Нас каждый дар его язвит бедою?
Зачем два раза ангел низлетал,
Велев вскормить ребенка чистой пищей,
Как редкое священное растенье,
Что всех дивит в дни краткого расцвета?
Неужто лишь затем, чтобы, обманут,
Взят в плен, закован, ослеплен, осмеян,
Томился в доме узников мой сын?
Мне кажется, того, кто избран богом,
Не должно б небесам, хотя бы в память
Деяний славных, совершенных им,
Постыдной рабской участью карать
За слабости его и заблужденья.
Самсон
На бога не дерзай роптать, отец.
Заслужены мной все мои несчастья
Лишь я виновник и причина их.
Да, мой позор безмерен, но безмерно
И безрассудство: я обет нарушил
И выдал хананеянке коварной,
Язычнице и нашему врагу,
Мне господом доверенную тайну,
А я ведь знал на опыте, чем это
Чревато: разве мне не изменила
Фимнафка, выдав тайну, что открыл
Я ей на ложе брачных наслаждений,
Соперникам моим, за мной следившим
И угрожавшим ей? С чего ж я взял,
Что будет мне верней жена вторая,
Которая в разгаре нашей страсти
Уже успела, даже не деньгами,
А обещаньем денег соблазнясь,
Зачать ублюдка - замысел измены?
Она ко мне три раза приступала,
Чтоб выведать упреками и лестью,
Слезами и объятьями, в чем сила
Моя и как меня ее лишить.
Я трижды обманул жену и к шуткам
Все свел, хоть убеждался всякий раз
В ее бесстыдстве, дерзости, коварстве
И, более того, в презренье злобном,
С каким она меня пыталась сделать
Изменником перед самим собой.
Тогда в четвертый раз она пустила
В ход женские ухватки и уловки,
Мне докучая ими день и ночь
В часы, когда усталому супругу
Особенно нужны покой и отдых,
И сдался я, и сердце ей открыл,