— Ты умница! Так вот в качестве этого куска мы выбрали беспроигрышный вариант — группу Скребка. Эти парни после смерти своего лидера не разбежались, а уехали в соседний город, где стали популярными, благодаря этой нашумевшей истории. Мы нашли их и предложили дать единственный концерт в городе. Естественно мы гарантировали этим парням стопроцентную безопасность. Мы обещали им, что основная масса их благодарных слушателей будет состоять из переодетых в любителей панк-рока полицейских. Ещё мы выбили у администрации города приличную сумму, чтобы выплатить парням гонорар, не за их искусство, а за один час минимального риска, которому они будут подвержены.
Что касается «клетки», то ей предстояло стать прогулочному пароходу, на котором и должен был состояться этот единственный концерт. Согласись, что нет места изолированнее, чем плывущая по реке посудина. С неё так просто не убежишь.
Оставалась ещё одна деталь. Что-то должно было указать хищнику на то, где находится искомый кусок мяса. Нужны были некие хлебные крошки, которые привели бы его к клетке. Этими крошками стали листовки, которые мы распечатали тиражом в двадцать тысяч экземпляров и разбросали по всему городу. Тогда нельзя было найти такого места, в котором бы ты не мог наткнуться на эту красочную бумажку. В ней говорилась что группа «Скрежет» (так именовалась группа покойного Скребка), даёт концерт посвящённый памяти её безвременно ушедшего лидера. Концерт будет единственный и пройдёт он на палубе прогулочного парохода. Ещё в листовке говорилось, что это будет не просто концерт, а бесплатная благотворительная акция, которую могут посетить все любители хорошей музыки, не боящиеся этого глупого закона о тишине и проклятого маньяка. Чтобы попасть на концерт достаточно прийти и предъявить эту листовку. Внизу под текстом красовались два слогана, выделенные жирным красным шрифтом. Первый: «На всех струн не хватит!» и второй: «Пошумим на славу». Это придумала Вика. Как психолог, она надеялась, что если не бездарная группа, то эти строчки должны привлечь внимание нашего потрошителя.
Я миную кропотливую подготовку к операции и перейду сразу к этому дню. Всё было готово. Пароход стоял на парах на пристани, и разношёрстная публика затекала в него по трапу, постепенно наполняя его, как вода наполняет полый сосуд. Только когда отяжелевшая посудина, осела в воде на добрый метр, и на пристани не осталось ни одного человека, была отдана команда «убрать трап и отдать концы».
Итак, наша плавучая ловушка пустилась в путь.
— А если людей пришло бы гораздо больше, чем мог вместить в себя пароход. Если бы убийце не хватило места, и он остался на пристани? Ведь ты же сам говорил, что кроме зрителей, там ещё было много сотрудников полиции — Пытливая Вера не оставляет попыток выявить огрехи в задумке сыщиков.
— Это было исключено! — машет рукой дед. — Во-первых, ты сильно переоцениваешь эту группу и такую музыку. Да, у неё были поклонники, но их количество было ограниченным. И этот ограниченный контингент пришёл далеко не в полном составе. Мало кому хотелось рисковать жизнью и преступать «закон о тишине» из-за сомнительного удовольствия. Словом, пришли только самые отчаянные, и этими немногими своими поклонниками группа уж точно могла бы гордиться. Если перевести всё в пропорции, то соотношение настоящих поклонников, к ряженым полицейским, можно было расценивать, как один к трём.
Поистине, тогда на пароходе собралась добрая половина полицейских нашего города. Эта прогулка больше походила на выездное празднование дня полиции. Многие так к нему и отнеслись. Тёплый день, закат, летящие мимо позолоченные берега, бурлящая за кормой пена, развевающиеся на ветру волосы, несуразные костюмы, которые все мы на себя нацепили, всё это создавало атмосферу если не праздника, то какого-то увлекательного весёлого приключения. Если бы все мы знали, чем обернётся это приключение…
***
Суть операции состояла в том, чтобы вычислить убийцу среди гостей и вести его (следить за ним) до тех пор, пока он не подойдёт на опасное расстояние к потенциальной жертве.
Все участники операции днём ранее собирались в большом спортзале. Там мы знакомились и запоминали друг друга, чтобы на пароходе не тратить время на опознавание своих. Там же все и одевались — приобретали новый имидж тусовщиков. Молодым было проще, у многих из них уже была соответствующая одежда. А вот нам — тем кто постарше и поконсервативнее пришлось долго привыкать к этим пёстрым нарядам.
Из кучи конфискованных шмоток, громоздящихся горой в центре зала, мы выбирали себе подходящие. Я урвал тогда всю в заклёпках косуху и чёрную бандану. Джинсы, слава богу были свои. Виктория нацепила на себя джинсовый костюм, состоящий из курточки и миниюбки. Этот наряд сбросил с неё лет десять, превратив в школьницу. Уже в этом имидже она ходила вдоль шеренг ряженых и строго их разглядывала, замечая несоответствия, заставляя, что-то менять, переодевать, кого-то меняться вещами, чтобы всё выглядело правдоподобно. Со стороны это смотрелось довольно весело. Казалось, что девочка неформалка командует каким-то разношёрстным разновозрастным сборищем.
На этапе, когда гости вечеринки поднимались по трапу, Вика играла роль администратора. Она, вежливо улыбаясь, встречала гостей, собирала в стопочку принесённые ими листовки, указывала, куда нужно пройти. Я стоял неподалёку, на открытой площадке создавая вид курящего зеваки. Тогда мне за полчаса пришлось выкурить полпачки сигарет, и это было кстати — волнение зашкаливало, ведь мы уже начали работать.
На этом этапе мы должны были идентифицировать всех подозрительных лиц, чтобы потом не упускать их из виду. Пропуская толпу через двойное наблюдение, мы отфильтровывали своих коллег, а в оставшихся высматривали подозрительные черты. Если человек приходил в одиночку, он автоматически попадал в круг подозреваемых. Обычно любители такой музыки ходят компаниями. Конечно, чтобы сбить с толку наблюдателей, убийца запросто мог примкнуть к какой-нибудь компании, но если бы он знал, что всё это ловушка, разве сунулся бы на пароход? — Дед тяжело вздыхает. — Ох как же мы его всё таки недооценивали.
Из всей массы мы выделили трёх подозреваемых. Двух из них я бы сразу же отбраковал. Уж слишком не вязался в моём воображении образ убийцы с суетливым пареньком и тем более с дамой, хоть дама эта была пострижена ёжиком, не снимала чёрных очков и вообще больше походила на мужика. И всё же…всё же на первом месте для меня был человек в берете. Этот мужчина средних лет заметно выделялся среди остальных. Высокий, в рыжем сдвинутом набок берете, очках в толстой оправе и балоньевом плаще, он сильно выделялся из толпы своим чересчур интеллигентным видом.
«Вот тот больше всего тянет на музыканта, — шепнул я Вике, провожая глазами поднимающегося на палубу незнакомца. — Вид соответствует, стопроцентный одиночка, и комплекция позволяет расправляться с жертвами мгновенно. Смотри…какие плечи…».
«Хорошо…бери его на прицел, я возьму девчонку…её тоже со счетов не надо сбрасывать, а Ивану поручим следить за пацаном…хотя-я-я…» — Вика поморщилась, будто и сама не верила, что этот паренёк может быть хищником.
— А почему нельзя было схватить всех подозрительных людей прямо там у трапа? Вы бы могли их обыскать. Если бы убийца был среди них, у него должно было быть с собой его приспособление, ну, или хотя бы струна. — спрашивает Вера.
— Ты права… — снова вздыхает дед. — Если бы мы сделали так, как ты говоришь, то сразу же бы поняли… — и ещё один вздох. — Почему же мы не предприняли такого очевидного шага?
Во-первых: мы боялись спугнуть убийцу, если вдруг ошибёмся. А во-вторых:…или если уж говорить по-честному…мы ведь тоже играли, и эта игра нас увлекала. Нам хотелось, чтобы всё было красиво, как в кино. Сыщики хватают убийцу, в момент, когда он достаёт своё орудие, с готовностью набросить его на жертву.
Словом: он заигрывал с нами, мы пытались поиграть с ним. Мы играли в кошки-мышки, только ещё не знали, кто в этой игре выступает в роли неразумной мышки, а кто хитрый расчётливый кот.
***
Итак, операция началась. Мы распределились и следили каждый за своим подопечным. Задача остальных членов этого маскарада состояла в том, чтобы изображать тусовщиков и в случае чего броситься на помощь основным силам. Ещё одна часть ряженых распределилась по всему периметру парохода, перекрывая все возможные пути отступления зверя, а отступать он мог только вплавь. И этой возможности мы его лишили. Словом, клетка была под надёжным замком.
Концерт должен был проходить на верхней, открытой палубе, нижняя представляла собой импровизированный бар, с расставленными по периметру столиками и барной стойкой. Там уставшие прыгать перед сценой поклонники должны были пополнять свои силы пивом и водкой, коих в изобилии было доставлено на борт судна. Там же внизу, в одной из немногочисленных кают была гримёрка музыкантов и гальюн (туалет).
Одним из условий, которые мы поставили певцам, было то, что в течении вечера, они не должны покидать сцену всем составом. Справлять нужды, отдыхать, заправляться алкоголем, они будут по очереди. Но делать это они должны строго поодиночке. Так мы давали преступнику шанс приблизиться к жертве на её пути в каюту, или в самом её помещении. Естественно мы предусмотрели всё, чтобы предотвратить нападение, так как мест для его осуществления, по нашему мнению было немного. Это одна из лестниц, ведущая с нижней палубы на верхнюю, узкий коридор, в котором располагались каюта и гальюн, и, соответственно, сами эти два помещения.
Подопечный, за которым я вёл наблюдение, не стал подниматься на верхнюю палубу. Он прошёл в бар, где заказал себе две бутылки пива и занял небольшой столик возле иллюминатора. Примечательно было то, что с этого места хорошо просматривался заветный коридор, и небольшая лестница, ведущая с верхней палубы.
Я занял наблюдательную позицию, выбрав столик прямо у него за спиной. Концерт ещё не начался и бар был переполнен, поэтому мне пришлось присоседиться к шумной компании. К сожалению, все они были не мои коллеги, но времени и более другого подходящего места не было. Он тоже недолго находился в одиночестве, и очень скоро к нему за стол тоже уселась весёлая компания.
Мы с незнакомцем оказались в одинаковом положении. Оба вынуждены были, рассеянно улыбаясь, реагировать на шутки случайных соседей, отвечать на их вопросы, то и дело выпивать, в честь произнесённого тоста. Но, что бы мы ни делали, как бы мы не пытались слиться с окружающими нас людьми — мы были одиночками, и пристальный намётанный взгляд профессионала, конечно бы это отметил.
Концерт начался. Где-то сверху раздалась барабанная дробь, рёв гитарного баса, послышался рёв толпы и гаркающий в микрофон голос человека, которого эта толпа встречала. Короткое приветствие тут же переросло в перебор гитарных струн и протяжный вой вокалиста. Было похоже на то, что человеку придавило ногу бетонной конструкцией, так он изощрённо завывал. Словом, началось.
Буквально за несколько секунд, всех посетителей бара, словно ветром сдуло и унесло на верхнюю палубу. На нижней палубе осталось только несколько человек. Это были хаотично разбросанные по бару, мои переодетые коллеги, я и мой визави. Он даже не шелохнулся, когда услышал громыхающие звуки концерта, на который собственно и пришёл.
«Мой знакомый очень похож на того, кого мы ищем…» — прошептал я в рацию, не сводя глаз с каменной спины незнакомца.
«Очень хорошо! Продолжай наблюдение. — послышался в ответ бодрый голос Вики. — Моя девочка совсем не вариант, она уже спеклась. Сейчас проверим подопечного Ивана, и если что, подтянемся к тебе, на усиление. На связи…». В рации зашипело, и она замолкла.
Мне оставалось только сидеть и ждать, наблюдая за невозмутимо попивающим пиво незнакомцем, который в свою очередь, не сводил глаз с заветной лестницы.
В случае, когда кто-нибудь из музыкантов будет покидать сцену, было предусмотрено оповещение по рации, которое поступит всем участникам группы. Оно должно было звучать так: «Готовность номер один!».
Но песня сменялась песней, прошёл уже добрый час концерта, а тревожного оповещения так и не было. Похоже эти горе музыканты, купаясь в лучах славы, позабыли о своей миссии. Я уже начинал заметно нервничать, ведь на лицо было явное промедление, затяжка времени, которая обычно не приводит ни к чему хорошему. Подступающую нервозность охладила Вика, которая вместе с Иваном незаметно очутилась рядом за столиком.
Я кивнул на сидящего впереди типа, всем своим видам показывая, что это точно он.
«Какого чёрта, никто из них не спускается? — зло шепнул я.
«Не знаю! Может заигрались, или на грудь хорошо приняли. А может боятся!» — поделилась Вика своими версиями происходящего.
«Я сам пойду туда и напомню этим уродам, что одному из них пора бы отлить. Потом сразу вернусь. Будьте здесь и не спускайте с него глаз!» — распорядился я, будто сам был начальником операции. Но Вика, отнеслась к моему порыву снисходительно и одобрительно кивнула.
«Лучше иди за ним следом, прикрывай его со спины, а мы, если что здесь подстрахуем». - сказала она.
***
Я встал из-за стола и направился ко второй ведущей на верхнюю палубу лестнице, которая находилась с противоположной стороны зала.
Поднявшись на палубу, я мгновенно очутился в пёстром, извивающемся, и воняющем спиртным клубке тел. По ушам беспощадно долбили крики и хаотичные звуки инструментов (только так я могу называть то, что раздавалось со сцены). Я стал протискиваться сквозь плотный частокол потных тел, чтобы подобраться поближе к сцене, где разодетые не по жаре в кожаные куртки, горе-музыканты, обливаясь потом изливали очередной шедевр.
Я подобрался к самому подножью подиума, где начал подпрыгивать, выбрасывая руки вверх, синхронно толпе. Я ловил глаза их главного — рыжебородого мужичка в широкополой шляпе. Мне нужно было любым способом войти с ним в контакт, чтобы напомнить, что одному из членов группы пора бы освежиться. Моя рука была в сантиметре от его замотанной в кожу берца голени и я уже пытался схватить его за ногу, чтобы он наконец-то обратил на меня внимание, как вдруг…
Я услышал три громких хлопка у себя за спиной, и моя голова непроизвольно повернулась назад. Произошло что-то, что мгновенно вызвало панику среди людей, и толпа вмиг превратилась в штормящее море. Хлопки, сопровождающиеся ослепляющими вспышками, раздавались с разных сторон, заставляя людей метаться из стороны в сторону.
На первый взгляд, могло показаться, что нерадивый пиротехник, допустил несвоевременную детонацию салютов. Только эти салюты, он зачем-то устанавливал хаотично, среди веселящейся толпы. Но вместе с хлопками произошло ещё одно изменение в декорациях, суть которого дошла до меня лишь через несколько секунд. Везде погас свет, музыка и пение солиста оборвались, как по взмаху дирижерской палочки. Гам радостный сменился на гам тревожный, испуганный.
Пронзившая молнией вместе с очередной вспышкой голову мысль, кричала: «Началось! Уже началось!».
Всё уже началось, а я стоял возле сцены, как истукан. Выйдя из ступора, я опёрся руками на подиум с намереньем заскочить на него, но в этот момент, что-то с диким криком пролетело над моей головой и упало в толпу. Обернувшись, я увидел, что это был солист. Он буквально обрушился на головы людей и какое то время полз по ним, подобно крабу, пока не провалился вниз, где, уже превратившись в ящерицу, ползал между лесом ног, пытаясь отдалиться как можно дальше от сцены.
Проводив его взглядом, я всё же запрыгнул на сцену, но стоило мне сделать один шаг, как ступившая словно в масло нога поехала в сторону и я грохнулся на пол. Предпринимая попытку подняться, я осознал, что мои ладони и ноги вязнут, скользят в какой-то липкой субстанции. Я был похож на муху, угодившую в липучую ловушку.