какого-то здания, не ему
разговаривать вкось и вкривь. Степа
творит,
не затемняя сознания, без волокиты аллитераций
и рифм. У Степы
незнание
точек и запятых заменяет
инстинктивный
массовый разум, потому что
батрачка
мамаша их, а папаша
рабочий и крестьянин сразу.В результате
вещь
ясней помидора обволакивается
туманом сизым, и эти
горы
нехитрого вздора некоторые
называют марксизмом. Не говорят
о веревке
в журнале повешенного, не изменить
шаблона прилежного. Лежнев зарадуется
"он про Вешнева". Вешнев
- "он про Лежнева".
19 апреля 1926 г.
ЧЕТЫРЕХЭТАЖНАЯ ХАЛТУРА
В центре мира
стоит Гиз оправдывает штаты служебный раж. Чтоб книгу
народ
зубами грыз, наворачивается
миллионный тираж. Лицо
тысячеглазого треста
блестит электричеством ровным. Вшивают
в Маркса
Аверченковы листы, выписывают гонорары Цицеронам. Готово.
А зав
упрется назавтра в заглавие,
как в забор дышлом. Воедино
сброшировано
12 авторов! - Как же это, родимые, вышло??Темь
подвалов
тиражом беля, залегает знание
и лишь бегает
по книжным штабелям жирная провинциалка
мышь. А читатели
сидят
в своей уездной яме, иностранным упиваются,
мозги щадя. В Африки
вослед за Бенуями улетают
на своих жилплощадях. Званье