Когда ты не следишь за временем, время следит за тобой. Кажется, так говорят? Или не говорят? Когда я вернулась в свою комнату, часы показывали всё те же пресловутые семь часов. Они всегда показывали именно это время. С самого начала, как я получила эти часы, их стрелки не сдвинулись ни на миллиметр.
Всё так же, как и вчера, спать совершенно не хотелось. Поэтому я решила разобраться с той самой книгой, которую дал мне мистер Лир.
На первой странице было помещено изображение семи девушек, у каждой из шести девушек в руке было по розе, и только у одной её не было. Все они были одеты в довольно простые платья, сделанные из, похожей на хлопчатую, ткани. Девушки были красивы и элегантны, но в глазах у них царило отчаяние. Этим не отличалась лишь та девушка, у которой не было цветка. У неё в глазах царила радость и спокойствие. Она напоминала мне Фади, он точно так же смотрел на меня.
Перелистнув страницу, я увидела то же изображение розы, что и на обложке книги, и на часах. А под рисунком было написано: «Тот, кто верен будет до конца, найдёт покой у своего творца. А кто предаст, тому он не воздаст. Тот будет вечно искуплять грехов своей отчизны». Написана эта надпись была от руки, красивым женским почерком.
А в самой книги была написана история о семи девах. О девах, что сёстрами были. Не связывала их кровная связь. Отцы и матери у них были разные, но выросли они вместе. Ведь объединяла их одна важная деталь — все они были сиротами от рождения. В стране царили бедность и голод, поэтому мало кто мог позволить себе содержать ребёнка, но и это была не единственная причина. В то время мало кто желал оставлять у себя дочь, в приоритете были мальчики, поэтому часто, если дело не доходило до детоубийства, то девчонок отсылали в приюты. Этим же девочкам повезло и их отдали в приют, что находился при монастыре. До пяти лет их растили, кормили, а после пяти, на протяжении трёх лет их обучали грамоте и счёту.
Приют, в который отдали этих девочек назывался в честь Девы Марии, которая была известна, как «мистическая роза» или «роза без шипов». И конечно же там находились целые сады из этих прекрасных цветов. Но, к сожалению, ни одна из этих роз не была без шипов, поэтому каждый день сироты приходили в эти сады, чтобы срезать шипы у цветов. Если же случалось так, что какой-то цветок ломался, то того, из-за кого это случалось, жестоко наказывали. Сначала их пальцы ног обкалывали иглами, пока они не покрывались кровавыми подтёками, а затем лишали еды на три дня, позволяя пить лишь воду. И всё то время, пока проходило наказание, им не позволялось видеться ни с кем, для этого их запирали в тёмном каменном подвале, где было очень холодно, но им не приносили даже сена, на котором можно было бы спать. Иногда такие дети погибали, а их тела хоронили среди тех самых роз.
Бывало, что подобных детей удочеряли, но именно в этом приюте этого не происходило никогда. Всех девочек воспитывали, как розы в эдемском саду, которые вскоре должны были бы украсить подножие лика Марии. Поэтому в определённом возрасте им приходилось «присягать на верность». Это был своего рода обряд посвящения, что якобы даровал прощение и благословение.
Обряд проходил на протяжении семи дней. Каждый день одна из девушек шла в белом платье с белой розой в руках к алтарю. Это должно было означать чистоту и святость, их веру и преданность, но это было и просто красиво, когда кровавые струи стекали по белоснежным тканям и окропляли лепестки белой розы, что не имела шипов, и медленно осыпалась на алтарь. Это был обряд жертвоприношения.
На алтаре всегда было написано: «Человек, которому было дано все, может отплатить только одним: отдать все, целиком и полностью». Жертвенных овец всегда воспитывали так, чтобы они ни за что не решили «оступиться». Им всегда говорили, что всё что у них есть — это заслуга божья, но когда-нибудь настанет время, и придётся возвращать долги.
Перед тем, как пролить свою кровь, девы должны были произносить молитву о клятве:
«В верности богу клянусь,
Душу отдам, не вернусь,
Пред смертью я не содрогнусь.
Роза на красном шелку возлежит,
Роза окрасится алым…»
После этих слов дева перерезала себе горло и ручьи алой крови стекали по её шее, медленно окрашивая невинное платье и такой же невинный цветок. Но на этом обряд не кончался. Труп девы, принёсшей себя в жертву, сжигался, а прах её развеивался по ветру, что служило ознаменованием нового пришествия.
На протяжении многих лет всё проходило гладко. Каждый год приносили семь жертв в точно отведённый срок. Но однажды случилось непредсказуемое. Девушка, что должна была стать седьмой жертвой, неожиданно пропала. В её комнате обнаружили письмо, в котором было написано: «Вы растите нас, как овец на убиенье, но мы же люди, нам не нужно благословенье. Что сделал ваш проклятый бог, чтобы мы жизни отдавали в срок? За что вы богом его кличете? За что вы мучаете нас? Хотите жертвы — станьте жертвой, и не корите больше нас».
После этого письма девушку прозвали ведьмой. Её пытались найти долгие годы, но этого никак не удавалось. Впоследствии выяснилось, что она сбежала за границу вместе с каким-то странствующим торговцем. От него она родила двоих мальчиков и одну девочку, которых прозвала: Лир, Фади и Ора. Такие имена были даны ею не просто так, они означали «посланный свыше спасительный свет». Роза всегда верила в то, что ничего не бывает просто так, и всегда была верна своей вере, как была верна самой себе. Для неё символ розы всегда был чем-то вроде символа верности и веры, хоть с ним и были связаны плохие воспоминания. До самой своей смерти она желала, чтобы её дети всегда были преданы себе и своим желаниям. Для этого она отдала им три вещи: медальон, карманные часы и книгу. На всех трёх предметах была изображена роза — символ их веры.
На этом повествование обрывается. Но этого было достаточно, чтобы стать намного ближе к разгадке. Но всё ещё оставался вопрос: почему описанные события происходят задолго до наших дней, но люди, о которых говорится в конце, существуют и по сей день? Если же это не простое совпадение, а эти имена принадлежат совершено другим людям, не тем, которых знаю я. Если честно, это больше пугало, нежели озадачивало, ведь было совершенно необъяснимо. Так мне казалось…