в другую жизнь без оправданья
устремлена.
Волна влечет и разлучает;
все волны в море врозь,
а кто в окне другого различает,
тот видит лишь стекло насквозь;
так первородная возможность
свободы с каждым наравне
искажена судьбой, чья непреложность
в одном чрезмерном вне.
III
Тарелочка-вертикаль!
Преследуют нас харчи:
ночами сладкая даль,
горчайшие днем лучи.
Непрерывна еда,
приправа к ней - синева,
питаться должны всегда
глаза, открывшись едва.
Изобильные дозы,
сливы или кануны?
Глаза, вы едите розы,
а пьете новые луны.
51
Когда погаснет свечка,
нет огоньку приюта;
похож на человечка,
он плачет почему-то.
Долг матери таков:
не наши ли глазницы
изящные гробницы
для бывших огоньков?
52
Пейзаж и колокол, гласящий безмятежно;
прозрачный вечер тих, но полон ясным зовом,
предупреждая нас, кто близится так нежно,
пусть в новом образе и в проявленье новом.
Мы вынуждены жить средь странного разлада;
меж луком и стрелой не скрыться остальному,
меж миром, чей предел для ангела преграда,
и той, чья близость к нам препятствует Иному.
53
Как нам в стихах и в прозе
располагать слова,
чтоб хоть едва-едва
уподобляться розе?
И если наши страсти
играют наугад,
пусть ангел хоть отчасти