«Один человек пришел к Сократу и спросил:- А знаешь что мне сказал о тебе твой друг?- Подожди, - остановил его Сократ, - Просей сначала то, что собираешься сказать, через три сита.- Три сита?- Прежде чем что-нибудь говорить, нужно трижды просеять это. Во-первых, через сито правды. Ты уверен, что то, что ты скажешь, правда?- Нет. Просто я слышал...- Очень хорошо. Значит, ты не знаешь, правда это или нет. Тогда просеем через второе сито - сито доброты. Ты хочешь сказать о моем друге что-то хорошее?- Нет! Напротив!- Значит, - продолжал Сократ, - ты собираешься сказать о нем что-то плохое, но даже не уверен, что это правда. Попробуем третье сито - сито пользы. Так ли уж необходимо мне услышать то, что ты хочешь рассказать?- Нет, в этом нет необходимости.- Итак, - заключил Сократ, - в том, что ты хочешь сказать, нет ни доброты, ни пользы, ни необходимости. Зачем тогда говорить?»
Я испуганно уставилась на Стаса, который заинтересованно переводил взгляд с меня на тортик. Ещё немного помолчав, он опустил голову вниз и обратился к Караю, который сидел у его левой ноги. Я его даже сразу не заметила.
— Ну, что, понял, друг? Ты шалава. Я зараза, да еше недоделанная. Даже не знаю, кому из нас больше не повезло.
Карай что-то проворчал и махнул пару раз лапой, явно поддерживая своего хозяина. Я же растерянно смотрела на Стаса и не знала, как себя вести дальше. Но он сам обратился ко мне:
— Чем обязан вашему визиту? — я не понимала, забавляет его вся ситуация или же он серьезен.
— Я тортик принесла, — брякнула я первое, что пришло в голову, отходя в сторону. Стас в этот момент начал открывать дверь.
— Здорово. Только я не ем сладкое, — демонстративно натянул на лицо милую улыбочку.
— Значит собаке отдашь, — я стала закипать.
Ну почему он не может нормально разговаривать?
— Караю тоже нельзя сладкое. Так что извини. Сама скушай, — на этой фразе он попытался просочиться в квартиру, чем еще больше разозлил меня.
Я схватила его за руку и дернула что есть силы на себя. Конечно же, он даже не пошевелился, так как у меня сил было не так много. Но ситуация его начала забавлять, так как Стас уже заинтересованно наблюдал за моими действиями. Я же, насмотревшись фильмов, решила размазать кусок торта прямо по его самодовольной роже.
Но, увы.
И тут Стас оказался ловчее меня и перехватил тарелку, которая упала на пол. Раздался звон бьющегося стекла и довольное чавканье Карая. Пес добрался до торта. Меня же Стас резко затолкал в квартиру, затащил пса следом и бросил поводок на пол, а сам буквально вмял меня в стену и навис сверху коршуном.
— Я не позволяю с собой так разговаривать, девочка, — злобно процедил он.
— А я не разговаривала, — взбрыкнула я и ужом выскользнула из-под него, проходя на кухню, — я всего лишь хотела кусок торта размазать о твою наглую рожу.
Парень прошел за мной следом и снова схватил за локоть, разворачивая к себе:
— Ты напилась что ли? — он принюхался.
— Это я так….
— Для храбрости, я так и понял, — закивал головой Стас, — в чем на этот раз суть вашего страха?
— В том, чтобы высказать тебе все, что я о тебе думаю, — пробурчала я.
— Ну-ка, — заинтересованно произнес парень, — продолжай.
— Слушай, — поморщилась я, — какой у тебя рост?
— Метр восемьдесят, а что?
— А я думала, что все два метра, — я прошла к подоконнику и залезла на него, — меня бесит смотреть на тебя снизу вверх. Так мы будем на одном уровне хотя бы.
— Так что ты думаешь обо мне, Лиза? — Стас снова подошел ко мне вплотную и поставил руки по бокам от меня.
Он был очень близко. И сейчас я могла наблюдать глаза в глаза его черные очи, которые дурманили и затягивали в свой омут. В нос снова ударил аромат парфюма, который теперь ассоциировался только с этим человеком. Там определенно присутствовал мускусный орех.
— Ну? — приблизился еще ближе парень, чем заставил меня отстраниться и почувствовать холод стекла на спине. Платье было с открытой спиной и чувствительная кожа сразу покрылась мурашками.
— Ты…,— начала я говорить и не узнала свой голос. Вместо звонкого и девчачьего на кухне раздался хриплый голос, — ты противный и самодовольный индюк.
Отчеканив фразу я ткнула пальцем ему в грудь, чем вызвала новую порцию усмешки.
— Обоснуй, — с легкой улыбкой ответил он, чем вызвал новую порцию гнева во мне.
— Ты, постоянно издеваешься надо мной, высасываешь душу, смеешься надо мной!
— Я ни разу над тобой не издевался. Разве только ты мое чувство юмора за издевательство принимаешь.
— Да ты меня влюбил в себя, чертов ты, сукин сын! — выпалила я, — А сам следом развлекаешься с другой. Это больно!
Я уже сжала руки в кулаки и была готова наброситься на него. Стас же придвинулся еще ближе ко мне и снова навис надо мной коршуном.
— А ничего, что у тебя есть свой парень, который так о тебе заботится и такой весь положительный? Это тебя не смущает? — было заметно, что он еле сдерживается чтобы если не врезать мне, то не начать орать.
— Вот именно! — снова повысила я голос, — у меня весь такой положительный парень, но люблю я тебя!
Прокричав последнюю фразу, я поняла, что ляпнула лишнее и уставилась на Стаса. Он все также нависал надо мной сверху, но в глазах не было той злости, которую я наблюдала несколько минут назад. Скорее я видела усталость и грусть.
— Это слишком сложно, — прохрипел и прижался своим лбом к моему.
В следующий момент он взял меня за подбородок и приподнял голову:
— Это слишком сложно, любить тебя, зная, что ты принадлежишь другому, — я услышала обреченность в его словах.
— Я сама в праве решать, кому принадлежать, — прошептала я и прикрыла глаза. Он был слишком близко и трудно было совладать с собой.
— Глупенькая, — хмыкнул Стас, — я не могу перешагнуть через близкого человека. Не все так просто.
— Ты про Кира? Но между нами считай ничего не было, кроме поцелуя. Он поймет, думаю, — я робко положила свою ладонь на его руку.
Стас ничего не ответил, лишь поцеловал мою ладонь, вызвав еще большим табун мурашек уже не только по спине, но и по всему телу. Повинуясь своим инстинктам, я набралась смелости и пальчиками коснулась его губ. Парень закрыл глаза и стиснул челюсть. Я видела, как в нем борются две стороны, одна из которых готова наброситься на меня, а вторая — здравый смысл.
Я могла его понять, но ничего не могла с собой поделать. Мне до безумия хотелось, чтобы этот мужчина поцеловал меня, чувствовать его тепло, прикосновения и страсть. И в этот момент мне было совершенно плевать на здравый смысл. Меня безумно к нему тянуло.
Я нагло обняла его бедра ногами и еще сильнее прижалась к нему, хотя казалось, куда еще ближе.
— Стас, — прохрипела я, — поцелуй меня, пусть это будет подарком на мой день рождения.
— Ты ненормальная, — грустно улыбнулся Стас и втянул воздух сквозь зубы, когда я положила ладонь ему на грудь.
Дальше его темная сторона одержала верх и я успела только вздрогнуть от того, как сильные руки сжимают в двух сторон мои бедра, а его губы накрывают мои страстным поцелуем. Этот поцелуй нельзя было назвать нежным. Стас не спрашивал разрешения, он брал. Его язык нагло раздвигал мои губы, чтобы протиснуться внутрь и начать хозяйничать в моем рту. Я захлебывалась от эмоций и двигалась ему навстречу, чувствуя, как внизу живота скручивается тугой узел желания.
Я хотела этого человека и готова была ему отдаться на этом гребанном подоконнике. И чувствовала, что мое желание взаимно. Руки Стаса блуждали по моим ногам, талии, поглаживали живот, а чувственные губы одаривали ненасытными поцелуями подбородок, шею. Мое сердце замирало от счастья и удовольствия. Я мечтала, чтобы этот момент как можно дольше не заканчивался.
Но внезапно здравый рассудок снова одержал верх над парнем.
— Нет, я не могу, — отстраняясь от поцелуев, прошептал Стас, — это неправильно, так не должно быть.
— Я сейчас же напишу Киру, что между нами все кончено, — пытаясь поцеловать его, прошептала я.
— Это не имеет значения, — я увидела его взгляд, в котором читалась боль с сожалением.
Я все еще оставалась сидеть на подоконнике и обнимала Стаса ногами. Не понимала, что произошло, если еще минуту назад все было нормально. Что у него в голове?
— Когда ты узнаешь кто я, ты сама не захочешь со мной быть, — с горечью сказал он, — я слишком привязался к тебе и ты мне на самом деле очень нравишься, поэтому ты должна знать правду. Рано или поздно ты бы все равно догадалась.
— Ну и кто ты? — заглянула ему пристально в глаза, не понимая, к чему он клонит.
— А ты не догадалась? — снова эта ухмылка, только здесь не было насмешки.
Мои руки в этот момент поглаживали пресс парня, который прощупывался сквозь футболку. Когда я начинала нервничать, всегда повторяла одно и тоже движение и сейчас, зациклилась на его кубиках.
О чем я должна догадаться?
Стас смотрел на меня тяжелым взглядом и молчал. И от этого молчания мне становилось не по себе. Что такого страшного я могу узнать о нем, что он не может найти в себе силы чтобы сейчас сказать?
Повинуясь непонятным действиям, я уставилась на его пресс и резко задрала футболку и увидела татуировку. Было видно, что она набивалась поверх шрама и делалась профессиональным мастером.
На меня смотрела мощная, скалящаяся морда дикой кошки — Ирбиса. Или другими словами снежного барса.
— Барс? — еле слышно прошептала я и мое сердце пропустило удар, — Это получается, что барс — это ты?
Стас ничего не отвечал и молча продолжал смотреть на меня. Я уже не понимала, о чем он думает в этот момент и вспоминала глаза моего спасителя, которые смотрели на меня из-под балаклавы. Черные, словно омут. Затем в памяти всплыл другой момент, где я уже смогла вспомнить четкие очертания лица парня, который нес меня на руках. Это был Стас.
Я закрыла в ужасе рот ладонью и начала пятиться от него. Получается, я влюбилась в того кого так долго искала и боялась до ужаса. Ведь покупатель и спаситель — это один и тот же человек. Стас — это и есть мой опекун. Все это время он знал, кто я, выслушивал мои страхи и молчал. Он спокойно согласился мне помочь найти самого себя и вел двойную игру.
"Сейчас не ее время.." В голове всплыла его фраза. Это такой коварный план? Влюбить меня в себя, чтобы я стала его собственностью не только физически, но и морально. Выходит, я так и не ушла из того ада, а наоборот, попала в него и еще больше ввязалась во все это.
Я оттолкнула в ужасе Стаса от себя и спрыгнула с подоконника, попятившись в сторону выхода. Он не стал меня догонять и даже не смотрел в мою сторону. Последнее, что я видела — это то, как он облокотился на подоконник локтями и ударил кулаком по пластику.
Я рванула прочь из этой квартиры.