Небо хмурится и чего-то ждет, плотно укрывшись ото всех жутковатыми серыми тучами. Некоторые прохожие быстро перебирают ногами, стремясь вовремя попасть под какую-нибудь крышу, а некоторые наоборот неспешно прогуливаются мимо, предвкушая дождь. Я не отношусь ни к тем, ни к другим, скрестив ноги, сижу на остановке без единой мысли в голове.
Ветер шумно треплет кроны деревьев, а дождь все никак не начнется, словно ждет, когда же я уже наконец определюсь с направлением, выйду из своего укрытия и побегу, и вот уже тогда… В угоду ему я поднимаюсь и плетусь домой. Дождь роняет мне на голову увесистую каплю, но я продолжаю безучастно наблюдать за тем, как по тротуару идут вперед мои ботинки. Капля злорадно скатывается мне на нос и, чуть задержавшись на кончике, падает под ноги. Ну чего тебе? Поднимаю лицо к небу, вдалеке раздается ругательный удар грома. Ну ладно, поспешаю. Делаю вид, что мне не все равно и перехожу на бег, но до подъезда успеваю промокнуть до нитки, как дождь и хотел.
Надеюсь, небо довольно, потому что я не очень. Не могу вспомнить, какая нелегкая вообще понесла меня на улицу. И что я вообще там делала? Кроме того что бессмысленно бродила по улицам и купила сыр?
Выкатив из пакета на стол свою одинокую покупку, смотрю на нее как на говорящую лягушку. Только такую, которая при этом молчит и ничего не объясняет.
На почту приходит сообщение от охранной фирмы. Они, доблестно размахивая постановлениями и договорами, прорвались к серверу и устранили неполадки. Теперь они полностью владеют данными с камер и просят у меня только копию моего заявления в правоохранительные органы по поводу надругательства над дверью моей квартиры. Без него они не могут предоставить мне запись с камеры. Ну вот еще!
Злобно бурча, все-таки стаскиваю с себя мокрые шмотки и иду в душ. Джил дома нет, и в этом нет ничего такого. Но все равно меня гложет что-то, какое-то непривычное одиночество и пустота. Так и не помывшись толком, вылетаю из ванной и обыскиваю все щели. Но это невозможно! Микки нет абсолютно нигде!
Забывшись, вылетаю на лестничную клетку, едва прикрывшись полотенцем. Бегаю по лестнице, ищу повсюду, зову его, хотя даже если бы Джил его случайно выпустила из квартиры, мой кот не ушел бы далеко. Расцарапал бы дверь, телепортировался, но вернулся!
Уже в наспех одетом виде бегаю по соседям, из которых мне не открывает никто, бегаю вокруг дома, звоню Джил, допрашиваю на счет ее мужчин и не положил ли кто-то из них глаз на моего прекрасного плебейских кровей кота, вытрясаю из робота всю информацию, во сколько открывалась/закрывалась дверь, заставляю и его искать с тепловизором. Не верю роботу, сама ищу Микки в том числе в упаковках с хлопьями, в которые он бы даже не влез. И наконец в истерике звоню Гилу.
Вопреки моим ожиданиям, Гил не комментирует проблему, а просто приезжает ко мне и, мы вместе смотрим видео с камер в моем доме. Ему их предоставляют без особых проблем, в голосе представителя все той же охранной фирмы, даже чувствуется радость. Типа, что серьезные дяди так и узнали про их маленькую досадную, но вовремя решенную проблемку.
Согласно записи несколько часов назад из моей квартиры вышел некто, кто выглядел точно как я. В моей толстовке, которая сушится сейчас на спинке стула, в моих кедах, скинутых мною при входе, в спортивных брюках, которые сейчас заляпанные грязью валяются в корзине в ванной комнате. Моя блондинистая голова, в руках бело-голубая переноска Микки. В этой же одежде, но без переноски я возвращаюсь домой за несколько минут до того, как вылетаю на площадку в полотенце.
Я сама унесла Микки и не помню куда.
— Это ты? — зачем-то уточняет Гил. — Может, ты отвезла его к ветеринару или еще куда? Не вспоминается ничего?
Не вспоминается. Самое ужасное, что я не могу сказать, что этого точно не было. Мои воспоминания не просто в тумане, в них определенно есть пробелы. Я не помню, как проснулась сегодня утром, не помню, как выходила из дома. Пусто.
И что если в это время меня в моем же теле просто не было? Что если его всецело занял Он? Ну то есть не сам он, а некая зараженная им часть меня. Мое злое альтер-эго, незаметно угнездившееся и созревшее на дне моего сознания. Что если Он уже появлялся, делая надписи на двери и зеркале в моей квартире, скачивая фотографии на мой компьютер, которые теперь куда-то исчезли. Что тогда Он сделал с Микки? И что Он задумал сделать с Джил и другими девушками?
Гила мои подозрения только злят, но мне кажется, он допускает такую возможность. Особенно вспоминая его слова, что все, кто работал на Пилдика, рано или поздно сходили с ума.
— Поехали! — рычит Гил. — Проедемся по местам, где ты могла быть сегодня. Может ты его где-нибудь оставила случайно.
Пока мы спускаемся, звонит Мел. Она не хочет слушать, что мне некогда.
— Я предупреждала тебя! — плачет она. — А теперь Он забрал его! Он заберет всех, кто стоит между Ним и нами!
Она хочет, чтобы я немедленно приехала к ней, но я хочу искать Микки. Я прошу ее, снова позвонить психологу, если ей страшно, но она бросает трубку. Сама звоню ее психологу, но та занята и, судя по интонации, уже не горит таким желанием помогать нам как раньше. Ее можно понять.
— Держи, выпей это и на боковую, — Гил пододвигает ко мне чашку с чаем, как только я заканчиваю говорить по телефону с Джилли. Сестра останется на ночь у подруги, будут готовиться к экзаменам допоздна. За просмотром ужастиков и поглощением тонны всякой разноцветной дряни, конечно.
— Не боишься, что я придушу тебя подушкой во сне? — на полном серьезе спрашиваю я, сербая обжигающе горячим чаем с ромашкой. Так и не найдя моего несчастного Микки, Гил привез меня к себе, в свою холостяцкую берлогу.
— Да я, между прочим, в армии служил! — хорохорится он. — Мой сон чуток, а реакции молниеносны. Так что, если ночью твоей тщедушной тушкой овладеет маньяк-убийца, он будет немедленно нейтрализован.
Вымученно улыбаюсь.
— Для верности можем тебя связать.
— Ну уж нет! — дергаюсь я, едва не обварившись чаем. — Лучше давай ты запрешься от меня в ванной. Чтоб наверняка.
— Вот еще! — фыркает Гил. — Чтоб я от каких-то мертвых засранцев прятался?!
Ромашковый чай валит меня с ног, как лопата по голове. Утром просыпаюсь поздно, когда Гила уже нет. Зато на столе лежит булочка с запиской, что она, дескать, страстно желает быть съеденной полоумной блондинкой, которую вчера привел сюда хозяин. Булочка свежая пышная и с изюмом, так что ее желание исполняется незамедлительно, даже раньше, чем вскипает чайник. Попивая кофе, звоню Джил, но она не отвечает, так что приходится оставить сообщение.
После целой ночи нормального сна во мне море энергии и трачу я ее на повторный обход своего района, однако толку ноль. Вчера мы поставили на уши всех, кого могли, но сообщений тоже никаких. Не знаю, что еще можно сделать. Разве что вернуться домой и попытаться вспомнить, куда, черт меня подери, я вчера пошла. Попытаться повторить шаг за шагом свои действия.
Добравшись до дома, я поднимаюсь на свой этаж и обнаруживаю дверь в квартиру открытой.
— Джил? — срывающимся голосом зову я, хотя и так ясно, что она бы дверь так не оставила. На полу прихожей россыпь красных капель.
Я не особо уверена в реальности происходящего. В голове повис плотный кровавый туман, ощущаю запах крови повсюду, даже во рту этот мерзкий металлический вкус. Что-то беспрестанно жужжит.
Вещи раскиданы по квартире. Я ищу взглядом Микки, но его так и нет, хотя это, наверное, и хорошо. Учитывая обстоятельства, вряд ли можно рассчитывать увидеть его живым, а мертвым я видеть его не хочу.
Компьютер единственное, что стоит на своем месте, он включен и на мониторе высвечивается одна их тех странных фотографий Джил. Он повернут так, что ее можно увидеть прямо от входа.
Что-то продолжает назойливо жужжать.
В ванной комнате пусто и ничего не тронуто. В комнате тоже никого. Вещи не просто вытащены и брошены на пол, некоторая одежда изрезана, все, что могло быть разбито, валяется в осколках у стены. Простыни с кровати сдернуты, а в матрас воткнуты ножницы и все ножи с кухни. Кто бы это ни был, вся его ярость сконцентрировалась именно здесь.
Последней я открываю дверь чулана, именно оттуда раздается этот назойливый звук. Кухонный работ буквально вываливается наружу и тут же принимается за уборку. Похоже, он уже давно пытался это сделать, но не мог выбраться из-за заевшей дверцы.
— Остановись!
Робот не слушает меня, продолжая с маниакальной тщательностью тереть пол. Наткнувшись на валяющуюся на полу подушку, пытается запихнуть ее в мусор.
— Стоп! Отмена! — ору я, выхватывая у него мусорный пакет и поворачивая его лицом к себе. Робот продолжает игнорировать меня, отъезжает назад и едет в чулан за новым пакетом. Пытаюсь связаться с ним с помощью манжеты, но также не выходит.
Робот выезжает обратно в комнату с ведром.
— Мешки для мусора закончились, — рапортует он на ходу. — Или ты, или она.
Робот поднимает с пола декоративную миску, подвисает на секунду и ставит ее обратно на журнальный столик. Столик накренен, и миска скатывается вниз. Робот собирается снова ее поднять, поворачивается и видит оставленные им же следы на полу. По ним иду в чулан. Там возле опустевшего рулона с мешками смазанная лужица крови.
— Или ты, или она, — повторяет робот у меня над ухом и пытается отодвинуть меня, протягивая вперед тряпку.
— Железяка ты офигевшая! — придерживая его коленкой, я добираюсь до спрятанной на корпусе кнопке и вырубаю его наконец. — Что ты сказал? — зачем-то переспрашиваю, хотя он и во включенном виде меня не слышал.
Снова набираю номер Джил, но только для того, чтобы оставить еще одно сообщение, невразумительное и истеричное. Не могу иначе, паника напрочь забивает любые другие мысли. На экране компьютера, словно чтобы окончательно добить меня, начинает мелькать надпись: “Или ты, или она. Или ты, или она. Или ты, или она.” И обратный таймер, отсчитывающий тридцать с чем-то минут.
В полнейшей уверенности, что Он добрался до моей сестры, я выбегаю на улицу и ищу автотакси, забиваю Его старый адрес и мучаюсь на переднем сиденье всю дорогу. Едем до места тридцать две минуты и двадцать шесть секунд. Мне даже на часы смотреть не надо, таймер продолжает мигать у меня в голове.
Спотыкаясь, бегу от машины к знакомой выпачканной краской двери. Толкаю ее и словно ныряю в тяжелую атмосферу Его дома. Коридор такой же узкий и давящий как мне запомнился. Вдалеке мелькает Его высокая сутулая тень.
Вопреки всем своим инстинктам бегу к Нему. Дверь в Его комнату распахнута, я влетаю внутрь и застываю на месте. Из меня вырывается короткий сдавленный крик.
— Тщ! — призывает к тишине Его тень.
На полу перед дырой в стене следы крови. На этот раз очень много крови. Как будто кого-то подволокли к стене и с трудом протолкнули вниз. Края лаза все в крови, рядом беспорядочные и смазанные кровавые отпечатки пальцев и ладоней, как будто кто-то отчаянно сопротивлялся силе, затягивающей его внутрь.
Шорох, удар и темнота.
Темнота, духота и боль. Голова раскалывается, зато исчезла та пелена страха и чужих сбивающих с толку мыслей. Мое сознание снова полностью принадлежит мне, и мир стал более четким. Правда, я совсем ничего не вижу, зато в остальных своих чувствах я полностью уверенна, на сто процентов реальные ощущения.
Приподнимаюсь на локте, руки спереди стянуты в запястьях. На шее знакомая тяжесть, проверяю и так и есть — ошейник с прилаженной к нему цепью, как тогда в Его подвале. Но, несмотря на кромешную тьму, место, где я очутилась теперь, определяю сразу. Очень низкий давящий потолок, и ладони узнают песчаное покрытие подпола под домом Его детства. А вот запах, как в квартире Мел.
Впереди где-то в нескольких метрах от меня кто-то есть. Он неподвижен, смотрит на меня. Сначала я ощущаю только этот морозящий душу взгляд, потом распознаю и участившееся дыхание. На удушающую паническую минуту мне кажется, что это Его взгляд и Его дыхание. Но Он мертв!.. Хотя как я могу быть уверена? В любом случае, я больше не дам себя мучить ни мертвому, ни живому!
Я осторожно шарю вокруг рукой, хочу определить точнее, в какой части подпола я нахожусь и, соответственно, в какой стороне выход. Натыкаюсь на край целлофановой пленки и рядом чьи-то волосы. Кто-то лежит на полу рядом со мной. Только не Джил, только бы это не Джил!
На ощупь какая-то ткань. Требуется время, чтобы понять, что же это такое. Это не первое что приходит в голову, но, в конце концов, я понимаю, что это шапочка. По размеру детская. Я провожу рукой по уже холодному тельцу. Оно все в ранах, живого места нет, просто месиво.
Пудель моей соседки ходил в такой вот маленькой шапочке, предположу, что это ему не повезло жить рядом со мной. Возможно, где-то здесь я найду и Микки. А вот Джил вряд ли, не думаю, что ее можно было бы сюда притащить.
Тот, кто притаился рядом со мной в темноте, меняет положение, и тут вдруг до меня доходит, кто это! И как я могла не понять это раньше, ведь я провела с ней рядом наедине три недели?!
— Ты сердишься на меня? — спрашиваю я, собравшись с силами.
— За что? — спрашивает Мел из темноты как бы удивленно, но я понимаю, что сердится и еще как.
— Я должна была помогать тебе, должна была разделить твою боль, — предполагаю я.
— Теперь разделишь, — соглашается она.
— По-другому никак?
— Я пробовала по-другому, — шипит Мел, — но у тебя всегда кто-то был, всегда кто-то важнее меня.
— Мой кот?
— О да! Это вонючее животное смотрело на меня как на кучу отбросов. Следило за мной, не давало и шагу пройти.
— Гил?
— Как ты могла? После Него? Как ты могла позволить даже дотронуться до себя? — в ее голосе было столько отвращения, что я задумалась, не стояла ли она рядом, когда мы с ним “утешали” друг друга в моей спальне.
— Джилли?
Мел молчит, хотя и слышу обиженное сопение в темноте.
— Как ты сделала, чтобы я не могла до нее дозвониться?
— Это просто. Ты же дала мне пароль от своего компьютера.
— Точно. И этого достаточно?
— В твоем случае, да. Ты так потрясающе беспечна. Прирожденная жертва. Во всем.
— Ты приходила в мой дом, когда никого не было? Следила за нами? Купила такую же одежду как у меня?
— Я хотела быть похожей на тебя, ясно? — Я слышу, как Мел двигается в темноте, может быть, просто сменила позу. Мне и самой неудобно, щиколотки и запястья стянуты слишком туго. — Я думала, ты справляешься. — Она явно подобралась ближе. — Думала, что с тобой все в порядке, лучше, чем мне. Но это не так, все наоборот. Ты запуталась. Тебе нужно было вернуться. — Ее голос раздается совсем рядом со мной. — Здесь ты будешь в безопасности. А я буду заботиться о тебе! Обещаю. Это то, что нужно нам обеим.
Мел поднимается и с некоторым усилием выбирается из подпола наверх. Тот лаз, что ведет в Его комнату, очевидно, совсем близко. Это и понятно, Мел не смогла бы далеко меня оттащить. То, что ей удалось проделать, уже удивительно.
Я дергаюсь на цепи, такой короткой, что мне едва удается недалеко отползти от трупика собаки. Прости Мел, но ты не права. Я больше не жертва.
Изловчившись, достаю из потайного кармана на джинсах маленький складной ножичек. Настолько острый, насколько возможно. Сначала торопливо перерезаю стягивающие запястья путы, затем те, что на ногах. Последним перерезаю ошейник. Идет очень туго, должно быть ножичек затупился о пластиковые стяжки. Черт с ним! Он словно душит меня, и я уже надрезанный разрываю его руками. Ползу к выходу, надеясь, что не потеряла нужное направление. Не потеряла. Впереди открывается светлый, очень яркий прямоугольник, и я вижу чьи-то ноги.
Останавливаюсь в недоумении. В голове проносятся несколько дурацких мыслей. Что если это все-таки Он? Или, может быть, это сообщник Мел?
Человек опускается на корточки, и я вижу его лицо, но не сразу могу разглядеть на фоне яркого света.
Это Кай Леон. Я в ступоре.
— Вылезай, — говорит он. Хорошо, а то я, похоже, сама бы не скоро сообразила.
Преодолевая последние метры, слышу чужие голоса и звуки борьбы.
Мел увезли. Она как кошка выскочила из кустов на одного из приехавших полицейских, пыталась стукнуть его одним из декоративных булыжников из Его сада. Наверное, их вызвала соседка. Но что здесь делает Кай со всей своей группой?
Гил подходит ко мне весь растрепанный и злой. Рукава рубашки подвернуты до локтей, но мокрой землей он заляпан абсолютно весь. Вытирается салфетками и фырчит.
— Почему ты такой грязный?
— Почему грязный? — переспрашивает Гил, как бы не веря, что такое вообще можно спрашивать. — Благодаря твоему домашнему чудовищу! Кто-то, не будем показывать пальцем, закопал его в этой чавкающей липкой грязи в персональном голубом гробу. Этот монстр разорвал зубами дверцу, но застрял в ней, и, когда мы приехали, из-под земли торчали только его лапы и раздавались дикие замогильные завывания, как от перепившего водки упыря. Я спас его от смерти вот этими самыми руками, а эта неблагодарная скотина использовала меня в качестве полотенца и теперь жрет бутеры Ирен вон там.
Он указывает куда-то в сторону, на женщину из группы Кая, и оттуда уже несется со всех лап мое маленькое чудовище. Прижимая к себе его теплое живое тельце, чувствую себя уже намного легче.
— Почему вы здесь? — интересуюсь я, тая в объятиях моего пушистого мужчины.
— Ну, я же слежу за тобой чуть-чуть, если помнишь, — поясняет Гил. — И когда, приехав в это странное место, ты вдруг телепортировалась домой, я жутко заинтересовался. Интересно же посмотреть на это чудо техники — телепорт.
— Должно быть, Мел поколдовала с моей манжетой, — я гляжу на свое непривычно голое запястье. — И как ей только это удается? Я думала, манжета без имплантата не работает. — Провожу пальцем по коже на руке, где едва можно нащупать бугорок от подкожного идентификационного устройства. К счастью, оно осталось при мне.
— Ну, манжета-то твоя здесь, — Гил кивает куда-то в сторону, — только сигнал от нее у тебя дома. Разберемся.
— Гил, — к нам неожиданно подходит сам Кай Леон собственной персоной. — Тебе стоит съездить переодеться. Ты еще понадобишься сегодня в офисе. — Он говорит “тебе стоит”, но звучит это как жесткий приказ.
— Но она…
— Я сам позабочусь о Бетании, — отрезает Кай, и мне приходится идти за ним к машине и дрожать в ожидании неприятного разговора. Точнее бежать за ним, ведь он не делает мне ни малейшей скидки на плачевное состояние и шагает вперед в своей обычной скоростной манере. По его лицу, может, и не скажешь, но я нутром чую, что он взбешен. И понятно из-за кого. Из-за меня, кого же еще.
Кай заезжает в мой двор и дает мне буквально пять минут, чтобы подняться в квартиру и немного привести себя в порядок. Весь этот кошмар дома никуда не делся. Мой слегка свихнувшийся робот так и стоит в чулане, скорбно склонившись над высохшим пятном крови, а я роюсь в куче порубленной на салат одежды в надежде найти хоть что-то, во что можно было бы переодеться.
Микки очень недоволен, он ходит по квартире и ругается на своем кошачьем. Кажется, он с удовольствием включил бы робота и заставил его убираться, но не знает, как это сделать, так что ходит ищет инструкцию.
Мои вещи порваны и скомканы, как наши отношения с Мел, они кричат о моей огромной вине перед ней. Наконец, нахожу избежавшие расправы рубашку и штаны, так что остальное запихиваю под кровать и поспешно стаскиваю с себя грязную одежду. Переодевшись, не смотрю на себя в зеркало, и так ясно, что выгляжу, как будто меня жевали. И физически, и метафорически.
Выйдя на лестничную площадку, я, задумавшись, по привычке вызываю лифт, совсем забыв о том, что я их теперь боюсь. Но двери раскрываются, и Его там нет! Никакая причудливая тень на этот раз не воскрешает мои воспоминания о Нем. Блаженная пустота.
Но почему сейчас? Ведь мои бесконечные возвращения к Его темному образу не были связаны с нашим конфликтом с Мел. По крайней мере, Он являлся ко мне и раньше, до того, как ей пришла в голову идея пугать меня и привязать меня к себе Его мнимым возвращением.
Как же быстро Мел перешла от образа жертвы к образу осознанного манипулятора! Всего лишь несколько дней назад она не знала, как жить дальше, и хотела покончить с собой, чуть позже пришла в мой дом и, найдя там временное спокойствие, захотела получить туда постоянный доступ. Столкнулась с сопротивлением моих домочадцев. Но должно быть еще тогда, в тот единственный день, когда мы оставили ее дома одну, она организовала себе доступ. Не зря ее специализацией в нашем университете была информационная безопасность. И я сама дала ей пароль, который не удосужилась поменять. Так она могла следить за нами, приходить в квартиру, поместить что угодно в мой компьютер и перепрограммировать робота, оставить душ включенным и ту гадкую надпись на двери. Но, черт возьми, как она смогла залезть в мою голову? Сделать так, чтобы Его тень так вовремя появлялась рядом со мной. Уж не сговорились ли они на каком-то своем ментальном уровне? И как она сделала те фотографии Джил? И тысячи фоток других женщин? Зачем?
Я не могу представить себе, чтобы Мел в ее образе испуганного привидения ходила по улицам и фотографировала женщин. Разве что, в это время она представляла себя кем-то другим. Но столько фотографий, стольких разных людей за такой небольшой промежуток времени! Скорее уж она взяла эти фотографии откуда-то, и, судя по ракурсам и местам съемки, да и качеству, это могли бы быть камеры видеонаблюдения. Насколько легко бы ей было их достать? Представители охранной фирмы не смогли сразу попасть к своему серверу. Эта мысль скачет в моем мозгу как восторженный щенок.
Приходится нажать на кнопку вызова лифта еще раз, поскольку он, не дождавшись меня, закрылся. Вхожу в кабину и, нажимая кнопку первого этажа, прямо смотрю в глаз видеокамеры и пытаюсь воспроизвести в памяти те фотографии, но только фото моей сестры врезались в нее яркими образами, остальные тенями мелькают где-то на периферии. Все ли эти фотографии из нашего двора, из нашего дома?
Точно нет. Я помню, что на изображениях было что-то вроде салона красоты, а в нашем доме ничего похожего нет. Значит видео, по меньшей мере, из двух разных домов. Она вскрыла центральный архив или кто-то специально перенес эти фотографии на сервер нашего дома?
Лифт неожиданно останавливается. Смотрю на табло — это технический этаж.
В кабину заходит мужчина. Хмурый взгляд в пол. Он замечает меня — кажется, незаметно для себя самой я вжалась в самый угол — дергается и встает с другой стороны лифта. Он не смотрит на меня, а я не могу отвести взгляда.
Он одет не по погоде тепло, сутулится. Потрепанная шапка надвинута глубоко на лоб. В руках сумка из тех, что обычно носят на ремне через плечо, но он стискивает ручку в ладони. Я его помню. Он разговаривал с Гилом, когда мы приехали на место убийства той девушки в парке.
На ногах у него ботинки без шнурков. Не веря своим глазам, я слежу, как нежно-зеленые как молодая трава шнурки с кроссовок той девушки-бегуньи словно прорастают из его черных стоптанных ботинок. Похоже, он видит то же самое. Мы смотрим друг на друга и понимаем, что это конец. Конец для нас обоих. Он набрасывается на меня…
***
Я словно парю в воздухе, я растворена в нем и могу просочиться куда угодно. Медленно опускаюсь вниз, туда, где у обочины стоит черный автомобиль Кая, где он ждет, когда я выйду из подъезда. Он сидит внутри, такой же хмурый и сосредоточенный как, наверное, всегда. Просачиваюсь на заднее сидение и слышу, как он говорит с Гилом по телефону. Их голоса раздаются как бы издалека, хотя я парю здесь, прямо рядом с его головой.
Гил говорит про какую-то ошибку, неверные сведения, предоставленные управляющей компанией. Есть совпадения среди персонала, который работал в районах, где были убиты женщины. И этот человек, судя по трек-сигналу сейчас в этом доме.
Кай выходит из машины. Если не знать его, то кажется, что он очень спешит. Мчится опрометью. Но на самом деле это его обычная скорость передвижения.