гитары звон…Вот испанка молодаяОперлася на балкон.      Ночной зефир      Струит эфир.            Шумит,            Бежит      Гвадалквивир.Скинь мантилью, ангел милый,И явись как яркий день!Сквозь чугунные перилыНожку дивную продень!      Ночной зефир      Струит эфир.            Шумит,            Бежит      Гвадалквивир.1824

89. Зимний вечер[105]

Буря мглою небо кроет,Вихри снежные крутя;То, как зверь, она завоет,То заплачет, как дитя,То по кровле обветшалойВдруг соломой зашумит,То, как путник запоздалый,К нам в окошко застучит.Наша ветхая лачужкаИ печальна и темна.Что же ты, моя старушка,Приумолкла у окна?Или бури завываньемТы, мой друг, утомлена,Или дремлешь под жужжаньеСвоего веретена?Выпьем, добрая подружкаБедной юности моей,Выпьем с горя; где же кружка?Сердцу будет веселей.Спой мне песню, как синицаТихо за морем жила;Спой мне песню, как девицаЗа водой поутру шла.Буря мглою небо кроет,Вихри снежные крутя;То, как зверь, она завоет,То заплачет, как дитя.Выпьем, добрая подружкаБедной юности моей,Выпьем с горя: где же кружка?Сердцу будет веселей.1825

90. К *** («Я помню чудное мгновенье…»)[106]

Я помню чудное мгновенье:Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.В томленьях грусти безнадежной,В тревогах шумной суеты,Звучал мне долго голос нежныйИ снились милые черты.Шли годы. Бурь порыв мятежныйРассеял прежние мечты,И я забыл твой голос нежный,Твои небесные черты.В глуши, во мраке заточеньяТянулись тихо дни моиБез божества, без вдохновенья,Без слез, без жизни, без любви.Душе настало пробужденье:И вот опять явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.И сердце бьется в упоенье,И для него воскресли вновьИ божество, и вдохновенье,И жизнь, и слезы, и любовь.1825

91. Сожженное письмо[107]

Прощай, письмо любви, прощай! Она велела.Как долго медлил я! как долго не хотелаРука предать огню все радости мои!..Но полно, час настал: гори, письмо любви.Готов я: ничему душа моя не внемлет…Уж пламя жадное листы твои приемлет.Минуту!.. вспыхнули… пылают… легкий дым,Виясь, теряется с молением моим.Уж перстня верного утратя впечатленье,Растопленный сургуч кипит… О провиденье!Свершилось! Темные свернулися листы;На легком пепле их заветные чертыБелеют… Грудь моя стеснилась. Пепел милыи,Отрада бедная в судьбе моей унылой,Останься век со мной на горестной груди…1825

92. Вакхическая песня[108]

        Что смолкнул веселия глас?        Раздайтесь, вакхальны припевы!        Да здравствуют нежные девыИ юные жены, любившие нас!        Полнее стакан наливайте!                На звонкое дно                В густое вино        Заветные кольца бросайте!Подымем стаканы, содвинем их разом!Да здравствуют музы, да здравствует разум!        Ты, солнце святое, гори!        Как эта лампада бледнеет        Пред ясным восходом зари,Так ложная мудрость мерцает и тлеет        Пред солнцем бессмертным ума.Да здравствует солнце, да скроется тьма!1825

93. «В крови горит огонь желанья…»[109]

В крови горит огонь желанья,Душа тобой уязвлена,Лобзай меня: твои лобзаньяМне слаще мирра и вина.Склонись ко мне главою нежной,И да почию безмятежный,Пока дохнет веселый деньИ двигнется ночная тень.1825

94. Признание[110]

К Александре Ивановне Осиповой

Я вас люблю — хоть я бешусь,Хоть это труд и стыд напрасный.И в этой глупости несчастнойУ ваших ног я признаюсь!Мне не к лицу и не по летам…Пора, пора мне быть умней!Но узнаю по всем приметамБолезнь любви в душе моей:Без вас мне скучно, — я зеваю;При вас мне грустно, — я терплю;И, мочи нет, сказать желаю,Мой ангел, как я вас люблю!Когда я слышу из гостинойВаш легкий шаг, иль платья шум,Иль голос девственный, невинный,Я вдруг теряю весь свой ум.Вы улыбнетесь — мне отрада;Вы отвернетесь — мне тоска;За день мучения — наградаМне ваша бледная рука.Когда за пяльцами прилежноСидите вы, склонясь небрежно,Глаза и кудри опустя, —Я в умиленье, молча, нежноЛюбуюсь вами, как дитя!..Сказать ли вам мое несчастье,Мою ревнивую печаль,Когда гулять, порой, в ненастье,Вы собираетеся вдаль?И ваши слезы в одиночку,И речи в уголку вдвоем,И путешествие в Опочку,И фортепьяно вечерком?..Алина! сжальтесь надо мною.Не смею требовать любви:Быть может, за грехи мои,Мой ангел, я любви не стою!Но притворитесь! Этот взглядВсё может выразить так чудно!Ах, обмануть меня не трудно!..Я сам обманываться рад!1826

95. Зимняя дорога[111]

Сквозь волнистые туманыПробирается луна,На печальные поляныЛьет печально свет она.По дороге зимней, скучнойТройка борзая бежит,Колокольчик однозвучныйУтомительно гремит.Что-то слышится родноеВ долгих песнях ямщика:То разгулье удалое,То сердечная тоска…Ни огня, ни черной хаты…Глушь и снег… Навстречу мнеТолько версты полосатыПопадаются одне.Скучно, грустно… завтра, Нина,Завтра, к милой возвратясь,Я забудусь у камина,Загляжусь не наглядясь.Звучно стрелка часоваяМерный круг свой совершит,И, докучных удаляя,Полночь нас не разлучит.Грустно, Нина: путь мой скучен,Дремля смолкнул мой ямщик,Колокольчик однозвучен,Отуманен лунный лик.1826

96. Талисман[112]

Там, где море вечно плещетНа пустынные скалы,Где луна теплее блещетВ сладкий час вечерней мглы,Где, в гаремах наслаждаясь,Дни проводит мусульман,Там волшебница, ласкаясь,Мне вручила талисман.И, ласкаясь, говорила:«Сохрани мой талисман:В нем таинственная сила!Он тебе любовью дан.От недуга, от могилы,В бурю, в грозный ураган,Головы твоей, мой милый,Не спасет мой талисман.И богатствами ВостокаОн тебя не одарит,И поклонников пророкаОн тебе не покорит;И тебя на лоно друга,От печальных чуждых стран,В край родной на север с югаНе умчит мой талисман…Но когда коварны очиОчаруют вдруг тебя,Иль уста во мраке ночиПоцелуют не любя —Милый друг! от преступленья,От сердечных новых ран,От измены, от забвеньяСохранит мой талисман!»1827

97. «Не пой, красавица, при мне…»[113]

Не пой, красавица, при мнеТы песен Грузии печальной:Напоминают мне онеДругую жизнь и берег дальный.Увы! напоминают мнеТвои жестокие напевыИ степь, и ночь — и при лунеЧерты далекой, бедной девы!..Я призрак милый, роковой,Тебя увидев, забываю;Но ты поешь — и предо мнойЕго я вновь воображаю.Не пой, красавица, при мнеТы песен Грузии печальной:Напоминают мне онеДругую жизнь и берег дальный.1828

98. «На холмах Грузии лежит ночная мгла…»[114]

На холмах Грузии лежит ночная мгла;          Шумит Арагва предо мною.Мне грустно и легко; печаль моя светла.          Печаль моя полна тобою,Тобой, одной тобой… Унынья моего          Ничто не мучит, не тревожит,И сердце вновь горит и любит — оттого,          Что не любить оно не может.1829

99. Прощанье[115]

В последний раз твой образ милыйДерзаю мысленно ласкать,Будить мечту сердечной силойИ с негой робкой и унылойТвою любовь воспоминать.Бегут, меняясь, наши лета,Меняя все, меняя нас.Уж ты для своего поэтаМогильным сумраком одета,И для тебя твой друг угас.Прими же, дальняя подруга,Прощанье сердца моего,Как овдозевшая супруга,Как друг, обнявший молча другаПред заточением его.1830

100. «Я здесь, Инезилья…»[116]

Я здесь, Инезилья,Я здесь под окном.Объята СевильяИ мраком и сном.Исполнен отвагой,Окутан плащом,С гитарой и шпагойЯ здесь под окном.Ты спишь ли? ГитаройТебя разбужу.Проснется ли старый,Мечом уложу.Шелковые петлиК окошку привесь…Что медлишь?.. Уж нет лиСоперника здесь?..Я здесь, Инезилья,Я здесь под окном.Объята СевильяИ мраком и сном.1830

101. «Для берегов отчизны дальной…»[117]

Для берегов отчизны дальнойТы покидала край чужой;В час незабвенный, в час печальныйЯ долго плакал пред тобой.Мои хладеющие рукиТебя старались удержать;Томленье страшное разлукиМой стон молил не прерывать.Но ты от горького лобзаньяСвои уста оторвала;Из края мрачного изгнаньяТы в край иной меня звала.Ты говорила: «В день свиданьяПод небом вечно голубым,В тени олив, любви лобзаньяМы вновь, мой друг, соединим».Но там, увы, где неба сводыСияют в блеске голубом,Где тень олив легла на воды,Заснула ты последним сном.Твоя краса, твои страданьяИсчезли в урне гробовой —А с ними поцелуи свиданья…Но жду его; он за тобой..1830

102. <Сцены из рыцарских времен> («Воротился ночью мельник…»)[118]

Воротился ночью мельник…— Женка! что за сапоги?— Ах ты, пьяница, бездельник!Где ты видишь сапоги?Иль мутит тебя лукавый?Это ведра. — Ведра? право? —Вот уж сорок лет живу,Ни во сне, ни наявуНе видал до этих порЯ на ведрах медных шпор.1835

103. Казак[119]

Раз, полунощной порою,          Сквозь туман и мрак,Ехал тихо над рекою          Удалой казак.Черна шапка набекрени,          Весь жупан в пыли.Пистолеты при колене,          Сабля до земли.Верный конь, узды не чуя,          Шагом выступал;Гриву долгую волнуя,          Углублялся вдаль.Вот пред ним две-три избушки,          Выломан забор;Здесь — дорога к деревушке,          Там — в дремучий бор.«Не найду в лесу девицы, —          Думал хват Денис:Уж красавицы в светлицы          На ночь убрались».Шевельнул донец уздою,          Шпорой прикольнул,И помчался конь стрелою,          К избам завернул.В облаках луна сребрила          Дальни небеса;Под окном сидит уныла          Девица-краса.Храбрый видит красну деву;          Сердце бьется в нем,Конь тихонько к леву, к леву —          Вот уж под окном.«Ночь становится темнее,          Скрылася луна.Выдь, коханочка, скорее,          Напои коня».«Нет! к мужчине молодому          Страшно подойти,Страшно выйти мне из дому,          Коню дать воды».«Ах! небось, девица красна,          С милым подружись!»— «Ночь красавицам опасна».          — «Радость! не страшись!Верь, коханочка, пустое;          Ложный страх отбрось!Тратишь время золотое;          Милая, небось!Сядь на борзого, с тобою          В дальний еду край;Будешь счастлива со мною:          С другом всюду рай».Что же девица? Склонилась,          Победила страх,Робко ехать согласилась.          Счастлив стал казак.Поскакали, полетели,          Дружку друг любил;Был ей верен две недели,          В третью изменил.1814

104. Романс («Под вечер, осенью ненастной…»)[120]

Под вечер, осенью ненастной,В далеких дева шла местахИ тайный плод любви несчастнойДержала в трепетных руках.Всё было тихо — лес и горы,Всё спало в сумраке ночном;Она внимательные взорыВодила с ужасом кругом.И на невинном сем творенье,Вздохнув, остановила их…«Ты спишь, дитя, мое мученье,Не знаешь горестей моих,Откроешь очи и тоскуяКо груди не прильнешь моей.Не встретишь завтра поцелуяНесчастной матери твоей.Ее манить напрасно будешь!..Стыд вечный мне вина моя, —Меня навеки ты забудешь;Тебя не позабуду я;Дадут покров тебе чужиеИ скажут: „Ты для нас чужой!“ —Ты спросишь: „Где ж мои родные?“И не найдешь семьи родной.Мой ангел будет грустной думойТомиться меж других детей!И до конца с душой угрюмойВзирать на ласки матерей;Повсюду странник одинокий,Предел неправедный кляня,Услышит он упрек жестокий…Прости, прости тогда меня.Быть может, сирота унылый,Узнаешь, обоймешь отца,Увы! где он, предатель милый,Мой незабвенный до конца?Утешь тогда страдальца муки,Скажи: „Ее на свете нет —Лаура не снесла разлукиИ бросила пустынный свет“.Но что сказала я?.. быть может,Виновную ты встретишь мать,Твой скорбный взор меня встревожит!Возможно ль сына не узнать?Ах, если б рок неумолимыйМоею тронулся мольбой…Но, может быть, пройдешь ты мимо —Навек рассталась я с тобой.Ты спишь — позволь себя, несчастный,К груди прижать в последний раз.Закон неправедный, ужасныйК страданью присуждает нас.Пока лета не отогналиБеспечной радости твоей, —Спи, милый! горькие печалиНе тронут детства тихих дней!»Но вдруг за рощей осветилаВблизи ей хижину луна…С волненьем сына ухватилаИ к ней приближилась она;Склонилась, тихо положилаМладенца на порог чужой,Со страхом очи отвратилаИ скрылась в темноте ночной.1814

105. Черная шаль[121]

Молдавская песня

Гляжу как безумный на черную шаль,И хладную душу терзает печаль.Когда легковерен и молод я был,Младую гречанку я страстно любил.Прелестная дева ласкала меня;Но скоро я дожил до черного дня.Однажды я созвал веселых гостей;Ко мне постучался презренный еврей.«С тобою пируют (шепнул он) друзья;Тебе ж изменила гречанка твоя».Я дал ему злата и проклял егоИ верного позвал раба моего.Мы вышли; я мчался на быстром коне;И кроткая жалость молчала во мне.Едва я завидел гречанки порог,Глаза потемнели, я весь изнемог…В покой отдаленный вхожу я один…Неверную деву лобзал армянин.Не взвидел я света; булат загремел…Прервать поцелуя злодей не успел.Безглавое тело я долго топтал,И молча на деву, бледнея, взирал.Я помню моленья… текущую кровь…Погибла гречанка, погибла любовь!С главы ее мертвой сняв черную шаль,Отер я безмолвно кровавую сталь.Мой раб, как настала вечерняя мгла,В дунайские волны их бросил тела.С тех пор не целую прелестных очей,С тех пор я не знаю веселых ночей.Гляжу как безумный на черную шаль,И хладную душу терзает печаль.1820

106. «Ворон к ворону летит…»[122]

Ворон к ворону летит,Ворон ворону кричит:«Ворон, где б нам отобедать?Как бы нам о том проведать?»Ворон ворону в ответ:«Знаю, будет нам обед;В чистом поле под ракитойБогатырь лежит убитый.Кем убит и отчего,Знает сокол лишь его,Да кобылка вороная,Да хозяйка молодая».Сокол в рощу улетел,На кобылку недруг сел,А хозяйка ждет мило̀гоНе убитого, живого.1828

107. <Из поэмы «Цыганы»> («Старый муж, грозный муж…»)[123]

Старый муж, грозный муж,Режь меня, жги меня:Я тверда, не боюсьНи ножа, ни огня.Ненавижу тебя,Презираю тебя;Я другого люблю,Умираю любя.Режь меня, жги меня;Не скажу ничего;Старый муж, грозный муж,Не узнаешь его.Он свежее весны,Жарче летнего дня;Как он молод и смел!Как он любит меня!Как ласкала егоЯ в ночной тишине!Как смеялись тогдаМы твоей седине!1824

АНТОН ДЕЛЬВИГ(1798–1831)

108. Первая встреча[124]

Мне минуло шестнадцать лет,        Но сердце было в воле;Я думала: весь белый свет —        Наш бор, поток и поле.К нам юноша пришел в село:        Кто он? отколь? не знаю —Но всё меня к нему влекло,        Все мне твердило: знаю!Его кудрявые власы        Вкруг шеи обвивались,Как мак сияет от росы,        Сияли, рассыпались.И взоры пламенны его        Мне что-то изъясняли;Мы не сказали ничего,        Но уж друг друга знали.Куда пойду — и он за мной.        На долгую ль разлуку?Не знаю! только он с тоской        Безмолвно жал мне руку.«Что хочешь ты? — спросила я, —        Скажи, пастух унылый».И с жаром обнял он меня        И тихо назвал милой.И мне б тогда его обнять!        Но рук не поднимала,На перси потупила взгляд,        Краснела, трепетала.Ни слова не сказала я;        За что ж ему сердиться?Зачем покинул он меня?        И скоро ль возвратится?<1814>

109. К Лилете[125]

Лилета, пусть ветер свистит и кверху метелица вьется;Внимая боренью стихий, и в бурю мы счастливы будем,И в бурю мы можем любить! ты знаешь, во мрачном Хаосе          Родился прекрасный Эрот.В ужасном волненьи морей, когда громы сражались с громамиИ тьма устремлялась во тьму и белая пена кипела, —Явилась богиня любви, в коральной плывя колеснице.          И волны пред ней улеглись.И мы, под защитой богов, потопим в веселии время.Бушуйте, о чада зимы, осыпайтесь, желтые листья!Но мы еще только цветем, но мы еще жить начинаем          В объятиях нежной любви,И радостно сбросим с себя мы юности красну одежду,И старости тихой дадим дрожащую руку с клюкою,И скажем: о старость, веди наслаждаться любовью в том мире,          Уж мы насладилися здесь.<1814>

110. Элегия («Когда, душа, просилась ты…»)[126]

Когда, душа, просилась ты        Погибнуть иль любить,Когда желанья и мечты        К тебе теснились жить,Когда еще я не пил слез        Из чаши бытия, —Зачем тогда, в венке из роз,        К теням не отбыл я!Зачем вы начертались так        На памяти моей,Единый молодости знак,        Вы, песни прошлых дней!Я горько долы и леса        И милый взгляд забыл, —Зачем же ваши голоса        Мне слух мой сохранил!Не возвратите счастья мне,        Хоть дышит в вас оно!С ним в промелькнувшей старине        Простился я давно.Не нарушайте ж, я молю,        Вы сна души моейИ слова страшного: люблю        Не повторяйте ей!1821 или 1822

111. Романс («Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане…»)[127]

Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане,Одинок воздыхал витязь на кургане.Свежих трав не щипал конь его унылый,«Конь мой, конь, верный конь, понесемся к милой!Не к доору грудь моя тяжко воздыхает,Не к добру сердце мне что-то предвещает;Не к добру без еды ты стоишь унылый!Конь мой, конь, верный конь, понесемся к милой!»Конь вздрогнул, и сильней витязь возмутился,В милый край, в страшный край как стрела пустился.Ночь прошла, все светло: виден храм с дуоровой,Конь заржал, конь взвился над могилой новой.1821 или 1822

112. Романс («Прекрасный день, счастливый день…»)[128]

Прекрасный день, счастливый день:        И солнце, и любовь!С нагих полей сбежала тень —        Светлеет сердце вновь.Проснитесь, рощи и поля;        Пусть жизнью всё кипит:Она моя, она моя! —        Мне сердце говорит.Что вьешься, ласточка, к окну,        Что, вольная, поешь?Иль ты щебечешь про весну        И с ней любовь зовешь?Но не ко мне — и без тебя        В певце любовь горит:Она моя, она моя! —        Мне сердце говорит.1823

113. Романс («Не говори: любовь пройдет…»)[129]

Не говори: любовь пройдет,О том забыть твой друг желает;В ее он вечность уповает,Ей в жертву счастье отдает.Зачем гасить душе моейЕдва блеснувшие желанья?Хоть миг позволь мне без роптаньяПредаться нежности твоей.За что страдать? Что мне в любвиДосталось от небес жестокихБез горьких слез, без ран глубоких,Без утомительной тоски?Любви дни краткие даны,Но мне не зреть ее остылой;Я с ней умру, как звук унылыйВнезапно порванной струны.1823

114. Романс («Только узнал я тебя…»)[130]

Только узнал я тебя —        И трепетом сладким впервые                Сердце забилось во мне.Сжала ты руку мою —        И жизнь, и все радости жизни                В жертву тебе я принес.Ты мне сказала «люблю» —        И чистая радость слетела                В мрачную душу мою.Молча гляжу на тебя, —        Нет слова все муки, все счастье                Выразить страсти моей.Каждую светлую мысль,        Высокое каждое чувство                Ты зарождаешь в душе.1823

115. Разочарование[131]

Протекших дней очарованья,Мне вас душе не возвратить!В любви узнав одни страданья,Она утратила желаньяИ вновь не просится любить.К ней сны младые не забродят,Опять с надеждой не мирят,В странах волшебных с ней не ходят,Веселых песен не заводятИ сладких слов не говорят.Ее один удел печальный:Года бесчувственно провестьИ в край, для горестных не дальной,Под глас молитвы погребальной,Одни молитвы перенесть.1824

116. Песня («Наяву и в сладком сне…»)[132]

Наяву и в сладком снеВсе мечтаетесь вы мне:Кудри, кудри шелковые,Юных персей красота,Прелесть — очи и уста,И лобзания живые.И я в раннюю зарюТемным кудрям говорю:Кудри, кудри, что вы вьетесь?Мне уж вами не играть,Мне уж вас не целовать,Вы другому достаетесь.И я утром золотымМолвлю персям молодым:Пух лебяжий, негой страстнойНе дыши по старине —Уж не быть счастливым мнеНа груди моей прекрасной.Я твержу по вечерамСветлым взорам и устам:Замолчите, замолчите!С лютой долей я знаком,О веселом, о быломВы с душой не говорите!Ночью, сплю ли я, не сплю, —Все устами вас ловлю,Сердцу сладкие лобзанья!Сердце бьется, сердце ждет, —Но уж милая нейдетВ час условленный свиданья.1824

117. Романс («Друзья, друзья! я Нестор между вами…»)

Друзья, друзья! я Нестор между вами,По опыту веселый человек;Я пью давно; пил с вашими отцамиВ златые дни, в Екатеринин век.И в нас душа кипела в ваши леты,Как вы. за честь мы проливали кровь,Вино, войну нам славили поэты,Нам сладко пел Мелецкий[133] про любовь!Не кончен пир — а гости разошлися,Допировать один остался я.И что ж? ко мне вы, други, собралися,Весельчаков бывалых сыновья!Гляжу на вас: их лица с их улыбкой,И тот же спор про жизнь и про вино;И мнится мне, я полагал ошибкой,Что и любовь забыта мной давно.1824

118. Эпитафия[134]

Жизнью земною играла она, как младенец игрушкой.Скоро разбила ее: верно утешилась там.1824

119. На смерть В….ва[135]

Дева Роза

Юноша милый! на миг ты в наши игры вмешался!Розе подобный красой, как Филомела ты пел.Сколько любовь потеряла в тебе поцелуев и песен,Сколько желаний и ласк новых, прекрасных, как ты.Дева, не плачь! Я на прахе его в красоте расцветаю.Сладость он жизни вкусив, горечь оставил другим;Ах! и любовь бы изменою душу певца отравила!Счастлив, кто прожил, как он, век соловьиный и мой!1827

120. Русская песня («Ах ты, ночь ли…»)[136]

Ах ты, ночь ли,        Ноченька!Ах ты, ночь ли        Бурная!Отчего ты        С вечераДо глубокой        ПолночиНе блистаешь        Звездами,Не сияешь        Месяцем?Все темнеешь        Тучами?И с тобой, знать,        Ноченька,Как со мною        Молодцем,Грусть-злодейка        Сведалась!Как заляжет        Лютая,Там глубоко        На сердце —Позабудешь        ДевицамУсмехаться,        Кланяться;Позабудешь        С вечераДо глубокой        Полночи,Припевая,        ТешитьсяХороводной        Пляскою!Нет, взрыдаешь,        Всплачешься,И, безродный        Молодец,На постелю        Жесткую,Как в могилу,        Кинешься!1820 или 1821

121. Русская песня («Что, красотка молодая…»)[137]

Что, красотка молодая,        Что ты, светик, плачешь?Что головушку, вздыхая,        К белой ручке клонишь?Или словом, или взором        Я тебя обидел?Иль нескромным разговором        Ввел при людях в краску?Нет, лежит тоска иная        У тебя на сердце!Нет, кручинушку другую        Ты вложила в мысли!Ты не хочешь, не желаешь        Молодцу открыться,Ты боишься милу другу        Заповедать тайну!Не слыхали ль злые люди        Наших разговоров?Не спросили ль злые люди        У отца родного;Не спросили ль сопостаты        У твоей родимой:«Чей у ней на ручке перстень,        Чья в повязке лента?Лента, ленточка цветная,        С золотой каймою,Перстень с чернью расписною,        С чистым изумрудом?»Не томи, открой причину        Слез твоих горючих!Перелей в мое ты сердце        Всю тоску-кручину,Перелей тоску-кручину        Сладким поцелуем:Мы вдвоем тоску-кручину        Легче растоскуем.1823

122. Русская песня («Голова ль моя, головушка…»)

Голова ль моя, головушка,Голова ли молодецкая,Что болишь ты, что ты клонишьсяКо груди, к плечу могучему?Ты не то была, удалая,В прежни годы, в дни разгульные,В русых кудрях, в красоте твоей,В той ли шапке, шапке бархатной,Соболями отороченной.Днем ли в те поры я выеду,В очи солнце — ты не хмуришься;В темном лесе в ночь ненастнуюТы найдешь тропу заглохшую;Красна ль девица приглянется —И без слов ей все повыскажешь;Повстречаются ль недобрые —Только взглянут и вспокаются.Что ж теперь ты думу думаешь,Думу крепкую, тяжелую?Иль ты с сердцем перемолвилась,Иль одно вы с ним задумали,Иль прилука молодецкаяНи из сердца, ни с ума нейдет?Уж не вырваться из клеточкиПевчей птичке конопляночке,Знать и вам не видеть болееПрежней воли с прежней радостью.1823

123. Русская песня («Скучно, девушки, весною жить одной …»)[138]

Скучно, девушки, весною жить одной:Не с кем сладко побеседовать младойСиротинушка, на всей земле одна,Пригорюнясь ли присядешь у окна —Под окошком все так весело глядит,И мне душу то веселие томит,(То веселье — не веселье, а любовь,От любви той замирает в сердце кровь.И я выйду во широкие поля —С них ли негой так и веет на тебя;Свежий запах каждой травки полевойВреден девице весеннею порой,Хочешь с кем-то этим запахом дышать,И другим устам его передавать;Белой груди чем-то сладким тяжело,Голубым очам при солнце не светло.Больно, больно безнадежной тосковать!И я кинусь на тесовую кровать,К изголовью правой щечкою прижмусьИ горючими слезами обольюсь.Как при солнце летом дождик пошумит,Травку вспрыснет, но её не освежит,Так и слезы не свежат меня, младой;Скучно, девушки, весною жить одной!1824

124. Русская песня («Пела, пела пташечка…»)[139]

Пела, пела пташечка        И затихла;Знало сердце радости        И забыло.Что, певунья пташечка,        Замолчала?Как ты, сердце, сведалось        С черным горем?Ах! Убили пташечку        Злые вьюги;Погубили молодца        Злые толки!Полететь бы пташечке        К синю морю;Убежать бы молодцу        В лес дремучий!На море валы шумят,        А не вьюги;В лесе звери лютые,        Да не люди!1824

125. Русская песня («Соловей мой, соловей…»)[140]

Соловей мой, соловей,Голосистый соловей!Ты куда, куда летишь,Где всю ночку пропоешь?Кто-то бедная, как я,Ночь прослушает тебя,Не смыкаючи очей,Утопаючи в слезах?Ты лети, мой соловей,Хоть за тридевять земель,Хоть за синие моря,На чужие берега;Побывай во всех странах,В деревнях и в городах:Не найти тебе нигдеГоремышнее меня.У меня ли у младойДорог жемчуг на груди,У меня ли у младойЖар-колечко на руке,У меня ли у младойВ сердце миленький дружок.В день осенний на грудиКрупный жемчуг потускнел,В зимню ночку на рукеРаспаялося кольцо,А как нынешней веснойРазлюбил меня милой.1825

126. Русская песня («Сиротинушка, девушка…»)[141]

Сиротинушка, девушка,Полюби меня, молодца,Полюбя — приголубливай.Мои кудри расчесывай.Хорошо цветку на поле,Любо пташечке на́ небе, —Сиротинушке девушкеВеселей того с молодцем.У меня в дому волюшка,От беды оборонушка,Что от дождичка кровелька,От жары дневной ставенки,От лихой же разлучницы,От лукавой указчицыНа воротах замок висит,В подворотенку пес глядит.1828

127. Русская песня («И я выйду ль на крылечко…»)[142]

И я выйду ль на крылечко,        На крылечко погулять,И я стану ль у колечка        О любезном горевать;Как у этого ль колечка        Он впоследнее стоялИ печальное словечко        Мне, прощаючись, сказал:«За турецкой за границей[143],        В басурманской сторонеПо тебе лишь по девице        Слезы лить досталось мне…». .1828

128. Русская песня («Как за реченькой слободушка стоит…»)[144]

Как за реченькой слободушка стоит,По слободке той дороженька бежит,Путь-дорожка широка, да не длинна,Разбегается в две стороны она:Как налево — на кладбище к мертвецам,А направо — к закавказским молодцам.Грустно было провожать мне, молодой,Двух родимых и по той, и по другой:Обручальника по левой проводя,С плачем матерью-землей покрыла я;А налетный друг уехал по другой,На прощанье мне кивнувши головой.1828

129. Русская песня («Как у нас ли на кровельке…»)[145]

Как у нас ли на кровельке,Как у нас ли на крашеной,Собиралися пташечки,Мелки пташечки, ласточки,Щебетали, чиликали,Несобравшихся кликали:«Вы слетайтесь, не медлите,В путь-дороженьку пустимся!Красны дни миновалися,Вдоволь мы наигралися,Здесь не ждать же вам гибелиОт мороза трескучего!»Государь ты мой батюшка,Государыня матушка!Меня суженый сватает,Меня ряженый сватает;Поспешите, не мешкайте,Меня поезду выдайте,С хлебом-солию, с образом,С красотой проходящею!Мне не век вековать у вас,Не сидеть же всё девицейБез любви и без радостиДо ворчуньи ль до старости.1829

ПЕТР ВЯЗЕМСКИЙ(1792–1878)

130. Слеза[146]

Когда печали неотступнойВ тебе подымется грозаИ нехотя слезою крупнойТвои увлажатся глаза,Я и в то время с наслажденьемЕще внимательней, нежнейЛюбуюсь милым выраженьемПригожей горести твоей.С лазурью голубого окаИграет зыбкий блеск слезы,И мне сдается: перл ВостокаСкатился с светлой бирюзы.<1829>

131. Песня («Собирайтесь, девки красны…»)

Собирайтесь, девки красны,Собирайтесь в хоровод,Скоро день погаснет ясный,Солнце яркое зайдет.Ненадолго ландыш белыйРасцветает по лесам,Лето луг ковром оделоНенадолго в радость нам.В свежих рощах на свободеПташке не всегда порхать.Не всегда нам в хороводеПеть, резвиться и плясать.Завтра, может быть, на пташкуХитрый сыщется ловец:Муж сердитый на девицу —И тогда всему конец.1817

132. Еще тройка («Тройка мчится, тройка скачет…»)[147]

Тройка мчится, тройка скачет,Вьется пыль из-под копыт;Колокольчик звонко плачет,И хохочет, и визжит.По дороге голосистоРаздается яркий звон;То вдали отбрякнет чисто,То застонет глухо он.Словно леший ведьме вторитИ аукается с ней,Иль русалка тараторитВ роще звучных камышей.Русской степи, ночи темнойПоэтическая весть!Много в ней и думы томнойИ раздолья много есть.Прянул месяц из-за тучи,Обогнул свое кольцоИ посыпал блеск зыбучийПрямо путнику в лицо.Кто сей путник и отколе,И далек ли путь ему?По неволе иль по волеМчится он в ночную тьму?На веселье иль кручину,К ближним ли под кров роднойИли в грустную чужбинуОн спешит, голубчик мой?Сердце в нем ретиво рветсяВ путь обратный или вдаль?Встречи ль ждет он не дождется,Иль покинутого жаль?Ждет ли перстень обручальный.Ждут ли путника пиры,Или факел погребальныйНад могилою сестры?Как узнать? Уж он далеко;Месяц в облако нырнул,И в пустой дали глубокоКолокольчик уж заснул.<1834>

НИКОЛАЙ ИВАНЧИН-ПИСАРЕВ(1795–1849)

133. «Тебя забыть! — и ты сказала…»[148]

Тебя забыть! — и ты сказала,Что сердце может разлюбить.Ты ль сердца моего не знала?          Тебя забыть?Тебя забыть! — но кто же будетМне в жизни радости дарить?Нет, прежде бог меня забудет…          Тебя ль забыть?Тебя забыть, и, свет могилойНазвав, как бремя жизнь влачить,Могу ль, могу ль, о друг мой милый!          Тебя забыть?Тебя забыть, искать свободы,Но цепи я рожден носить,И мне ль, восстав против природы,          Тебя забыть?Тебя забыть, пленясь другою,И для другой хоть миг прожить:Тому ль, кто дышит лишь тобою,          Тебя забыть?Тебя забыть! Нет, адска злобаОдна могла ту мысль внушить.Могу ль и за порогом гроба          Тебя забыть?<1819>

134. «Ты грустишь, твой взор тоскливый…»

Ты грустишь, твой взор тоскливыйТихой светится слезой,Ищешь в думе молчаливойСердцу прежний дать покой.Сердце в горе и не знает,Что есть смертный, может быть.Кто всё горе примечает,Но не смеет разделить.Если б взор сей хоть случайноОбратился на него,Ты б узнала, что он тайноГрустен больше твоего.Ты б узнала, что страдаетСкромный друг, и к небесам:«Дайте с ней делить, — взывает, —Грусть и радость пополам».<1819>

ЕВГЕНИЙ БАРАТЫНСКИЙ(1800–1844)

135. К Алине

Тебя я некогда любил,И ты любить не запрещала;Но я дитя в то время был —Ты в утро дней едва вступала.Тогда любим я был тобой,И в дни невинности беспечнойАлине с детской простотойЯ клятву дал уж в страсти вечной.Тебя ль, Алина, вижу вновь?Твой голос стал еще приятней;Сильнее взор волнует кровь;Улыбка, ласки сердцу внятней;Блестящих на груди лилейВсе прелести соединились,И чувства прежние живейВ душе моей возобновились.Алина! чрез двенадцать летВсё тот же сердцем, ныне сноваЯ повторяю свой обет.Ужель не скажешь ты полслова?Прелестный друг! чему ни быть,Обет сей будет свято чтимым.Ах! я могу еще любить,Хотя не льщусь уж быть любимым.<1819>

136. Разлука[149]

Расстались мы; на миг очарованьем,На краткий миг была мне жизнь моя jСловам любви внимать не буду я,Не буду я дышать любви дыханьем!Я все имел, лишился вдруг всего;Лишь начал сон… исчезло сновиденье!Одно теперь унылое смущеньеОсталось мне от счастья моего.<1820>

137. Разуверение[150]

Не искушай меня без нуждыВозвратом нежности твоей;Разочарованному чуждыВсе обольщенья прежних дней!Уж я не верю увереньям,Уж я не верую в любовьИ не могу предаться вновьРаз изменившим сновиденьям!Слепой тоски моей не множь,Не заводи о прежнем слова,И, друг заботливый, больногоВ его дремоте не тревожь!Я сплю, мне сладко усыпленье;Забудь бывалые мечты:В душе моей одно волненье,А не любовь пробудишь ты.<1821>

138. К …О («Приманкой ласковых речей…»)

Приманкой ласковых речейВам не лишить меня рассудка!Конечно, многих вы милей,Но вас любить — плохая шутка!Вам не нужна любовь моя,Не слишком заняты вы мною,Не нежность — прихоть вашу яПризнаньем страстным успокою.Вам дорог я, твердите вы,Но лишний пленник вам дороже;Вам очень мил я, но, увы!Вам и другие милы тоже.С толпой соперников моихЯ состязаться не дерзаюИ превосходной силе ихБез битвы поле уступаю.1821

139. Возвращение[151]

На кровы ближнего селеньяНисходит вечер, день погасПокинем рощу, где для насЧасы летели как мгновенья!Лель, улыбнись, когда из нейСлучится девице моейУнесть во взорах пламень томный,Мечту любви в душе своейИ в волосах листок нескромный.<1822>

140. Поцелуй[152]

Сей поцелуй, дарованный тобой,Преследует мое воображенье:И в шуме дня, и в тишине ночнойЯ чувствую его напечатленье!Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой —Мне снишься ты, мне снится наслажденье!Обман исчез, нет счастья! и со мнойОдна любовь, одно изнеможенье.<1822>

141. Две доли

Дало две доли провидение          На выбор мудрости людской:Или надежду и волнение,          Иль безнадежность и покой.Верь тот надежде обольщающей,          Кто бодр неопытным умом,Лишь по молве разновещающей          С судьбой насмешливой знаком.Надейтесь, юноши кипящие!          Летите, крылья вам даны;Для вас и замыслы блестящие          И сердца пламенные сны!Но вы, судьбину испытавшие,          Тщету утех, печали власть,Вы, знанье бытия приявшие          Себе на тягостную часть!Гоните прочь их рой прельстительный;          Так! доживайте жизнь в тишиИ берегите хлад спасительный          Своей бездейственной души.Своим бесчувствием блаженные,          Как трупы мертвых из гробов,Волхва словами пробужденные,          Встают со скрежетом зубов, —Так вы, согрев в душе желания,          Безумно вдавшись в их обман,Проснетесь только для страдания,          Для боли новой прежних ран.<1823>

142. Звезда («Взгляни на звезды: много звезд…»)

Взгляни на звезды: много звезд          В безмолвии ночномГорит, блестит кругом луны          На небе голубом.Взгляни на звезды: между них          Милее всех одна!За что же? Ранее встает,          Ярчей горит она?Нет! утешает свет ее          Расставшихся друзей:Их взоры, в синей вышине,          Встречаются на ней.Она на небе чуть видна,          Но с думою глядит,Но взору шлет ответный взор          И нежностью горит.С нее в лазоревую ночь          Не сводим мы очес,И провожаем мы ее          На небо и с небес.Себе звезду избрал ли ты?          В безмолвии ночномИх много блещет и горит          На небе голубом.Не первой вставшей сердце вверь          И, суетный в любви,Не лучезарнейшую всех          Своею назови.Ту назови своей звездой,          Что с думою глядит,И взору шлет ответный взор,          И нежностью горит.1824

143. А. А. В<оейков>ой[153]

Очарованье красоты          В тебе не страшно нам:Не будишь нас, как солнце, ты          К мятежным суетам;От дольней жизни, как луна,          Манишь за край земной,И при тебе душа полна          Священной тишиной.<1826>

144. Песня («Когда взойдет денница золотая…»)

Когда взойдет денница золотая,                    Горит эфир,И ото сна встает, благоухая,                    Цветущий мир,И славит все существованья сладость, —                    С душой твоейЧто в пору ту? скажи, живая радость,                    Тоска ли в ней?Когда на дев цветущих и приветных,                    Перед тобойМелькающих в одеждах разноцветных.                    Глядишь порой,Глядишь и пьешь их томных взоров сладость, —                    С душой твоейЧто в пору ту? скажи, живая радость,                    Тоска ли в ней?Страдаю я! Из-за дубравы дальной                    Взойдет заря,Мир озарит, души моей печальной                    Не озаря.Будь новый день любимцу счастья в сладость!                    Душе моейПротивен он! что прежде было в радость,                    То в муку ей.Что красоты, почти всегда лукавой,                    Мне долгий взор?Обманчив он! знаком с его отравой                    Я с давних пор.Обманчив он! его живая сладость                    Душе моейСтрашна теперь! что прежде было в радость,                    То в муку ей.<1827 >

145. «Где сладкий шепот…»[154]

Где сладкий шепотМоих лесов?Потоков ропот,Цветы лугов?Деревья голы;Ковер зимыПокрыл холмы,Луга и долы.Под ледянойСвоей коройРучей немеет;Все цепенеет,Лишь ветер злой,Бушуя, воетИ небо кроетСедою мглой.Зачем, тоскуя,В окно слежу яМетели лёт?Любимцу счастьяКров от ненастьяОно дает.Огонь трескучийВ моей печи;Его лучиИ пыл летучийМне веселятБеспечный взгляд.В тиши мечтаюПеред живойЕго игрой,И забываюЯ бури вой.О провиденье,Благодаренье!Забуду яИ дуновеньеБурь бытия.Скорбя душою,В тоске моей,Склонюсь главоюНа сердце к ней,И под мятежнойМетелью бед,Любовью нежнойЕе согрет,Забуду вскореКрутое горе,Как в этот мигЗабыл природыГробовый ликИ непогодыМятежный крик.1831(?)

146. «Весна! весна! как воздух чист!..»[155]

Весна! весна! как воздух чист!          Как ясен небосклон!Своей лазурию живой          Слепит мне очи он.Весна! весна! как высоко          На крыльях ветерка,Ласкаясь к солнечным лучам,          Летают облака!Шумят ручьи! блестят ручьи!          Взревев, река несетНа торжествующем хребте          Поднятый ею лед!Еще древа обнажены,          Но в роще ветхий лист,Как прежде, под моей ногой          И шумен, и душист.Под солнце самое взвился          И в яркой вышинеНезримый жавронок поет          Заздравный гимн весне.Что с нею, что с моей душой?)          С ручьем она ручейИ с птичкой птичка! с ним журчит,          Летает в небе с ней!Зачем так радует ее          И солнце и весна!Ликует ли, как дочь стихий,          На пире их она?Что нужды! счастлив, кто на нем          Забвенье мысли пьет,Кого далеко от нее          Он, дивный, унесет!<1834>

147. Песня («Страшно воет, завывает…»)[156]

Страшно воет, завывает          Ветр осенний;По подне́бесью далече          Тучи гонит.На часах стоит печален          Юный ратник;Он уносится за ними          Грустной думой.О, куда, куда вас, тучи,          Ветер гонит?О. куда ведёт судьбина          Горемыку?Тошно жить мне: мать родную          Я покинул!Тошно жить мне: с милой сердцу          Я расстался!«Не грусти! — душа-девица          Мне сказала. —За тебя молиться будет          Друг твой верный».Что в молитвах? я в чужбине          Дни скончаю.Возвращусь ли? взор твой друга          Не признает.Не видать в лицо мне счастья;          Жить на что мне?Дай приют, земля сырая,          Расступися!Он поёт, никто не слышит          Слов печальных…Их разносит, заглушает          Ветер бурный.<1821>

ПАВЕЛ КАТЕНИН(1792–1853)

148. Любовь

О чем, о чем в тени ветвейПоешь ты ночью, соловей?Что песнь твою к подруге милойЖивит огнем и полнит силой,Колеблет грудь, волнует кровь?Живущих всех душа: любовь.Не сетуй, девица-краса!Дождешься радостей часа.Зачем в лице завяли розы?Зачем из глаз лиются слезы?К веселью душу приготовь;Его дарит тебе любовь.Покуда дней златых весна,Отрадой нам любовь одна.Ловите, юноши, украдкойБлаженный час, час неги сладкой;Пробьет… любите вновь и вновь;Земного счастья верх: любовь.

КОНДРАТИЙ РЫЛЕЕВ(1795–1826)

149. Элегия («Исполнились мои желанья…»)[157]

Исполнились мои желанья,Сбылись давнишние мечты:Мои жестокие страданья,Мою любовь узнала ты.Напрасно я себя тревожил,За страсть вполне я награжден:Я вновь для счастья сердцем ожилИсчезла грусть, как смутный сон.Так, окроплен росой отрадной,В тот час, когда горит восток,Вновь воскресает — ночью хладнойПолузавялый василек.<1824>

150. Стансы («Не сбылись, мой друг, пророчества…»)[158]

(К А. Б<естуже>ву)

Не сбылись, мой друг, пророчестваПылкой юности моей:Горький жребий одиночестваМне сужден в кругу людей.Слишком рано мрак таинственныйОпыт грозный разогнал,Слишком рано, друг единственный,Я сердца людей узнал.Страшно дней не ведать радостныхБыть чужим среди своих,Но ужасней истин тягостныхБыть сосудом с дней младых.С тяжкой грустью, с черной думоюЯ с тех пор один брожуИ могилою угрюмоюМир печальный нахожу.Всюду встречи безотрадные!Ищешь, суетный, людей,А встречаешь трупы хладныеИль бессмысленных детей…<1824>

151. Смерть Ермака[159]

(П. А. Муханову[160])

Ревела буря, дождь шумел;Во мраке молнии летали;Бесперерывно гром гремел.И ветры в дебрях бушевали…Ко славе страстию дыша,В стране суровой и угрюмой,На диком бреге ИртышаСидел Ермак, объятый думой.Товарищи его трудов,Побед и громозвучной славыСреди раскинутых шатровБеспечно спали близ дубравы.«О, спите, спите, — мнил герой, —Друзья, под бурею ревущей;С рассветом глас раздастся мой,На славу иль на смерть зовущий!Вам нужен отдых; сладкий сонИ в бурю храбрых успокоит;В мечтах напомнит славу онИ силы ратников удвоит.Кто жизни не щадил своейВ разбоях, злато добывая,Тот думать будет ли о ней,За Русь святую погибая?Своей и вражьей кровью смывВсе преступленья буйной жизниИ за победы заслуживБлагословения отчизны, —Нам смерть не может быть страшна;Свое мы дело совершили:Сибирь царю покорена,И мы — не праздно в мире жили!»Но роковой его уделУже сидел с героем рядомИ с сожалением гляделНа жертву любопытным взглядом,Ревела буря, дождь шумел;Во мраке молнии летали;Бесперерывно гром гремел,И ветры в дебрях бушевали.Иртыш кипел в крутых брегах,Вздымалися седые волны,И рассыпались с ревом в прах,Бия о брег козачьи челны.С вождем покой в объятьях снаДружина храбрая вкушала;С Кучумом буря лишь однаНа их погибель не дремала!Страшась вступить с героем в бой,Кучум к шатрам, как тать презренный,Прокрался тайною тропой,Татар толпами окруженный.Мечи сверкнули в их руках —И окровавилась долина,И пала грозная в боях,Не обнажив мечей, дружина…Ермак воспрянул ото снаИ, гибель зря, стремится в волны,Душа отвагою полна,Но далеко от брега челны!Иртыш волнуется сильней —Ермак все силы напрягаетИ мощною рукой своейВалы седые рассекает…Плывет… уж близко челнока —Но сила року уступила,И, закипев страшней, рекаГероя с шумом поглотила.Лишивши сил богатыряБороться с ярою волною,Тяжелый панцирь — дар царя —Стал гибели его виною.Ревела буря… вдруг лунойИртыш кипящий осребрился,И труп, извергнутый волной,В броне медяной озарился.Носились тучи, дождь шумел,И молнии еще сверкали,И гром вдали еще гремел,И ветры в дебрях бушевали.

ФЕДОР ГЛИНКА(1786–1880)

152. Подоконье[161](С богемского)

Ночь придет. Знакомой мне        Обойдя дорожкой,Запою я в тишине        Под твоим окошком:«Спи, мой ангел! Добрый сон!Пусть тебя лелеет он!..Будь он сладок, как твоя        Золотая младость!Кто ж приснится?.. Если я —        Улыбнись, как радость!Спи, мой ангел! Добрый сон!Пусть тебя лелеет он!..»<1823>

153. Песнь узника[162]

Не слышно шуму городского,В заневских башнях[163] тишина!И на штыке у часовогоГорит полночная луна!А бедный юноша! ровесникМладым цветущим деревам,В глухой тюрьме заводит песнюИ отдает тоску волнам!«Прости, отчизна, край любезный!Прости, мой дом, моя семья!Здесь за решеткою железной —Уже не свой вам больше я!Не жди меня отец с невестой,Снимай венчальное кольцо;Застынь мое навеки место;Не быть мне мужем и отцом!Сосватал я себе неволю,Мой жребий — слезы и тоска!Но я молчу — такую долюВзяла сама моя рука…»Уж ночь прошла, с рассветом в златеДавно день новый засиял!А бедный узник в каземате —Все ту же песню запевал!..<1826>

154. Завеянные следы[164]

Над серебряной водой,          На златом песочкеДолго девы молодой          Я берег следочки…Вдруг завыло в вышине,          Речку всколыхало;И следов, любезных мне,          Будто не бывало!..Что ж душа так замерла?          Колокол раздался…Ах, девица в храм пошла:          С ней другой венчался…<1826>

155. Призыв

О друг младой, прекрасный друг!          Уж солнце за горами.Певец зари мой нежит слух,          Луна над озерами;Тебя я жду, тебя зову:          Уже густеют тени;Присядь ко мне, склони главу          На дружние колени…Она пришла, она была,          Душа при ней так млела!..Но вспыхнул день — и, как стрела,          Куда-то отлетела…Уж нет ее, и грудь пуста;          Ах, если б, если б чащеКо мне слетала та ж мечта,          Мне б горе было слаще!<1829>

156. Сон русского на чужбине[165]

Отечества и дым

нам сладок и приятен!

Державин
Свеча, чуть теплясь, догорала,Камин, дымяся, погасал;Мечта мне что-то напевала,И сон меня околдовал…Уснул — и вижу я долиныВ наряде праздничном весныИ деревенские картиныЗаветной русской стороны!..Играет рог, звенят цевницы,И гонят парни и девицыСвои стада на влажный луг.Уж веял, веял теплый духВесенней жизни и свободыОт долгой и крутой зимы.И рвутся из своей тюрьмыИ хлещут с гор кипучи воды.Пловцов брадатых на стругахНесется с гулом отклик долгий;И широко гуляет ВолгаВ заповедных своих лугах…Поляны муравы одели,И, вместо пальм и пышных роз,Густые молодеют ели,И льётся запах от берез!..И мчится тройка удалаяВ Казань дорогой столбовой,И колокольчик — дар Валдая —Гудит, качаясь под дугой…Младой ямщик бежит с полночи:Ему сгрустнулося в тиши,И он запел про ясны очи,Про очи девицы-души:«Ах, очи, очи голубые!Вы иссушили молодца!Зачем, о люди, люди злые,Зачем разрознили сердца?Теперь я горький сиротина!»И вдруг махнул по всем по трем…Но я расстался с милым сном,И чужеземная картинаСияла пышно предо мной.Немецкий город… все красиво,Но я в раздумье молчаливоВздохнул по стороне родной…<1825>

НИКОЛАЙ ЯЗЫКОВ(1803–1846)

157. «Кто за бокалом не поет…»[166]

Кто за бокалом не поет,Тому не полная отрада:Бог песен богу виноградаВосторги новые дает.Слова святые: пей и пой!Необходимы для пирушки.Друзья! где арфа подле кружки,Там бога два и пир двойной!Так ночью краше небесаПри ярком месяца сияньи;Так в миловидном одеяньиОчаровательней краса.Кто за бокалом не поет,Тому не полная отрада:Бог песен богу виноградаВосторги новые дает!1823

158. Элегия («Меня любовь преобразила…»)[167]

Меня любовь преобразила;Я стал задумчив и уныл;Я ночи бледные светила,Я сумрак ночи полюбил.Когда веселая зарницаГорит за дальнею горой,И пар густеет над водой.И смолкла вечера певица,По скату сонных береговБрожу, тоскуя и мечтая,И жду, когда между кустовМелькнет условленный покровИли тропинка потайнаяЗашепчет шорохом шагов.Гори, прелестное светило,Помедли, мрак, на лоне вод:Она придет, мой ангел милый,Любовь моя, — она придет!1825

159. Ночь[168]

Померкла неба синева,Безмолвны рощи и поляны;Там, под горой, едва-едваБежит, журчит ручей стеклянный.Царица сна и темноты,Царица дивных сновидений!Как сладостно ласкаешь тыУединенные мечтыИ негу вольных вдохновений!Он отдыхает, грешный свет:Главу страдальца утомилоОднообразие сует,Страстей и чувственности милой.О ночь! пошли ему покой,Даруй виденья золотые,Да, улелеянный тобойЗабудет он и шум дневной,И страхи, и надежды злые.Но ты лампады не туши,Не водворяй успокоеньяТам, где поэт своей душиСвершает стройные творенья;Пускай торжественный восходВеликолепного светилаЕго бессонного найдет,И снова дум его полетПодымет божеская сила!1827

160. Элегия («Вы не сбылись, надежды милой…»)[169]

Вы не сбылись, надежды милойБлагословенные мечты!Моя краса, мое светило,Моя желанная, где ты?Давно ль очей твоих лазурныхЯ любовался тишиной,И волны дум крутых и бурныхВ душе смирялись молодой?Далеко ты, но терпеливоМоей покорствую судьбе;Во мне божественное живоВоспоминанье о тебе.Так пробужденье сохраняетЧерты пленительного сна,Так землю блеском осыпаетНебес красавица — луна.1827(?)

161. Песня («Когда умру, смиренно совершите…»)[170]

Когда умру, смиренно совершитеПо мне обряд печальный и святой,И мне стихов надгробных не пишите,И мрамора не ставьте надо мной.Но здесь, друзья, где ныне сходка нашаБеседует, разгульна и вольна;Где весела, как праздничная чаша,Душа кипит студенчески шумна, —Во славу мне вы чашу круговуюНаполните блистательным вином,Торжественно пропойте песнь роднуюИ пьянствуйте о имени моем.Все тлен и миг! Блажен, кому с друзьямиСвою весну пропировать дано,Кто видит мир туманными глазамиИ любит жизнь за песни и вино!..1829

162. Пловец («Нелюдимо наше море…»)[171]

Нелюдимо наше море,День и ночь шумит оно;В роковом его простореМного бед погребено.          Смело, братья! Ветром полный          Парус мой направил я:          Полетит на скользки волны          Быстрокрылая ладья!Облака бегут над морем,Крепнет ветер, зыбь черней;Будет буря: мы поспоримИ помужествуем с ней.          Смело, братья! Туча грянет,          Закипит громада вод,          Выше вал сердитый встанет,          Глубже бездна упадет!Там, за далью непогоды,Есть блаженная страна:Не темнеют неба своды,Не проходит тишина.          Но туда выносят волны          Только сильного душой!..          Смело, братья, бурей полный,          Прям и крепок парус мой.1829

163. А. Н. («Влюблен я, дева-красота!..»)[172]

Влюблен я, дева-красота!В твой разговор живой и страстный,В твой голос ангельски-прекрасный,В твои румяные уста!Дай мне тобой налюбоваться,Твоих наслушаться речей,Упиться песнию твоей,Твоим дыханьем надышаться!1829

164. Элегия («Блажен, кто мог на ложе ночи…»)[173]

Блажен, кто мог на ложе ночиТебя руками обогнуть;Челом в чело, очами в очи,Уста в уста и грудь на грудь!Кто соблазнительный твой лепетЛобзаньем пылким прерывалИ смуглых персей дикий трепетТо усыплял, то пробуждал!..Но тот блаженней, дева ночи,Кто в упоении любвиГлядит на огненные очи.На брови дивные твои,На свежесть уст твоих пурпурных,На черноту младых кудрей,Забыв и жар восторгов бурных,И силы юности своей!1831

165. Бессонница[174]

Что мечты мои волнуетНа привычном ложе сна?На лицо и грудь мне дуетСвежим воздухом весна,Тихо очи мне целуетПолуночная луна.Ты ль, приют восторгам нежным,Радость юности моей,Ангел взором безмятежным,Ангел прелестью очей,Персей блеском белоснежным,Мягких золотом кудрей!Ты ли мне любви мечтамиПрогоняешь мирны сны?Ты ли свежими устамиНавеваешь свет луны,Скрыта легкими тенямиСоблазнительной весны?Благодатное виденье,Тихий ангел! успокой,Усыпи души волненье,Чувства жаркие напойИ даруй мне утомленье,Освященное тобой!1831

166. Пловец («Воют волны, скачут волны!..»)[175]

Воют волны, скачут волны!Под тяжелым плеском волнПрям стоит наш парус полный,Быстро мчится легкий челн,И расталкивает волны,И скользит по склонам волн!Их, порывами вздувая,Буря гонит ряд на ряд;Разгулялась волновая;Буйны головы шумят,Друг на друга набегая,Отшибаяся назад!Но глядите: перед нами,Вдоль по темным облакам.Разноцветными зарямиОтливаясь там и там,Золотыми полосамиДень и небо светят нам.Пронесися, мрак ненастный!Воссияй, лазурный свод!Разверни свой день прекрасныйНадо всем простором вод:Смолкнут бездны громогласны,Их волнение падет!Блещут волны, плещут волны!Под стеклянным брызгом волнПрям стоит наш парус полный,Быстро мчится легкий челн,Раздвигая сини волныИ скользя по склонам волн!

167. Стансы («В час, как деву молодую…»)

В час, как деву молодуюЯ зову на ложе снаИ ночному поцелуюНе противится она.Грусть нежданного сомненьяВдруг находит на меня —И боюсь я пробужденьяИ божественного дня.Он сияет, день прекрасный,В блеске розовых лучей;В сенях леса сладкогласныйСвищет песню соловей;Резвым плеском льются воды,И цветут ковры долин…То любовница природы,То красавица годин.О! Счастлив, чья грудь младаяСилой чувств еще полна;Жизнь ведет его, играя,Как влюбленная, нежна;И, веселая, ласкает,И, пристрастная к нему,И дарит и обещаетВсе красавцу своему!Есть любовь и наслажденья,Небо есть и на земле;Но могущество мгновенья,Но грядущее во мгле.О! друзья, что наша младость?Чарка славного вина;А забывчивая радостьСразу пьет ее до дна!1831

ИВАН КОЗЛОВ(1779–1840)

168. Ирландская мелодия («Луч ясный играет на светлых водах…»)[176]

Луч ясный играет на светлых водах,Но тьма под сияньем и холод в волнах;Младые ланиты румянцем горят,Но черные думы дух юный мрачат.Есть думы о прежнем, их яд роковойВсю жизнь отравляет мертвящей тоской;Ничто не утешит, ничто не страшит,Не радует радость, печаль не крушит.На срубленной ветке так вянет листок,Напрасно в дубраве шумит ветерокИ красное солнце льет радостный свет, —Листок зеленеет, а жизни в нем нет!..<1824>

169. <Из «Невесты Абидосской»> («Любовник розы — соловей…»)[177]

Любовник розы — соловейПрислал тебе цветок сей милый,Он станет песнею своейВсю ночь пленять твой дух унылый.Он любит петь во тьме ночей,И песнь его дышит тоскою;Но с обнадеженной мечтоюСпоет он песню веселей.И с думой тайною моейТебя коснется пенья сладость,И напоет на сердце радостьЛюбовник розы — соловей.<1826>

170. Вечерний звон[178]

Т. С. Вдмрв-ой

Вечерний звон, вечерний звон!      Как много дум наводит онО юных днях в краю родном,      Где я любил, где отчий дом.И как я, с ним навек простясь,      Там слушал звон в последний раз!Уже не зреть мне светлых дней      Весны обманчивой моей!И сколько нет теперь в живых      Тогда веселых, молодых!И крепок их могильный сон;      Не слышен им вечерний звон.Лежать и мне в земле сырой!      Напев унывный надо мнойВ долине ветер разнесет;      Другой певец по ней пройдет.И уж не я, а будет он      В раздумьи петь вечерний звон!<1827>

171. Венециянская ночь[179](Фантазия)

(П. А. Плетневу[180])

        Ночь весенняя дышалаСветло-южною красой;Тихо Брента[181] протекала,Серебримая луной;Отражен волной огнистойБлеск прозрачных облаков,И восходит пар душистойОт зеленых берегов.        Свод лазурный, томный ропотЧуть дробимыя волны.Померанцев, миртов шепотИ любовный свет луны,Упоенья ароматаИ цветов, и свежих трав,И вдали напев Торквата[182]Гармонических октав[183] —        Все вливает тайно радость,Чувствам снится дивный мир,Сердце бьется; мчится радостьНа любви весенний пир,По водам скользят гондолы,Искры брызжут под веслом,Звуки нежной баркаролы[184]Веют легким ветерком.        Что же, что не видно болеНад игривою рекойВ светлоубранной гондолеТой красавицы младой,Чья улыбка, образ милыйВолновали все сердцаИ пленяли дух унылыйИсступленного певца?        Нет ее: она тоскоюВ за́мок свой удалена;Там живет одна с мечтою,Тороплива и мрачна.Не мила ей прелесть ночи,Не манит сребристый ток,И задумчивые очиСмотрят томно на восток.        Но густеет тень ночная;И красот цветущий рой,В неге страстной утопая,Покидает пир ночной.Стихли пышные забавы,Все спокойно на реке,Лишь Торкватовы октавыРаздаются вдалеке.        Вот прекрасная выходитНа чугунное крыльцо;Месяц бледно луч наводитНа печальное лицо;В русых локонах небрежныхРисовался легкий стан,И на персях белоснежныхИзумрудный талисман!        Уж в гондоле одинокойК той скале она плывет,Где под башнею высокойМоре бурное ревет.Там певца воспоминаньеВ сердце пламенном живей,Там любви очарованьеС отголоском прежних дней.        И в мечтах она внимала.Как полночный вещий бойМедь гудящая сливалаС вечно шумною волной.Не мила ей прелесть ночи,Душен свежий ветерок,И задумчивые очиСмотрят томно на восток.        Тучи тянутся грядою,Затмевается луна;Ясный свод оделся мглою;Тьма внезапная страшна.Вдруг гондола осветилась,И звезда на высотеПо востоку покатиласьИ пропала в темноте.        И во тьме с востока веетТихогласный ветерок;Факел дальний пламенеет, —Мчится по морю челнок.В нем уныло молодаяТень знакомая сидит,Подле арфа золотая,Меч под факелом блестит.        Не играйте, не звучите,Струны дерзкие мои:Славной тени не гневите!..О! — свободы и любвиГде же, где певец чудесный?Иль его не сыщет взор?Иль угас огонь небесный,Как блестящий метеор?

172. Обманутое сердце[185]

        О ты, ночь моя, ноченька,Ночь ты лунная, ночь морозная,Как тревожишь ты сердце томное,Сердце томное — безнадежное!        Страшно мне: мой уголокКак могила вкруг чернеет;Разведу я огонек —Дуб трещит и пламенеет,Свет багровый на стенахЧудно зыблется в очах,И дохнуть не смею я, —Тени бродят вкруг меня.        О, зачем я рожденаВянуть бедной сиротою;Жизнь моя отравленаНеотступною тоской;Светлый призрак в тяжком снеНа беду являлся мне;Даль мою затмил туман —Сердцу был во всем обман.        На заре весны моейГолубка я приучила;Он был друг невинных дней.О, как я его любила!Снегом белым он сиял,Томно, нежно ворковал;Но, как легкий ветерок,Улетел мой голубок.        В бедном садике моемРдела роза полевая.Любовалась я цветком;Часто горе забывая,К розе с свежею волнойЯ бежала в летний зной.Туча бурная нашла —Розу молния сожгла.        Был друг милый у меня!..Ночь, ты знаешь, ты видала.Как в пылу безумном яДруга к сердцу прижимала;Вспомни: он твоей лунойМне клялся, что будет мой. —Но тень бродит… страшно мне!Не душней в могильном сне.        О ты, ночь моя, ноченька,Ночь ты лунная, ночь морозная,Как тревожишь ты сердце томное,Сердце томное, — безнадежное!

173. Добрая ночь[186]

«Прости, прости, мой край родной!        Уж скрылся ты в волнах;Касатка вьется, ветр ночной        Играет в парусах.Уж тонут огненны лучи        В бездонной синеве…Мой край родной, прости, прости!        Ночь добрая тебе!Проснется день; его краса        Утешит божий свет;Увижу море, небеса, —        А родины уж нет!Отцовский дом покинул я;        Травой он зарастет;Собака верная моя        Выть станет у ворот.Ко мне, ко мне, мой паж младой!        Но ты дрожишь, как лист?Иль страшен рев волны морской?        Иль ветра буйный свист?Не плачь: корабль мой нов; плыву        Уж я не в первый раз;И быстрый сокол на лету        Не перегонит нас».— «Не буйный ветр страшит меня,        Не шум угрюмых волн;Но не дивись, сир Чальд, что я        Тоски сердечной полн!Прощаться грустно было мне        С родимою, с отцом;Теперь надежда вся в тебе        И в друге… неземном.Не скрыл отец тоски своей,        Как стал благословлять;Но доля матери моей —        День плакать, ночь не спать».— «Ты прав, ты прав, мой паж младой!        Как сметь винить тебя?С твоей невинной простотой,        Ах, плакал бы и я!Но вот и кормщик мой сидит,        Весь полон черных дум.Иль буйный ветр тебя страшит?        Иль моря грозный шум?»— «Сир Чальд, не робок я душой,        Не умереть боюсь;Но я с детьми, но я с женой        Впервые расстаюсь!Проснутся завтра на заре        И дети и жена;Малютки спросят обо мне,        И всплачется она!»— «Ты прав, ты прав!        И как пенять,Тебе нельзя не горевать:        И муж ты и отец!Но я… Ах, трудно верить мне        Слезам прелестных глаз!Любовью новою оне        Осушатся без нас.Лишь тем одним терзаюсь я.        Не в силах то забыть,Что нет на свете у меня,        О ком бы потужить!И вот на темных я волнах        Один, один с тоской!И кто же, кто по мне в слезах        Теперь в стране родной?Что ж рваться мне, жалеть кого?        Я сердцем опустел,И без надежд и без всего,        Что помнить я хотел.О мой корабль! с тобой я рад        Носиться по волнам;Лишь не плыви со мной назад        К родимым берегам!Далеко на скалах, в степи        Приют сыщу себе;А ты, о родина, прости!        Ночь добрая тебе!»<1824>

174. Ирландская мелодия («Когда пробьет печальный час…»)[187]

Когда пробьет печальный час        Полночной тишины,И звезды трепетно горят,        Туман кругом луны, —Тогда, задумчив и один,        Спешу я к роще той,Где, милый друг, бывало, мы        Бродили в тьме ночной.О, если в тайной доле их        Возможность есть душамСлетать из-за далеких звезд        К тоскующим друзьям —К знакомой роще ты слетишь        В полночной тишине,И дашь мне весть, что в небесах        Ты помнишь обо мне!И, думой сердца увлечен,        Ту песню я пою,Которой, друг, пленяла ты        Мечтательность мою.Унылый голос ветерок        Разносит в чуткой тьме,В поляне веет и назад        Несет его ко мне.А я… я верю… томный звук        От родины святой —На песнь любимую ответ        Души твоей младой.<1828>

175. Тревожное раздумье[188]

Море синее, море бурное,Ветер воющий, необузданный,Ты, звезда моя полуночная, —Ах, отдайте мне друга милого!Где он? где? скажи мне, мореЧем в далекой сторонеОн свое лелеет горе?Все ли помнит обо мне?Днем меня ли ищут очи,Я ль одна в его мечтах,И меня ль во мраке ночиВидит он в тревожных снах?Ты, всегда везде летая,Ветер, ветер, знаешь все:Заставал ты, как, вздыхая,Шепчет имя он мое?Как, в раздумье и печальный,Жадный взор стремит к волнамИ мой локон, дар прощальный,Жмет к пылающим устам?Светлый друг тоски мятежной.Полуночная звезда!Будь вожатою надежной,Нашей радостью всегда;Ты пред ним святой красоюЗнаком будь любви моей…Если ж он пленен другою,О звезда! затмись скорей!Скоро год уже промчится,Как со мной расстался он,А в разлуке часто снитсяПоневоле страшный сон.Дух сомненье сокрушило:Мне ль измену пережить? —Лучше то, что сердцу мило,Потерять, а не делить.Но я верю, я мечтаю,Что я с ним соединюсь,Я волненье дум стесняю —Я измены не боюсь;Чуть коснется страх случайный —Я маню надежду вновь…Есть у сердца вестник тайный:Не обманет он любовь!Море синее, море бурное,Ветер воющий, необузданный,Ты, звезда моя полуночная, —Ах, отдайте мне друга милого!<1835>

ЕГОР АЛАДЬИН(1796–1860)

176. «Солнце скрылось за горами…»

Солнце скрылось за горами,Вечер мрачный настает;Над сребристыми водамиВетерок прохладу льет.Дремлет бор; лишь там над лугом,Где ручей катит волну,Соловей с любезным другомНарушают тишину.Месяц полный, величавый,Луч прорезав в облаках,Среди темныя дубравыОтразился на водах.Погруженный в мрачну думу,Там, где крадется струя,Там, древес внимая шуму,Там мечтал безмолвно я.Ты по-прежнему катишься,Ручеек, между кустов;Ах! почто не удалишьсяТы от этих берегов?Быстро время то промчалось,Как с Лилетой я гулял!Сердце счастьем наслаждалось,И я — всё позабывал.Ручеек! ты был свидетельДней отрады и утех.Время, грозный разрушитель,Ты умчало игры, смех!Что ж осталось? — ВспоминаньяСчастья, радости моей;Мой удел — одни страданья,Цепь печальных жизни дней.<1824>

ДМИТРИЙ ВЕНЕВИТИНОВ(1805–1827)

177. Песнь Клары[189]

Стучат барабаны,Свисток заиграл;С дружиною браннойМой друг поскакал!Он скачет, качаетБольшое копье…С ним сердце мое!..Ах, что́ я не воин!Что́ нет у меняКопья и коня!За ним бы помчаласьВ далеки краяИ с ним бы сражаласьБез трепета я!Враги пошатнулись —За ними вослед…Пощады им нет!..О смелый мужчина!Кто равен тебеВ счастливой судьбе!1826

178. Песнь Маргариты[190]

Прости, мой покой!Как камень, в грудиПечаль залегла.Покой мой, прости!Где нет его,Там всё мертво!Мне день не милИ мир постыл.О бедная де́вица!Что сбылось с тобой?О бедная де́вица!Где рассудок твой?.Прости, мой покой!Как камень, в грудиПечаль залегла.Покой мой, прости!В окно ли гляжу я —Его я ищу.Из дома ль иду я —За ним я иду.Высок он и ловок;Величествен взгляд;Какая улыбка!Как очи горят!И речь, как звонВолшебных струй!И жар руки!И что за поцелуй!Прости, мой покой!Как камень, в грудиПечаль залегла.Покой мой, прости!Все тянет меня.Все тянет к нему.И душно, и грустно.Ах, что́ не могуОбнять его, держать его,Лобзать его, лобзатьИ, умирая, с уст егоЕще лобзанья рвать!1827

179. Песнь грека[191]

Под небом Аттики богатойЦвела счастливая семья.Как мой отец, простой оратай,За плугом пел свободу я.Но турков злые ополченьяНа наши хлынули владенья…Погибла мать, отец убит,Со мной спаслась сестра младая,Я с нею скрылся, повторяя:«За все мой меч вам отомстит!»Не лил я слез в жестоком горе,Но грудь стеснило и свело;Наш легкий челн помчал нас в море,Пылало бедное село,И дым столбом чернел над валом.Сестра рыдала — покрываломПечальный взор полузакрыт;Но, слыша тихое моленье,Я припевал ей в утешенье:«За все мой меч им отомстит!»Плывем — и при луне сребристойМы видим крепость над скалой.Вверху, как тень, на башне мшистойШагал турецкий часовой;Чалма склонилася к пищали,Внезапно волны засверкали,И вот — в руках моих лежитБез жизни дева молодая.Я обнял тело, повторяя:«За все мой меч вам отомстит!»Восток румянился зарею,Пристала к берегу ладья,И над шумящею волноюСестре могилу вырыл я.Не мрамор с надписью унылойСкрывает тело девы милой —Нет, под скалою труп зарыт;Но на скале сей неизменнойЯ начертал обет священный:«За все вам меч мой отомстит!»С тех пор меня магометанеУзнали в стычке боевой,С тех пор как часто в шуме бранейОбет я повторяю свой!Отчизны гибель, смерть прекрасной,Всё, что припомню в час ужасный;И всякий раз, как меч блеститИ падает глава с чалмою,Я говорю с улыбкой злою:«За все мой меч вам отомстит!»1825

АЛЕКСАНДР ПОЛЕЖАЕВ(1805–1838)

180. «Зачем задумчивых очей…»[192]

Зачем задумчивых очейС меня, красавица, не сводишь?Зачем огнем твоих речейТоску на душу мне наводишь?Не припадай ко мне на грудьВ порывах милого забвенья —Ты ничего в меня вдохнутьНе можешь, кроме сожаленья!Меня не в силах воспалитьТвои горячие лобзанья,Я не могу тебя любить —Не для меня очарованья!Я был любим, и сам любил —Увял на лоне сладострастья,И в хладном сердце схоронилМинуты горестного счастья;Я рано со́рвал жизни цвет,Всё потерял, все отдал Хлое, —И прежних чувств, и прежних летНе возвратит ничто земное!Еще мне милы красотаИ девы пламенные взоры,Но сердце мучит пустота,А совесть — мрачные укоры!Люби другого: быть твоимЯ не могу, о друг мой милый!..Ах, как ужасно быть живым,Полуразрушась над могилой!<1828>

181. Грусть[193]

На пиру у жизни шумной,В царстве юной красотыРвал я с жадностью безумнойБлаговонные цветы.Много чувства, много жизниЯ роскошно потерялИ душевной укоризны,Может быть, не избежал.Отчего ж не с сожаленьем,Отчего — скажите мне, —Но с невольным восхищеньемВспомнил я о старине?Отчего же локон черный,Этот локон смоляной,День и ночь, как дух упорный,Всё мелькает предо мной?Отчего, как в полдень ясныйГолубые небеса,Мне таинственно прекрасныЭти черные глаза?Почему же голос сладкой,Этот голос неземной,Льется в душу мне украдкойГармонической волной?Что тревожит дух унылый,Манит к счастию меня?Ах, не вспыхнет над могилойИскра прежнего огня!Отлетели заблужденийНевозвратные рои —И я мертв для наслаждений,И угас я для любви!Сердце ищет, сердце проситПосле бури уголка;Но мольбы его разноситБезотрадная тоска!1834

182. Отчаяние[194]

Он ничего не потерял, кроме надежды.

А. Пушкин
О, дайте мне кинжал и яд,Мои друзья, мои злодеи!Я понял, понял жизни ад,Мне сердце высосали змеи!..Смотрю на жизнь как на позор, —Пора расстаться с своенравнойИ произнесть ей приговорПоследний, страшный и бесславный!Что в ней? Зачем я на землеВлачу убийственное бремя?..Скорей во прах!.. В холодной мглеПокойно спит земное племя:Ничто печальной тишиныКостей иссохших не тревожит,И череп мертвой головыОдин лишь червь могильный гложет.Безумство, страсти и тоска,Любовь, отчаянье, надеждыИ всё, чем славились века,Чем жили гении, невежды, —Все праху, всё заплатит дань,До той поры, пока природаВ слух уничтоженного родаРечет торжественно: «Восстань!»<1836>

183. «У меня ль, молодца…»[195]

У меня ль, молодца́,Ровно в двадцать летСо бела лицаСпал румяный цвет,Черный волос кольцомНе бежит с плеча,На ремне золотомНет грозы-меча;За железным щитомНет копья-огня,Под черкесским седломНет стрелы-коня;Нет перстней дорогихПодарить мило́й!Без невесты жених,Без попа налой…Расступись, расступись,Мать сыра земля!Прекратись, прекратись,Жизнь-тоска моя!Лишь по ней, по мило́й,Красен белый свет;Без мило́й, дорогойСчастья в мире нет!<1832>

184. Сарафанчик[196]

Мне наскучило, девице,Одинешенькой в светлице        Шить узоры серебром!И без матушки родимойСарафанчик мой любимый        Я надела вечерком —                Сарафанчик,                Расстеганчик!В разноцветном хороводеЯ играла на свободе        И смеялась, как дитя!И в светлицу до рассветаВоротилась; только где-то        Разорвала я, шутя,                Сарафанчик,                Расстеганчик!Долго мать меня журилаИ до свадьбы запретила        Выходить за ворота;Но за сладкие мгновеньяЯ тебя без сожаленья        Оставляю навсегда,                Сарафанчик,                Расстеганчик!1834

185. Черная коса

Там, где свистящие картечиМетала бранная гроза,Лежит в пыли, на поле сечи,В три грани черная коса.Она в крови и без ответа,Но тайный голос произнес:«Булат, противник Магомета,Меня с главы девичьей снес!Гордясь красой неприхотливой,В родной свободной сторонеЧело невинности стыдливойВладело мною в тишине.Еще за час до грозной битвыС врагом отечественных горПылал в жару святой молитвыЗвезды Чир-Юрта ясный взор.Надежда храбрых на ПророкаОтваги буйной не спасла,И я во прах веленьем рокаСкатилась с юного чела!Оставь меня!.. Кого лелеетУкрадкой нежная краса,Тому на сердце грусть навеетВ три грани черная коса…»1831

ФЕДОР ТУМАНСКИЙ(1800–1853)

186. Птичка[197]

Вчера я растворил темницуВоздушной пленницы моей:Я рощам возвратил певицу,Я возвратил свободу ей.Она исчезла, утопаяВ сияньи голубого дня,И так запела, улетая,Как бы молилась за меня.<1827>

АЛЕКСЕЙ ХОМЯКОВ(1804–1860)

187. <Из трагедии «Ермак»> («О чем, скажи, твое стенанье…»)[198]

О чем, скажи, твое стенаньеИ безутешная печаль?Твой умер друг, или изгнаньеЕго умчало в синю даль?Когда б он был в стране далекой,Я друга бы назад ждала,И в скорбях жизни одинокойНадежда бы еще цвела,Когда б он был в могиле хладнойМои бы плакали глаза,А слезы в грусти безотрадной —Небес вечерняя роса.Но он преступник, он убийца,О нем и плакать мне нельзя.Ах, растворись, моя гробница,Откройся, тихая земля!1827

188. «Подвиг есть и в сраженьи…»[199]

Подвиг есть и в сраженьи,Подвиг есть и в борьбе;Высший подвиг в терпеньи,Любви и мольбе.Если сердце занылоПеред злобой людскойИль насилье схватилоТебя цепью стальной;Если скорби земныеЖалом в душу впились —С верой бодрой и смелойТы за подвиг берись:Есть у подвига крылья,И взлетишь ты на нихБез труда, без усильяВыше мраков земных,Выше крыши темницы,Выше злобы слепой,Выше воплей и криковГордой черни людской!1859

ФЕДОР АЛЕКСЕЕВ

189. «Меня покинули желанья…»

Меня покинули желанья,Я разуверился вполне,Одна печаль, одни страданьяТеперь в сердечной глубине.Исчезла пламенная сладостьЛюбви и юности живой:Уж не волнует сердце радостьИ сны поэзии благой.Как тень, как образ привиденья,Как надмогильные огни,С волшебной негой вдохновеньяВ груди потухнули они.Лишь в память их очарованьеНа дне сердечной пустоты,Одни души воспоминанья,Одни осталися мечты.<1828>

ДМИТРИЙ РАЕВСКИЙ

190. Романс («Что грустишь ты, одинокой…»)[200]

«Что грустишь ты, одинокой,Полно, странник, слезы лить».— «Ах! от родины далекоЧем себя мне веселить?»— «Посмотри, как здесь прекрасно:Вся природа весела!»— «Не теряй слова напрасно:Радость сердца отцвела!»— «Посмотри — людей здесь много;В них найдешь себе друзей».— «С милыми простясь надолго,Я отрекся от людей».— «Думы черные рассея,С нами веселись, пришлец!»— «Близких сердцу не имея,Я меж вас — живой мертвец».<1828>

АНДРЕЙ ПОДОЛИНСКИЙ(1806–1886)

191. Индейская песня

Катитесь! волны,Плещите! волны,      Шуми! поток!Быстрей бегитеИ вдаль несите      Мой огонек!Там день свежее,Там ночь темнее,      Цветы вокруг,И дышит нега —И он у брега,      Мой тайный друг.Мои гаданья,Мои признанья      Узнает он.Всю ночь со мною,Рука с рукою,      Забудет сон.Как с ним украдкойСвиданье сладко,      Не говорю,Его дыханье,Его лобзанье…      Ах, я горю!Бегите! волны,Плещите! волны,      Шуми! поток!Гори светлее,Катись быстрее,      Мой огонек!..<1828>

СЕРГЕЙ ГОЛИЦЫН(1806–1868)

192. Скажи, зачем[201]

Скажи, зачем явилась тыОчам моим, младая Лила,И вновь знакомые мечтыДуши заснувшей пробудила?Скажи, зачем? Скажи, зачем?Скажи, зачем? Но погоди,Хочу продлить я заблужденье.Удар жестокий отврати —Удвоишь ты мое мученье,Сказав — зачем, сказав — зачем.Над страстию моей шутя,Зачем с ума меня ты сводишь?Когда ж любуюсь на тебя,Ты взор с холодностью отводишь,Скажи, зачем? Скажи, зачем?Скажи, зачем? Но погоди,Хочу продлить я заблужденье.Удар жестокий отврати —Удвоишь ты мое мученье,Сказав — зачем, сказав — зачем.1828

Александр Бестужев-Марлинский(1797–1837)

193. <Из повести «Испытание»> («Скажите мне, зачем пылают розы…»)[202]

Скажите мне, зачем пылают розыЭфирною душою по веснеИ мотылька на утренние слезыМанят, зовут приветливо оне?          Скажите мне!Скажите мне, не звуки ль поцелуяДают свою гармонию волне?И соловей, пленительно тоскуя,О чем поет во мгле и тишине?          Скажите мне!Скажите мне, зачем так сердце бьетсяИ чудное мне видится во сне,То грусть по мне холодная прольется,То я горю в томительном огне?          Скажите мне!<1830>

ФЕДОР ТЮТЧЕВ(1803–1873)194. «Ты зрел его в кругу большого света…»[203]

Ты зрел его в кругу большого света —То своенравно-весел, то угрюм,Рассеян, дик иль полон тайных дум,Таков поэт — и ты презрел поэта!На месяц взглянь: весь день, как облак тощий.Он в небесах едва не изнемог, —Настала ночь — и, светозарный бог,Сияет он над усыпленной рощей!Конец 1820-х — начало 1830-х годов

195. «Сей день, я помню, для меня…»[204]

Сей день, я помню, для меняБыл утром жизненного дня:Стояла молча предо мною,Вздымалась грудь ее волною,Алели щеки, как заря,Все жарче рдея и горя!И вдруг, как солнце молодое,Любви признанье золотоеИсторглось из груди ея…И новый мир увидел я!..<1830>

196. Весеннее успокоение[205](Из Уланда)

О, не кладите меняВ землю сырую —Скройте, заройте меняВ траву густую!Пускай дыханье ветеркаШевелит травою,Свирель поет издалека,Светло и тихо облакаПлывут надо мною!..<1832>

197. «Что ты клонишь над водами…»[206]

Что ты клонишь над водами,Ива, макушку свою?И дрожащими листами,Словно жадными устами,Ловишь беглую струю?Хоть томится, хоть трепещетКаждый лист твой над струей…Но струя бежит и плещет,И, на солнце нежась, блещет,И смеется над тобой…<1836>

198. «Тени сизые смесились…»[207]

Тени сизые смесились,Цвет поблекнул, звук уснул —Жизнь, движенье разрешилисьВ сумрак зыбкий, в дальний гул…Мотылька полет незримыйСлышен в воздухе ночном…Час тоски невыразимой!..Все во мне, и я во всем…Сумрак тихий, сумрак сонный,Лейся в глубь моей души,Тихий, томный, благовонный,Все залей и утиши.Чувства — мглой самозабвеньяПереполни через край!..Дай вкусить уничтоженья,С миром дремлющим смешай!<1836>

199. «О чем ты воешь, ветр ночной?..»[208]

О чем ты воешь, ветр ночной?О чем так сетуешь безумно?..Что значит странный голос твой,То глухо жалобный, то шумно?Понятным сердцу языкомТвердишь о непонятной муке —И роешь и взрываешь в немПорой неистовые звуки!..О, страшных песен сих не пойПро древний хаос, про родимый!Как жадно мир души ночнойВнимает повести любимой!Из смертной рвется он груди,Он с беспредельным жаждет слиться!..О, бурь заснувших не буди —Под ними хаос шевелится!..<1836>

200. Фонтан[209]

Смотри, как облаком живымФонтан сияющий клубится;Как пламенеет, как дробитсяЕго на солнце влажный дым.Лучом поднявшись к небу, онКоснулся высоты заветной —И снова пылью огнецветнойНиспасть на землю осужден.О смертной мысли водомет,О водомет неистощимый!Какой закон непостижимыйТебя стремит, тебя мятет?Как жадно к небу рвешься ты!..Но длань незримо-роковая,Твой луч упорный преломляя,Свергает в брызгах с высоты.<1836>

201. Весенние воды[210]

Еще в полях белеет снег,А воды уж весной шумят —Бегут и будят сонный брег,Бегут и блещут и гласят…Они гласят во все концы:«Весна идет, весна идет!Мы молодой весны гонцы,Она нас выслала вперед!»Весна идет, весна идет!И тихих, теплых майских днейРумяный, светлый хороводТолпится весело за ней.1830(?)

202. «Слезы людские, о слезы людские…»[211]

Слезы людские, о слезы людские,Льетесь вы ранней и поздней порой…Льетесь безвестные, льетесь незримые,Неистощимые, неисчислимые, —Льетесь, как льются струи дождевыеВ осень глухую, порою ночной,1849(?)

203. К. Б.[212] («Я встретил вас — и всё былое…»)[213]

Я встретил вас — и всё былоеВ отжившем сердце ожило;Я вспомнил время золотое[214] —И сердцу стало так тепло…Как поздней осени пороюБывают дни, бывает час,Когда повеет вдруг весноюИ что-то встрепенется в нас, —Так, весь обвеян дуновеньемТех лет душевной полноты,С давно забытым упоеньемСмотрю на милые черты…Как после вековой разлуки,Гляжу на вас как бы во сне, —И вот — слышнее стали звуки,Не умолкавшие во мне…Тут не одно воспоминанье,Тут жизнь заговорила вновь, —И то же в вас очарованье,И та ж в душе моей любовь!..1870

204. «Все отнял у меня казнящий бог…»[215]

Все отнял у меня казнящий бог:        Здоровье, силу воли, воздух, сон,Одну тебя при мне оставил он,        Чтоб я ему еще молиться мог.1873

ЕВДОКИЯ РОСТОПЧИНА(1811–1858)

205. Когда б он знал![216]

Когда б он знал, что пламенной душоюС его душой сливаюсь тайно я!Когда б он знал, что горькою тоскоюОтравлена младая жизнь моя!Когда б он знал, как страстно и как нежноОн, мой кумир, рабой своей любим…Когда б он знал, что в грусти безнадежнойУвяну я, не понятая им!..            Когда б он знал!Когда б он знал, как дорого мне стоит,Как тяжело мне с ним притворной быть!Когда б он знал, как томно сердце ноет,Когда велит мне гордость страсть таить!..Когда б он знал, какое испытаньеПриносит мне спокойный взор его,Когда взамен немого обожаньяЯ тщетно жду улыбки от него.            Когда б он знал!Когда б он знал… в душе его убитойЛюбви бы вновь язык заговорил,И юности восторг полузабытыйЕго бы вновь согрел и оживил!И я тогда, счастливица!.. любима…Любима им была бы, может быть!Надежда льстит тоске неутолимой;Не любит он… а мог бы полюбить!            Когда б он знал!<1830>, <1858>

H. ДОЛГОРУКОВ

206. Скажите ей!

Скажите ей, что пламенной душоюС ее душой сливаюсь тайно я.Скажите ей, что горькою тоскоюОтравлена младая жизнь моя.Скажите ей, как страстно и как нежноЛюблю ее, как бога херувим.Скажите ей, что в грусти безнадежнойУвяну я, бездушной нелюбим.            Скажите ей!Скажите ей, как дорого мне стоитИ трудно мне притворным с нею быть.Скажите ей, как томно сердце ноет,Когда велит она любовь таить.Скажите ей, какое мне страданье,Когда спокойно глаз ее глядит,Когда взамен немого обожаньяОна, как льдом, мне душу холодит.            Скажите ей!<1857>

АЛЕКСАНДР ВЕЛЬТМАН(1800–1870)

207. <Из повести в стихах «Муромские леса»> («Что отуманилась, зоренька ясная…»)[217]

Что отуманилась, зоренька ясная,        Пала на землю росой?Что ты задумалась, девушка красная,        Очи блеснули слезой?Жаль мне покинуть тебя, черноокую!        Певень ударил крылом,Крикнул… Уж полночь!.. Дай чару глубоку        Вспень поскорее вином!Время! Веди мне коня ты любимого,        Крепче веди под уздцы!Едут с товарами в путь из Касимова        Муромским лесом купцы!Есть для тебя у них кофточка шитая,        Шубка на лисьем меху!Будешь ходить ты, вся златом облитая,        Спать на лебяжьем пуху!Много за душу свою одинокую,        Много нарядов куплю!Я ль виноват, что тебя, черноокую,        Больше, чем душу, люблю!<1831>

МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ(1814–1841)

208. Черкешенка[218]

Я видел вас: холмы и нивы,Разнообразных гор кусты,Природы дикой красоты,Степей глухих народ счастливыйИ нравы тихой простоты!Но там, где Терек протекает,Черкешенку я увидал, —Взор девы сердце приковал;И мысль невольно улетаетБродить средь милых, дальних скал…Так дух раскаяния, звукиПослышав райские, летитУзреть еще небесный вид;Так стон любви, страстей и мукиДо гроба в памяти звучит.1829

209. Еврейская мелодия («Я видал иногда, как ночная звезда…»)[219]

Я видал иногда, как ночная звезда          В зеркальном заливе блестит;Как трепещет в струях, и серебряный прах          От нее, рассыпаясь, бежит.Но поймать ты не льстись и ловить не берись:          Обманчивы луч и волна.Мрак тени твоей только ляжет на ней,          Отойди ж — и заблещет она.Светлой радости так беспокойный призрак          Нас манит под хладною мглой;Ты схватить — он шутя убежит от тебя!          Ты обманут — он вновь пред тобой.1830

210. Утро на Кавказе[220]

Светает — вьется дикой пеленойВокруг лесистых гор туман ночной;Еще у ног Кавказа тишина;Молчит табун, река журчит одна.Вот на скале новорожденный лучЗарделся вдруг, прорезавшись меж туч,И розовый по речке и шатрамРазлился блеск и светит там и там;Так девушки, купаяся в тени,Когда увидят юношу они,Краснеют все, к земле склоняют взор:Но как бежать, коль близок милый вор!..1830

211. Нищий[221]

У врат обители святойСтоял просящий подаяньяБедняк иссохший, чуть живойОт глада, жажды и страданья.Куска лишь хлеба он просил,И взор являл живую муку,И кто-то камень положилВ его протянутую руку.Так я молил твоей любвиС слезами горькими, с тоскою;Так чувства лучшие моиОбмануты навек тобою!1830

212. Звезда[222]

Вверху однаГорит звезда;Мой взор онаМанит всегда;Мои мечтыОна влечетИ с высотыМеня зовет!Таков же былТот нежный взор,Что я любилСудьбе в укор.Мук никогдаОн зреть не мог,Как та звезда,Он был далек.Усталых веждЯ не смыкалИ без надеждК нему взирал!1830–1831

213. Ангел[223]

По небу полуночи ангел летел        И тихую песню он пел;И месяц, и звезды, и тучи толпой        Внимали той песне святой.Он пел о блаженстве безгрешных духов        Под кущами райских садов;О боге великом он пел, и хвала        Его непритворна была.Он душу младую в объятиях нес        Для мира печали и слез,И звук его песни в душе молодой        Остался — без слов, но живой.И долго на свете томилась она,        Желанием чудным полна,И звуков небес заменить не могли        Ей скучные песни земли.1831

214. <Из поэмы «Измаил-Бей»>[224]Песня Селима

Месяц плыветИ тих и спокоен;А юноша-воинНа битву идет.Ружьё заряжает джигит,И дева ему говорит:«Мой милый, смелееВверяйся ты року,Молися востоку,Будь верен пророку,Любви будь вернее!Всегда награжден,Кто любит до гроба,Ни зависть, ни злобаЕму не закон;Пускай его смерть не погубит;Один не погибнет, кто любит!Любви изменившийИзменой кровавой,Врага не сразивши,Погибнет без славы;Дожди его ран не обмоют,И звери костей не зароют!»Месяц плыветИ тих и спокоен;А юноша-воинНа битву идет!1832

215. Парус[225]

Белеет парус одинокойВ тумане моря голубом!..Что ищет он в стране далекой?Что кинул он в краю родном?..Играют волны — ветер свищет,И мачта гнется и скрыпит…Увы! он счастия не ищетИ не от счастия бежит!Под ним струя светлей лазури,Над ним луч солнца золотой…А он, мятежный, просит бури,Как будто в бурях есть покой!<1832>

216. Тростник[226]

Сидел рыбак веселыйНа берегу реки;И перед ним по ветруКачались тростники.Сухой тростник он срезалИ скважины проткнул;Один конец зажал он,В другой конец подул,И будто оживленный,Тростник заговорил;То голос человекаИ голос ветра был.И пел тростник печально:«Оставь, оставь меня;Рыбак, рыбак прекрасный,Терзаешь ты меня!И я была девицей,Красавица была,У мачехи в темницеЯ некогда цвела,И много слез горючихНевинно я лила,И раннюю могилуБезбожно я звала.И был сынок любимецУ мачехи моей;Обманывал красавиц,Пугал честных людей.И раз пошли под вечерМы на́ берег крутой,Смотреть на сини волны,На запад золотой.Моей любви просил он…Любить я не могла,И деньги мне дарил он —Я денег не брала;Несчастную сгубил он,Ударив в грудь ножом;И здесь мой труп зарыл онНа берегу крутом;И над моей могилойВзошел тростник большой,И в нем живут печалиДуши моей младой.Рыбак, рыбак прекрасный,Оставь же свой тростник;Ты мне помочь не в силах,А плакать не привык».1832

217. Русалка[227]

1

Русалка плыла по реке голубой,        Озаряема полной луной;И старалась она доплеснуть до луны        Серебристую пену волны.

2

И шумя и крутясь, колебала река        Отраженные в ней облака;И пела русалка — и звук ее слов        Долетал до крутых берегов.

3

И пела русалка: «На дне у меня        Играет мерцание дня;Там рыбок златые гуляют стада,        Там хрустальные есть города;

4

И там на подушке из ярких песков,        Под тенью густых тростников,Спит витязь, добыча ревнивой волны,        Спит витязь чужой стороны…

5

Расчесывать кольца шелковых кудрей        Мы любим во мраке ночей,И в чело и в уста мы в полуденный час        Целовали красавца не раз.

6

Но к страстным лобзаньям, не знаю зачем,        Остается он хладен и нем,Он спит, — и, склонившись на перси ко мне,        Он не дышит, не шепчет во сне!»

7

Так пела русалка над синей рекой,        Полна непонятной тоской;И шумно катясь, колебала река        Отраженные в ней облака.1832

218. Еврейская мелодия («Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей…»)[228](Из Байрона)

Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!        Вот арфа золотая:Пускай персты твои, промчавшися по ней,        Пробудят в струнах звуки рая.И если не на век надежды рок унес,        Они в груди моей проснутся,И если есть в очах застывших капля слез —        Они растают и прольются.Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец,        Мне тягостны веселья звуки!Я говорю тебе: я слез хочу, певец,        Иль разорвется грудь от муки.Страданьями была упитана она,        Томилась долго и безмолвно;И грозный час настал — теперь она полна,        Как кубок смерти, яда полный.1836

219. Ветка Палестины[229]

Скажи мне, ветка Палестины:Где ты росла, где ты цвела?Каких холмов, какой долиныТы украшением была?У вод ли чистых ИорданаВостока луч тебя ласкал,Ночной ли ветр в горах ЛиванаТебя сердито колыхал?Молитву ль тихую читалиИль пели песни старины,Когда листы твои сплеталиСолима бедные сыны?И пальма та жива ль поныне?Все так же ль манит в летний знойОна прохожего в пустынеШироколиственной главой?Или в разлуке безотраднойОна увяла, как и ты,И дольний прах ложится жадноНа пожелтевшие листы?..Поведай: набожной рукоюКто в этот край тебя занес?Грустил он часто над тобою?Хранишь ты след горючих слез?Иль, божьей рати лучший воин,Он был, с безоблачным челом,Как ты, всегда небес достоинПеред людьми и божеством?..Заботой тайною хранимаПеред иконой золотойСтоишь ты, ветвь Ерусалима.Святыни верный часовой!Прозрачный сумрак, луч лампады,Кивот и крест, символ святой…Всё полно мира и отрадыВокруг тебя и над тобой.1837

220. «Расстались мы; но твой портрет…»[230]

Расстались мы; но твой портретЯ на груди моей храню:Как бледный призрак лучших лет,Он душу радует мою.И новым преданный страстям,Я разлюбить его не мог:Так храм оставленный — все храм,Кумир поверженный — всё бог!1837

221. «Слышу ли голос твой…»[231]

Слышу ли голос твойЗвонкий и ласковый,Как птичка в клеткеСердце запрыгает;Встречу ль глаза твоиЛазурно-глубокие,Душа им навстречуИз груди просится,И как-то весело,И хочется плакать,И так на шею быТебе я кинулся,1837–1838

222. «Она поет — и звуки тают…»[232]

Она поет — и звуки тают,Как поцелуи на устах,Глядит — и небеса играютВ ее божественных глазах;Идет ли — все ее движенья,Иль молвит слово — все чертыТак полны чувства, выраженья,Так полны дивной простоты.1837–1838

223. Узник[233]

Отворите мне темницу,Дайте мне сиянье дня,Черноглазую девицу,Черногривого коня!'Я красавицу младуюПрежде сладко поцелую,На коня потом вскочу,В степь, как ветер, улечу.

*

Но окно тюрьмы высоко,Дверь тяжелая с замком;Черноокая далеко,В пышном тереме своем;Добрый конь в зеленом полеБез узды, один, по волеСкачет весел и игрив,Хвост по ветру распустив…

*

Одинок я — нет отрады:Стены голые кругом,Тускло светит луч лампадыУмирающим огнем;Только слышно: за дверямиЗвучномерными шагамиХодит в тишине ночнойБезответный часовой.1837

224. Молитва[234]

В минуту жизни труднуюТеснится ль в сердце грусть:Одну молитву чуднуюТвержу я наизусть.Есть сила благодатнаяВ созвучьи слов живых,И дышит непонятная,Святая прелесть в них.С души как бремя скатится,Сомненье далеко —И верится, и плачется,И так легко, легко…1839

225. И скучно и грустно[235]

И скучно и грустно, и некому руку подать      В минуту душевной невзгоды…Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..      А годы проходят — все лучшие годы!Любить… но кого же?.. на время — не стоит труда,      А вечно любить невозможно.В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:      И радость, и муки, и все там ничтожно…Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг      Исчезнет при слове рассудка;И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, —      Такая пустая и глупая шутка…1840

226. Отчего («Мне грустно, потому что я тебя люблю…»)[236]

Мне грустно, потому что я тебя люблю,И знаю: молодость цветущую твоюНе пощадит молвы коварное гоненье.За каждый светлый день иль сладкое мгновеньеСлезами и тоской заплатишь ты судьбе.Мне грустно… потому что весело тебе.1840

227. Тучи[237]

Тучки небесные, вечные странники!Степью лазурною, цепью жемчужноюМчитесь вы, будто как я же, изгнанникиС милого севера в сторону южную.Кто же вас гонит: судьбы ли решение?Зависть ли тайная? злоба ль открытая?Или на вас тяготит преступление?Или друзей клевета ядовитая?Нет, вам наскучили нивы бесплодные…Чужды вам страсти и чужды страдания;Вечно холодные, вечно свободные,Нет у вас родины, нет вам изгнания.1840

228. Из Гёте («Горные вершины…»)[238]

Горные вершиныСпят во тьме ночной;Тихие долиныПолны свежей мглой;Не пылит дорога,Не дрожат листы…Подожди немного,Отдохнешь и ты.1840

229. «Выхожу один я на дорогу…»[239]

1

Выхожу один я на дорогу;Сквозь туман кремнистый путь блестит;Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,И звезда с звездою говорит.

2

В небесах торжественно и чудно!Спит земля в сияньи голубом…Что же мне так больно и так трудно?Жду ль чего? жалею ли о чем?

3

Уж не жду от жизни ничего я,И не жаль мне прошлого ничуть;Я ищу свободы и покоя!Я б хотел забыться и заснуть!

4

Но не тем холодным сном могилы.Я б желал навеки так заснуть,Чтоб в груди дремали жизни силы,Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;

5

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,Про любовь мне сладкий голос пел,Надо мной чтоб, вечно зеленея,Темный дуб склонялся и шумел.1841

230. Сон[240]

В полдневный жар в долине ДагестанаС свинцом в груди лежал недвижим я;Глубокая еще дымилась рана,По капле кровь точилася моя.Лежал один я на песке долины;Уступы скал теснилися кругом,И солнце жгло их желтые вершиныИ жгло меня — но спал я мертвым сном.И снился мне сияющий огнямиВечерний пир в родимой стороне.Меж юных жен, увенчанных цветами,Шел разговор веселый обо мне.Но в разговор веселый не вступая,Сидела там задумчиво одна,И в грустный сон душа ее младаяБог знает чем была погружена;И снилась ей долина Дагестана;Знакомый труп лежал в долине той;В его груди, дымясь, чернела рана,И кровь лилась хладеющей струей.1841

231. «Нет, не тебя так пылко я люблю…»[241]

1

Нет, не тебя так пылко я люблю.Не для меня красы твоей блистанье:Люблю в тебе я прошлое страданьеИ молодость погибшую мою.

2

Когда порой я на тебя смотрю,В твои глаза вникая долгим взором:Таинственным я занят разговором,Но не с тобой я сердцем говорю.

3

Я говорю с подругой юных дней[242];В твоих чертах ищу черты другие;В устах живых уста давно немые,В глазах огонь угаснувших очей.1841

232. «На севере диком стоит одиноко…»[243]

На севере диком стоит одиноко        На голой вершине соснаИ дремлет качаясь, и снегом сыпучим        Одета, как ризой, она.И снится ей всё, что в пустыне далекой —        В том крае, где солнца восход,Одна и грустна на утесе горючем        Прекрасная пальма растет.1841

233. Любовь мертвеца[244]

Пускай холодною землею        Засыпан я,О друг! всегда, везде с тобою        Душа моя.Любви безумного томленья,        Жилец могил,В стране покоя и забвенья        Я не забыл.

*

Без страха в час последней муки        Покинув свет,Отрады ждал я от разлуки —        Разлуки нет.Я видел прелесть бестелесных        И тосковал,Что образ твой в чертах небесных        Не узнавал.

*

Что мне сиянье божьей власти        И рай святой?Я перенес земные страсти        Туда с собой.Ласкаю я мечту родную        Везде одну;Желаю, плачу и ревную,        Как в старину.

*

Коснется ль чуждое дыханье        Твоих ланит,Моя душа в немом страданье        Вся задрожит.Случится ль, шепчешь засыпая        Ты о другом,Твои слова текут пылая        По мне огнем.

*

Ты не должна любить другого,        Нет, не должна,Ты мертвецу, святыней слова,        Обручена.Увы, твой страх, твои моленья        К чему оне?Ты знаешь, мира и забвенья        Не надо мне!1841

234. Утес («Ночевала тучка золотая…»)[245]

Ночевала тучка золотаяНа груди утеса-великана;Утром в путь она умчалась рано,По лазури весело играя;Но остался влажный след в морщинеСтарого утеса. ОдинокоОн стоит, задумался глубоко,И тихонько плачет он в пустыне.1841

235. Казачья колыбельная песня[246]

Спи, младенец мой прекрасный,        Баюшки-баю.Тихо смотрит месяц ясный        В колыбель твою.Стану сказывать я сказки,        Песенку спою;Ты ж дремли, закрывши глазки,        Баюшки-баю.По камням струится Терек,        Плещет мутный вал;Злой чечен ползет на берег,        Точит свой кинжал;Но отец твой старый воин,        Закален в бою:Спи, малютка, будь спокоен,        Баюшки-баю.Сам узнаешь, будет время,        Бранное житье;Смело вденешь ногу в стремя        И возьмешь ружье.Я седельце боевое        Шелком разошью…Спи, дитя мое родное,        Баюшки-бою.Богатырь ты будешь с виду        И казак душой.Провожать тебя я выйду —        Ты махнешь рукой…Сколько горьких слез украдкой        Я в ту ночь пролью!..Спи, мой ангел, тихо, сладко,        Баюшки-баю.Стану я тоской томиться,        Безутешно ждать;Стану целый день молиться,        По ночам гадать;Стану думать, что скучаешь        Ты в чужом краю…Спи ж, пока забот не знаешь,        Баюшки-баю.Дам тебе я на дорогу        Образок святой:Ты его, моляся богу,        Ставь перед собой;Да, готовясь в бой опасный,        Помни мать свою…Спи, младенец мой прекрасный,        Баюшки-баю.1840

236. Воздушный корабль[247](Из Цедлица)

По синим волнам океана,Лишь звезды блеснут в небесах.Корабль одинокий несется,Несется на всех парусах.Не гнутся высокие мачты,На них флюгера не шумят,И молча в открытые люкиЧугунные пушки глядят.Не слышно на нем капитана,Не видно матросов на нем;Но скалы, и тайные мели,И бури ему нипочем.Есть остров на том океане —Пустынный и мрачный гранит;На острове том есть могила,А в ней император зарыт.Зарыт он без почестей бранныхВрагами в сыпучий песок,Лежит на нем камень тяжелый,Чтоб встать он из гроба не мог.И в час его грустной кончины,В полночь, как свершается год,К высокому берегу тихоВоздушный корабль пристает.Из гроба тогда император,Очнувшись, является вдруг;На нем треугольная шляпаИ серый походный сюртук.Скрестивши могучие руки,Главу опустивши на грудь,Идет и к рулю он садитсяИ быстро пускается в путь.Несется он к Франции милой,Где славу оставил и трон,Оставил наследника-сынаИ старую гвардию он.И только что землю роднуюЗавидит во мраке ночном,Опять его сердце трепещетИ очи пылают огнем.На берег большими шагамиОн смело и прямо идет,Соратников громко он кличетИ маршалов грозно зовет.Но спят усачи-гренадеры —В равнине, где Эльба шумит,Под снегом холодной России,Под знойным песком пирамид…1840

237. Соседка[248]

Не дождаться мне, видно, свободы,А тюремные дни будто годы;И окно высоко́ над землей!И у двери стоит часовой!Умереть бы уж мне в этой клетке,Кабы не было милой соседки!..Мы проснулись сегодня с зарей,Я кивнул ей слегка головой.Разлучив, нас сдружила неволя,Познакомила общая доля,Породнило желанье одноДа с двойною решеткой окно;У окна лишь поутру я сяду,Волю дам ненасытному взгляду…Вот напротив окошечко: стук!Занавеска подымется вдруг.На меня посмотрела плутовка!Опустилась на ручку головка,А с плеча, будто сдул ветерок,Полосатый скатился платок.Но бледна ее грудь молодая,И сидит она долго вздыхая,Видно, буйную думу тая,Все тоскует по воле, как я.Не грусти, дорогая соседка…Захоти лишь — отворится клетка,И, как божии птички, вдвоемМы в широкое поле порхнем.У отца ты ключи мне украдешь,Сторожей за пирушку усадишь,А уж с тем, что поставлен к дверям,Постараюсь я справиться сам.Избери только ночь потемнея,Да отцу дай вина похмельнея,Да повесь, чтобы ведать я мог,На окно полосатый платок.1840

238. Тамара[249]

В глубокой теснине Дарьяла,Где роется Терек во мгле,Старинная башня стояла,Чернея на черной скале.В той башне высокой и теснойЦарица Тамара жила:Прекрасна, как ангел небесный,Как демон, коварна и зла.И там сквозь туман полуночиБлистал огонек золотой,Кидался он путнику в очи,Манил он на отдых ночной.И слышался голос Тамары:Он весь был желанье и страстьВ нем были всесильные чары,Была непонятная власть.На голос невидимой периШел воин, купец и пастух;Пред ним отворялися двери,Встречал его мрачный евну́х.На мягкой пуховой постели,В парчу и жемчу́г убрана,Ждала она гостя. ШипелиПред нею два кубка вина.Сплетались горячие руки,Уста прилипали к устам,И странные, дикие звукиВсю ночь раздавалися там.Как будто в ту башню пустуюСто юношей пылких и женСошлися на свадьбу ночную,На тризну больших похорон.Но только что утраь сияньеКидало свой луч по горам,Мгновенно и мрак и молчаньеОпять воцарялися там.Лишь Терек в теснине ДарьялаГремя, нарушал тишину;Волна на волну набегала,Волна погоняла волну;И с плачем безгласное телоСпешили они унести;В окне тогда что-то белело,Звучало оттуда: прости.И было так нежно прощанье,Так сладко тот голос звучал,Как будто восторги свиданьяИ ласки любви обещал.1841

АНДРЕЙ СЕРЕБРЯНСКИЙ(1810–1838)

239. Вино[250]

Быстры, как волны, дни нашей жизни,Что час, то короче к могиле наш путь.Напеним янтарной струею бокалы!И краток и дорог веселый наш миг.Будущность темна, как осени ночи,Прошедшее гибнет для нас навсегда;Ловите ж минуты текущего быстро,Как знать, что осталось для нас впереди?Умрешь — похоронят, как не был на свете;Сгниешь — не восстанешь к беседе друзей.Полнее ж, полнее забвения чашу!И краток и дорог веселый наш миг.Начало 1830-х годов

ИВАН МЯТЛЕВ(1796–1844)

240. Звезда («Звезда, прости! — пора мне спать…»)[251]

Звезда, прости! — пора мне спать,Но жаль расстаться мне с тобою,С тобою я привык мечтать,А я теперь живу мечтою.И даст ли мне тревожный сонОтраду ложного виденья?Нет, чаще повторяет онДневные сердцу впечатленья.А ты, волшебная звезда,Неизменимая сияешь,Ты сердцу грустному всегдаО лучших днях напоминаешь.И к небу там, где светишь ты,Мои стремятся все желанья…Мои там сбудутся мечты.Звезда, прости же! до свиданья!

НИКОЛАЙ ПАВЛОВ(1803–1864)

241. Романс («Не говори ни да, ни нет…»)[252]

Не говори ни да, ни нет,Будь равнодушной, как бывало,И на решительный ответНакинь густое покрывало.Как знать, чтоб да и нет равноДля сердца гибелью не стали?От радости ль сгорит оно,Иль разорвется от печали?И как давно, и как люблю,Я на душе унылой скрою;Я об одном судьбу молю —Чтоб только чаще быть с тобою.Чтоб только не взошла заря,Чтоб не рассвел тот день над надаи,Как ты с другим у алтаряПоникнешь робкими очами!Но, время без надежд губяДля упоительного яда,Зачем я не сводил с тебяК тебе прикованного взгляда?Увы! Зачем прикован взор,Взор одинокий, безнадежный,К звездам, как мрачный их узорРисуется в дали безбрежной?..В толпе врагов, в толпе друзей,Среди общественного шума,У верной памяти моейВезде ты, царственная дума.Так мусульманин помнит райИ гроб, воздвигнутый пророку;Так, занесенный в чуждый кран,Всегда он молится востоку.1830

242. Романс («Она безгрешных сновидений…»)[253]

Она безгрешных сновиденийТебе на ложе не пошлет,И для небес, как добрый гений,Твоей души не сбережет;С ней мир другой, но мир прелестный,С ней гаснет вера в лучший край…Не называй ее небеснойИ у земли не отнимай!Нет у нее бесплотных крылий,Чтоб отделиться от людей;Она — слиянье роз и лилий,Цветущих для земных очей.Она манит во храм чудесный,Но этот храм — не светлый рай,Не называй ее небеснойИ у земли не отнимай!Вглядись в пронзительные очи —Не небом светятся они:В них есть неправедные ночи,В них есть мучительные дни.Пред троном красоты телеснойСвятых молитв не зажигай…Не называй ее небеснойИ у земли не отнимай!Она — не ангел-небожитель,Но, о любви ее моля,Как помнить горнюю обитель,Как знать, что — небо, что земля?С ней мир другой, но мир прелестный,С ней гаснет вера в лучший край…Не называй ее небеснойИ у земли не отнимай!1834

243. «Не говори, что сердцу больно…»[254]

Не говори, что сердцу больно            От ран чужих;Что слезы катятся невольно            Из глаз твоих!Будь молчалива, как могилы,            Кто ни страдай,И за невинных бога силы            Не призывай!Твоей души святые звуки,            Твой детский бред —Перетолкует все от скуки            Безбожный свет.Какая в том тебе утрата,            Какой подрыв,Что люди распинают брата            Наперерыв?1853

244. «Надуты губки для угрозы…»[255]

Надуты губки для угрозы,А шепчут нежные слова.Скажи, откуда эти слезы —Ты так не плакала сперва.Я помню время: блеснут, бывало,Две-три слезы из бойких глаз,Но горем ты тогда играла,Тогда ты плакала, смеясь.Я понял твой недуг опасный:Уязвлена твоя душа.Так плачь же, плачь, мой друг прекрасный,В слезах ты чудно хороша.<1860>

ВАСИЛИЙ КРАСОВ(1810–1854)

245. Песня («Взгляни, мой друг, — по небу голубому…»)[256]

Взгляни, мой друг, — по небу голубому,Как легкий дым, несутся облака, —Так грусть пройдет по сердцу молодому,Его, как сон, касаяся слегка.Мой милый друг, твои младые годыПрекрасный цвет души твоей спасут;Оставь же мне и гром и непогоды…Они твое блаженство унесут1Прости, забудь, не требуй объяснений…Моей судьбы тебе не разделить…Ты создана для тихих наслаждений,Для сладких слез, для счастия любить!Взгляни, взгляни — по небу голубому,Как легкий дым, несутся облака, —Так грусть пройдет по сердцу молодому,Его, как сон, касаяся слегка!<1835>

246. Стансы («Опять пред тобой я стою очарован…»)[257]

Опять пред тобой я стою очарован,      На черные кудри гляжу, —Опять я тоской непонятной взволнован      И жадных очей не свожу.Я думаю: ангел! какою ценою      Куплю дорогую любовь?Отдам ли я жизнь тебе, с жалкой борьбою,      С томленьем печальных годов?О нет! — но, святыней признав твою волю,      Я б смел об одном лишь молить:Ты жизнь мою, жизнь мою — горькую долю —      Заставь меня вновь полюбить!<1841>

247. Первая любовь[258]

О! приди ко мне скорее,      В заповедный час, —Здесь никто в густой аллее      Не увидит нас.Полный робкого желанья      Средь ночной тиши,Я несу тебе признанья,      Всю любовь души.С милых уст я поцелуя      Жду лишь для себя,Да сказать тебе хочу я,      Как люблю тебя!О, приди же! Над закатом      Уж звезда взошла,И как дышит ароматом      Тихой ночи мгла.О, приди ж ко мне скорее,      В заповедный час, —Здесь никто в густой аллее      Не увидит нас…1840-е годы

МИХАИЛ ОФРОСИМОВ(1797–1868)

248. Коварный друг[259]

Коварный друг, но сердцу милый,Я дал обет забыть твой ков,Мои мечты, мою любовь, —Забыть все то, что в жизни льстило.Молил тебя не нарушатьОтрадный мир уединенья,Но ты, жестокая, опятьМое тревожишь сновиденье.Зачем тому твое участье,Над кем лежит судьбы рука?Ужель страдальца, беднякаЗавиден так и призрак счастья?Когда любви моей святойТебе внимать не приказали, —Оставь меня скорбеть душой,Ты не поймешь моей печали.<1835>

НЕСТОР КУКОЛЬНИК(1809–1868)

249. Сомнение[260]

Уймитесь, волнения страсти!Засни, безнадежное сердце!      Я плачу, я стражду, —Душа истомилась в разлуке;      Я стражду, я плачу, —Не выплакать горя в слезах.      Напрасно надежда      Мне счастье гадает,Не верю, не верюОбетам коварным!Разлука уносит любовь.Как сон, неотступный и грозный,Мне снится соперник счастливый,      И тайно и злобноКипящая ревность пылает,      И тайно и злобноОружия ищет рука.      Напрасно измену      Мне ревность гадает,      Не верю, не верю      Коварным наветам.Я счастлив, — ты снова моя.Минует печальное время, —Мы снова обнимем друг друга,И страстно и жаркоЗабьется воскресшее сердце,      И страстно и жарко      С устами сольются уста.1838

250. Жаворонок[261]

Между небом и землейПесня раздается,Неисходною струейГромче, громче льется.Не видать певца полей!Где поет так громкоНад подружкою своейЖаворонок звонкой.Ветер песенку несет,А кому — не знает.Та, к кому она, поймет.От кого — узнает.Лейся ж, песенка моя,Песнь надежды сладкой…Кто-то вспомнит про меняИ вздохнет украдкой.1840

С. СТРОМИЛОВ

251. Ожидание[262]

Зачем сидишь ты до полночиУ растворенного окнаИ вдаль глядят печально очи?Туманом даль заслонена!Кого ты ждешь? По ком, тоскуя,Заветных песен не поешь?И ноет грудь без поцелуя,И ты так горько слезы льешь?Зачем ты позднею пороюОдна выходишь на крыльцо?Зачем горячею слезоюТы моешь тусклое кольцо?Не жди его: в стране далекойВ кровавой сече он сражен.Там он чужими, одинокий,В чужую землю схоронен.<1839>

ЭДУАРД ГУБЕР(1814–1847)

252. На покой[263]

Тяжело, не стало силы,      Ноет грудь моя;Злое горе до могилы      Дотащу ли я?На покой пора печали,      Время спать костям;Душу страсти разорвали,      Время спать страстям.А далеко ли? У гроба      Отдохнул бы я;Отдохнули бы мы оба —      Я да грусть моя.1841

253. Сердце[264]

Поиграли бедной волею      Без любви и жалости,Повстречались с новой долею —      Надоели шалости.А пока над ним шутили вы,      Сердце к вам просилося;Отшутили, разлюбили вы —      А оно разбилося.И слезами над подушкою      Разлилось, распалося…Вот что с бедною игрушкою,      Вот что с сердцем сталося.1841

ВЛАДИМИР СОЛЛОГУБ(1813–1882)

254. Серенада («Закинув плащ, с гитарой под рукою…»)[265]

Н. М. Языкову

Закинув плащ, с гитарой под рукою,К ее окну пойдем в тиши ночной,И там прервем мы песнью молодоюРоскошный сон красавицы младой.Но не страшись, пленительная дева,Не возмутим твоих мы светлых сновНеистовством бурсацкого напеваИль повестью студенческих грехов.Нет, мы поем и тихо и смиренноЛишь для того, чтоб слышала нас ты,И наша песнь — как фимиам священныйПред алтарем богини красоты.Звезда души! Богиня молодая!Нас осветил огонь твоих очей,И голос наш, на сердце замирая,Любви земной не выразит речей.Мы здесь поем во тьме весенней ночи;Ты ж, пробудясь от шума голосов,Сомкнешь опять мечтательные очи,Не расслыхав воззванья бурсаков;Но нет… душой услышав серенаду,Стыдясь во сне… ты песнь любви поймешьИ нехотя ночным певцам в наградуИх имена впросонках назовешь.1830-е годы

НИКОЛАЙ ОГАРЕВ(1813–1877)

255. Деревенский сторож[266]

Ночь темна, на небе тучи,        Белый снег кругом,И разлит мороз трескучий        В воздухе ночном.Вдоль по улице широкой        Избы мужиков.Ходит сторож одинокий,        Слышен скрип шагов.Зябнет сторож; вьюга смело        Злится вкруг него;На морозе побелела        Борода его.Скучно! радость изменила,        Скучно одному;Песнь его звучит уныло        Сквозь метель и тьму.Ходит он в ночи безлунной,        Бела утра ждетИ в края доски чугунной        С тайной грустью бьет.И, качаясь, завывает        Звонкая доска…Пуще сердце замирает,        Тяжелей тоска.1840

256. «Над морем позднею порой…»[267](Из Гейне)

Над морем позднею порой      Еще лучи блестели,А мы близ хижины с тобой      В безмолвии сидели.Туман вставал, росла волна,      И чайка пролетала,А у тебя, любви полна,      Из глаз слеза упала.Катилась по руке твоей —      И на колени пал я,И медленно с руки твоей      Твою слезу спивал я.С тех пор сгораю телом я,      Душа в тоске изныла —Ах, эта женщина меня      Слезою отравила.<1840>

257. Дорога[268]

Тускло месяц дальныйСветит сквозь тумана,И лежит печальноСнежная поляна.Белые с морозуВдоль пути рядамиТянутся березыС голыми сучками.Тройка мчится лихо,Колокольчик звонок;Напевает тихоМой ямщик спросонок.Я в кибитке валкойЕду да тоскую:Скучно мне да жалкоСторону родную,1841

258. Изба[269]

Небо в час дозораОбходя, лунаСветит сквозь узораМерзлого окна.Вечер зимний длится;Дедушка в избеНа печи ложитсяИ уж спит себе.Помоляся богу,Улеглася мать;Дети понемногуСтали засыпать.Только за работойМолодая дочьБорется с дремотойВо всю долгу ночь.И лучина бледноПеред ней горит.Все в избушке беднойТишиной томит;Лишь звучит докучноБолтовня однаПрялки однозвучнойДа веретена.1842

259. Арестант[270]

Ночь темна. Лови минуты!Но стена тюрьмы крепка,У ворот ее замкнутыДва железные замка.Чуть дрожит вдоль коридораОгонек сторожевой,И звенит о шпору шпорой,Жить скучая, часовой.«Часовой!» — «Что, барин, надо?»— «Притворись, что ты заснул:Мимо б я, да за оградуТенью быстрою мелькнул!Край родной повидеть нужноДа жену поцеловать,И пойду под шелест дружныйВ лес зеленый умирать!..»— «Рад помочь! Куда ни шло бы! —Божья тварь, чай, тож и я, —Пуля, барин, ничего бы,Да боюся батожья!Поседел под шум военный…А сквозь полк как проведут —Только ком окровавленныйНа тележке увезут!»Шепот смолк… Все тихо снова…Где-то бог подаст приют?То ль схоронят здесь живого?То ль на каторгу ушлют?.Будет вечно цепь надета,Да начальство станет бить…Ни ножа! ни пистолета!..И конца нет, сколько жить!..1850

260. «Чего хочу?.. Чего?.. O! так желаний много…»[271]

Чего хочу?.. Чего?.. O! так желаний много,        Так к выходу их силе нужен путь,Что кажется порой — их внутренней тревогой        Сожжется мозг и разорвется грудь.Чего хочу? Всего со всею полнотою!        Я жажду знать, и подвигов хочу,Еще хочу любить с безумною тоскою,        Весь трепет жизни чувствовать хочу!А втайне чувствую, что все желанья тщетны,        И жизнь скупа, и внутренно я хил,Мои стремления замолкнут безответны,        В попытках я запас растрачу сил.Я сам себе кажусь подавленным страданьем,        Каким-то жалким, маленьким глупцом,Среди безбрежности затерянным созданьем,        Томящимся в брожении пустом…Дух вечности обнять за раз не в нашей доле,        А чашу жизни пьем мы по глоткам,О том, что выпито, мы все жалеем боле,        Пустое дно все больше видно нам;И с каждым днем душе тяжеле устарелость,        Больнее помнить и страшней желать,И кажется, что жить — отчаянная смелость;        Но биться пульс не может перестать,И дальше я живу в стремленье безотрадном,        И жизни крест беру я на себя,И весь душевный жар несу в движенье жадном,        За мигом миг хватая и губя.И все хочу!.. Чего?.. О! так желаний много,        Так к выходу их силе нужен путь,Что кажется порой — их внутренней тревогой        Сожжется мозг и разорвется грудь.<1844–1847>

261. «Дитятко! милость господня с тобою!..»[272]

      «Дитятко! милость господня с тобою!Что ты не спишь до полночи глухой?Дай я тебя хоть шубенкой прикрою,Весь ты дрожишь, а горячий какой!..»      «Мама! гляди-ка — отец-то, ей-богу,С розгой стоит и стучится в окно…»«Полно! отец твоей уехал в дорогу.Полно! отец твой нас бросил давно».      «Мама! а видишь — вон черная кошкаЗлыми глазами косится на нас?..»«Полно же ты, моя милая крошка,Кошка издохла — вот месяц как раз».      «Мама! а видишь — вон бабушка злаяПальцем грозится тебе из угла…»«Полно же — с нами будь сила святая!Бабушка с год уж у нас умерла».      «Мама! гляди-ка — все свечи да свечи,Так вот в глазах и блестит и блестит…»«Полно, родимый, какие тут свечи,Сальный огарок последний горит».      «Мама!.. темнеет!.. мне душно, мне душно!Мама!» — «Тс!.. спит. А огарок погас…До свету долго, и страшно и скучно!..Крестная сила, помилуй ты нас!»<1858>

Иван Тургенев(1818–1883)

262. Весенний вечер[273]

Гуляют тучи золотыеНад отдыхающей землей;Поля просторные, немыеБлестят, облитые росой;Ручей журчит во мгле долины,Вдали гремит весенний гром,Ленивый ветр в листах осиныТрепещет пойманным крылом.Молчит и млеет лес высокий,Зеленый, темный лес молчит.Лишь иногда в тени глубокойБессонный лист прошелестит.Звезда дрожит в огнях заката,Любви прекрасная звезда,А на душе легко и свято,Легко, как в детские года.1843

263. Баллада («Перед воеводой молча он стоит…»)[274]

Перед воеводой молча он стоит;Голову потупил, сумрачно глядит;С плеч могучих сняли бархатный кафтан;Кровь струится тихо из широких ран.Скован по ногам он, скован по рукам:Знать, ему не рыскать ночью по лесам!Думает он думу, дышит тяжело:Плохо!.. видно, время доброе прошло,«Что, попался, парень? Долго ж ты гулял!Долго мне в тенета волк не забегал!Что же приумолк ты? Слышал я не раз —Песенки ты мастер петь в веселый час;Ты на лад сегодня вряд ли попадешь…Завтра мы услышим, как ты запоешь».Взговорил он мрачно: «Не услышишь, нет!Завтра петь не буду — завтра мне не след;Завтра умирать мне смертию лихой;Сам ты запоешь, чай, с радости такой!Мы певали песни, как из леса шли.Как купцов с товаром мы в овраг вели…Ты бы нас послушал — ладно пели мы;Да недолго песней тешились купцы…Да еще певал я — в домике твоем;Запивал я песни — все твоим вином;Заедал я чарку — хозяйскою едой;Целовался сладко — да с твоей женой».1841

264. В дороге («Утро туманное, утро седое…»)[275]

Утро туманное, утро седое,Нивы печальные, снегом покрытые…Нехотя вспомнишь и время былое,Вспомнишь и лица, давно позабытые.Вспомнишь обильные, страстные речи,Взгляды, так жадно, так робко ловимые,Первые встречи, последние встречи,Тихого голоса звуки любимые.Вспомнишь разлуку с улыбкою страннойМногое вспомнишь родное, далекое,Слушая ропот колес непрестанный,Глядя задумчиво в небо широкое.1843

АФАНАСИЙ ФЕТ(1820–1892)

265. «Красавица-рыбачка…»[276]

Красавица-рыбачка,Причаль свою ладью,Пойди и сядь со мною,Дай руку мне свою.Доверчиво головкойНа грудь склонись ко мне;Ведь ты ж себя вверяешьБеспечно глубине.С приливом и отливом,Что море, грудь моя,И много чудных перловВо глубине ея.<1841>

266. «На заре ты ее не буди…»[277]

На заре ты ее не буди,На заре она сладко так спит;Утро дышит у ней на груди,Ярко пышет на ямках ланит.И подушка ее горяча,И горяч утомительный сон,И, чернеясь, бегут на плечаКосы лентой с обеих сторон.А вчера у окна ввечеруДолго, долго сидела онаИ следила по тучам игру,Что, скользя, затевала луна.И чем ярче играла луна,И чем громче свистал соловей,Все бледней становилась она,Сердце билось больней и больней.Оттого-то на юной груди,На ланитах так утро горит.Не буди ж ты ее, не буди,На заре она сладко так спит!<1842>

267. «Я пришел к тебе с приветом…»[278]

Я пришел к тебе с приветом,Рассказать, что солнце встало,Что оно горячим светомПо листам затрепетало;Рассказать, что лес проснулся,Весь проснулся, веткой каждой.Каждой птицей встрепенулсяИ весенней полон жаждой;Рассказать, что с той же страстью,Как вчера, пришел я снова,Что душа все так же счастьюИ тебе служить готова;Рассказать, что отовсюдуНа меня весельем веет.Что не знаю сам, что будуПеть, — но только песня зреет.<1843>

268. «Облаком волнистым…»[279]

Облаком волнистымПыль встает вдали;Конный или пеший —Не видать в пыли!Вижу: кто-то скачетНа лихом коне.Друг мой, друг далекий,Вспомни обо мне!<1843>

269. Узник («Густая крапива…»)[280]

Густая крапиваШумит под окном,Зеленая иваПовисла шатром;Веселые лодкиВ дали голубой;Железо решеткиВизжит под пилой.Бывалое гореУснуло в груди,Свобода и мореГорят впереди.Прибавилось духа,Затихла тоска,И слушает ухо,И пилит рука.<1843>

270. «Уж верба вся пушистая…»[281]

Уж верба вся пушистая      Раскинулась кругом;Опять весна душистая      Повеяла крылом.Станицей[282] тучки носятся,      Теплом озарены,И в душу снова просятся      Пленительные сны.Везде разнообразною      Картиной занят взгляд,Шумит толпою праздною      Народ, чему-то рад…Какой-то тайной жаждою      Мечта распалена —И над душою каждою      Проносится весна.<1844>

271. Серенада («Тихо вечер догорает…»)[283]

Тихо вечер догорает,      Горы золотя;Знойный воздух холодает, —      Спи, мое дитя.Соловьи давно запели,      Сумрак возвестя;Струны робко зазвенели, —      Спи, мое дитя.Смотрят ангельские очи.      Трепетно светя;Так легко дыханье ночи, —      Спи, мое дитя,<1844>

272. «Свеж и душист твой роскошный венок…»[284]

Свеж и душист твой роскошный венок,Всех в нем цветов благовония слышны,Кудри твои так обильны и пышны,Свеж и душист твой роскошный венок.Свеж и душист твой роскошный венок,Ясного взора губительна сила, —Нет, я не верю, чтоб ты не любила:Свеж и душист твой роскошный венок.Свеж и душист твой роскошный венок,Счастию сердце легко предается:Мне близ тебя хорошо и поется.Свеж и душист твой роскошный венок.<1847>

273. «Шепот, робкое дыханье…»[285]

Шепот, робкое дыханье,      Трели соловья,Серебро и колыханье      Сонного ручья,Свет ночной, ночные тени,      Тени без конца,Ряд волшебный изменений,      Милого лица,В дымных тучках пурпур розы,      Отблеск янтаря,И лобзания, и слезы,      И заря, заря!..<1850>

274. «Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад…»[286]

Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад.Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят.Да и те не видят нас среди ветвейИ не слышат — слышит только соловей…Да и тот не слышит, — песнь его громка;Разве слышат только сердце да рука:Слышит сердце, сколько радостей земли,Сколько счастия сюда мы принесли;Да рука, услыша, сердцу говорит,Что чужая в ней пылает и дрожит,Что и ей от этой дрожи горячо,Что к плечу невольно клонится плечо…<1853>

275. «Ласточки пропали…»[287]

Ласточки пропали,А вчера зарейВсе грачи леталиДа как сеть мелькалиВон над той горой.С вечера все спится,На дворе темно.Лист сухой валится,Ночью ветер злитсяДа стучит в окно.Лучше б снег да вьюгуВстретить грудью рад!Словно как с испугуРаскричавшись, к югуЖуравли летят.Выйдешь — поневолеТяжело — хоть плачь!Смотришь — через полеПерекати-полеПрыгает как мяч.<1854>

276. «Вчера, увенчана душистыми цветами…»[288]

Вчера, увенчана душистыми цветами,Смотрела долго ты в зеркальное окноНа небо синее, горевшее звездами,В аллею тополей с дрожащими листами, —В аллею, где вдали так страшно и темно.Забыла, может быть, ты за собою в залеИ яркий свет свечей, и нежные слова…Когда помчался вальс и струны рокотали, —Я видел — вся в цветах, исполнена печали,К плечу слегка твоя склонилась голова.Не думала ли ты: «Вон там, в беседке дальной,На мраморной скамье теперь он ждет меняПод сумраком дерев, ревнивый и печальный;Он взоры утомил, смотря на вихорь бальный,И ловит тень мою в сиянии огня».<1855>

277. Певице («Уноси мое сердце в звенящую даль…»)[289]

Уноси мое сердце в звенящую даль,      Где как месяц за рощей печаль;В этих звуках на жаркие слезы твои      Кротко светит улыбка любви.О дитя! как легко средь незримых зыбей      Доверяться мне песне тзоей:Выше, выше плыву серебристым путем,      Будто шаткая тень за крылом.Вдалеке замирает твой голос, горя,      Словно за морем ночью заря, —И откуда-то вдруг, я понять не могу,      Грянет звонкий прилив жемчугу.Уноси ж мое сердце в звенящую даль,      Где кротка, как улыбка, печаль,И все выше помчусь серебристым путем      Я, как шаткая тень за крылом.<1857>

278. «О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной…»[290]

О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной,Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный,Перстам послушную волос густую прядьИз мыслей изгонять и снова призывать;Дыша порывисто, один, никем не зримый,Досады и стыда румянами палимый,Искать хотя одной загадочной чертыВ словах, которые произносила ты;Шептать и поправлять былые выраженьяРечей моих с тобой, исполненных смущенья,И в опьянении, наперекор уму,Заветным именем будить ночную тьму.<1844>

279. «Только станет смеркаться немножко…»[291]

Только станет смеркаться немножко,Буду ждать, не дрогнет ли звонок,Приходи, моя милая крошка,Приходи посидеть вечерок.Потушу перед зеркалом свечи, —От камина светло и тепло;Стану слушать веселые речи,Чтобы вновь на душе отлегло.Стану слушать те детские грезы,Для которых — все блеск впереди;Каждый раз благодатные слезыУ меня закипают в груди.До зари осторожной рукоюВновь платок твой узлом завяжу,И вдоль стен, озаренных луною,Я тебя до ворот провожу.<1857>

280. «Сияла ночь. Луной был полон сад…»[292]

Сияла ночь. Луной был полон сад. ЛежалиЛучи у наших ног в гостиной без огней.Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,Как и сердца у нас за песнею твоей.Ты пела до зари, в слезах изнемогая,Что ты одна — любовь, что нет любви иной,И так хотелось жить, чтоб звука не роняя,Тебя любить, обнять и плакать над тобой.И много лет прошло, томительных и скучных,И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь.Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,А жизни нет конца и цели нет иной,Как только веровать в рыдающие звуки,Тебя любить, обнять и плакать над тобой!1877

281. «Я тебе ничего не скажу…»[293]

Я тебе ничего не скажуИ тебя не встревожу ничуть,И о том, что я молча твержу,Не решусь ни за что намекнуть.Целый день спят ночные цветы.Но лишь солнце за рощу зайдет,Раскрываются тихо листы,И я слышу, как сердце цветет.И в больную, усталую грудьВеет влагой ночной… я дрожу,Я тебя не встревожу ничуть,Я тебе ничего не скажу.1885

282. «В царство розы и вина приди…»[294]

В царство розы и вина приди,В эту рощу, в царство сна — приди.Утиши ты песнь тоски моей —Камням эта песнь слышна — приди.Кротко слез моих уйми ручей —Ими грудь моя полна — приди.Дай испить мне здесь, во мгле ветвей,Кубок счастия до дна — приди.Чтоб любовь до тла моих костейНе сожгла — она сильна — приди.Но дождись, чтоб вечер стал темней;Но тихонько и одна — приди.1859

283. На озере[295]

И силу в грудь, и свежесть в кровь        Дыханьем вольным лью.Как сладко, мать-природа, вновь        Упасть на грудь твою!Волна ладью в размер весла        Качает и несет,И вышних гор сырая мгла        Навстречу нам плывет.Взор мой, взор, зачем склоняться?Или сны златые снятся?Прочь ты, сон, хоть золотой, —Здесь любовь и жизнь со мной!На волна́х сверкаютТысячи звезд сотрясенных,В дымном небе таютПризраки гор отдаленных.Ветерок струитсяНад равниною вод,И в залив глядитсяДозревающий плод.<1859>

284. «В дымке-невидимке…»[296]

В дымке-невидимкеВыплыл месяц вешний,Цвет садовый дышитЯблонью, черешней.Так и льнет, целуяТайно и нескромно.И тебе не грустно?И тебе не томно?Истерзался песнейСоловей без розы.Плачет старый камень,В пруд роняя слезы.Уронила косыГолова невольно.И тебе не томно?И тебе не больно?1873

285. «Сад весь в цвету…»[297]

          Сад весь в цвету,          Вечер в огне,Так освежительно-радостно мне!          Вот я стою,          Вот я иду,Словно таинственной речи я жду.          Эта заря,          Эта веснаТак непостижна, зато так ясна!          Счастья ли полн,          Плачу ли я,Ты — благодатная тайна моя.<1884>

286. Не отходи от меня[298]

Не отходи от меня,Друг мой, останься со мной!Не отходи от меня:Мне так отрадно с тобой…Ближе друг к другу, чем мы, —Ближе нельзя нам и быть;Чище, живее, сильнейМы не умеем любить.Если же ты — предо мной,Грустно головку склоня, —Мне так отрадно с тобой:Не отходи от меня!<1842>

НИКОЛАЙ ЩЕРБИНА(1821–1869)

287. Южная ночь[299]

На раздольи небес ярко светит луна,        И листки серебрятся олив;                Дикой воли полна,                Заходила волна,        Жемчугом убирая залив.Эта чудная ночь и темна, и светла,        И огонь разливает в крови;                Я мастику зажгла,                Я цветов нарвала,        Поспешай на свиданье любви!..Эта ночь пролетит, и замолкнет волна        При сияньи бесстрастного дня,                И, заботы полна,                Буду я холодна,        Ты тогда не узнаешь меня!1843

288. Моряк[300]

Не слышно на палубе песен,Эгейские волны шумят…Нам берег и душен, и тесен;Суровые стражи не спят.Раскинулось небо широко,Теряются волны вдали…Отсюда уйдем мы далеко,Подальше от грешной земли!Не правда ль, ты много страдала?Минуту свиданья лови…Ты долго меня ожидала,Приплыл я на голос любви.Спалив бригантину султана,Я в море врагов утопилИ к милой с турецкою раной,Как с лучшим подарком, приплыл.1843

«Не пробуждай воспоминаний…»Поэты второй половины XIX века

ЯКОВ ПОЛОНСКИЙ(1819–1898)

289. Солнце и месяц[301]

Ночью в колыбель младенцаМесяц луч свой заронил.«Отчего так светит Месяц?» —Робко он меня спросил.В день-деньской устало Солнце,И сказал ему господь:«Ляг, засни, и за тобоюВсе задремлет, все заснет».И взмолилось Солнце брату:«Брат мой Месяц золотой,Ты зажги фонарь — и ночьюОбойди ты край земной.Кто там молится, кто плачет,Кто мешает людям спать,Все разведай — и поутруПриходи и дай мне знать».Солнце спит, а Месяц ходит,Сторожит земли покой.Завтра ж рано-рано к братуПостучится брат меньшой.Стук-стук-стук! — отворят двери,«Солнце, встань — грачи летят,Петухи давно пропели —И к заутрене звонят».Солнце встанет, Солнце спросит:«Что, голубчик, братец мой,Как тебя господь-бог носит?Что ты бледен? что с тобой?»И начнет рассказ свой Месяц,Кто и как себя ведет.Если ночь была спокойна,Солнце весело взойдет.Если ж нет — взойдет в тумане,Ветер дунет, дождь пойдет,В сад гулять не выйдет няняИ дитя не поведет.1841

290. Тишь[302]

Душный зной над океаном,Небеса без облаков;Сонный воздух не колышетНи волны, ни парусов.Мореплаватель сердитоВ даль пустую не гляди:В тишине, быть может, буряПритаилась, погоди!1843

291. Узник («Меня тяжелый давит свод…»)[303]

Меня тяжелый давит свод,Большая цепь на мне гремит.Меня то ветром опахнет,То все вокруг меня горит!И, головой припав к стене,Я слышу, как больной во сне.Когда он спит, раскрыв глаза, —Что по земле идет гроза.Налетный ветер за окном,Листы крапивы шевеля,Густое облако с дождемНесет на сонные поля.И божьи звезды не хотятВ мою темницу бросить взгляд;Одна, играя по стене,Сверкает молния в окне.И мне отраден этот луч,Когда стремительным огнемОн вырывается из туч…Я так и жду, что божий громМои оковы разобьет,Все двери настежь распахнетИ опрокинет сторожейТюрьмы безвыходной моей,И я пойду, пойду опять,Пойду бродить в густых лесах,Степной дорогою блуждать,Толкаться в шумных городах…Пойду, среди живых людей,Вновь полный жизни и страстей,Забыть позор моих цепей.<1844>

292. Тени

По́ небу синему тучки плывут,По́ лугу тени широко бегут;Тени ль толпой на меня налетят —Дальние горы под солнцем блестят;Солнце ль внезапно меня озарит —Тень по горам полосами бежит.Так на душе человека поройДумы, как тени, проходят толпой;Так иногда вдруг тепло и светлоЯсная мысль озаряет чело.1845

293. Вальс «Луч надежды»[304]

Надежды вальс зовет, звучит —И, замирая, занывает;Он тихо к сердцу подступает,И сердцу громко говорит:Среди бесчисленных забав,Среди страданий быстротечных —Каких страстей ты хочешь вечных,Каких ты хочешь вечных прав?Напрасных благ не ожидай!Живи, кружась под эти звуки,И тайных ран глухие мукиНе раздражай, а усыпляй!Когда ж красавица пройдетПеред тобой под маской чернойИ руку с нежностью притворнойМногозначительно пожмет, —Тогда ослепни и пылай! —Лови летучие мгновеньяИ на пустые увереньяМинутным жаром отвечай!1845

294. Птичка[305]

Пахнет полем воздух чистый…В безмятежной тишинеПесни птички голосистойРаздаются в вышине.Есть у ней своя подруга,Есть у ней приют ночной,Средь некошенного луга.Под росистою травой.В небесах, но не для неба,Вся полна живых забот,Для земли, не ради хлеба,Птичка весело поет.Внемля ей, невольно стыдноИ досадно, что поройСердцу гордому завиднаДоля птички полевой!

295. Вызов[306]

За окном в тени мелькает        Русая головка.Ты не спишь, мое мученье!        Ты не спишь, плутовка!Выходи ж ко мне навстречу!        С жаждой поцелуя,К сердцу сердце молодое        Пламенно прижму я.Ты не бойся, если звезды        Слишком ярко светят:Я плащом тебя одену        Так, что не заметят!Если сторож нас окликнет —        Назовись солдатом;Если спросят, с кем была ты, —        Отвечай, что с братом!Под надзором богомолки        Ведь тюрьма наскучит;А неволя поневоле        Хитрости научит!1844

296. Затворница[307]

В одной знакомой улице        Я помню старый дом,С высокой, темной лестницей,        С завешенным окном.Там огонек, как звездочка,        До полночи светилИ ветер занавескою        Тихонько шевелил.Никто не знал, какая там        Затворница жила,Какая сила тайная        Меня туда влекла,И что за чудо девушка        В заветный час ночнойМеня встречала, бледная,        С распущенной косой.Какие речи детские        Она твердила мне:О жизни неизведанной,        О дальней стороне.Как не по-детски пламенно,        Прильнув к устам моим,Она, дрожа, шептала мне:        «Послушай, убежим!Мы будем птицы вольные —        Забудем гордый свет…Где нет людей прощающих,        Туда возврата нет…»И тихо слезы капали —        И поцелуй звучал…И ветер занавескою        Тревожно колыхал.1846

297. Ночь[308]

Отчего я люблю тебя, светлая ночь, —Так люблю, что страдая любуюсь тобой!И за что я люблю тебя, тихая ночь!Ты не мне, ты другим посылаешь покой!..Что мне звезды — луна — небосклон — облака —Этот свет, что, скользя на холодный гранит,Превращает в алмазы росинки цветка,И, как путь золотой, через море бежит?Ночь! — за что мне любить твой серебряный свет!Усладит ли он горечь скрываемых слез.Даст ли жадному сердцу желанный ответ,Разрешит ли сомненья тяжелый вопрос!Что мне сумрак холмов — трепет сонных листов —Моря темного вечно-шумящий прибой —Голоса насекомых во мраке садов —Гармонический говор струи ключевой?Ночь! — за что мне любить твой таинственный шум!Освежит ли он знойную бездну души,Заглушит ли он бурю мятежную дум —Все, что жарче впотьмах и слышнее в тиши!Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, —Так люблю, что страдая, любуюсь тобой!Сам не знаю, за что я люблю тебя, ночь, —Оттого, может быть, что далек мой покой!1850

298. «Мое сердце — родник, моя песня — волна…»[309]

Мое сердце — родник, моя песня — волна,      Пропадая вдали, — разливается…Под грозой — моя песня, как туча, темна,      На заре — в ней заря отражается.Если ж вдруг вспыхнут искры нежданной любви      Или на сердце горе накопится —В лоно песни моей льются слезы мои,      И волна уносить их торопится.<1856>

299. Из Бурдильена («Ночь смотрит тысячами глаз…»)[310]

Ночь смотрит тысячами глаз,      А день глядит одним;Но солнца нет — и по земле      Тьма стелется, как дым,Ум смотрит тысячами глаз,      Любовь глядит одним;Но нет любви — и гаснет жизнь,      И дни плывут, как дым.<1874>

300. Диссонанс («Пусть по воле судеб я рассталась с тобой…»)[311]

(Мотив из признаний Ады Кристен)

Пусть по воле судеб я рассталась с тобой, —Пусть другой обладает моей красотой!Из объятий его, из ночной духоты,Уношусь я далеко на крыльях мечты.Вижу снова наш старый, запущенный сад:Отраженный в пруде потухает закат,Пахнет липовым цветом в прохладе аллей;За прудом, где-то в роще, урчит соловей…Я стеклянную дверь отворила — дрожу —Я из мрака в таинственный сумрак гляжу.Чу! там хрустнула ветка — не ты ли шагнул?!Встрепенулася птичка — не ты ли спугнул?!Я прислушиваюсь, я мучительно жду,Я на шелест шагов твоих тихо иду —Холодит мои члены то страсть, то испуг —Это ты меня за руку взял, милый друг?!Это ты осторожно так обнял меня,Это твой поцелуй — поцелуй без огня!С болью в трепетном сердце, с волненьем в кровиТы не смеешь отдаться безумствам любви, —И, внимая речам благородным твоим,Я не смею дать волю влеченьям своим,И дрожу, и шепчу тебе: милый ты мой!Пусть владеет он жалкой моей красотой!Из объятий его, из ночной духоты,Я опять улетаю на крыльях мечты,В этот сад, в эту темь, вот на эту скамью,Где впервые подслушал ты душу мою…Я душою сливаюсь с твоею душой —Пусть владеет он жалкой моей красотой!<1876>

301. Узница[312]

Что мне она! — не жена, не любовница,        И не родная мне дочь!Так отчего ж ее доля проклятая        Спать не дает мне всю ночь!Спать не дает, оттого что мне грезится        Молодость в душной тюрьме,Вижу я — своды… окно за решеткою,        Койку в сырой полутьме…С койки глядят лихорадочно-знойные        Очи без мысли и слез,С койки висят чуть не до полу темные        Космы тяжелых волос.Не шевелятся ни губы, ни бледные        Руки на бледной груди,Слабо прижатые к сердцу без трепета        И без надежд впереди…Что мне она! — не жена, не любовница,        И не родная мне дочь!Так отчего ж ее образ страдальческий        Спать не дает мне всю ночь!1878

302. «Зной — и все в томительном покое…»[313]

Зной — и все в томительном покое —В пятнах света тени спят в аллее…Только чуткой чудится лилее,Что гроза таится в этом зное.Бледная, поникла у балкона —Ждет грозы, — и грезится ей, бедной,Что далекой бури призрак бледныйСтал темнеть в лазури небосклона…Грезы лета кажутся ей былью, —Гроз и бурь она еще не знает,Ждет… зовет… и жутко замирает,Золотой осыпанная пылью…1890

303. Песня цыганки («Мой костер в тумане светит…»)[314]

Мой костер в тумане светит;Искры гаснут на лету…Ночью нас никто не встретит;Мы простимся на мосту.Ночь пройдет — и спозаранокВ степь далеко, милый мой,Я уйду с толпой цыганокЗа кибиткой кочевой.На прощанье шаль с каймоюТы на мне узлом стяни:Как концы ее, с тобоюМы сходились в эти дни.Кто-то мне судьбу предскажет?Кто-то завтра, сокол мой,На груди моей развяжетУзел, стянутый тобой?Вспоминай, коли другая,Друга милого любя,Будет песни петь, играяНа коленях у тебя!Мой костер в тумане светит;Искры гаснут на лету…Ночью нас никто не встретит;Мы простимся на мосту.<1853>

304. «Подойди ко мне, старушка…»[315]

«Подойди ко мне, старушка,Я давно тебя ждала».И косматая, в лохмотьях,К ней цыганка подошла.«Я скажу тебе всю правду;Дай лишь на руку взглянуть:Берегись, тебя твой милыйЗамышляет обмануть…»И она в открытом полеСорвала себе цветок,И лепечет, обрываяКаждый белый лепесток:«Любит — нет — не любит — любит».И, оборванный кругом,«Да» сказал цветок ей темным,Сердцу внятным языком.На устах ее улыбка,В сердце — слезы и гроза.С упоением и грустьюОн глядит в ее глаза.Говорит она: «Обман твойЯ предвижу — и не лгу,Что тебя возненавидетьИ хочу, и не могу».Он глядит все так же грустно,Но лицо его горит…Он, к плечу ее устамиПрипадая, говорит:«Берегись меня! — я знаю,Что тебя я погублю,Оттого что я безумно,Горячо тебя люблю!..»<1856>

ЮЛИЯ ЖАДОВСКАЯ(1824–1883)

305. «Ты скоро меня позабудешь…»[316]

Ты скоро меня позабудешь,Но я не забуду тебя;Ты в жизни разлюбишь, полюбишь,А я — никого, никогда!Ты новые лица увидишьИ новых друзей изберешь, —Ты новые чувства узнаешьИ, может быть, счастье найдешь.Я — тихо и грустно свершаюБез радостей жизненный путь;И как я люблю и страдаю —Узнает могила одна!1845

306. «Я все еще его, безумная, люблю!..»[317]

Я все еще его, безумная, люблю!При имени его душа моя трепещет;Тоска по-прежнему сжимает грудь мою,И взор горячею слезой невольно блещет.Я все еще его, безумная, люблю!Отрада тихая мне душу проникаетИ радость ясная на сердце низлетает,Когда я за него создателя молю.1846

АЛЕКСЕЙ ПЛЕЩЕЕВ(1825–1893)

307. «Тени гор высоких…»[318]

Тени гор высокихНа воду легли;Потянулись чайкиБелые вдали.Тихо все… томленьемДышит грудь моя…Как теперь бы крепкоОбнял друга я!Весело выходитСтранник утром в путь;Но под вечер домаРад бы отдохнуть.<1844>

308. Ее мне жаль

(Графу Д. А. Толстому)

Дай руку мне… Я понимаюТвою зловещую печальИ, полон тайных мук, внимаюТвоим словам: «Ее мне жаль».Как иногда в реке широкойГ розой оторванный листокНесется бледный, одинокой.Куда влечет его поток, —Так и она, веленью рокаВсегда покорная, пойдетБез слез, без жалоб и упрека,Куда ее он поведет.В ее груди таится нынеЛюбви так много… Боже мой,Не дай растратить ей в пустыпеОгня, зажженного тобой!Но этот взор, спокойный, ясный,Да будет вечно им согрет,И пусть на зов души прекраснойДуша другая даст ответ.Да, верь мне, друг, я понимаюТвою зловещую печальИ, полон грусти, повторяюС тобою сам: «Ее мне жаль».<1845>

309. Песня («Выйдем на берег; там волны…»)[319]

Выйдем на берег; там волныНоги нам будут лобзать;Звезды с таинственной грустьюБудут над нами сиять.Там ветерок ароматныйКудри твои разовьет;Выйдем… Уныло качаясь,Тополь к себе нас зовет.В долгом и сладком забвенье,Шуму внимая ветвей,Мы отдохнем от печали,Мы позабудем людей.Много они нас терзали,Мучили много, друг мой:Те — своей глупой любовью,Те — бесконечной враждой.Все мы забудем, как месяцВ темной лазури блеснет,Все — как природе и богуГимн соловей запоет!<1845>

310. Молитва («О мой творец! О боже мой…»)[320]

О мой творец! О боже мой,Взгляни на грешную меня:Я мучусь, я больна душой,Изрыта скорбью грудь моя.О мой творец! велик мой грехЯ на земле преступней всех!Кипела в нем младая кровь;Была чиста его любовь;Но он ее в груди своейТаил так свято от людей.Я знала все… О боже мой,Прости мне, грешной и больной.Его я муки поняла;Улыбкой, взором лишь однимЯ б исцелить его могла,Но я не сжалилась над ним.О мой творец, велик мой грех,Я на земле преступней всех.Томился долго, долго он,Печалью тяжкой удручен;И умер, бедный, наконец…О боже мой, о мой творец,Ты тронься грешницы мольбой,Взгляни, как я больна душой!<1845>

311. «Речная лилея, головку…»[321]

Речная лилея, головкуПоднявши, на небо глядит;А месяц влюбленный лучамиУныло ее серебрит…И вот она снова пониклаСтыдливо к лазурным водам;Но месяц — все бледный и томный,Как призрак, — сияет и там…1845

312. «Дитя! как цветок, ты прекрасна…»[322]

Дитя! как цветок, ты прекрасна,Светла, и чиста, и мила;Смотрю на тебя… и любуюсь, —И снова душа ожила…Охотно б тебе на головкуЯ руки свои положил,Прося, чтобы бог тебя вечноПрекрасной и чистой хранил.1845

313. «Я у матушки выросла в холе…»[323]

Я у матушки выросла в холеИ кручины не ведала злой,Да счастливой девической долеПозавидовал недруг людской.Речи сладкие стал он, лукавый,Мне нашептывать ночью и днем;И наскучили смех и забавы,И наскучил мне матери дом.Сердце билось испуганной пташкой,Не давало ни часу заснуть;Подымалась под тонкой рубашкойВысоко моя белая грудь.Я вставала с постели босая,И, бывало, всю ночь напролетПод окошком кого-то ждала я —Всё казалось мне, кто-то идет…Я ждала и дождалась мило́ва,И уж как полюбился он мне!Молодца не видала такогоПрежде я никогда и во сне.Очи карие бойко гляделиНа меня из-под черных бровей;Допытать они, видно, хотели,Что в душе затаилось моей.Допытали они, что готоваХоть на гибель для них я была…И за милым из дома родногоЯ, как малый ребенок, пошла.Был он барин богатый и где-тоВсе в далеких краях проживал;Слышь, лечился — и только на летоОн в поместья свои наезжал.Только лаской его и жила я,Белый свет с ним казался милей;Нипочем было мне, что дурнаяШла молва про меня у людей.Да не думала я, не гадала,Что любви его скоро конец;Вдруг постыла милому я стала —И с другой он пошел под венец.Не пригожим лицом, не красоюПриманила дворянка его;Приманила богатой казною —Много взял он за нею всего.С той поры будто солнышка нету.Все глухая, осенняя ночь;Как ни жди, не дождешься рассветуКак ни плачь, а беде не помочь.И с красой я своей распрощалась!Не узнала б теперь меня мать:Ни кровинки в лице не осталось,Словно зелья мне дали принять.Ах! изменой своей — не отравой —Он с лица мне румянец согнал…Буду помнить я долго, лукавый,Что ты ночью мне летней шептал!<1860>

314. Молчание («Ни слова, о друг мой, ни вздоха…»)[324]

Ни слова, о друг мой, ни вздоха…Мы будем с тобой молчаливы…Ведь молча над камнем могильнымСклоняются грустные ивы…И только, склонившись, читают,Как я, в твоем взоре усталом,Что были дни ясного счастья,Что этого счастья — не стало!<1861>

315. «Люби, пока любить ты можешь…»[325]

Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой.О, сторожи, чтоб сердце святоЛюбовь хранило, берегло,Пока его другое любитИ неизменно и тепло.Тем, чья душа тебе открыта,О, дай им больше, больше дай!Чтоб каждый миг дарил им счастье,Ни одного не отравляй!И сторожи, чтоб слов обидныхПорой язык не произнес;О боже! он сказал без злобы,А друга взор уж полон слез!Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой!Вот ты стоишь над ней уныло;На грудь поникла голова;Все, что любил, — навек сокрылаГустая влажная трава.Ты говоришь: «Хоть на мгновеньеВзгляни; изныла грудь моя!Прости язвительное слово,Его сказал без злобы я!»Но друг не видит и не слышит,В твои объятья не спешит.С улыбкой кроткою, как прежде,«Прощаю все» не говорит!Да! ты прощен… но много, многоТвоя язвительная речьМгновений другу отравила,Пока успел он в землю лечь.Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой!1858

316. «Знакомые звуки, чудесные звуки!..»[326]

Знакомые звуки, чудесные звуки!О, сколько вам силы дано!Прошедшее счастье, прошедшие муки,И радость свиданья, и слезы разлуки…Вам всё воскресить суждено.Знакомые тени являются снова,Проходят одна за другой…И сердце поверить обману готово,И жаждет, и молит всей жизни былого,Согретое страстью былой.И все, что убито бесплодной борьбою,Опять шевельнулось в груди…На доблестный подвиг, на битву с судьбоюИду я отважно, и яркой звездоюНадежда горит впереди.В возлюбленном взоре, в улыбке участьяПрочел я давно, что любим;Не страшны мне грозы, не страшно ненастье;Я знаю — любви бесконечное счастьеМеня ожидает за ним!Довольно, довольно!.. замолкните, звуки!Мою вы терзаете грудь…Прошедшее счастье, прошедшие муки,И радость свиданья, и слезы разлуки,О сердце! навеки забудь!..1858

317. Нищие

В удушливый зной по дорогеОборванный мальчик идет;Изрезаны камнями ноги,Струится с лица его пот.В походке, в движеньях, во взореНет резвости детской следа;Сквозит в них тяжелое горе,Как в рубище ветхом нужда.Он в город ходил наниматьсяК богатым купцам в батраки;Да взять-то такого боятся:Тщедушный батрак не с руки.Один он… Свезли на кладбищеВчера его старую мать.С сумою под окнами пищуПриходится, видно, сбирать…

318. «Всю-то, всю мою дорожку…»[327]

Всю-то, всю мою дорожкуРанним снегом занесло!Было время золотое,Да как сон оно прошло.Было время — и блисталоСолнце в яркой синеве,И цветов пестрело многоВ зеленеющей траве.Шумом радостным шумелиБесконечные леса…И звенели в темной чащеВольных птичек голоса.И река спокойно в мореВолны чистые несла;И дрожащим в этих волнахЗвездам не было числа!Но разнес осенний ветер      Пожелтевшие листы;И под холодом поникли      Запоздалые цветы…Улетели в край далекий,      Под иные небеса,Птички вольные, покинув      Обнаженные леса!И в волнах реки шумящихНе лазурный, чистый свод,Не бесчисленные звезды —Тучи смотрятся с высот…Было время — молодоеСердце билося в груди;Жизнь, и счастье, и свободуОбещало впереди!Божий мир казался тесенДля могучих юных сил;Как орел ширококрылый,В беспредельность дух парил!Жажда подвигов высокихВолновала смелый ум;Много в сердце было страсти,В голове — кипучих дум!Жизнь! зачем же обещанийНе сдержала ты своихИ зачем не пощадилаУпований молодых?Сгибло все: надежды, силы…Как ненастною поройЗеленеющие всходыПод дыханьем бури злой!Было время золотое,Да как сон оно прошло!Всю-то, всю мою дорожкуРанним снегом занесло!<1862>

319. «Ночь пролетала над миром…»[328]

Ночь пролетала над миром,        Сны на людей навевая:С темно-лазоревой ризы        Сыпались звезды, сверкая.Старые мощные дубы,        Вечнозеленые ели,Грустные ивы листвою        Ночи навстречу шумели.Радостно волны журчали,        Образ ее отражая;Рожь наклонялась, сильнее        Пахла трава луговая.Крики кузнечиков резвых        И соловьиные трели,В хоре хвалебном сливаясь,        В воздухе тихом звенели,И улыбалася кротко        Ночь, над землей пролетая…С темно-лазоревой ризы        Сыпались звезды, сверкая…1862

320. «Что ты поникла, зеленая ивушка?..»[329]

Что ты поникла, зеленая ивушка?        Что ты уныло шумишь?Или о горе моем ты проведала,        Вместе со мною грустишь?Шепчутся листья твои серебристые,        Шепчутся с чистой волной…Не обо мне ли тот шепот таинственный        Вы завели меж собой?Знать, не укрылася дума гнетущая,        Черная дума от вас!Вы разгадали, о чем эти жгучие        Слезы лилися из глаз?В шепоте вашем я слышу участие;        Мне вам отрадно внимать…Только природе страданья незримые        Духа дано врачевать!<1863>

321. «Степью иду я унылою…»[330]

Степью иду я унылою,Нет ни цветочка на ней;Деревца нету зеленого,Где бы мог спеть соловей.Мрачно так вечер насупилсяЗвезд — ни следа в вышине…Сам я не знаю, что́ вспомниласьВдруг в эту пору ты мне!..Вспомнилась ты, моя милая,С кротким и ясным лицом…Вижу тебя… И, мне кажется,Мгла уж редеет кругом;И будто песнь соловьинаяВ чаще зеленой звучит;Волны цветов колыхаются,В звездах все небо горит…<1868>

322. Слова для музыки («Нам звезды кроткие сияли…»)[331]

(Посвящается П. Н. О<стровско>му)

Нам звезды кроткие сияли,Чуть веял теплый ветерок,Кругом цветы благоухали,И волны ласково журчали          У наших ног.Мы были юны, мы любили,И с верой вдаль смотрели мы;В нас грезы радужные жили,И нам не страшны вьюги были          Седой зимы.Где ж эти ночи с их сияньем,С благоухающей красойИ волн таинственным роптаньем?Надежд, восторженных мечтаний          Где светлый рой?Померкли звезды, и унылоПоникли блеклые цветы…Когда ж, о сердце, все, что было,Что нам весна с тобой дарила,          Забудешь ты?<1884>

323. В последний раз[332]

В голове моей мозг хочет треснуть,Кровью сердце мое истекло;Изменяют мне ноги… О Вилли!Умереть, видно, время пришло.Приложи свою руку мне к сердцуИ щекою приникни к моей.И скажи — ты меня не забудешь,Даже там, — даже в царстве теней?О, к чему утешать меня? Полно!Пусть беснуется горе в груди.Только дай мне наплакаться вволю;На колени меня посади.Дай обнять твою голову, Вилли,Дай облить мне слезами ее;Дай потухшим глазам наглядетьсяНа лицо дорогое твое!Никогда уж я больше не будуНа коленях сидеть у тебя;Я, несчастная мать, без супруга,Умираю, глубоко любя.Приложи свою руку мне к сердцу,Приложи ее крепче — вот так.Это сердце так бешено рвется,Что мой шелковый лопнет кушак.Проклинаю тот день, как впервыеОбраз твой в мою душу проник,Рокового с тобою свиданьяПроклинаю я сладостный миг.И ту рощу, тот рай, где, бывало,Не устанем всю ночь мы бродить,И судьбу, что меня допустилаБеспредельно тебя полюбить!О, прости мне, мой милый; не слушай,Я сказала тебе не в укор,Но ведь я так глубоко страдаю,Ведь на долю мне выпал позор!Вижу — градом внезапные слезыИз очей покатились твоих…Но о чем же ты плачешь, скажи мне?О грехе ль? о страданьях людских?Опостылел мне мир этот, Вилли!Я всех радостей стала чужда;Чем была — не могу я остаться,И женой мне не быть никогда.О, прижми это сердце больноеК своему еще раз, еще раз…Поцелуй эти впалые щеки,На которых румянец погас!В голове моей мозг хочет треснуть!Кровью сердце мое истекло…Еще раз — перед вечной разлукойЯ твое поцелую чело,Еще раз — и в последний, мой милый…Подогнулись колени… прощай…На кладбище, где буду лежать я,Не ходи… надо мной не рыдай.Этот жаворонок, звонкою песньюОглашающий воздух полей,Целый день будет петь не смолкаяНад могилою тихой моей.Эта влажная зелень долиныСкроет бедное сердце мое,Что любило тебя так безмерно,Как тебя не полюбит ничье!Не забудь, где бы ни был ты, Вилли,Не забудь своей Мэри! ОнаОдного тебя только любилаИ до смерти осталась верна.Не забудь, что засыпаны прахомБудут светлые кудри лежать;И прильнет он к ланитам, которыхУж тебе никогда не лобзать!1861

МИХАИЛ МИХАЙЛОВ(1829–1865)

324. «Ее он безмолвно, но страстно любил…»[333]

Ее он безмолвно, но страстно любил:И редко и холодно с ней говорил;А в сердце его все была лишь она,И ум занимала об ней мысль одна…Но детской и резвой своею душойЛюбви не постигла она той святой. —Он вечно был мрачен, в печаль погружен,А взор ее ясный к другим обращен…Но вот уж расстались они, — и далекоЖивет он, но любит ее, одинокой;А те, что встречали взор девы живой,Об ней позабыли холодной душой…<1845>

325. Жена каторжного[334]

У тебя клеймо на лбу,И позорно и черно;Всем видна твоя винаИ не смоется оно.У тебя клеймо на лбу;Но везде пойду с тобой.Кто тебя полюбит там,Если будешь брошен мной?Целый мир тебя отверг,И грешна душа твоя.Целый мир тебя отверг;Но не я, не я, не я!Если насмерть ранен тигр,Рядом с ним лежит, любя,И тигрица. — Милый мой,Я тигрица у тебя!1862–1865

326. «Снилась мне девушка: кудри как шелк…»[335]

Снилась мне девушка: кудри как шелк;          Кроткие, ясные очи…С нею под липой просиживал я          Синие летние ночи.Слово любви прерывала порой          Сладкая речь поцелуя…Звезды вздыхали средь темных небес,          Словно ревниво тоскуя.Я пробудился… Со мной никого…          Страшно мне в сумраке ночи;Холодно, немо глядят на меня          Тусклые звездные очи.<1858>

327. «Щекою к щеке ты моей приложись…»[336]

Щекою к щеке ты моей приложись:          Пускай наши слезы сольются!И сердцем ты к сердцу мне крепче прижмись:          Одним огнем пусть зажгутся!Когда же в то пламя польются рекой          Из глаз наших слезы, — я рукиСомкну у тебя за спиной и умру,          Умру от блаженства и муки.<1856>

328. «Объятый туманными снами…»[337]

Объятый туманными снами,Глядел я на милый портрет,И мне показалось: я вижуВ нем жизни таинственный след…Как будто печальной улыбкойРаскрылись немые уста.И жемчугом слез оросиласьЛюбимых очей красота.И сам я невольно заплакал —Заплакал, грустя и любя…Ах, страшно поверить!.. НеужтоЯ точно утратил тебя?1857–1858

329. «Как трепещет, отражаясь…»[338]

Как трепещет, отражаясьВ море плещущем, луна;А сама идет по небуИ спокойна и ясна, —Так и ты идешь, спокойнаИ ясна, своим путем;Но дрожит твой светлый образВ сердце трепетном моем.<1857>

330. Гренадеры[339]

Во Францию два гренадераИз русского плена брели,И оба душой приуныли,Дойдя до Немецкой земли.Придется им — слышат — увидетьВ позоре родную страну…И храброе войско разбито,И сам император в плену!Печальные слушая вести,Один из них вымолвил: «Брат!Болит мое скорбное сердце,И старые раны горят!»Другой отвечает: «Товарищ!И мне умереть бы пора;Но дома жена, малолетки:У них ни кола ни двора.Да что мне? просить христа-радиПущу и детей и жену…Иная на сердце забота:В плену император! в плену!Исполни завет мой: коль здесь яОкончу солдатские дни,Возьми мое тело, товарищ,Во Францию! там схорони!Ты орден на ленточке краснойПоложишь на сердце мое,И шпагой меня опояшешь,И в руки мне вложишь ружье.И смирно и чутко я будуЛежать, как на страже, в гробу…Заслышу я конское ржанье,И пушечный гром, и трубу.То Он над могилою едет!Знамена победно шумят…Тут выйдет к тебе, император,Из гроба твой верный солдат!»<1846>

НИКОЛАЙ НЕКРАСОВ(1821–1877)

331. «Ты всегда хороша несравненно…»[340]

Ты всегда хороша несравненно,Но когда я уныл и угрюм,Оживляется так вдохновенноТвой веселый, насмешливый ум;Ты хохочешь так бойко и мило,Так врагов моих глупых бранишь,То, понурив головку уныло,Так лукаво меня ты смешишь;Так добра ты, скупая на ласки,Поцалуй твой так полон огня,И твои ненаглядные глазкиТак голубят и гладят меня, —Что с тобой настоящее гореЯ разумно и кротко сношуИ вперед — в это темное море —Без обычного страха гляжу…1847

332. «Еду ли ночью по улице темной…»[341]

Еду ли ночью по улице темной,Бури заслушаюсь в пасмурный день —Друг беззащитный, больной и бездомный,Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!Сердце сожмется мучительной думой.С детства судьба невзлюбила тебя:Беден и зол был отец твой угрюмый,Замуж пошла ты — другого любя.Муж тебе выпал недобрый на долю:С бешеным нравом, с тяжелой рукой;Не покорилась — ушла ты на волю,Да не на радость сошлась и со мной…Помнишь ли день, как, больной и голодный,Я унывал, выбивался из сил?В комнате нашей, пустой и холодной,Пар от дыханья волнами ходил.Помнишь ли труб заунывные звуки,Брызги дождя, полусвет, полутьму?Плакал твой сын, и холодные рукиТы согревала дыханьем ему.Он не смолкал — и пронзительно звонокБыл его крик… Становилось темней;Вдоволь поплакал и умер ребенок…Бедная! слез безрассудных не лей!С горя да с голоду завтра мы обаТак же глубоко и сладко заснем;Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —Вместе свезут и положат рядком…В разных углах мы сидели угрюмо.Помню, была ты бледна и слаба,Зрела в тебе сокровенная дума,В сердце твоем совершалась борьба.Я задремал. Ты ушла молчаливо,Принарядившись, как будто к венцу,И через час принесла торопливоГробик ребенку и ужин отцу.Голод мучительный мы утолили,В комнате темной зажгли огонек,Сына одели и в гроб положили…Случай нас выручил? Бог ли помог?Ты не спешила печальным признаньем,      Я ничего не спросил,Только мы оба глядели с рыданьем,Только угрюм и озлоблен я был…Где ты теперь? С нищетой горемычнойЗлая тебя сокрушила борьба?Или пошла ты дорогой обычнойИ роковая свершится судьба?Кто ж защитит тебя? Все без изъятьяИменем страшным тебя назовут,Только во мне шевельнутся проклятья —      И бесполезно замрут!..1847

333. Маша[342]

Белый день занялся над столицей,Сладко спит молодая жена,Только труженик муж бледнолицыйНе ложится — ему не до сна!Завтра Маше подруга покажетДорогой и красивый наряд…Ничего ему Маша не скажет,Только взглянет… убийственный взгляд!В ней одной его жизни отрада,Так пускай в нем не видит врага:Два таких он ей купит наряда,А столичная жизнь дорога!Есть, конечно, прекрасное средство:Под рукою казенный сундук;Да испорчен он был с малолетстваИзученьем опасных наук.Человек он был новой породы:Исключительно честь понимал,И безгрешные даже доходыНазывал воровством, либерал!Лучше жить бы хотел он попроще,Не франтить, не тянуться бы в свет, —Да обидно покажется теще,Да осудит богатый сосед!Всё бы вздор… только с Машей не сладишь.Не втолкуешь — глупа, молода!Скажет: «Так за любовь мою платишь!»Нет! упреки тошнее труда!И кипит-поспевает работа,И болит-надрывается грудь…Наконец наступила суббота:Вот и праздник — пора отдохнуть!Он лелеет красавицу Машу,Выпив полную чашу труда,Наслаждения полную чашуЖадно пьет… и он счастлив тогда!Если дни его полны печали,То минуты порой хороши,Но и самая радость едва лиНе вредна для усталой души.Скоро в гроб его Маша уложит,Проклянет свой сиротский удел,И, бедняжка, ума не приложит.Отчего он так скоро сгорел?1851

334. «Давно — отвергнутый тобою…»[343]

Давно — отвергнутый тобою,Я шел по этим берегамИ, полон думой роковою,Мгновенно кинулся к волнам.Они приветливо яснели.На край обрыва я ступил —Вдруг волны грозно потемнели,И страх меня остановил!Поздней — любви и счастья полны,Ходили часто мы сюда,И ты благословляла волны,Меня отвергшие тогда.Теперь — один, забыт тобою,Чрез много роковых годов,Брожу с убитою душоюОпять у этих берегов.И та же мысль приходит снова —И на обрыве я стою,Но волны не грозят сурово,А манят в глубину свою…1855

335. Прости[344]

Прости! Не помни дней паденья,Тоски, унынья, озлобленья, —Не помни бурь, не помни слез,Не помни ревности угроз!Но дни, когда любви светилоНад нами ласково всходилоИ бодро мы свершали путь, —Благослови и не забудь!1856

336. Тройка («Что ты жадно глядишь на дорогу…»)[345]

Что ты жадно глядишь на дорогуВ стороне от веселых подруг?Знать, забило сердечко тревогу —Все лицо твое вспыхнуло вдруг.И зачем ты бежишь торопливоЗа промчавшейся тройкой вослед?..На тебя, подбоченясь красиво,Загляделся проезжий корнет.На тебя заглядеться не диво,Полюбить тебя всякий не прочь:Вьется алая лента игривоВ волосах твоих, черных как ночь;Сквозь румянец щеки твоей смуглойПробивается легкий пушок,Из-под брови твоей полукруглойСмотрит бойко лукавый глазок.Взгляд один чернобровой дикарки,Полный чар, зажигающих кровь,Старика разорит на подарки,В сердце юноши кинет любовь.Поживешь и попразднуешь вволю,Будет жизнь и полна, и легка…Да не то тебе пало на долю:За неряху пойдешь мужика.Завязавши под мышки передник,Перетянешь уродливо грудь,Будет бить тебя муж-привередникИ свекровь в три погибели гнуть.От работы и черной и труднойОтцветешь, не успевши расцвесть,Погрузишься ты в сон непробудный,Будешь нянчить, работать и есть.И в лице твоем, полном движенья,Полном жизни, — появится вдругВыраженье тупого терпеньяИ бессмысленный, вечный испуг.И схоронят в сырую могилу,Как пройдешь ты тяжелый свой путь,Бесполезно угасшую силуИ ничем не согретую грудь.Не гляди же с тоской на дорогуИ за тройкой вослед не спеши,И тоскливую в сердце тревогуПоскорей навсегда заглуши!Не нагнать тебе бешеной тройки:Кони крепки, и сыты, и бойки, —И ямщик под хмельком, и к другойМчится вихрем корнет молодой…1846

337. <Из стихотворения «Похороны»> («Меж высоких хлебов затерялося…»)[346]

Меж высоких хлебов затерялосяНебогатое наше село.Горе горькое по свету шлялосяИ на нас невзначай набрело.Ой, беда приключилася страшная!Мы такой не знавали вовек:Как у нас — голова бесшабашная —Застрелился чужой человек!Суд приехал… допросы… — тошнехонько!Догадались деньжонок собрать;Осмотрел его лекарь скорехонькоИ велел где-нибудь закопать.И пришлось нам нежданно-негаданноХоронить молодого стрелка,Без церковного пенья, без ладана,Без всего, чем могила крепка…Без попов!.. Только солнышко знойное,Вместо ярого воску свечи,На лицо непробудно-спокойное,Не скупясь, наводило лучи;Да высокая рожь колыхалася,Да пестрели в долине цветы;Птичка божья на гроб опускаласяИ, чирикнув, летела в кусты,1861

338. <Из поэмы «Коробейники»> («Ой, полна, полна коробушка…»)[347]

«Ой, полна, полна коробушка,Есть и ситцы и парча.Пожалей, моя зазнобушка,Молодецкого плеча!Выди, выди в рожь высокую!Там до ночки погожу,А завижу черноокую —Все товары разложу.Цены сам платил немалые,Не торгуйся, не скупись:Подставляй-ка губы алые,Ближе к милому садись!»Вот и пала ночь туманная,Ждет удалый молодец.Чу, идет! — пришла желанная,Продает товар купец.Катя бережно торгуется,Всё боится передать.Парень с девицей целуется,Просит цену набавлять.Знает только ночь глубокая,Как поладили они.Расступись ты, рожь высокая,Тайну свято сохрани!

«Ой! легка, легка коробушка,Плеч не режет ремешок!А всего взяла зазнобушкаБирюзовый перстенек.Дал ей ситцу штуку целую,Ленту алую для кос.Поясок — рубаху белуюПодпоясать в сенокос, —Всё поклала ненагляднаяВ короб, кроме перстенька:„Не хочу ходить наряднаяБез сердечного дружка!“»1861

339. Огородник[348]

Не гулял с кистенем я в дремучем лесу,Не лежал я во рву в непроглядную ночь, —Я свой век загубил за девицу-красу,За девицу-красу, за дворянскую дочь.Я в немецком саду работал по весне,Вот однажды сгребаю сучки да пою,Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне,Смотрит в оба да слушает песню мою.По торговым селам, по большим городамЯ недаром живал, огородник лихой,Раскрасавиц девиц насмотрелся я там,А такой не видал, да и нету другой.Черноброва, статна, словно сахар бела!..Стало жутко, я песни своей не допел.А она — ничего, постояла, прошла,Оглянулась: за ней как шальной я глядел.Я слыхал на селе от своих молодиц,Что и сам я пригож, не уродом рожден, —Словно сокол гляжу, круглолиц, белолиц,У меня ль, молодца, кудри — чесаный лен…Разыгралась душа на часок, на другой…Да как глянул я вдруг на хоромы ее —Посвистал и махнул молодецкой рукой,Да скорей за мужицкое дело свое!А частенько она приходила с тех порПогулять, посмотреть на работу мою,И смеялась со мной, и вела разговор:Отчего приуныл? что давно не пою?Я кудрями тряхну, ничего не скажу,Только буйную голову свешу на грудь…«Дай-ка яблоньку я за тебя посажу,Ты устал, — чай, пора уж тебе отдохнуть».— «Ну, пожалуй, изволь, госпожа, поучись,Пособи мужику, поработай часок».Да как заступ брала у меня, смеючись,Увидала на правой руке перстенек.Очи стали темней непогоднего дня,На губах, на щеках разыгралася кровь.«Что с тобой, госпожа? Отчего на меняНеприветно глядишь, хмуришь черную бровь?»— «От кого у тебя перстенек золотой?»— «Скоро старость придет, коли будешь все знать».— «Дай-ка я погляжу, несговорный какой!»И за палец меня белой рученькой хвать!Потемнело в глазах, душу кинуло в дрожь,Я давал — не давал золотой перстенек…Я вдруг вспомнил опять, что и сам я пригож,Да не знаю уж как — в щеку девицу чмок!..Много с ней скоротал невозвратных ночейОгородник лихой… В ясны очи глядел,Расплетал, заплетал русу косыньку ей,Цаловал-миловал, песни волжские пел.Мигом лето прошло, ночи стали свежей,А под утро мороз под ногами хрустит.Вот однажды, как крался я в горенку к ней,Кто-то цап за плечо: «Держи вора!» — кричит.Со стыдом молодца на допрос привели,Я стоял да молчал, говорить не хотел…И красу с головы острой бритвой снесли,И железный убор на ногах зазвенел.Постегали плетьми и уводят дружкаОт родной стороны и от лапушки прочьНа печаль и страду!.. Знать, любить не рукаМужику-вахлаку да дворянскую дочь!1846

ИВАН ПАНАЕВ(1812–1862)

340. Будто из Гейне («Густолиственных кленов аллея…»)[349]

Густолиственных кленов аллея,Для меня ты значенья полна:Хороша и бледна, как лилея,В той аллее стояла она.И, головку склонивши унылоИ глотая слезу за слезой,«Позабудь, если можно, что было»,Прошептала, махнувши рукой.На нее, как безумный, смотрел я,И луна освещала ее;Расставаяся с нею, терял яВсё блаженство, всё счастье мое!Густолиственных кленов аллея,Для меня ты значенья полна:Хороша и бледна, как лилея,В той аллее стояла она.<1847>

ЛЕВ МЕЙ(1822–1862)

341. «Нет, только тот, кто знал…»[350]

Нет, только тот, кто знал        Свиданья жажду,Поймет, как я страдал        И как я стражду.Гляжу я вдаль… нет сил —        Тускнеет око…Ах, кто меня любил        И знал, — далёко!Вся грудь горит… Кто знал        Свиданья жажду,Поймет, как я страдал        И как я стражду.1857

342. «Отчего побледнела весной…»[351]

Отчего побледнела веснойПышноцветная роза сама?Отчего под зеленой травойГолубая фиалка нема?Отчего так печально звучитПесня птички, несясь в небеса?Отчего над лугами виситПогребальным покровом роса?Отчего в небе солнце с утраХолодно и темно, как зимой?Отчего и земля вся сераИ угрюмей могилы самой?Отчего я и сам все грустнейИ болезненней день ото дня?Отчего, о скажи мне скорей,Ты — покинув — забыла меня?1858

343. Канарейка[352]

Говорит султанша канарейке:«Птичка! Лучше в тереме высокомЩебетать и песни петь Зюлейке,Чем порхать на Западе далеком?Спой же мне про за́-море, певичка,Спой же мне про Запад, непоседка!Есть ли там такое небо, птичка,Есть ли там такой гарем и клетка?У кого там столько роз бывало?У кого из шахов есть Зюлейка —И поднять ли так ей покрывало?»Ей в ответ щебечет канарейка:«Не проси с меня заморских песен,Не буди тоски моей без ну́жды:Твой гарем по нашим песням тесен,И слова их владыкам чужды…Ты в ленивой дреме расцветала,Как и вся кругом тебя природа,И не знаешь — даже не слыхала,Что у песни есть сестра — свобода»,<1859>

344. Полежаевской фараонке[353][354]

Ох, не лги ты, не лги,Даром глазок не жги,      Вороватая!Лучше спой про своеПро девичье житье      Распроклятое:Как в зеленом садуСоловей, на беду,      РазыстомнуюПесню пел-распевал —С милым спать не давал      Ночку темную…1859

345. «Отчего же ты не спишь…»[355]

«Отчего же ты не спишь?Знать ценна́ утрата,Что в полуночную тишьВсюду ищешь брата?»— «Оттого, что он мне брат,Дочери шалима,Что утрата из утратТот, кем я любима.Оттого, что здесь у нас,Резвых коз-лукавицПо горам еще не пасВвек такой красавец:Нет кудрей черней нигде;Очи так и блещут;Голубицами в водеСиней влагой плещут.Как заря, мой брат румян,И стройней кумира…На венце его слиянС искрами сапфираСолнца луч, и подарёнТот венец невесте…»— «Где же брат твой?.. Где же он?Мы поищем вместе?»1859

346. «Хотел бы в единое слово…»[356]

Хотел бы в единое словоЯ слить мою грусть и печальИ бросить то слово на ветер,Чтоб ветер унес его вдаль.И пусть бы то слово печалиПо ветру к тебе донеслось,И пусть бы всегда и повсюдуОно к тебе в сердце лилось!И если б усталые очиСомкнулись под грезой ночной,О пусть бы то слово печалиЗвучало во сне над тобой!1859

347. Зачем?[357]

Зачем ты мне приснилася,Красавица далекая,И вспыхнула, что в полыме,Подушка одинокая?Ох, сгинь ты, полуночница!Глаза твои ленивые,И пепел кос рассыпчатый,И губы горделивые —Все наяву мне снилося,И все, что греза вешняя,Умчалося, — и на сердцеЛегла потьма кромешная..Зачем же ты приснилася,Красавица далекая,Коль стынет вместе с грезоюПодушка одинокая?..<1862>

348. «У молодки Наны…»[358]

У молодки НаныМуж, как лунь, седой…Старый муж не веритЖенке молодой;Разом домекнулся,Что не будет прок, —Глаз с нее не спустит,Двери на замок.«Отвори каморку —Я чуть-чуть жива:Что-то разболеласьСильно голова —Сильно разболелась,Словно жар горит…На дворе погодно:Может, освежит».— «Что ж? открой окошко,Прохладись, мой свет!Хороша прохлада,Коли друга нет!»Нана замолчала,А в глухой ночиУнесла у мужаСтарого ключи.«Спи, голубчик, с богом,Спи да почивай!»И ушла тихонькоВ дровяной сарай.«Ты куда ходила,Нана, со двора?Волосы — хоть выжми,Шубка вся мокра…»— «А телята нашиСо двора ушли,Да куда ж? — к соседкеВ просо забрели.Загнала насилу:Разбежались все…Я и перемокла,Ходя по росе!»Видно — лучше с милымХоть дрова щепать,Чем со старым мужемЗолото считать.Видно — лучше с милымГолая доска,Чем со старым мужемДва пуховика…<1850>

АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ(1817–1875)

349. «Колокольчики мои…»[359]

Колокольчики мои,      Цветики степные!Что глядите на меня.      Темно-голубые?И о чем звените вы      В день веселый мая,Средь некошеной травы      Головой качая?Конь несет меня стрелой      На поле открытом;Он вас топчет под собой,      Бьет своим копытом.Колоколь лки мои,      Цветики степные!Не кляните вы меня,      Темно-голубые!Я бы рад вас не топтать,      Рад промчаться мимо,Но уздой не удержать      Бег неукротимый!Я лечу, лечу стрелой,      Только пыль взметаю;Конь несет меня лихой,      А куда? не знаю!Он ученым ездоком      Не воспитан в холе,Он с буранами знаком,      Вырос в чистом поле;И не блещет, как огонь,      Твой чепрак узорный,Конь мой, конь, славянский конь,      Дикий, непокорный!Есть нам, конь, с тобой простор!      Мир забывши тесный,Мы летим во весь опор      К цели неизвестной.Чем окончится наш бег?      Радостью ль? кручиной?Знать не может человек —      Знает бог единый!..Упаду ль на солончак      Умирать от зною?Или злой киргиз-кайсак,      С бритой головою,Молча свой натянет лук,      Лежа под травою,И меня догонит вдруг      Медною стрелою?Иль влетим мы в светлый град      Со кремлем престольным?Чудно улицы гудят      Гулом колокольным,И на площади народ,      В шумном ожиданьи,Видит: с запада идет      Светлое посланье.В кунтушах и в чекменях,      С чубами, с усами,Гости едут на конях,      Машут булавами,Подбочась, за строем строй      Чинно выступает,Рукава их за спиной      Ветер раздувает.И хозяин на крыльцо      Вышел величавый;Его светлое лицо      Блещет новой славой;Всех его исполнил вид      И любви и страха,На челе его горит      Шапка Мономаха.«Хлеб да соль! И в добрый час! —      Говорит державный. —Долго, дети, ждал я вас      В город православный!»И они ему в ответ:      «Наша кровь едина,И в тебе мы с давних лет      Чаем господина!»Громче звон колоколов,      Гусли раздаются,Гости сели вкруг столов,      Мед и брага льются,Шум летит на дальний юг      К турке и к венгерцу —И ковшей славянских звук      Немцам не по сердцу!Гой вы, цветики мои,      Цветики степные!Что глядите на меня,      Темно-голубые?И о чем грустите вы      В день веселый мая,Средь некошеной травы      Головой качая?1840-e годы

350. «Средь шумного бала, случайно…»[360]

Средь шумного бала, случайно,В тревоге мирской суеты,Тебя я увидел, но тайнаТвои покрывала черты.Лишь очи печально глядели,А голос так дивно звучал,Как звон отдаленной свирели,Как моря играющий вал.Мне стан твой понравился тонкийИ весь твой задумчивый вид,А смех твой, и грустный и звонкий,С тех пор в моем сердце звучит.В часы одинокие ночиЛюблю я, усталый, прилечь —Я вижу печальные очи,Я слышу веселую речь;И грустно я так засыпаю,И в грезах неведомых сплю…Люблю ли тебя — я не знаю,Но кажется мне, что люблю!1851

351. «Ты помнишь ли, Мария…»[361]

Ты помнишь ли, Мария[362],Один старинный домИ липы вековыеНад дремлющим прудом?Безмолвные аллеи,Заглохший, старый сад,В высокой галерееПортретов длинный ряд?Ты помнишь ли, Мария,Вечерний небосклон,Равнины полевые,Села далекий звон?За садом берег чистый,Спокойный бег реки,На ниве золотистойСтепные васильки?И рощу, где впервыеБродили мы одни?Ты помнишь ли, Мария,Утраченные дни?

352. «Ты не спрашивай, не распытывай…»[363]

Ты не спрашивай, не распытывай,Умом-разумом не раскидывай:Как люблю тебя, почему люблю,И за что люблю? и надолго ли?Ты не спрашивай, не распытывай:Что сестра ль ты мне? Молода ль женаИли детище ты мне малое?И не знаю я и не ведаю,Как назвать тебя, как прикликати.Много цветиков во чисто́м поле,Много звезд горит по подне́бесью,А назвать-то их нет умения,Распознать-то их нету силушки.Полюбив тебя, я не спрашивал,Не разгадывал, не распытывал;Полюбив тебя, я махнул рукой,Очертил свою буйну голову!1851

353. «Не ветер, вея с высоты…»[364]

Не ветер, вея с высоты,Листов коснулся ночью лунной;Моей души коснулась ты —Она тревожна, как листы,Она, как гусли, многострунна.Житейский вихрь ее терзалИ сокрушительным набегом,Свистя и воя, струны рвалИ заносил холодным снегом.Твоя же речь ласкает слух,Твое легко прикосновенье,Как от цветов летящий пух,Как майской ночи дуновенье…1851 или 1852(?)

354. «Край ты мой, родимый край!..»[365]

Край ты мой, родимый край!      Конский бег на воле!В небе крик орлиных стай!      Волчий голос в поле!Гой ты, родина моя!      Гой ты, бор дремучий!Свист полночный соловья!      Ветер, степь да тучи!<1856>

355. «В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомба…»[366]

В колокол, мирно дремавший, с налета тяжелая бомбаГрянула; с треском кругом от нее разлетелись осколки;Он же вздрогнул, и к народу могучие медные звукиВдаль потекли, негодуя, гудя и на бой созывая.1855

356. «Ходит Спесь, надуваючись…»[367]

Ходит Спесь, надуваючись,С боку на́ бок переваливаясь.Ростом-то Спесь аршин с четвертью,Шапка-то на нем во целу сажень,Пузо-то его всё в жемчуге,Сзади-то у него раззолочено.А и зашел бы Спесь к отцу к матери,Да ворота не крашены!А и помолился б Спесь во церкви божией,Да пол не метён!Идет Спесь, видит: на небе радуга;Повернулся Спесь во другую сторону:Не пригоже-де мне нагибатися!1856

357. «Не верь мне, друг, когда, в избытке горя…»[368]

Не верь мне, друг, когда, в избытке горя,Я говорю, что разлюбил тебя,В отлива час не верь измене моря,Оно к земле воротится, любя.Уж я тоскую, прежней страсти полный.Мою свободу вновь тебе отдам,И уж бегут с обратным шумом волныИздалека к любимым берегам!1856

358. «Звонче жаворонка пенье…»[369]

Звонче жаворонка пенье,Ярче вешние цветы,Сердце полно вдохновенья.Небо полно красоты.Разорвав тоски оковы,Цепи пошлые разбив,Набегает жизни новойТоржествующий прилив;И звучит свежо и юноНовых сил могучий строй,Как натянутые струныМежду небом и землей.<1858>

359. «Осень! Обсыпается весь наш бедный сад…»[370]

Осень! Обсыпается весь наш бедный сад.Листья пожелтелые по ветру летят;Лишь вдали красуются, там на дне долин,Кисти ярко-красные вянущих рябин.Весело и горестно сердцу моему,Молча твои рученьки грею я и жму,В очи тебе глядючи, молча слезы лью,Не умею высказать, как тебя люблю!<1858>

360. «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре…»[371]

Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре,О не грусти, ты все мне дорога,Но я любить могу лишь на просторе,Мою любовь, широкую, как море,Вместить не могут жизни берега.Когда Глагола творческая сила,Толпы миров воззвала из ночи,Любовь их всех, как солнце, озарила,И лишь на землю к нам ее светилаНисходят порознь редкие лучи.И, порознь их отыскивая жадно,Мы ловим отблеск вечной красоты;Нам вестью лес о ней шумит отрадной,О ней поток гремит струею хладнойИ говорят, качаяся, цветы.И любим мы любовью раздробленнойИ тихий шепот вербы над ручьем,И милой девы взор, на нас склоненный,И звездный блеск, и все красы вселенной,И ничего мы вместе не сольем.Но не грусти, земное минет горе,Пожди еще, неволя недолга —В одну любовь мы все сольемся вскоре,В одну любовь, широкую, как море,Что не вместят земные берега!<1858>

361. «Дробится, и плещет, и брызжет волна…»[372]

Дробится, и плещет, и брызжет волна      Мне в очи соленою влагой;Недвижно на камне сижу я — полна      Душа безотчетной отвагой.Валы за валами, прибой и отбой,      И пена их гребни покрыла;О море, кого же мне вызвать на бой?      Изведать воскресшие силы?Почуяло сердце, что жизнь хороша,      Вы, волны, размыкали горе,От грома и плеска проснулась душа,      Сродни ей шумящее море!<1858>

362. <Из поэмы «Иоанн Дамаскин»> («Благославляю вас, леса…»)[373]

Благославляю вас, леса,Долины, нивы, горы, воды,Благославляю я свободуИ голубые небеса!И посох мой благославляю,И эту бедную суму,И степь от краю и до краю,И солнца свет, и ночи тьму,И одинокую тропинку,По коей, нищий, я иду,И в поле каждую былинку,И в небе каждую звезду!..О, если б мог всю жизнь смешать я,Всю душу вместе с вами слить!О, если б мог в свои объятьяЯ вас, враги, друзья и братья,И всю природу заключить!1858 (?)

363. «О, если б ты могла хоть на единый миг…»[374]

О, если б ты могла хоть на единый мигЗабыть свою печаль, забыть свои невзгоды!О, если бы хоть раз я твой увидел лик,Каким я знал его в счастливейшие годы!Когда в твоих глазах засветится слеза,О, если б эта грусть могла пройти порывом,Как в теплую весну пролётная гроза,Как тень от облаков, бегущая по нивам!<1859>

364. «Гаснут дальней Альпухарры…»[375]

Гаснут дальней АльпухаррыЗолотистые края,На призывный звон гитарыВыйди, милая моя!Всех, кто скажет, что другаяЗдесь равняется с тобой,Всех, любовию сгорая,Всех зову на смертный бой!        От лунного света        Зардел небосклон,        О выйди, Нисета,        Скорей на балкон!От Севильи до Гренады,В тихом сумраке ночей,Раздаются серенады,Раздается стук мечей;Много крови, много песнейДля прелестных льется дам, —Я же той, кто всех прелестней,Песнь и кровь мою отдам!        От лунного света        Горит небосклон,        О выйди, Нисета,        Скорей на балкон!<1860>

365. «На нивы желтые нисходит тишина…»[376]

На нивы желтые нисходит тишина;В остывшем воздухе от меркнувших селений,Дрожа, несется звон. Душа моя полнаРазлукою с тобой и горьких сожалений.И каждый мой упрек я вспоминаю вновь,И каждое твержу приветливое слово,Что мог бы я сказать тебе, моя любовь,Но что внутри себя я схоронил сурово!<1862>

366. «То было раннею весной…»[377]

То было раннею весной,      Трава едва всходила,Ручьи текли, не парил зной,      И зелень рощ сквозила;Труба пастушья поутру      Еще не пела звонко,И в завитках еще в бору      Был папоротник тонкий.То было раннею весной,      В тени берез то было,Когда с улыбкой предо мной      Ты очи опустила.То на любовь мою в ответ      Ты опустила вежды —О жизнь! о лес! о солнца свет!      О юность! о надежды!И плакал я перед тобой,      На лик твой глядя милый, —То было раннею весной,      В тени берез то было!То было в утро наших лет —      О счастие! о слезы!О лес! о жизнь! о солнца свет!      О свежий дух березы!1871

367. «Коль любить, так без рассудку…»[378]

Коль любить, так без рассудку,Коль грозить, так не на шутку,Коль ругнуть, так сгоряча,Коль рубнуть, так уж сплеча!Коли спорить, так уж смело,Коль карать, так уж за дело,Коль простить, так всей душой,Коли пир, так пир горой!1850 или 1851

МИХАИЛ РОЗЕНГЕЙМ(1820–1887)

368. «Не гляди так, девица…»[379]

Не гляди так, девица,Не сули участия:Нет, душе не веритсяВ радость или счастие.Время увлеченияМиновалось, ясное,Скрыл туман сомненияЖизни солнце красное.Было сердце молодоИ любило пламенно.Но от жизни холодаСтало глыбой каменной.Не буди ж ретивоеНегой небывалою,Лаской шаловливоюНе дразни усталое.1840–1850-е годы

НИКОЛАЙ ГРЕКОВ(1810–1866)

369. «Погоди! Для чего торопиться?..»[380]

Погоди! Для чего торопиться?Ведь и так жизнь несется стрелой.Погоди! Мы успеем проститься,Как лучами восток загорится, —Но дождемся ль мы ночи такой?Посмотри, посмотри, как чудесно,Убран звездами купол небесный,Как мечтательно смотрит луна!Как темно в этой сени древеснойИ какая везде тишина!Только слышно, как шепчут березыДа стучит сердце в пылкой груди…Воздух весь полон запахом розы…Милый друг! Это жизнь, а не грезы!Жизнь летит… Погоди! Погоди!Пусть погаснут ночные светила.Жизнь летит… а за жизнью могила,А до ней люди нас разлучат…Погоди! — люди спят, ангел милый.Погоди! — еще звезды горят!1850-е годы

370. «Прощаясь, в аллее…»[381]

Прощаясь, в аллееМы долго сидели,А слезы и речиЛились и кипели.Дрожа, лепеталиНад нами березы,А мы доживалиВсе лучшие грезы.Так чудно лил месяцСвой свет из-за тучкиНа бледные плечи,На белые ручки…И в эти минутыЛюбви и разлукиМы прожили много —И счастья, и муки…1850-е годы

НИКОЛАЙ БЕРГ(1823–1884)

371. Жалоба девы[382]

Если б, сердце, ты лежало      На руках моих,Всё качала бы, качала      Я тебя на них,Будто мать дитя родное,      С тихою мольбой, —И заснуло б, ретивое,      Ты передо мной!А теперь в груди сокрыто,      Заперто в тюрьму,Ты доступно, ты открыто      Одному ему;Но не видит он печали;      Как мне с этим быть?Позабыть его? Едва ли      Можно позабыть!Мчатся годы, грусть всё та же,      Те же все мечты…Сердце, сердце, да когда же      Здесь умолкнешь ты?<1853>

372. Право, маменьке скажу[383]

Что такое это значит:Как одна я с ним сижу,Все тоскует он и плачет?..Право, маменьке скажу!Я ему одна забота,Но в душе моей, вишь, лед,И глаза мои за что-тоОн кинжалами зовет.Вишь, резва я, непослушна,Ни на миг не посижу…Право, мне уж это скучно,Право, маменьке скажу!Под окном моим все бродит,Сам с собою говорит;Как одна — он глаз не сводит,А при людях — не глядит.Но порой, как с ним бываю,И сама я вся дрожу,И смущаюсь, и пылаю…Право, маменьке скажу!Пусть она о том рассудит;Вот ужо я погляжу,Что-то с ним, с бедняжкой, будет?:.Нет, уж лучше не скажу!<1860>

373. Л. («Ты еще не умеешь любить…»)[384]

Ты еще не умеешь любить,Но готов я порою забытьсяИ с тобою слегка пошутить,И в тебя на минуту влюбиться.Я влюбляюсь в тебя без ума;Ты, кокетка, шалить начинаешь:Ты как будто бы любишь сама,И тоскуешь, и тайно страдаешь;Ты прощаешь певцу своемуИ волненье, и грусть, и докуку,И что крепко целую и жмуЯ твою белоснежную руку,И что в очи тебе я смотрюБеспокойным, томительным взором,Что с тобой говорю, говорю, говорю,И не знаю конца разговорам…Вдруг я вижу — ты снова не та:О любви уж и слышать не хочешь,И как будто другим занята,И бежишь от меня, и хохочешь…Я спешу заглушить и забытьРопот сердца мятежный и страстный…Ты еще не умеешь любить,Мой ребенок, мой ангел прекрасный!<1860>

ИВАН НИКИТИН(1824–1861)

374. Нищий[385]

И вечерней и ранней пороюМного старцев, и вдов, и сиротПод окошками ходит с сумою,Христа-ради на помощь зовет.Надевает ли сумку неволя,Неохота ли взяться за труд, —Тяжела и горька твоя доля,Бесприютный, оборванный люд!Не откажут тебе в подаянье,Не умрешь ты без крова зимой, —Жаль разумное божье созданье,Человека в грязи и с сумой!Но беднее и хуже есть нищий:Не пойдет он просить под окном.Целый век, из одежды да пищи,Он работает ночью и днем.Спит в лачужке, на грязной соломе,Богатырь в безысходной беде.Крепче камня в несносной истоме,Крепче меди в кровавой нуждеПо́ смерть зерна он в землю бросает,По́ смерть жнет, а нужда продает;О нем облако слезы роняет,Про тоску его буря поет.1857

375. «Вырыта заступом яма глубокая…»[386]

Вырыта заступом яма глубокая.Жизнь невеселая, жизнь одинокая,Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая,Жизнь, как осенняя ночь, молчаливая, —Горько она, моя бедная, шла,И, как степной огонек, замерла.Что же? усни, моя доля суровая!Крепко закроется крышка сосновая,Плотно сырою землею придавится,Только одним человеком убавится…Убыль его никому не больна,Память о нем никому не нужна!..Вот она — слышится песнь беззаботная —Гостья погоста, певунья залетная,В воздухе синем на воле купается;Звонкая песнь серебром рассыпается…Тише!.. О жизни покончен вопрос.Больше не нужно ни песен, ни слез!1860

376. <Из стихотворения «Хозяин»> («На старом кургане, в широкой степи…»)[387]

На старом кургане, в широкой степи,Прикованный сокол сидит на цепи.        Сидит он уж тысячу лет,        Все нет ему воли, все нет!И грудь он когтями с досады терзает,И каплями кровь из груди вытекает.        Летят в синеве облака,        А степь широка, широка…1861

377. «Ехал из ярмарки ухарь-купец…»[388]

Ехал из ярмарки ухарь-купец,Ухарь-купец, удалой молодец.Стал он на двор лошадей покормить,Вздумал деревню гульбой удивить.В красной рубашке кудряв и румян,Вышел на улицу весел и пьян.Собрал он девок-красавиц в кружок,Выхватил с звонкой казной кошелек.Потчует старых и малых вином:«Пей-пропивай! Поживем — наживем!..»,Морщатся девки, до донышка пьют,Шутят, и пляшут, и песни поют.Ухарь-купец подпевает-свистит.Оземь ногой молодецки стучит.Синее небо, и сумрак, и тишь.Смотрится в воду зеленый камыш.Полосы света по речке лежат.В золоте тучки над лесом горят.Девичья пляска при зорьке видна,Девичья песня за речкой слышна,По лугу льется, по чаще лесной…Там услыхал ее сторож седой;Белый как лунь, он под дубом стоит,Дуб не шелохнется, сторож молчит.К девке стыдливой купец пристает,Обнял, целует и руки ей жмет,Рвется красотка за девичий круг:Совестно ей от родных и подруг.Смотрят подруги, — их зависть берет:Вот, мол, упрямице счастье идет.Девкин отец свое дело смекнул,Локтем жену торопливо толкнул.Сед он, и рваная шапка на нем,Глазом мигнул — и пропал за углом.Девкина мать расторопна-смела,С вкрадчивой речью к купцу подошла«Полно, касатик, отстань — не балуй!Девки моей не позорь, не целуй!»Ухарь-купец позвенел серебром:«Нет, так не надо… другую найдем!..»,Вырвалась девка, хотела бежать,Мать ей велела на месте стоять.Звездная ночь и ясна и тепла.Девичья песня давно замерла.Шепчет нахмуренный лес над водой,Ветром шатает камыш молодой.Синяя туча над лесом плывет,Темную зелень огнем обдает,В крайней избушке не гаснет ночник,Спит на печи подгулявший старик,Спит в зипунишке и в старых лаптях,Рваная шапка комком в головах.Молится богу старуха жена,Плакать бы надо — не плачет она.Дочь их красавица поздно пришла,Девичью совесть вином залила.Что тут за диво! и замуж пойдет…То-то, чай, деток на путь наведет!Кем ты, люд бедный, на свет порожден?Кем ты на гибель и срам осужден?1858

378. Песня бобыля[389]

Ни кола, ни двора,      Зипун — весь пожиток…Эх, живи — не тужи,      Умрешь — не убыток!Богачу-дураку      И с казной не спится;Бобыль гол как сокол,      Поет-веселится.Он идет да поет,      Ветер подпевает;Сторонись, богачи!      Беднота гуляет!Рожь стоит по бокам,      Отдает поклоны…Эх, присвистни, бобыль!      Слушай, лес зеленый!Уж ты плачь ли, не плачь —      Слез никто не видит,Оробей, загорюй —      Курица обидит.Уж ты сыт ли, не сыт —      В печаль не вдавайся;Причешись, распахнись,      Шути-улыбайся!Поживем да умрем, —      Будет голь пригрета…Разумей, кто умен, —      Песенка допета!1858

АПОЛЛОН МАЙКОВ(1821–1897)

379. Весна[390]

Голубенький, чистый      Подснежник-цветок!А подле сквозистый,      Последний снежок…Последние слезы      О горе былом,И первые грезы      О счастьи ином…1857

380. «Ее в грязи он подобрал…»[391]

Ее в грязи он подобрал;Чтоб всё достать ей — красть он стал;Она в довольстве утопалаИ над безумцем хохотала.И шли пиры… но дни текли —Вот утром раз за ним пришли:Ведут в тюрьму… Она стоялаПеред окном и — хохотала.Он из тюрьмы ее молил:«Я без тебя душой изныл,Приди ко мне!» Она качалаЛишь головой и — хохотала.Он в шесть поутру был казненИ в семь во рву похоронен, —А уж к восьми она плясала,Пила вино и хохотала.1857

381. Колыбельная песня («Спи, дитя мое, усни!..»)[392]

Спи, дитя мое, усни!Сладкий сон к себе мани:В няньки я тебе взялаВетер, солнце и орла.Улетел орел домой;Солнце скрылось под водой;Ветер, после трех ночей,Мчится к матери своей.Ветра спрашивает мать:«Где изволил пропадать?Али звезды воевал?Али волны всё гонял?»,— «Не гонял я волн морских,Звезд не трогал золотых;Я дитя оберегал,Колыбелечку качал!»1858

382. Приданое

По городу плач и стенанье…Стучит гробовщик день и ночь…Еще бы ему не работать!Просватал красавицу дочь!Сидит гробовщица за крепомИ шьет — а в глазах, как узор,По черному так и мелькаетВ цветах подвенечный убор.И думает: «Справлю ж невесту,Одену ее, что княжну, —Княжон повидали мы вдоволь,На днях хоронили одну:Всё розаны были на платье,Почти под венцом померла:Так, в брачном наряде, и клалиВо гроб-то… красотка была!Оденем и Глашу не хуже,А в церкви все свечи зажжем;Подумают: графская свадьба!Уж в грязь не ударим лицом!..»;Мечтает старушка — у двери жЗвонок за звонком… «Ну, житье!Заказов-то — господи боже!Знать, Глашенька, счастье твое!»1859

ВСЕВОЛОД КРЕСТОВСКИЙ(1840–1895)

383. «Под душистою ветвью сирени…»[393]

Под душистою ветвью сирениС ней сидел я над сонной рекой,И, припав перед ней на колени,Ее стан обвивал я рукой…Проносилися дымные тучки,На лице ее месяц играл,А ее трепетавшие ручкиЯ так долго, так страстно лобзал…Погребальные свечи мерцали,В мрачных сводах была тишина,Над усопшей обряд совершали —Вся в цветах почивала она…Со слезой раздирающей мукиЯ на труп ее жадно припалИ холодные, мертвые рукиТак безумно, так страстно лобзал…1857

384. «Прости на вечную разлуку!..»[394]

«Прости на вечную разлуку!» —Твой голос грустно прозвучал,И я пророческому звукуДушой покорною внимал.О, знала ль ты, хоть в те мгновенья,Какого горького значеньяМне этот звук исполнен был! —С ним все, что прожито тревожно,Все, что забыть мне невозможно,Я безвозвратно хоронил…Прости ж и ты!.. быть может, скороПойду я в светлый, дальний путь.Без желчных дум и без укораПод небом теплым отдохнуть, —И, может, сдавленное гореРазвеет ветер где-нибудьИ заглушит чужое мореВ душе печальное: «Забудь!..Забудь!..»1860

385. Ванька-ключник[395]

Словно ягода лесная,И укрыта и спела,Свет княгиня молодаяВ крепком тереме жила.У княгини муж ревнивый;Он и сед и нравом крут;Царской милостью спесивый,Ведал думу лишь да кнут.А у князя Ваня-ключник,Кудреватый, удалой,Ваня-ключник — злой разлучникМужа старого с женой.Хоть не даривал княгинеНи монист, ни кумачу,А ведь льнула же к детине,Что сорочка ко плечу.Целовала, миловала,Обвивала, словно хмель,И тайком с собою клалаЧто на княжую постель.Да известным наговоромКнязь дознался всю вину, —Как дознался, так с позоромИ замкнул на ключ жену.И дознался из передней,От ревнивых от очей,Что от самой от последнейСенной девушки своей.«Гой, холопья, вы подите —Быть на дыбе вам в огне! —Вы подите приведитеВаньку-ключника ко мне!»Ох, ведут к нему Ивашку, —Ветер кудри Ване бьет,Веет шелкову рубашку,К белу телу так и льнет.«Отвечай-ко, сын ты вражий,Расскажи-ко, варвар мой,Как гулял ты в спальне княжейС нашей княжеской женой?»— Ничего, сударь, не знаю,Я не ведаю про то!..— «Ты не знаешь? Допытаю!А застенок-то на что?..»И работают в застенке —Только кости знай хрустят!Перешиблены коленки,Локти скручены назад,Но молчком молчит Ивашка,И опять его ведут;В дырьях мокрая рубашка,Кудри клочьями встают;Кандалы на резвых ножках,А идет он — словно в рай,Только хлюпает в сапожкахКровь ручьями через край…Видит — два столба кленовых,Перекладина на них.Знать, уж мук не будет новых,Знать, готовят про других.Отведу же я, мол, душу,Распотешусь пред концом:Уж пускай же, князь, ВанюшуХоть вспомянешь ты добром!«Ты скажи ли мне, Ванюшка,Как с княгиней жил досель?»— «Ох, то ведает подушкаДа пуховая постель!..Много там было попитоДа поругано тебя,А и вкрасне то пожито,И целовано любя!На кровати, в волю княжью,Там полежано у насИ за грудь ли, грудь лебяжью,Было хватано не раз!»— «Ай да сказка!.. Видно хвата!Исполать, за то люблю!Вы повесьте-ко, ребята,Да шелковую петлю!»Ветер Ванюшку качает,Что былинку на меже,А княгиня умираетВо светлице на ноже.1861

АЛЕКСЕЙ АПУХТИН(1840–1893)

386. Судьба[396](К 5-й симфонии Бетховена)

С своей походною клюкой,С своими мрачными очами,Судьба, как грозный часовой,Повсюду следует за нами.Бедой лицо ее грозит,Она в угрозах поседела,Она уж многих одолела,И все стучит, и все стучит:        Стук, стук, стук…              Полно, друг,Брось за счастием гоняться!        Стук, стук, стук…Бедняк совсем обжился с ней:Рука с рукой они гуляют,Сбирают вместе хлеб с полей,В награду вместе голодают.День целый дождь его кропит,По вечерам ласкает вьюга,А ночью с горя да с испугаСудьба сквозь сон ему стучит:        Стук, стук, стук…              Глянь-ка, друг,Как другие поживают!        Стук, стук, стук…Другие праздновать сошлисьБогатство, молодость и славу.Их песни радостно неслись,Вино сменилось им в забаву;Давно уж пир у них шумит,Но смолкли вдруг, бледнея, гости…Рукой, дрожащею от злости,Судьба в окошко к ним стучит:        Стук, стук, стук…              Новый другК вам пришел, готовьте место!        Стук, стук, стук…Герой на жертву все принес.Он говорил, что люди братья,За братьев пролил много слез,За слезы слышал, их проклятья.Он верно слабых, защитит,Он к ним придет, долой с дороги!Но отчего ж недвижны ногиИ что-то на ногах стучит?        Стук, стук, стук…              Скован другЧеловечества, свободы…        Стук, стук, стук…Но есть же счастье на земле!Однажды, полный ожиданья,С восторгом юным на челе,Пришел счастливец на свиданье!Еще один он, все молчит,Заря за рощей потухает,И соловей уж затихает,А сердце бьется и стучит:        Стук, стук, стук…              Милый друг,Ты придешь ли на свиданье?        Стук, стук, стук…Но вот идет она, и вмигЛюбовь, тревога, ожиданье,Блаженство — всё слилось у нихВ одно безумное лобзанье!Немая ночь на них глядит,Все небо залито огнями,А кто-то тихо за кустамиКлюкой докучною стучит:        Стук, стук, стук…              Старый другК вам пришел, довольно счастья!        Стук, стук, стук…1863

387. Астрам[397]

Поздние гости отцветшего лета,Шепчутся ваши головки понурые,Словно клянете вы дни без просвета,Словно пугают вас ноченьки хмурые…Розы — вот те отцвели, да хоть жили…Нечего вам помянуть пред кончиною:Звезды весенние вам не светили,Песней не тешились вы соловьиною…Начало 1860-х годов

388. «Ни отзыва, ни слова, ни привета…»[398]

Ни отзыва, ни слова, ни привета,Пустынею меж нами мир лежит,И мысль моя с вопросом без ответаИспуганно над сердцем тяготит:Ужель среди часов тоски и гневаПрошедшее исчезнет без следа,Как легкий звук забытого напева,Как в мрак ночной упавшая звезда?1867

389. Умирающая мать[399](с французского)

«Что, умерла, жива? Потише говорите,      Быть может, удалось на время ей заснуть…»И кто-то предложил: ребенка принесите        И положите ей на грудь!И вот на месте том, где прежде сердце билось.      Ребенок с плачем скрыл лицо свое…О, если и теперь она не пробудилась, —      Все кончено, молитесь за нее!

390. «Черная туча висит над полями…»[400]

Черная туча висит над полями,Шепчутся клены, березы качаются,Дубы столетние машут ветвями,Точно со мной говорить собираются.«Что тебе нужно, пришлец бесприютный?(Голос их важный с вершины мне чудится.)Думаешь, отдых вкушая минутный,Так вот и прошлое всё позабудется?Нет, ты словами себя не обманешь:Спета она, твоя песенка скудная!Новую песню уж ты не затянешь,Хоть и звучит она, близкая, чудная!Сердце усталое, сердце больноеЗвуков волшебных напрасно искало бы:Здесь, между нами, ищи ты покоя,С жизнью простися без стонов и жалобы.Смерти боишься ты? Страх малодушный!Всё, что томило игрой бесполезною:Мысли, и чувства, и стих, им послушный, —Смерть остановит рукою железною.Всё клеветавшее тайно, незримо,Всё угнетавшее с дикою силою —Вмиг разлетится, как облако дыма,Над неповинною, свежей могилою!Если же кто-нибудь тишь гробовуюВздохом нарушит, слезою участия,О, за слезу бы ты отдал такуюВсе свои призраки прошлого счастия!Тихо, прохладно лежать между нами,Тень наша шире и шорох приветнее…»В вечер ненастный, качая ветвями,Так говорили мне дубы столетние,1873

391. «Прости меня, прости! Когда в душе мятежной…»[401]

Прости меня, прости! Когда в душе мятежной        Угас безумный пыл,С укором образ твой, чарующий и нежный,        Передо мною всплыл.О, я тогда хотел, тому укору вторя,        Убить слепую страсть,Хотел в слезах любви, раскаянья и горя        К ногам твоим упасть!Хотел все помыслы, желанья, наслажденья —        Всё в жертву принести;Я жертвы не принес, не стою я прощенья…        Прости меня, прости!1870-е годы

392. Разбитая ваза[402](Подражание Сюлли-Прюдому)

Ту вазу, где цветок ты сберегала нежный,Ударом веера толкнула ты небрежно,И трещина, едва заметная, на нейОсталась… Но с тех пор прошло не много дней,Небрежность детская твоя давно забыта,А вазе уж грозит нежданная беда!Увял ее цветок; ушла ее вода…        Не тронь ее: она разбита.Так сердца моего коснулась ты рукой —        Рукою нежной и любимой, —И с той поры на нем, как от обиды злой,        Остался след неизгладимый.Оно как прежде бьется и живет,        От всех его страданье скрыто,Но рана глубока и каждый день растет…        Не тронь его: оно разбито.1870-е годы

393. «День ли царит, тишина ли ночная…»[403]

День ли царит, тишина ли ночная,В снах ли тревожных, в житейской борьбеВсюду со мной, мою жизнь наполняя,Дума всё та же, одна, роковая, —          Все о тебе!С нею не страшен мне призрак былого,Сердце воспрянуло, снова любя…Вера, мечты, вдохновенное слово,Все, что в душе дорогого, святого, —          Все от тебя!Будут ли дни мои ясны, унылы,Скоро ли сгину я, жизнь загубя, —Знаю одно: что до самой могилыПомыслы, чувства, и песни, и силы —          Все для тебя!<1880>

394. Памяти прошлого[404]

Не стучись ко мне в ночь бессонную,Не буди любовь схороненную,Мне твой образ чужд и язык твой нем,Я в гробу лежу, я затих совсем.Мысли ясные мглой окутались,И не знаю я: кто играет мной,Кто мне верный друг, кто мне враг лихой,С злой усмешкою, с речью горькою…Ты приснилась мне перед зорькою…Не смотри ты так, подожди хоть дня,Я в гробу лежу, обмани меня…Ведь умершим лгут, ведь удел живых —Ряд измен, обид, оскорблений злых…А едва умрем — на прощаниеНам надгробное шлют рыдание,Возглашают нам память вечную,Обещают жизнь… бесконечную!<1886>

395. <Из стихотворения «Сумасшедший»> «Да, васильки, васильки…»[405]

Да, васильки, васильки…Много мелькало их в поле…Помнишь, до самой рекиМы их сбирали для Оли.Олечка бросит цветокВ реку, головку наклонит…«Папа, — кричит, — василекМой поплывет, не утонет?!»Я ее на руки брал,В глазки смотрел голубые,Ножки ее целовал,Бледные ножки, худые.Как эти дни далеки…Долго ль томиться я буду?Всё васильки, Басильки,Красные, желтые всюду…Видишь, торчат на стене,Слышишь, сбегают по крыше,Вот подползают ко мне,Лезут всё выше и выше…Слышишь, смеются они…Боже, за что эти муки?Маша, спаси, отгони,Крепче сожми мои руки!Поздно! Вошли, ворвались,Стали стеной между нами,В голову так и впились,Колют ее лепестками.Рвется вся грудь от тоски…Боже! Куда мне деваться?Все васильки, васильки…Как они смеют смеяться?<1890>

396. «Все, чем я жил, в чем ждал отрады…»[406]

Все, чем я жил, в чем ждал отрады,Слова развеяли твои…Так снег последний без пощадыУносят вешние ручьи…И целый день с насмешкой злою,Другие речи заглушив,Они носились надо мною,Как неотвязчивый мотив.Один я. Длится ночь немая.Покоя нет душе моей…О, как томит меня, пугая,Холодный мрак грядущих дней!Ты не согреешь этот холод,Ты не осветишь эту тьму…Твои слова, как тяжкий молот,Стучат по сердцу моему.1892

397. Минуты счастья[407]

Не там отрадно счастье веет,Где шум и царство суеты:Там сердце скоро холодеетИ блекнут яркие мечты.Но вечер тихий, образ нежныйИ речи долгие в тишиО всем, что будит ум мятежныйИ струны спящие души, —О, вот они, минуты счастья,Когда, как зорька в небесах,Блеснет внезапно луч участьяВ чужих внимательных очах,Когда любви горячей словоРастет на сердце как напев,И с языка слететь готово,И замирает, не слетев…1865

398. Любовь[408]

Когда без страсти и без делаБесцветно дни мои текли,Она как буря налетелаИ унесла меня с земли.Она меня лишила верыИ вдохновение зажгла,Дала мне счастие без мерыИ слезы, слезы без числа…Сухими, жесткими словамиТерзала сердце мне порой,И хохотала над слезами,И издевалась над тоской;А иногда горячим словомИ взором ласковых очейГнала печаль, — и в блеске новомВ душе светилася моей!Я все забыл, дышу лишь ею,Всю жизнь я отдал ей во власть,Благословить ее не смеюИ не могу ее проклясть.1872

399. Гаданье[409]

Ну, старая, гадай! Тоска мне сердце гложет,Веселой болтовней меня развесели,Авось твой разговор убить часы поможет,И скучный день пройдет, как многие прошли!«Ох, не грешно ль в воскресенье?С нами господняя сила!Тяжко мое прегрешение…Ну, да уж я разложила!Едешь в дорогу ты дальнюю,Путь твой не весел обратный:Новость услышишь печальнуюИ разговор неприятный.Видишь: большая компанииВместе с тобой веселится,Но исполненья желанияЛучше не жди: не случится.Что-то грозит неизвестное…Карты-то, карты какие!Будет письмо интересное,Хлопоты будут большие!На сердце дама червонная…С гордой душою такою:Словно к тебе благосклонная,Словно играет тобою!Глядя в лицо ее строгое,Грустен и робок ты будешь:Хочешь сказать ей про многое,Свидишься, — все позабудешь!Мысли твои все червонные,Слезы-то будто из лейки,Думушки, ночи бессонные —Все от нее, от злодейки!Волюшка крепкая скручена,Словно дитя ты пред нею…Как твое сердце замучено,Я и сказать не умею!Тянутся дни нестерпимые,Мысли сплетаются злые…Батюшки светы родимые!Карты-то, карты какие!!.»Умолкла старая. В зловещей тишинеНасупившись сидит. — Скажи, что это значит?Старуха, что с тобой? Ты плачешь обо мне?Так только мать одна об детском горе плачет.И стоит ли того? — Я знаю напередВсе то, что сбудется, и не ропщу на бога:Дорога выйдет мне, и горе подойдет,Там будут хлопоты, а там опять дорога…Ну полно же, не плачь! Гадай иль говори,Пусть голос твой звучит мне песней похоронной,Но только, старая, мне в сердце не смотриИ не рассказывай об даме об червонной!Начало 1860-х годов

400. «Ночи безумные, ночи бессонные…»[410]

Ночи безумные, ночи бессонные,Речи несвязные, взоры усталые…Ночи, последним огнём озаренные,Осени мёртвой цветы запоздалые!Пусть даже время рукой беспощадноюМне указало, что было в вас ложного,Всё же лечу я к вам памятью жадною,В прошлом ответа ищу невозможного…Вкрадчивым шепотом вы заглушаетеЗвуки дневные, несносные, шумные…В тихую ночь вы мой сон отгоняете,Ночи бессонные, ночи безумные!1876

401. Пара гнедых[411](Перевод из Донаурова)

Пара гнедых, запряженных с зарею,Тощих, голодных и грустных на вид,Вечно бредёте вы мелкой рысцою,Вечно куда-то ваш кучер спешит.Были когда-то и вы рысаками,И кучеров вы имели лихих,Ваша хозяйка состарилась с вами,          Пара гнедых!Ваша хозяйка в старинные годыМного хозяев имела сама,Опытных в дом привлекала из моды,Более нежных сводила с ума.Таял в объятьях любовник счастливый.Таял порой капитал у иных;Часто стоять на конюшне могли вы,          Пара гнедых!Грек из Одессы и жид из Варшавы,Юный корнет и седой генерал —Каждый искал в ней любви и забавыИ на груди у неё засыпал.Где же они, в какой новой богинеИщут теперь идеалов своих?Вы, только вы и верны ей доныне,          Пара гнедых!Вот отчего, запрягаясь с зарёюИ голодая по нескольку дней,Вы подвигаетесь мелкой рысцоюИ возбуждаете смех у людей.Старость, как ночь, вам и ей угрожает,Говор толпы невозвратно затих,И только кнут вас порою ласкает.          Пара гнедых!1870-е годы

402. «Я ждал тебя… Часы ползли уныло…»[412]

Я ждал тебя… Часы ползли уныло,Как старые, докучные враги…Всю ночь меня будил твой голос милый          И чьи-то слышались шаги…Я ждал тебя… Прозрачен, свеж и светел,Осенний день повеял над землей…В немой тоске я день прекрасный встретил          Одною жгучею слезой…Пойми хоть раз, что в этой жизни шумной,Чтоб быть с тобой, — я каждый миг ловлю,Что я люблю, люблю тебя безумно…          Как жизнь, как счастие люблю!..

КОНСТАНТИН ФОФАНОВ(1862–1911)

403. «Звезды ясные, звезды прекрасные…»[413]

Звезды ясные, звезды прекрасныеНашептали цветам сказки чудные,Лепестки улыбнулись атласные,Задрожали листы изумрудные.И цветы, опьяненные росами,Рассказали ветрам сказки нежные,И распели их ветры мятежныеНад землей, над волной, над утесами.И земля, под весенними ласкамиНаряжаяся тканью зеленою,Переполнила звездными сказкамиМою душу, безумно влюбленную.И теперь, в эти дни многотрудные,В эти темные ночи ненастные,Отдаю я вам, звезды прекрасные,Ваши сказки задумчиво-чудные!..1885

ПЕТР ВЕЙНБЕРГ(1831–1908)

404. «Он был титулярный советник…»[414]

Он был титулярный советник,Она — генеральская дочь;Он робко в любви объяснился,Она прогнала его прочь.Пошел титулярный советникИ пьянствовал с горя всю ночь —И в винном тумане носиласьПред ним генеральская дочь…<1859>

АЛЕКСАНДР АНДРЕЕВ(1830–1891)

405. Кокетка[415]

Говорят, что я кокетка,Что любить я не хочу,И видали, как нередкоРавнодушием плачу.А видали ль, как я плачу,Невозможность полюбя,Силы девственные трачу,Полны дивного огня?А видали ль, как украдкой,Затаив порыв страстей,Я целую образ сладкий,Счастье, жизнь души моей?А видали ль, к изголовьюКак приникнув в море грез,Обольется сердце кровью,Глаза выноют от слез?1850-е годы

406. Зацелуй меня до смерти![416]

Зацелуй меня до смерти —От тебя и смерть мила;Не на горе же, поверьте,Жизнь от бога нам дана!Без любви и жизнь не в радость,Без объятий нет любви;Я изведал жизни сладость,Я узнал весь жар в крови!Умирать ведь нам не надо!Так уж лучше, через крайВыпив сладостного яда,На земле изведать рай!К жизни той близка дорога!Я мгновения ловлю —Зацелуй меня до смерти,И я смерть благословлю.1850-е годы

АЛЕКСАНДР ПОРЕЦКИЙ(1819–1879)

407. Пойманная птичка[417]

«Ах, попалась, птичка, стой!        Не уйдешь из сети,Не расстанемся с тобой        Ни за что на свете!»— «Ах, зачем, зачем я вам,        Миленькие дети?Отпустите полетать,        Развяжите сети!»— «Нет, не пустим, птичка, нет,        Оставайся с нами:Мы дадим тебе конфет,        Чаю с сухарями!»— «Ах, конфет я не люблю,        Не хочу я чаю,В поле мошек я ловлю,        Зернышки сбираю…»— «Там замерзнешь ты зимой        Где-нибудь на ветке,А у нас-то! В золотой        Будешь жить ты клетке!»— «О, не бойтесь: в теплый край        Улечу зимою;А в неволе — светлый рай        Будет мне тюрьмою!»— «Птичка, птичка, как любить        Мы тебя бы стали!Не позволили б грустить:        Всё б тебя ласкали».— «Верю, детки; но для нас        Вредны ваши ласки, —С них закрыла бы как раз        Я навеки глазки!»— «Правда, правда, птичка, ты        Не снесешь неволю…Ну так бог с тобой, лети        И живи на воле!»<1864>

ЛЕВ МОДЗАЛЕВСКИЙ(1837–1898)

408. Вечерняя заря весною[418]

Слети к нам, тихий вечер,На мирные поля;Тебе мы поем песню,Вечерняя заря.Темнеет уж в долине,И ночи близок час;На маковке березыПоследний луч угас.Как тихо всюду стало,Как воздух охладел!И в ближней роще звонкоУж соловей пропел.Слети ж к нам, тихий вечер,На мирные поля!Тебе поем мы песню,Вечерняя заря.<1864>

АРСЕНИЙ ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ(1848–1913)

409. В четырех стенах[419]

Комнатка скромная, тесная, милая;Тень непроглядная, тень безответная;Дума глубокая, песня унылая;В бьющемся сердце надежда заветная;Тихий полет за мгновеньем мгновения;Взор неподвижный на счастье далекое;Много сомнения, много терпения…Вот она, ночь моя, — ночь одинокая!<1874>

410. «Меня ты в толпе не узнала…»[420]

Меня ты в толпе не узнала —Твой взгляд не сказал ничего;Но чудно и страшно мне стало,Когда уловил я его.То было одно лишь мгновенье —Но, верь мне, я в нем перенесВсей прошлой любви наслажденье,Всю горечь забвенья и слез!<1874>

411. Над озером[421]

Месяц задумчивый, звезды далекиеС темного неба водами любуются;Молча смотрю я на воды глубокие —Тайны волшебные сердцем в них чуются.Плещут, таятся ласкательно-нежные:Много в их ропоте силы чарующей,Слышатся думы и страсти безбрежные,Голос неведомый, душу волнующий.Нежит, пугает, наводит сомнение:Слушать велит ли он? — С места б не двинулся!Гонит ли прочь? — Убежал бы в смятении!В глубь ли зовет? — Без оглядки бы кинулся!Между 1872 и 1874

412. Трепак[422]

Лес да поляны. Безлюдье кругом.        Вьюга и плачет, и стонет,Чудится, будто во мраке ночном        Злая кого-то хоронит.Глядь — так и есть! В темноте мужика        Смерть обнимает, ласкает,С пьяненьким пляшет вдвоем трепака,        На ухо песнь напевает.Любо с подругою белой плясать!        Любо лихой ее песне внимать!      Ох, мужичок,            Старичок                  Убогой,      Пьян напился,            Поплелся                  Дорогой,А метель-то, ведьма, поднялась,                  Взыграла!С поля — в лес дремучий невзначай                  Загнала!      Горем, тоской            Да нуждой                  Томимый,      Ляг, отдохни            Да усни,                  Родимый!Я тебя, голубчик мой, снежком                  Согрею;Вкруг тебя великую игру                  Затею.      Взбей-ка постель,            Ты, метель,                  Лебедка!      Ну, начинай.            Запевай,                  Погодка,Сказку — да такую, чтоб всю ночь                  Тянулась,Чтоб пьянчуге крепко под нее                  Уснулось!      Гой вы, леса,            Небеса                  Да тучи!      Темь, ветерок            Да снежок                  Летучий!Станем-ка в кружки, да удалой                  ТолпоюВ пляску развеселую дружней                  За мною!      Глянь-ка, дружок,            Мужичок                  Счастливый!      Лето пришло,            Расцвело!                  Над нивойСолнышко смеется, да жнецы                  Гуляют,Снопинки на сжатых полосках                  Считают.

Лес да поляны. Безлюдье кругом.        Стихла недобрая сила.Горького пьяницу в мраке ночном        С плачем метель схоронила.Знать, утомился плясать трепака,        Песни петь с белой подругой —Спит, не проснется… Могила мягка        И уж засыпана вьюгой!<1875>

413. Колыбельная

Плакал ребенок. Свеча, нагорая,          Тусклым мерцала огнем;Целую ночь, колыбель охраняя,          Мать не забылася сном.Рано-ранехонько в дверь осторожно          Смерть сердобольная — стук!Вздрогнула мать, оглянулась тревожно…          «Полно пугаться, мой друг!Бледное утро уж смотрит в окошко.          Плача, тоскуя, любя,Ты утомилась… Вздремни-ка немножко —          Я посижу за тебя.Угомонить ты дитя не сумела,          Слаще тебя я спою».И, не дождавшись ответа, запела:          «Баюшки ба́ю-баю́».

Мать

Тише! ребенок мой мечется, плачет!          Грудь истомит он свою!

Смерть

Это со мной он играет и скачет.          Баюшки ба́ю-баю́.

Мать

Щеки бледнеют, слабеет дыханье…          Да замолчи же, молю!

Смерть

Доброе знаменье — стихнет страданье.          Баюшки ба́ю-баю́.

Мать

Прочь ты, проклятая! Лаской своею          Сгубишь ты радость мою!

Смерть

Нет, мирный сон я младенцу навею.          Баюшки ба́ю-баю́.

Мать

Сжалься! Пожди допевать хоть мгновенье          Страшную песню твою!

Смерть

Видишь — уснул он под тихое пенье          Баюшки ба́ю-баю́.<1875>

414. Серенада («Нега волшебная, ночь голубая…»)

Нега волшебная, ночь голубая,          Трепетный сумрак весны;Внемлет, поникнув головкой, больная          Шепот ночной тишины.Сон не смыкает блестящие очи,          Жизнь к наслажденью зовет,А в полумраке медлительной ночи          Смерть серенаду поет:«Знаю: в темнице суровой и тесной          Молодость вянет твоя.Рыцарь неведомый, силой чудесной          Освобожу я тебя.Старость бездушная шепчет напрасно:          Бойся любви молодой!Ложно измыслила недуг опасный,          Чтоб не ушла ты со мной.Но посмотри на себя: красотою          Лик твой прозрачный блестит;Щеки румяны; волнистой косою          Стан твой, как тучей, обвит.Пристальных глаз голубое сиянье          Ярче небес и огня;Зноем полуденным веет дыханье —          Ты обольстила меня!В вешнюю ночь за тюремной оградой          Рыцаря голос твой звал…Рыцарь пришел за бесценной наградой;          Нас упоенья настал!»Смолкнул напев; прозвучало лобзанье…          В долгом лобзании томСлышались вопли, мольбы и стенанье —          Тихо всё стало потом.Но поутру, когда ранняя птица          Пела, любуясь зарей.Робко в окно заглянувши, денница          Труп увидала немой.<1877>

415. А. А. Фету[423]

Словно голос листвы, словно лепет ручья,В душу веет прохладою песня твоя;Все внимал бы, как струйки дрожат и звучат,Все впивал бы цветов и листов аромат.Все молчал бы, поникнув, чтоб долго вокругТолько песни блуждал торжествующий звук,Чтоб на ласку его, на призыв и приветТолько сердце б томилось и билось в ответ…1887

416. «Не смолкай, говори… В ласке речи твоей…»[424]

Не смолкай, говори… В ласке речи твоей,В беззаветном веселье свиданьяПринесла мне с собою ты свежесть полейИ цветов благовонных лобзанья.Я внимаю тебе — и целебный обманСердце властной мечтою объемлет,Мне мерещится ночь… в лунном блеске туманНад сверкающим озером дремлет.Ни движенья, ни звука вокруг, ни души!Беспредметная даль пред очами.Мы с тобою вдвоем в полутьме и тиши,Под лазурью, луной и звездами.Только воды дрожат, только дышат цветыДа туманится воздух росистый,И, горя сквозь туман, как звезда с высоты,В душу светит мне взгляд твой лучистый.В беспредельном молчаньи теней и лучейШепчешь ты про любовь и участье…Не смолкай, говори… В ласке речи твоейМне звучит беспредельное счастье!<1888>

417. Забытый[425]

Он смерть нашел в краю чужом,В краю чужом, в бою с врагом;Но враг друзьями побежден, —Друзья ликуют, только онНа поле битвы позабыт,          Один лежит.И между тем как жадный вранПьет кровь его из свежих ранИ точит незакрытый глаз,Грозивший смертью в смерти час,И, насладившись, пьян и сыт,          Долой летит, —Далеко там, в краю родном,Мать кормит сына под окном:«А-гу, а-гу, не плачь, сынок,Вернется тятя. ПирожокТогда на радостях дружку          Я испеку…»А тот — забыт, один лежит…<1874>

418. Торжество смерти[426]

День целый бой не умолкает;В дыму затмился солнца свет,Окрестность стонет и пылает,Холмы ревут — победы нет!И пала ночь на поле брани;Дружины в поле разошлись;Все стихло — и в ночном туманеСтенанья к небу поднялись.Тогда, озарена луною,На боевом своем коне,Коней сверкая белизною,Явилась смерть! И в тишине,Внимая вопли и молитвы,Довольства гордого полна,Как полководец, место битвыКругом объехала она;На холм поднявшись, оглянулась,Остановилась… улыбнулась…И над равниной боевойПронесся голос роковой:«Кончена битва — я всех победила!Все предо мной вы склонились, бойцы,Жизнь вас поссорила — я помирила.Дружно вставайте на смотр, мертвецы!Маршем торжественным мимо пройдите;Войско свое я хочу сосчитать.В землю потом свои кости сложите,Сладко от жизни в земле отдыхать.Годы незримо пройдут за годами,В людях исчезнет и память о вас —Я не забуду, и вечно над вамиПир буду править в полуночный час!Пляской тяжелою землю сыруюЯ притопчу, чтобы сень гробовуюКости покинуть вовек не могли,Чтоб никогда вам не встать из земли».<1877>

ВАСИЛИЙ НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО(1844–1927)

419. Умирающий[427]

Отворите окно… отворите!..Мне недолго осталося жить;Хоть теперь на свободу пустите,Не мешайте страдать и любить!Горлом кровь показалась… ВесноюХорошо на родимых полях:Будет небо сиять надо мноюИ потонет могила в цветах.Сбросьте цепи мои… Из темницыВыносите на свет, на простор…Как поют перелетные птицы,Как шумит зеленеющий бор!Выше, выше, смолистые сосны,Все растет под сиянием дня…Только цепи мне эти несносны…Не душите, не мучьте меня!..То не песня ль вдали прозвенела,Что певала родимая мать?Холодеет усталое тело,Гаснет взор, мне недолго страдать!Позабудьте меня… схороните…Я прощу вас в могиле своей…Отворите ж окно… отворите,Сбросьте цепи мои поскорей!..<1882>

420. «Ты любила его всей душою…»

Ты любила его всей душою,Ты все счастье ему отдала.Как цветок ароматный весноюДля него одного расцвела.Словно срезанный колос ты палаПод его беспощадным серпом,И его, погибая, ласкала,Умирая, молилась о нем.Он не думал о том, сколько муки,Сколько горя в душе у тебя,И, наскучив тобою, разлукиОн искал, никогда не любя.Ты молила его, умирая:«О, приди, повидайся со мной!»Но, другую безумно лаская,Он смеялся тогда над тобой.И могила твоя одинока…Он молиться над ней не придет…В полдень яркое солнце высокоНад крестом твоим белым плывет.Только ветер роняет, как слезы,Над тобою росинки порой.Загубили былинку морозы,Захирел ты, цветок полевой…Серый камень лежит над тобою,Словно сторож могилы твоей,О, зачем ты не встанешь весноюС первой травкою вольных полей!Для чего ты жила и любила?В чьей душе ты оставила след?Но тиха, безответна могила…Этим жалобам отзыва нет!..<1882>

МИРРА ЛОХВИЦКАЯ(1869–1905)

421. «Да, это был лишь сон! Минутное виденье…»[428]

Да, это был лишь сон! Минутное виденьеБлеснуло мне, как светлый метеор…Зачем же столько грез, блаженства и мученьяЗажег во мне неотразимый взор?Как пусто, как мертво!.. И в будущем всё то же…Часы летят… а жизнь так коротка!..Да, это был лишь сон, но призрак мне дорожеЛюбви живой роскошного цветка.Рассеялся туман, и холод пробужденьяВ горячем сердце кровь оледенил.Да, это был лишь сон… минутное виденье…Но отчего ж забыть его нет сил?1890

422. «Если б счастье мое было вольным орлом…»[429]

Если б счастье мое было вольным орлом,Если б гордо он в небе парил голубом, —Натянула б я лук свой певучей стрелой,И живой или мертвый, а был бы он мой!Если б счастье мое было чудным цветком,Если б рос тот цветок на утесе крутом. —Я достала б его, не боясь ничего,Сорвала б и упилась дыханьем его!Если б счастье мое было редким кольцомИ зарыто в реке под сыпучим песком, —Я б русалкой за ним опустилась на дно,На руке у меня заблистало б оно!Если б счастье мое было в сердце твоем, —День и ночь я бы жгла его тайным огнем,Чтобы, мне без раздела навек отдано,Только мной трепетало и билось оно!<1891>

423. Умей страдать[430]

Когда в тебе клеймят и женщину, и мать —За миг, один лишь миг, украденный у счастья,        Безмолвствуя, храни покой бесстрастья, —                Умей молчать!И если радостей короткой будет нитьИ твой кумир тебя осудит скоро        На гнет тоски, и горя, и позора, —                Умей любить!И если на тебе избрания печать,Но суждено тебе влачить ярмо рабыни,        Неси свой крест с величием богини, —                Умей страдать!1895

424. «Быть грозе! Я вижу это…»[431]

Быть грозе! Я вижу этоВ трепетаньи тополей,В тяжком зное полусвета,В душном сумраке аллей.В мощи силы раскаленнойСкрытых облаком лучей,В поволоке утомленнойДорогих твоих очей.<1898>

425. Заклинание[432]

Ты лети, мой сон, лети,Тронь шиповник по пути,Отягчи кудрявый хмель,Колыхни камыш и ель.И, стряхнув цветенье травВ чаши белые купав,Брызни ласковой волнойНа кувшинчик водяной.Ты умчись в немую высь,Рога месяца коснись,Чуть дыша прохладой струй,Звезды ясные задуй.И, спустясь к отрадной мгле,К успокоенной земле,Тихим вздохом не шуршиВ очарованной тиши.Ты не прячься в зыбь полей,Будь послушней, будь смелейИ, покинув гроздья ржи,Очи властные смежи.И в дурмане сладких грез,Чище лилий, ярче роз,Воскреси мой поцелуй,Обольсти и околдуй!<1899>

ПАВЕЛ КОЗЛОВ(1841–1891)

426. Забыли вы

        Глядя на луч пурпурного заката,        Стояли мы на берегу Невы.Вы руку жали мне; промчался без возврата        Тот сладкий миг; его забыли вы…        До гроба вы клялись любить поэта;        Боясь людей, боясь пустой молвы,Вы не исполнили священного обета;        Свою любовь — и ту забыли вы…'        Но смерть близка; близка моя могила.        Когда умру, как тихий шум травы,Мой голос прозвучит и скажет вам уныло:        Он вами жил… его забыли вы!..<1888>

ВЛАДИМИР МАЗУРКЕВИЧ(1871 —?)

427. Письмо («Дышала ночь восторгом сладострастья…»)[433]

Монолог

Дышала ночь восторгом сладострастья…Неясных дум и трепета полна,Я вас ждала с безумной жаждой счастья,Я вас ждала и млела у окна.Наш уголок я убрала цветами,К вам одному неслись мечты мои,Мгновенья мне казалися часами…Я вас ждала; но вы… вы не пришли.В окно вливался аромат сирени,В лучах луны дремал заглохший сад,Дрожа, мерцали трепетные тени,С надеждой вдаль я устремляла взгляд;Меня томил горячий воздух ночи,Она меня, как поцелуй ваш, жгла,Я не могла сомкнуть в волненьи очи, —Но вы не шли… А я вас так ждала.Вдруг соловей защелкал над куртиной.Притихла ночь, в молчании застыв,И этот рокот трели соловьинойБудил в душе таинственный призыв.Призыв туда, где счастие возможноБез этой лжи, без пошлой суеты,И поняла я сердцем, как ничтожнаМоя любовь, — дитя больной мечты.Я поняла, что счастие не в ласкахГреховных снов с возлюбленным моим,Что этот мир рассеется, как в сказкахЗаветных чар завороженный дым,Что есть другое, высшее блаженство,-^Им эта ночь таинственно полна, —В нем чистота, отрада, совершенство,В нем утешенье, мир и тишина.Мне эта ночь навеяла сомненье…И вся в слезах задумалася я.И вот теперь скажу без сожаленья:«Я не для вас, а вы — не для меня!»Любовь сильна не страстью поцелуя!Другой любви вы дать мне не могли…О, как же вас теперь благодарю яЗа то, что вы на зов мой не пришли!<1900>

СТЕПАН СКИТАЛЕЦ(1869–1941)

428. «Колокольчики-бубенчики звенят…»[434]

Колокольчики-бубенчики звенят,Простодушную рассказывают быль…Тройка мчится, комья снежные летят,Обдает лицо серебряная пыль!Нет ни звездочки на темных небесах,Только видно, как мелькают огоньки,Не смолкает звон малиновый в ушах,В сердце нету ни заботы, ни тоски.Эх! лети, душа, отдайся вся мечте,Потоните, хороводы бледных лиц!Очи милые мне светят в темнотеИз-под черных, из-под бархатных ресниц…Эй, вы, шире, сторонитесь, раздавлю!Бесконечно, жадно хочется мне жить!Я дороги никому не уступлю,Я умею ненавидеть и любить…Ручка нежная прижалась в рукаве…Не пришлось бы мне лелеять той руки,Да от снежной пыли мутно в голове,Да баюкают бубенчики-звонки!Простодушные бубенчики-друзья,Говорливые союзники любви,Замолчите вы, лукаво затаяТайны нежные, заветные мои!Ночь окутала нас бархатной тафтой,Звезды спрятались, лучей своих не льют,Да бубенчики под кованой дугойПро любовь мою болтают и поют…Пусть узнают люди хитрые про нас,Догадаются о ласковых словахПо бубенчикам, по блеску черных глаз,По растаявшим снежинкам на щеках.Хорошо в ночи бубенчики звенят,Простодушную рассказывают быль..;Сквозь ресницы очи милые блестят,Обдает лицо серебряная пыль!..1901

429. «Я хочу веселья, радостного пенья…»[435]

Я хочу веселья, радостного пенья,Буйного разгула, смеха и острот —Оттого что знал я лишь одни мученья,Оттого что жил я под ярмом забот.Воздуха, цветов мне, солнечной погоды!Слишком долго шел я грязью, под дождем.Я хочу веселья, я хочу свободы —Оттого что был я скованным рабом!Я хочу рубиться, мстить с безумной страстью —Оттого что долго был покорен злым.И хочу любви я, и хочу я счастья —Оттого что не был счастлив и любим!1901

ВАСИЛИЙ БАШКИН(1880–1909)

430. Сосны[436]

Хмурые сосны шумят под окном,Ветер качает вершины их сонно.Слышу, как шепчут они монотонно —        Все об одном, об одном:«В скучном краю родились мы на свет,В скучном краю счастья нет!Серым ненастьем измучены мы,        Жизнь наша хуже тюрьмы.Ждать и желать мы забыли давно,Холодно нам и темно.Здесь можно только страдать и терпеть,        Здесь хорошо умереть».Хмурые сосны шумят под окном,Ветер качает вершины их сонно.Слышу, как шепчут они монотонно        Все об одном, об одном…1903

ЗОЯ БУХАРОВА(1876 —?)

431. Ноктюрн («Крики чайки белоснежной…»)[437]

Крики чайки белоснежной,Запах моря и сосны,Неумолчный, безмятежныйПлеск задумчивой волны,В дымке розово-хрустальнойУмирающий закат,Первой звездочки печальнойЗолотой далекий взгляд.Ярко блещущий огнямиБерег в призрачной дали,Как в тумане перед нами —Великаны корабли.Чудный месяц, полный ласки,В блеске царственном своем…В эту ночь мы будто в сказкеУпоительной живем.<1903>

АЛЕКСЕЙ БУДИЩЕВ(1867–1916)

432. «Только вечер затеплится синий…»[438]

Только вечер затеплится синий,Только звезды зажгут небесаИ черемух серебряный инейУберет жемчугами роса, —Отвори осторожно калиткуИ войди в тихий садик как тень,Да надев потемнее накидку,И чадру на головку надень.Там, где гуще сплетаются ветки,Я незримо, неслышно пройдуИ на самом пороге беседкиС милых губок чадру отведу.<1916>

Неизвестные авторы

433. «Не пробуждай воспоминаний…»[439]

Не пробуждай воспоминанийМинувших дней, минувших дней —Не возродишь былых желанийВ душе моей, в душе моей.И на меня свой взор опасныйНе устремляй, не устремляй,Мечтой любви, мечтой прекраснойНе увлекай, не увлекай.Однажды счастье в жизни этойВкушаем мы, вкушаем мы.Святым огнем любви согреты,Оживлены, оживлены.Но кто ее огонь священныйМог погасить, мог погасить, —Тому уж жизни незабвеннойНе возвратить, не возвратить!1877

434. Дремлют плакучие ивы[440]

Дремлют плакучие ивы,Низко склонясь над ручьем,Струйки бегут торопливо,Шепчут во мраке ночном,Шепчут во мраке, во мраке ночном!Думы о прошлом далекомМне навевают они…Сердцем больным, одинокимРвусь я в те прежние дни!..Рвусь я в те прежние, светлые дни.Где ты, голубка родная?Помнишь ли ты обо мне?Так же ль, как я, изнывая,Плачешь в ночной тишине…Плачешь ли так же в ночной тишине…<1906>

  1. В песенниках с середины XVIII в. Вариант: «Ой коли ж дождусь я веселова время…»

  2. Сличье — прелесть, красота.

  3. Стень — тень.

  4. Поне — хотя бы.

  5. «Пастушеская».

  6. Упоминают Н. Г. Помяловский («Очерки бурсы») и Н. С. Лесков («Соборяне»).

  7. Текст является прототипом романса «Прощайте, ласковые взоры…» (начало XX в.).

  8. Музыка Козловского (1795).

  9. Авторы музыки, за исключением однофамильцев, в пояснениях к текстам даются без инициалов. См. Указатель имен композиторов. — Сост.

  10. Разночтения: «Пятнадцать минуло мне лет», «Мне минуло пятнадцать лет», «Прошло уж мне пятнадцать лет».

  11. В середине XIX в. популярна у студентов.

  12. Часто — «Войдя в шалаш мой торопливо». Музыка Жилина (1814).

  13. Музыка М. Яковлева.

  14. Певец Тиисский — Анакреон.

  15. Бычок — народная женская пляска XVIII — начала XIX в.

  16. Музыка Дубянского.

  17. О! моя нежная волынка! и т. д. (фр.). — Сост.

  18. Эпиграф из Лагарпа.

  19. Музыка Дубянского, Козловского (1795), Жилина (1814).

  20. Музыка Козловского (1795). В первой строке иногда «вчера».

  21. Музыка приписывается Себастьяну Жоржу или Кашину. Упоминает А. С. Пушкин («Домик в Коломне»).

  22. Вариант 2-й строфы:Любил, не быв любимым,К несчастью моему…Увы! Насильно милымНе будешь никому!

  23. Под впечатлением смерти друга Н. М. Карамзина А. Петрова.

  24. Музыка Дубянского, Направника (для хора). Упоминают А. С. Пушкин («Домик в Коломне»), Н. Г. Помяловский («Очерки бурсы»).

  25. Иногда под заглавием «Бабушкина песня». Музыка Жилина (1814), Алябьева («Старинная песня», 1832).

  26. Музыка Жилина (1814).

  27. Музыка Жилина (1814).

  28. Вольный перевод песенки итальянского поэта П. Метастазио «La Partenza».

  29. Анюта — персонаж нескольких произведений И. А. Крылова.

  30. В первой публикации песня предварялась четверостишием Е. Колычева:Кто эту песенку прочтет,Творенье друга дорогова,Коль в сердце у него не лед,Как спросит он меня: за что люблю Шатрова?

  31. Иногда с указанием «цыганская». Строфика послужила образцом «Севастопольской песни» Л. Н. Толстого и других солдатских матросских песен.

  32. Глафира — героиня нескольких произведений Долгорукого. По свидетельству автора, «друг сердца».

  33. Музыка Кашина, Варламова.

  34. Музыка Кашина.

  35. Музыка Кашина. Строки 5–8 стали частушкой:Нельзя солнцу быть холодным,Нельзя сердцу остывать,Нельзя нам с тобой, подружка,От героев отставать.

  36. В основе напева — мелодия песни Козловского на слова Карабанова «Лети к моей любезной…». Музыка — вариации Глинки и гитаристов Сихры и Высотского. Упоминают И. А. Гончаров («Воспоминания»), И. И. Лажечников («В старом доме»), А. Н. Островский («Гроза», «Трудовой хлеб»).

  37. На мелодию народной песни «Вылетала голубица». Есть сведения о существовании музыкальной версии Кашина.

  38. Музыка Варламова.

  39. Первая публикация под заглавием «К ней (рондо)», без подписи. Предполагается, что прототипом текста является неустановленный французский источник (ср. «Когда я был любим…» В. А. Жуковского с подзаголовком «Перевод с французского»). Музыка Литандера (1832).

  40. Романс-баллада. Музыка Жилина (1814). Звучала у П. Ободовского в его постановке драмы Э. Шенка «Велизарий».

  41. Велизарий — византийский полководец VI в. Был в опале у императора Юстиниана.

  42. Приписывается П. Львову и относится ко времени персидского похода Петра I (1722). Отмечают перекличку с народной песней «Уж как пал на сине море пребольшой густой туман…». Известно подражание «Уж как пал туман на реку Неву…», которую пел М. Муравьев-Апостол. Музыка Кашина, Гурилева.

  43. В песенниках — с 1770-х годов.

  44. Приписывается Ф. Волкову (1729–1763), выдающемуся актеру и театральному деятелю. Известно подражание «Ты проходишь, мой любезный, мимо кельи…». Упоминает Н. С. Лесков («Захудалый род»).

  45. Приписывается В. Кугушеву, поэту и драматургу начала XIX в. С середины XIX в. конец изменен:Пастух, пастух, пастушок,Пастух, миленький дружок!Ты скотинушку паси,Ночевать ко мне ходи!Пастух ночку ночевал,Он овечку потерял,А на третью ночевал —И все стадо потерял.Упоминают А. Ф. Писемский («Богатый жених»), Л. Н. Толстой («Детство»).

  46. Иногда приписывается Ивану Осипову (Ваньке Каину). Упоминают А. С. Грибоедов («Загородная поездка»), Н. Г. Помяловский («Очерки бурсы»), П. И. Мельников-Печерский («Старые годы»).

  47. Подражание песне «Ты проходишь мимо кельи, дорогая…».

  48. Первая публикация (1793) с примечанием: «Песня сия написана благородною, жившею на берегу Волги и некогда несчастною девицею». Приписывалась Нелединскому-Мелецкому или Мерзлякову. Известно исполнение на музыку Гайдна.

  49. Вольный перевод стихотворения Ф. Шиллера «Des mädchens klage» (Первые две строфы — романс Теклы в трагедии «Пик-коломини»). Музыка Верстовского (1827), Глинки.

  50. Из Фабра д’Эглантина. Музыка Вейрауха, С. Голицына.

  51. Перевод романса из романа Коттен «Мальвина».

  52. Из Х.-А. Тидге.

  53. Подражание Мильвуа. Музыка Алябьева, Варламова, Рубинштейна.

  54. Музыка Плещеева, Верстовского, Глинки.

  55. Перевод стихотворения И. В. Гёте «Trost in Tränen». Музыка Вейрауха, Даргомыжского, Игнатьева.

  56. Музыка Норова (1829), Капри, Булахова.

  57. Вольный перевод стихотворения Ф. Шиллера «Текла. Голос духа». Музыка Глинки.

  58. Из Ф.-Г. Ветцеля. Музыка Вейрауха, Кюи.

  59. Из Ф.-Г. Ветцеля. Музыка Вейрауха, Даргомыжского.

  60. Из Ф.-О. де Монкрифа. Музыка Агренева-Славянского.

  61. Музыка Рубинштейна.

  62. Из И.-Л. Уланда («Промелькнувший певец»). Музыка Рубинштейна.

  63. Из И.-Л. Уланда («Монахиня»). Музыка Глинки.

  64. Из И.-Л. Уланда. Музыка Глинки.

  65. С немецкого. Музыка Рубинштейна.

  66. Из А.-В. Арно. Музыка Рубинштейна.

  67. С немецкого. Музыка Алябьева.

  68. Музыка Жучковского (1832), Варламова, Гинзбурга, Ю. Арнольда, Плещеева.

  69. Из И.-Х. фон Цедлица. Музыка Глинки (зимой 1835/1836), Верстовского.

  70. 72 и 73 — образцы романса-баллады.

  71. Из поэмы Парни «Иснель и Аслега». Музыка Алябьева (1833).

  72. Музыка Донаурова, А. Петрова, Рубинштейна, Щуровского.

  73. Цыганский романс. Музыка Шпарварта (1851), Животова, Мосолова.

  74. Перевод стихотворения Парни «Страх».

  75. Стихотворное переложение одноименной прозаической «Персидской идиллии» Парни.

  76. Подражание итальянскому поэту XVIII в. Дж. Б. Касти.

  77. Лира Тиисская — по имени Тийи, возлюбленной Аполлона.

  78. Включалось в народную драму «Царь Максимилиан», Упоминается у А. Ф. Писемского («Старая барыня»).

  79. Музыка Глинки (1827).

  80. Незавершенный перевод 178-й и 179-й строф IV песни поэмы Д. Г. Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда». Музыка Кашперова.

  81. Музыка Н. А. Титова (1829), Верстовского, Рубинштейна, Чайковского (дуэт в опере «Евгений Онегин») и др. В XIX в. — более 15 композиторов. В альманахе «Денница» (1830) с подзаголовком «Слова для музыки».

  82. При исполнении часто без восьми последних строк. Музыка Алябьева (1830), Даргомыжского.

  83. Музыка Маурера (1823), Геништы (1823), Егорова, Алябьева, Вильбоа и др. В XIX в. — более десяти композиторов.

  84. Музыка Римского-Корсакова, Мусоргского. Рубинштейна, Гречанинова, Ан. Александрова.

  85. Музыка Верстовского (1826), Есаулова, Глинки, Даргомыжского, Лурье.

  86. Музыка Даргомыжского (1840-е годы), Направника, Метнера, Ребикова, Слонова, М. Л. Яковлева.

  87. Музыка Н. С. Титова (1829), Алябьева (1831), Мельгунова, Глинки (1840) и др. В XIX в. — 7 композиторов. Упоминает Д. Н. Мамин-Сибиряк («Горное гнездо»).

  88. По-видимому, речь о письмах поэту от Е. Н. Воронцовой из Одессы. Музыка Кюи, Майбороды.

  89. Музыка Рубинштейна, Даргомыжского, Чайковского, Направника, Римского-Корсакова, С. Танеева, Агафонникова, Глазунова (записано Ф. Шаляпиным).

  90. На тему «Песни песней». Музыка Глинки, Даргомыжского, Глазунова.

  91. Музыка М. Л. Яковлева.

  92. При исполнении три последние строфы опускают. Музыка Алябьева (1831), Афанасьева, Кюи и др.

  93. Музыка Н. С. Титова (1829), Макарова.

  94. Под впечатлением грузинской мелодии, услышанной А. С. Пушкиным от Глинки, которому сообщил ее А. С. Грибоедов. Музыка Глинки (1828) — на первые две строфы (третью и четвертую, повторяющуюся, А. С. Пушкин добавил позже); Ю. Арнольда, Балакирева, Ипполитова-Иванова, Лурье, А. Лядова, С. Рахманинова, Римского-Корсакова. В XIX в. — 21 композитор.

  95. Написано во время путешествия в Арзрум.

  96. Напечатано с нотами Есаулова отдельным изданием (1830 или 1831).

  97. Издано как романс с музыкой Глинки (1834), Даргомыжского.

  98. Музыка А. Бородина, Римского-Корсакова.

  99. Музыка Даргомыжского.

  100. Романс-баллада. Поют с сокращениями. Источник — украинская песня. Под впечатлением водевиля А. Шаховского «Казак-стихотворец» (1812). Музыка Верстовского (1829), Направника и др.

  101. Романс-баллада. Вместо строк 51 и 52 часто поют:Поступок мой, твой рок ужасныйК страданью принуждает нас.Предпоследнюю строфу иногда опускают. В лубке — нередко дальнейшее развитие сюжета. Музыка Н. С. Титова.

  102. Романс-баллада. Музыка Верстовского (1823), Виельгорского, Геништы и др. Первоисточником считалась молдавская песня. По мнению румынских литературоведов, в стихотворении А. С. Пушкина прослушиваются балладные мотивы балканских народов. Наиболее популярен романс Верстовского, который он пел под аккомпанемент А. С. Грибоедова. Впервые на публике его исполнил П. Булахов в Пашковском театре в Москве (1823). Его исполнял трагик Мочалов, а на французском и итальянском языках — певица Този. Упоминает Вс. Крестовский («Петербургские трущобы»).

  103. Свободное переложение французского перевода первой половины баллады Вальтера Скотта. Музыка Виельгорского (1828), Верстовского (1829), Алябьева (1829), С. Блуменфельда, Даргомыжского (трио), Ребикова (хор), Рубинштейна, Римского-Корсакова (хор).

  104. В поэме А. С. Пушкина «Песня Земфиры». Цыганский романс. Музыка Виельгорского (1825), Алябьева, Верстовского (1831), С. Рахманинова (из оперы «Алеко»), Кашперова и др. В XIX в. — 11 композиторов.

  105. В ряде песенников первая строка: «Минуло мне шестнадцать лет…». Навеяно песней XVIII в. — «Минуло мне пятнадцать лет…», являющейся прототипом опубликованного в книге стихотворения Богдановича. Клаудий — немецкий поэт XVIII в. М. Клаудиас, переводом стихотворения которого и является эта песня А. А. Дельвига. Музыка Даргомыжского (начало 1840-х годов).

  106. Музыка Даргомыжского.

  107. Музыка М. Л. Яковлева, Даргомыжского.

  108. Песенный вариант первой строки по первой редакции: «Одинок в облаках месяц плыл туманный…». Музыка Рупина, Алябьева, Варламова.

  109. Музыка М. Л. Яковлева, Литандера, Рупина, Даргомыжского (хор), Н. Соколова, Булахова, Жданова.

  110. Музыка Глинки (1834), Алябьева.

  111. Переработка немецкой песни. Музыка Даргомыжского, Акименко, Золотарева, Шенка, Германа.

  112. Музыка Литандера (1832), Варламова, Даргомыжского (дуэт).

  113. Музыка Алябьева (1830), М. Л. Яковлева, Литандера, Даргомыжского.

  114. Мелецкий — Ю. А. Нелединский-Мелецкий, один из авторов данной антологии.

  115. Музыка Даргомыжского.

  116. В связи со смертью поэта Д. В. Веневитинова. Музыка Даргомыжского.

  117. Музыка Глинки (1828).

  118. Музыка Глинки (1827), В. Соколова.

  119. Фольклорный источник — песня «Скучно, матушка, весною жить одной…». Ср. у Д. Глебова: «Скучно, матушка, мне сердцем жить одной…».

  120. Музыка М. Л. Яковлева, Литандера, Дмитриева, Нолинского, Рубинштейна (хор), Шенка, Донаурова, В. Соколова.

  121. Музыка Алябьева. Известны также вариации Глинки на музыку Алябьева. Впервые исполнена цыганской певицей Таней. Еще при жизни поэта появились песенные варианты с дополнением:Что ноченьку просидишь?Я лечу, лечу, лечуВо угожие места,Во угожие места,Во ракитовы кусты…В некоторых песенниках — как «народная песня» (по сходной с народной первой строке «Соловей мой, соловей, соловьюшко молодой…» и «Соловей мой, соловеюшка, вольна пташечка…»). Ср. у Н. Цыганова: «Что ты, соловеюшко…».

  122. Музыка М. Л. Яковлева.

  123. Не окончена. Музыка Алябьева.

  124. «3а турецкой за границей…» — речь о войне 1828–1829 гг.

  125. Музыка Алябьева (1834). Началом напоминает народные песни:Как за реченькой слободушка стоит,Во слободушке молода вдова живёт…Как за реченькой слободушка стоит,В ту слободку добрый молодец идёт…

  126. Музыка Гречанинова.

  127. Музыка Сабуровой.

  128. Под впечатлением «Бесов» А. С. Пушкина. Название восходит к «Тройке» Ф. Н. Глинки. Музыка Булахова, Дюбюка.

  129. При исполнении варьируется.

  130. Музыка Ан. Александрова, О. Строка.

  131. Музыка Глинки (1825), Ф. Бюхнера, Дюбюка и др. Упоминается в «Бесприданнице» А. Н. Островского (поют Лариса и, дуэтом, Илья и Лариса).

  132. Из Мильвуа. Музыка Вильбоа.

  133. Музыка Даргомыжского.

  134. В автографе — другая редакция:Очарованье красотыТвоей во благо нам;Не будишь нас, как солнце, тыК мятежным суетам;От дольной жизни, как луна,Манишь за край земной,С тобой, как ты, душа полнаВысокой тишиной.Музыка Кашперова, Мясковского.

  135. Музыка Глинки, Гречанинова (хор), Вик. Калинникова, Кюи (музыкальная картина), Н. Соколова (дуэт), Черепнина (дуэт), Ляпунова.

  136. Музыка А. Танеева.

  137. Иногда под заглавием «Русская песня».

  138. Музыка Полонского.

  139. Музыка Грачева.

  140. Романс-баллада. Имеется песенная переработка. Упоминает К. А. Федин («Необыкновенное лето»).

  141. П. А. Муханов — писатель, декабрист; друг поэта.

  142. Возможно, перевод с чешского (на основании подзаголовка).

  143. Иногда приписывают К. Ф. Рылееву и А. И. Полежаеву; иногда как «народная песня». Известна переработка на болгарском.

  144. Заневские башни — бастионы Петропавловской крепости.

  145. Первые строки поют так:На серебряных волнах,На желтых песочках…Первую строку иногда поют: «На серебряной реке». Упоминает П. Ф. Якубович («В мире отверженных»).

  146. С небольшими сокращениями. Имеется вариант, ставший народной песней «Тройка» (1832). Тематически связано с песней Анордиста «Гремит звонок и тройка мчится…». Первую строку иногда поют так: «Вот мчится тройка почтовая…». Музыка Рупина, Направника.

  147. Музыка Наумана, Главача.

  148. Музыка Даргомыжского.

  149. Музыка Золотарева.

  150. Музыка Даргомыжского.

  151. Фольклоризировалась в студенческой среде.

  152. Иногда под заглавием «Моряки». Музыка Вильбоа (дуэт), Направника (мужской хор). На мелодию Вильбоа исполнялись некоторые революционные песни 1860–1870-х годов. При пении 12-я строка — «И поборемся мы с ней». В последней строфе двустрочия меняются местами; конец изменен:Нас туда выносят волны,Будем тверды мы душой.

  153. Музыка Даргомыжского.

  154. Музыка Алябьева, Афанасьева.

  155. Музыка Алябьева, Булахова.

  156. Музыка Макарова («Буря»).

  157. Перевод стихотворения Т. Мура из цикла «Ирландские мелодии».

  158. Перевод песни Зюлейки из турецкой повести Д. Г. Байрона «Невеста Абидосская». Музыка Алябьева (1832), Кочетова.

  159. Перевод стихотворения Т. Мура «Those evening bells». Посвящено Татьяне Сергеевне Вейдемейер, другу семьи Козловых. Музыка Алябьева (1830, наиболее популярна), Ю. Арнольда, Бахметьева, Гречанинова, Монюшко, А. Рахманинова, Воротникова, Золотарева (смешанный хор).

  160. Музыка Глинки, Балакирева. Поют с сокращениями.

  161. П. А. Плетнев — литературный критик, профессор Петербургского университета.

  162. Брента — река в Италии; впадает в Венецианский залив.

  163. Торквато Тассо — итальянский поэт XVI в.

  164. Октава — стихотворная строфа.

  165. Баркарола — любовная песня венецианских гондольеров; музыкальная форма.

  166. Подражание стихотворению немецкого поэта И. Г. Якоби. См. также: «Песня» («Где фиалка, мой цветок…») В. А. Жуковского.

  167. Из первой песни поэмы «Паломничество Чайльд-Гарольда» Д. Г. Байрона. В песенном бытовании, особенно в тюремной среде, переосмыслена. Упоминают Ф. М. Достоевский («Записки из мертвого дома»), Вс. Крестовский («Петербургские трущобы»).

  168. Перевод стихотворения Т. Мура из его цикла «Ирландские мелодии». Музыка Дерфельдта.

  169. Упоминает А. М. Горький («Тюрьма»).

  170. Перевод «Солдатской песенки» из «Эгмонта» И. В. Гёте.

  171. Из «Фауста» И. В. Гёте.

  172. Романс-баллада. Музыка Делюсто. Фольклоризируется. Варианты с иными историческими и бытовыми реалиями: «Под небом Сербии гонимой…», «На нас напали злые турки…», «Между Китаем и Манчжурой…», «Между Москвой и Ленинградом…».

  173. Музыка Рупина («Каватина»), Сокальского.

  174. Музыка Варламова.

  175. Музыка Главача.

  176. Народный романс. Музыка Сокальского (1859), В. Соколова.

  177. Народный романс. Музыка Ю. Арнольда (1840), Гурилева (1840-е годы), Алябьева, Бакалейникова, Дюбюка (для фортепьяно), Маркова (для гитары).

  178. Музыка Кюи, Ребикова (хор), Соловьева (хор), Л. Петрова, Данкмана и др.

  179. Песня Софьи из трагедии «Ермак». Музыка Варламова (1839).

  180. Музыка Неплюева, Чайковского.

  181. Музыка Алябьева (1831).

  182. Музыка Глинки.

  183. Романс Ольги из повести «Испытание». Музыка Алябьева.

  184. Музыка С. Рахманинова.

  185. Музыка С. Рахманинова.

  186. Музыка Черепнина, Метнера, Чеснокова, Золотарева.

  187. Музыка Катуара, Метнера, А. Кузнецова, Матвеева, Поля.

  188. Музыка Катуара, Золотарева, Метнера, Черепнина.

  189. Музыка Метнера.

  190. Музыка С. Рахманинова.

  191. Музыка Бегичевой (1873), С. Рахманинова (1896), Гречанинова (хор), Золотарева, Ребикова (хор), Н. Соколова, Черепнина (дуэт), Анцева (хор) и др. В XIX в. — около 20 композиторов. Особенно популярен романс С. Рахманинова.

  192. Музыка Чайковского (1881), Гречанинова, Глиэра, Метнера, Золотарева, Саца, Ребикова (хор), Черепнина, Анцева, Кашперова, Шефера и др. (свыше 20 композиторов).

  193. К. Б. — А. М. фон Лерхенфельд, в замужестве баронесса Крюденер (1808–1888).

  194. Музыка Донаурова, Б. Шереметьева, обработка Спиро.

  195. Время золотое — 1822 г., время первой встречи в Мюнхене.

  196. Музыка С. Рахманинова.

  197. Имеется подзаголовок — «Подражание г-же Деборд-Вальмор» (французская поэтесса и романистка, современница Ростопчиной), и посвящение — «Для Елизаветы Петровны Пашковой». 1830 — дата написания; 1858 — дата песенной редакции (1856 — уточненная дата песенной редакции). Музыка Кочубей (отдельное издание — в СПб. с цензурным разрешением 22 ноября 1857 г.; вместе с «ответом» «Скажите ей!» на слова Н. А. Долгорукова, исполнявшимся Г. Тамберликом, известным тогда певцом). В песенниках романс Ростопчиной публикуется с 1863 до 1909 года. В 1890 г. после смерти поэтессы ее брат напечатал окончательную редакцию стихотворения (Е. Ростопчина. Соч., СПб., 1890, т. 1). Стихотворение приводится по тексту 1857 г., ставшему романсом (Е. Ростопчина. Стихотворения, т. 1–2, СПб., 1857). Поэтесса написала немало стихотворений, ставших романсами. Среди них — «Северная звезда», положенное на музыку Глинкой.

  198. В повести его поют разбойники по просьбе героя повести Буривора. Музыка Варламова (1833), Алоиза, Алябьева, Кашина. Фольклоризировалось, проникло в лубок, несколько видоизменившись.

  199. Музыка Кочетова.

  200. По названию и отдельным мотивам совпадает с «Еврейскими мелодиями» Д. Г. Байрона. Музыка Аренского.

  201. Известия о национально-освободительном движении горцев усилили интерес поэта к теме Кавказа. Музыка Шостаковича.

  202. Е. Сушкова свидетельствует о подлинности случая в Троице-Сергиевой лавре (1830). Музыка Ф. Блуменфельда, Кюи, Метнера, Направника.

  203. Музыка Кюи, Ляпунова.

  204. Музыка Варламова, Метнера, С. Рахманинова, Римского-Корсакова, Рубинштейна. Упоминают И. Репин («Далёкое — близкое») и А. Н. Толстой («Хождение по мукам»).

  205. Включено с небольшими изменениями в поэму «Беглец». Упоминает Н. Г. Чернышевский («Что делать?»). В романе эту песню поет «дама в трауре». В. И. Ленин объяснял значение этой песни «Она зовет Веру Павловну, Кирсановых в подполье. В этом же весь смысл. Вера Павловна после многолетних исканий приходит к выводу, что выход в „революции“» (Шульгин В. Памятные встречи. — Литературная газета, 16 апреля 1955).

  206. Музыка Варламова, Марснича, Зорова, Рубинштейна.

  207. Музыка Агренева-Славянского. Фольклоризировалось. При пении сокращено, изменен конец:Рыбак, рыбак веселый,Оставь, оставь меня.Ты плакать не способен.Терзаешь ты меня.

  208. Музыка Пауфлера (1854), Виардо-Гарсиа, Рубинштейна (соло и хор) и др. В XIX в. — 8 композиторов.

  209. Вольный перевод стихотворения Д. Г. Байрона «Му Soul is dark» из цикла «Еврейские мелодии». Музыка Балакирева, Направника, Рубинштейна.

  210. Солим — Иерусалим. Ср. последнюю строфу стихотворения со стихами А. С. Пушкина из поэмы «Бахчисарайский фонтан»:Лампады свет уединенный,Кивот, печально озаренный,Пречистой девы скорбный ликИ крест, любви симво́л священный.Ср. также со стихотворением А. С. Пушкина «Цветок». Музыка Прокофьева.

  211. Ср. со стихотворениями А. С. Пушкина «Я вас любил, любовь ещё быть может» и Е. А. Баратынского «Уверение» («Нет, обманула вас молва»). Музыка Б. Голицына, Лишина, Малашкина, Ф. Блуменфельда, Богатырева.

  212. Предполагают, что стихотворение обращено к певице П. Бартеневой. Музыка Глинки.

  213. Музыка Кюи.

  214. Музыка Паскуа, Рубинштейна (1878), С. Танеева. Имеются фольклоризированные варианты. Известна в Болгарин. Упоминает Д. Н. Мамин-Сибиряк («Золотуха»).

  215. Музыка Даргомыжского (конец 1830-х — 1840-е годы), Глинки, Гурилева, Булахова, Дютша, Листа, Направника и др. В XIX в. — свыше 30 композиторов. Упоминает М. Альбов («Ряса»).

  216. Музыка Даргомыжского (1847), Гурилёва.

  217. Предполагают, что стихотворение посвящено М. Щербатовой. Музыка Балакирева, Даргомыжского, Римского-Корсакова.

  218. Музыка Даргомыжского (1841–1842), Бларамберга (хор), Варламова, Огарева, Рубинштейна, Римского-Корсакова (женский хор), Кюи (дуэт) и др. В XIX в. — более 10 композиторов.

  219. Переложение стихотворения И. В. Гете «Über alien Gipfeln…» («Wänderers Nachtlied»). Музыка H. А. Титова (1845), Варламова, Вик. Калинникова (хор), Ф. Блуменфельда, Ипполитова-Иванова (хор) и др. (более 10 композиторов). А. Григорьев свидетельствует об исполнении произведения хором московских цыган.

  220. Музыка К. Давыдова (1878), Дмитриева, Огарева, Шашиной и др. (всего 9 композиторов). Проникло в народную среду.

  221. Музыка Балакирева, А. Толстой, Пауфлера.

  222. Музыка Н. А. Титова, Дмитриева, Булахова, Гурилева, С. Голицына и др. (всего 28 композиторов). Посвящено, вероятно, Е. Быховец, дальней родственнице поэта, который встречался с ней в 1841 г. в Пятигорске.

  223. Подруга юных дней — В. А. Бахметьева (в девичестве Лопухина).

  224. Вольный перевод стихотворения Г. Гейне «Ein Fichtenbaum steht einsam». Тему разлученных влюбленных (сосна в немецком языке — мужского рода) поэт заменил темой одиночества. Музыка Даргомыжского, Римского-Корсакова, Балакирева, С. Рахманинова, Гольденвейзера, Асафьева, Ребикова и др. Всего — больше 100 композиторов.

  225. Связано со стихотворением А. Карра «Влюбленный мертвец», Музыка Чайковского.

  226. Музыка Римского-Корсакова.

  227. Музыка Варламова (1861), Виардо-Гарсиа, Гречанинова, Направника и др. (свыше 20 композиторов). При пении первую строку иногда поют так: «Спи, малютка мой прекрасный». Проникла в народную среду. Имеются фольклоризированные варианты. Сохранилось сообщение, что музыку к стихотворению написал также и сам поэт.

  228. Романс-баллада. С сокращениями (поют первые 12 строк). Переработка стихотворения австрийского поэта И.-Х. фон Цедлица. Двенадцатая строфа навеяна его же балладой «Ночной смотр» в переводе В. А. Жуковского (73). Музыка Верстовского, Глинки.

  229. Романс-баллада. Был распространен среди студентов и среди заключенных.

  230. Романс-баллада. Источник — вариант грузинской легенды о царице Дарье (Дареджан). Музыка Направника.

  231. При пении — с изменениями.

  232. Иногда как «тюремный» романс.

  233. Музыка Верстовского.

  234. Музыка Глинки (1834), Даргомыжского (1848), Нагеля. Упоминают А. Ф. Писемский («Масоны»), Маркевич («Четверть века назад»).

  235. Иногда без последней строфы. Музыка Глинки (1856), Дмитриева, Кузьминского. Глинка — Кукольнику: в стихотворении Павлова «обруган весь свет, значит и публика, что мне зело по нутру» (М. И. Глинка. Литературное наследие. Л.-М, т. 2, 1953, с. 570).

  236. Музыка Булахова (1860).

  237. Музыка Балакирева, Корещенко, В. Соколова, Шефера (мелодекламация).

  238. Вариант начала:Я вновь пред тобою стою очарованИ в ясные очи гляжу…

  239. Музыка Щуровского, Булахова.

  240. Музыка Н. А. Титова (1835).

  241. Музыка Глинки (1838), посвятившего этот романс своей ученице Каролине Колковской.

  242. В стиле бытовой «русской песни». Музыка Глинки (1840, цикл «Прощание с Петербургом»), Варламова, Броуна, В. Соколова.

  243. Музыка Варламова (1839). Первая строка поется так: «Зачем сидишь до полуночи…». Последнюю строфу обычно опускают. Мелодия варьируется.

  244. Музыка Варламова (1845), Макарова и др.

  245. Музыка Гурилева, Макарова.

  246. Музыка Направника. Было популярным среди студентов Дерптского университета (1830-е годы). Первая строка поется так: «Накинув плащ, с гитарой под полою…».

  247. Музыка Алябьева (1851).

  248. Перевод стихотворения Г. Гейне. Музыка Глиэра.

  249. Музыка поэта.

  250. Музыка Алябьева, Гурилева.

  251. Музыка, предположительно, самого Н. П. Огарева. Мелодия использована в «Одиннадцатой симфонии» Шостаковича. Подверглась фольклорной обработке и была популярна еще до опубликования (до 1857) среди политзаключенных. Известны переработки на болгарском.

  252. Из цикла «Монологи», высоко ценимого Н. Г. Чернышевским. Первые восемь строк положил на музыку Глиэр.

  253. Прототипом является баллада И. В. Гёте «Лесной царь». Музыка Пасхалова.

  254. Музыка Рубинштейна, Галковского (дуэт), Симона (хор в опере «Песнь торжествующей любви», 1899), Кастальского (в опере «Клара Милич»).

  255. Прототипами являются «разбойничьи» песни и народные баллады. Музыка Оленина, Рубинштейна (1891). Наиболее популярен романс Рубинштейна, посвятившего его одному из лучших исполнителей этой вещи — Ф. Стравинскому. Исполнение Ф. Шаляпина считается непревзойденным.

  256. Известен как цыганский романс (с 1877 г.). Музыка Абазы, Гедике, Катуара. В начале XX в. исполнялся цыганской певицей В. Паниной (на музыку Абазы).

  257. Из Г. Гейне. Музыка Корещенко.

  258. Музыка Варламова. Входила в репертуар цыганских хоров.

  259. Музыка Балакирева, Аренского, Билибина, Лопухина, Метнера, Ребикова, Римского-Корсакова, А. Петрова, Прохорова, Подгорецкого, Саца, Сокальского, С. Толстого.

  260. Музыка Бюцова, Гречанинова, Ребикова, Черепнина и др.

  261. Музыка Лисовского.

  262. Музыка Кашперова, Панченко.

  263. Станица — стая.

  264. Музыка Булахова.

  265. Музыка Римского-Корсакова.

  266. Музыка Балакирева, Золотарева, Метнера, Римского-Корсакова, Чеснокова, Юферова и др.

  267. Музыка С. Танеева.

  268. Музыка Кюи, Ребикова, Раухвергера.

  269. Музыка Аренского.

  270. Музыка Чайковского.

  271. Музыка С. Рахманинова («В молчаньи ночи тайной…»), Конюса.

  272. Музыка П. Булахова («Крошка»), Направника. Упоминает Д. Н. Мамин-Сибиряк («Черты из жизни Пепко», «Нужно поощрять искусство»).

  273. Под впечатлением пения Т. П. Кузминской, свояченицы Л. Н. Толстого. Музыка Алфераки, Офросимова, Конюса, Чигирь, Ширяева (наиболее популярна).

  274. Музыка Чайковского (1886), Корганова, Корещенко, Офросимова, Прейса, Ротиной, Т. Толстой, Эфеля, Юона.

  275. Перевод стихотворения Гафиза (Хафиза). Музыка Римского-Корсакова.

  276. Перевод одноименного стихотворения И. В. Гете. Музыка Метнера.

  277. Музыка С. Танеева, Лопухина, Френтага, А. Щербачева и др.

  278. Музыка Аренского.

  279. Известен как цыганский романс. В песенниках до 1913 г. иногда с подзаголовком — «Песня московских цыган». Музыка Варламова, Чайковского, Дерфельдта, Траилина, Христиановича, Шпачека.

  280. Музыка Делюсто (1856), Даргомыжского (1865), Бороздина, Булахова, Римского-Корсакова, В. Соколова, Фольборта и др.

  281. По образцу греческих песен, переведенных Н. Гнедичем и самим Щербиной (1843). Популярно в годы Крымской войны. В пении известны переработки и текста, и музыки. На основе устной редакции в конце XIX в. создана матросская песня-баллада «Раскинулось море широко…»

  282. Музыка Гречанинова.

  283. Музыка Кюи.

  284. Музыка С. Танеева.

  285. Музыка Направника.

  286. Музыка Гречанинова.

  287. Музыка Даргомыжского («Русая головка», 1857), Булахова, Галкина, Чайковского, Энгеля.

  288. Музыка Зорина, Казанли, Слонова. На музыку неизвестного композитора пели в студенческой среде (1840–1860-е годы). Позднее — среди ссыльных и заключенных. Варианты девятнадцатой строки: «Об обществе, о музыке…»; «О равенстве, об обществе…»; «О мужестве, о родине…»

  289. Музыка Чайковского.

  290. Музыка Рубинштейна.

  291. Музыка Кюи.

  292. Музыка С. Рахманинова.

  293. Музыка С. Танеева, Рейснер-Куманиной, Барсова, Усатова. Пели в демократической и революционной среде. Отклик на дело В. Засулич, совершившей покушение на петербургского градоначальника Ф. Трепова (по другой версии — посвящается В. Фигнер).

  294. Музыка Ф. Блуменфельда.

  295. Музыка Чайковского (1886), Гоффман, Лишина, Метнера, Флярковского. Популярен как цыганский романс на музыку неизвестного композитора в обработке Пригожего, а также на музыку Ф. Садовского (из репертуара В. Козина).

  296. Музыка Кочубей.

  297. Музыка Даргомыжского (1846), Варламова (1847), Глинки (1847), Дюбюка, А. Рахманинова и др. В 1840-е годы был популярен романс Глинки (особенно в исполнении певицы Е. Коннар). В 1855 г. композитор его оркестровал. Позднее популярным стал романс Даргомыжского.

  298. Цыганский романс. Музыка Даргомыжского (1851). Стал популярен благодаря исполнению его Полиной Виардо (1853). Об этом — стихотворение «Безумная, после пения Виардо-Гарсия» В. Г. Бенедиктова.

  299. Перевод стихотворения Ф. Рюккерта. Музыка Мусоргского.

  300. Музыка Варламова.

  301. Перевод стихотворения И. В. Гёте. Музыка С. Рахманинова.

  302. Перевод стихотворения Гейне. Музыка С. Рахманинова.

  303. Перевод стихотворения Гейне. Музыка С. Рахманинова.

  304. Множество фольклоризированных переработок для пения.

  305. Перевод стихотворения австрийского поэта М. Гартмана. Музыка Чайковского (1869), Векшина, Кашкина, Кюи, Лисовского, Личе, Офросимова и др. Из репертуара Л. В. Собинова.

  306. Перевод стихотворения Ф. Фрейлиграта, друга К. Маркса. Музыка Дюбюка.

  307. Музыка Аренского.

  308. Музыка Булахова.

  309. Музыка Римского-Корсакова.

  310. Музыка Гречанинова.

  311. Перевод стихотворения Шандора Петефи. Музыка Гречанинова.

  312. Посвящено П. Н. Островскому, инженеру, критику-дилетанту, сводному брату драматурга А. Н. Островского. Музыка Вас. Калинникова.

  313. Перевод стихотворения шотландского поэта В. Мозервела. Цыганский романс. Иногда как «народная песня». При пении сокращена и переработана. Варианты первой строки: «В голове моей мо́зги иссохли…», «В голове моей мозг иссыхает…».

  314. Под влиянием Г. Гейне.

  315. Из Барри Корнуола.

  316. Из Гейне. Музыка Балакирева (1865), Макарова.

  317. Из Гейне. Музыка Римского-Корсакова (1865), Корганова (1877), Вилламова («Перед разлукой», 1886), В. Соколова, Чеснокова. В 1873 г. цензурный комитет разрешил издание нот романса без указания имени переводчика, объявленного «государственным преступником».

  318. Из Гейне. Музыка Макарова.

  319. Из Гейне. Музыка Сокальского.

  320. Перевод стихотворения Г. Гейне. Музыка Шумана.

  321. Музыку писали: Дюбюк (1865), Воронцов (1867), Эггерс (1874), Галлер (1876), Ильинский (1897), Ермолов (1899), Гот (1901), И. Бородин (1902), Кюи (1902), Терентьев (1970).

  322. Пели в революционных и студенческих кружках (с середины XIX в.). Мелодии различны. При пении два коротких стиха удлиняются: «Я ничего, ничего не спросил…»; «И бесполезно замрут!..».

  323. Городской романс. Пели в революционных кружках. Третью, четвертую и пятую строфы опускали.

  324. Посвящено А. Я. Панаевой; под впечатлением размолвки с ней. Упоминает Н. Г. Чернышевский («Что делать?»). Музыку писали: Грабанек (1865); К. Давыдов (1879); Струве (1889), Гире (1893), Кюи (1902), Терентьев (1970).

  325. Обращено к А. Я. Панаевой. Музыку писали: Кюи (1859), Дюбюк (1870), Римский-Корсаков (1883), Чайковский (1887), С. Блуменфельд (1889), Дмитриев, И. Соколов (1901), Черепнин (1904), Золотарев (1906) и др. (всего свыше сорока композиторов).

  326. Музыка Леонтьева (до 1930-х годов); после — с мелодией народной песни на слова Плещеева — «В голове моей мозг иссыхает…». (323). Кроме того, музыка Бернард. В крестьянской среде постоянного мотива не имеет. Строфы седьмую — десятую при пении опускают. Текст использовался для сочинения политических пародий.

  327. Дано с сокращениями. Поют именно эти первые шесть строф. Вошла в репертуар революционных кружков, школьных и народных хоров.

  328. Отрывок из первой главы поэмы. На мотив трансформированного венгерского марша «Чардаш». Песенный финал:Распрямись ты, рожь высокая,Тайну свято сохрани!

  329. Романс-баллада. Музыка Филипповского. Популярен с народной мелодией.

  330. Это сознательная пародия поэта на многочисленные в его время русские переводы Г. Гейне. И таких пародий у Панаева было немало. Но у этого стихотворения судьба сложилась особенная. Положенное на музыку Дмитриевым, стихотворение стало популярным романсом. Сам Панаев называет музыку Дмитриева «прекрасной».

  331. Перевод песни арфиста из романа И. В. Гёте «Ученические годы Вильгельма Мейстера». Музыка Чайковского, Главача.

  332. С немецкого. Музыка Чайковского.

  333. Музыка Чайковского.

  334. Ассоциируется со стихотворением Полежаева «Цыганка».

  335. Фараонка — цыганка (цыган ошибочно считали выходцами из Египта). Музыка Шиловского.

  336. Из цикла «Еврейские песни». По мотивам «Песни песней». Музыку на стихи этого цикла писали: Мусоргский, Римский-Корсаков, Главач.

  337. Перевод стихотворения Г. Гейне «Heimkehr». Музыка Мусоргского (1866), Чайковского.

  338. Музыка Чайковского (1875).

  339. Романс-баллада. Из цикла «Моравские песни». Имеется вариант для пения.

  340. Музыка Альбрехта, Анцева, Булахова, Конюса, Чугринова. Обычно поют первые три строфы.

  341. Музыка Чайковского (1878, наиболее популярна), Шереметьева, Шефера. Стихотворение написано под впечатлением знакомства поэта с его будущей женой — Софьей Андреевной Миллер (урожденной Бахметьевой). Упоминает А. И. Куприн («Молох»).

  342. Музыка К. Баха, Пане, Симона.

  343. Мария — М. В. Волкова (урожденная Львова), двоюродная сестра поэта. Описываемая портретная галерея находилась в имении Львовых Спас-Телешово под Москвой.

  344. Музыка Аренского, А. Лядова.

  345. Музыка Римского-Корсакова, Рубинштейна, С. Танеева.

  346. Музыка Гречанинова, Кюи.

  347. Отмечают, что стихотворение отражает действительный случай, происшедший во время Крымской войны. Музыка Кюи.

  348. Стала «народным романсом». Музыка А. Бородина, Вик. Калинникова, Мусоргского.

  349. Музыка Чайковского, Римского-Корсакова, А. Танеева, С. Рахманинова.

  350. Музыка Кюи, Римского-Корсакова, Рубинштейна.

  351. Музыка Кюи.

  352. Музыка Чайковского.

  353. Музыка Кюи, Римского-Корсакова, Рубинштейна.

  354. Музыка Чайковского. На текст поэмы С. Танеев написал кантату для солиста, хора и оркестра.

  355. Музыка Римского-Корсакова, Чайковского, Ипполитова-Иванова.

  356. Из драматической поэмы «Дон Жуан». Музыка Чайковского.

  357. Музыка Гречанинова, Кюи, Римского-Корсакова, Чайковского, Гнесина.

  358. Под впечатлением стихотворения Г. Гейне «Mailied». Музыка Чайковского (1878; пастораль), Римского-Корсакова, Потоловского, Ригельмана, Шефера.

  359. Иногда поют как цыганский романс. Музыка И. Бородина, Глиэра, Золотарева, Речкунова, Рубинштейна, Симона, Соловьева, Чумаковой, Юферова, Черепнина (хор).

  360. Музыка Тидемана.

  361. Музыка Чайковского.

  362. Музыка Булахова, Рубинштейна.

  363. Перевод стихотворения шведского поэта И.-Л. Рунеберга.

  364. Перевод стихотворения польского поэта И. Масальского. Музыка Гурилева, Булахова.

  365. Иногда поют как цыганский романс.

  366. Музыка Н. Соколова.

  367. Из повести «Дневник семинариста». Музыка Богданова, Дмитриева, Колачевского, Копылова, Ракитина, Саца, Филипповского, Якимова. Пели в среде демократической интеллигенции с конца XIX в.

  368. Музыка Вас. Калинникова, Вик. Калинникова, Чеснокова, Миловского. Было популярно среди демократической интеллигенции.

  369. Иногда приписывают К. Ф. Рылееву. Музыка Мартынова, Пригожего, Юрьева. Существует переработка Н. Беляева. При пении варьируется.

  370. Музыка Доброхотова, Монюшко, Мысовского, Ржевской, Богусловского, Левина. При пении варьируется.

  371. Музыка Кюи, Лисовского, Черепнина, Юферова и др.

  372. Перевод стихотворения Г. Гейне. Музыка Лишина.

  373. Свободное переложение народной греческой песни. Музыка Акименко, Аренского, К. Бюхнера, Ребикова, Чайковского (1873; наиболее популярно). Следует отметить также стихи поэта, ставшие романсами: «О чем в тиши ночей…», «Октава», «Я в гроте ждал тебя…». Все три — на музыку Римского-Корсакова.

  374. Музыка С. Блуменфельда, Всеволожского, Пасхалова (наиболее популярна), Штольца.

  375. Музыка Пауфлера.

  376. Фольклорный источник — баллада о князе Волконском и его ключнике (конец XVII в.). При пении переработано.

  377. «Борьба с судьбой» — так определил идею своей симфонии Бетховен. Третья строка — реминисценция из Пушкина («Анчар»). Музыка С. Рахманинова.

  378. Музыка Н. Соколова, К. Давыдова, Вильбушевича, С. Блуменфельда, Ребикова.

  379. Музыка Чайковского, Кюи.

  380. Музыка С. Блуменфельда.

  381. Музыка Кошиц.

  382. По мотивам цыганского романса П. Федорова «Прости меня, прости, прелестное созданье!..». Музыка Оленина.

  383. Музыка Аренского, Оппель.

  384. Музыка Чайковского (1880), Базилевского, Бенуа, Левитского, Пабста, Яницкого.

  385. Музыка Конюса.

  386. Музыка Киршбаума (мелодекламация). Популярный народный романс начала XX века («Ах, васильки, васильки…»).

  387. Музыка Конюса.

  388. Музыка Аренского, Катуара, Шефера, Харито, Сорокина, Тарновского. С музыкой И. Бородина — как цыганский романс («Цыганский вальс»).

  389. Музыка Юферова, Шишкина (цыганский романс).

  390. Музыка Васильева.

  391. Музыка Чайковского (1886), Балкашиной, Донаурова, Вильбушевича, Зарембы, Офросимова. В обработке А. Спиро, С. Зарембы, П. Веймарна — популярный цыганский романс.

  392. Вольный перевод с французского. Музыка Донаурова (автора оригинала). В нотных изданиях имеется пятая строфа:Тихо туманное утро в столице,По улице медленно дроги ползут,В гробе сосновом останки блудницыПара гнедых еле-еле везут.Кто ж провожает ее на кладби́ще?Нет у неё ни друзей, ни родных…Несколько только оборванных нищих.          Пара гнедых, пара гнедых!..В оригинале этой строфы нет. При пении вторую строфу часто опускают. Существуют переработки для пения, а также переложение Пригожего. Упоминает А. М. Горький («Трое»).

  393. Цыганский романс. Музыка Оленина, Аренского, Муромцевского, Штейнберга, Косенко, Конюса, Бюцова, Базилевского.

  394. Музыка Дунаевского, Д. Калинникова, Н. Соколова, Черепнина.

  395. Первая публикация — в цикле «Отпрыски сердца», подпись — Гейне из Тамбова («Искра», 1859, № 2, с. 24). Музыка Даргомыжского.

  396. Музыка Штуцмана.

  397. Музыка Дюбюка, Штуцмана. Иногда приписывается Н. Языкову.

  398. Иногда под фамилией Пчельникова (псевдоним Порецкого). Музыка Щиглева. Переложение Н. Брянского. Для детского пения.

  399. Иногда подписывается инициалами поэта — Л. М. Музыка Пиликина, Махотина.

  400. Музыка Мусоргского (1874, из цикла «Без солнца»), Шефера.

  401. Музыка Мусоргского (из того же цикла), Гродзкого, Таскина.

  402. Музыка Мусоргского (1874), Аренского, Балакирева.

  403. «Трепак (412)», «Колыбельная (413)» и «Серенада (414)» вместе с «Торжеством смерти (418)» составили вокальный цикл Мусоргского «Песни и пляски смерти» (1875–1877).

  404. Музыка Ляпунова.

  405. Музыка Врангеля.

  406. Музыка Мусоргского (1874). Под впечатлением картины В. Верещагина (из туркестанского цикла, выставленного в 1874 г.), вскорости снятой «по распоряжению властей».

  407. Музыка Мусоргского (с изменениями, под названием «Полководец», вошло в цикл «Песни и пляски смерти», 1877). Использована мелодия известного русским революционерам польского гимна «Z dymen pozarów» на слова К. Цейского. Романс исполнял знаменитый певец П. Лодий, способствуя его популярности.

  408. Иногда приписывают Федорову. Известна обработка для пения Ожегова. Музыка Н. Александрова.

  409. Музыка Глиэра.

  410. Музыка Глиэра.

  411. Музыка Глиэра.

  412. Музыка Ляпунова.

  413. Музыка Василенко.

  414. В песенниках — под названием «Уголок». Музыка Алоиза, Веева, А. Петрова, К. Петрова, Штейн-Манфреда, Таскина (мелодекламация), Штеймана.

  415. Музыка Багриновского, Кашперовой.

  416. Музыка Безродной, Глиэра, Мекк, Таскина.

  417. Музыка Айсберга, Вивьена, Виноградова.

  418. Было популярно у студентов в начале XX века.

  419. Известно под названием «Калитка». При пении вместо «чадра» — «платок» или «кружева». Музыка Обухова.

  420. Музыка Булахова.

  421. Приписывают А. Тимофееву. Обработка Пригожего. Музыка Б. Б. (возможно, Барятинского).