тоном парадным: - Маяковского
по суду считать
безусловно оправданным! 1927
ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ?
Слух идет
бессмысленен и гадок, трется в уши
и сердце ежит. Говорят,
что воли упадок у нашей
у молодежи. Говорят, что иной братишка, заработавший орден,
ныне про вкусноты забывший ротишко под витриной
кривит в унынье. Что голодным вам
на зависть окна лавок в бутылочном тыне, и едят нэпачи и завы в декабре
арбузы и дыни. Слух идет
о грозном сраме, что лишь радость
развоскресенена, комсомольцы
лейб-гусарами пьют
да ноют под стих Есенина. И доносится до нас сквозь губы искривленную прорезь: "Революция не удалась... За что боролись?.." И свои 18 лет под наган подставят
и нет, или горло
впетлят в коски. И горюю я,
как поэт, и ругаюсь,
как Маяковский. Я тебе
не стихи ору, рифмы в этих делах
ни при чем; дай
как другу
пару рук положить
на твое плечо. Знал и я,
что значит "не есть", по бульварам валялся когда,понял я,
что великая честь за слова свои
голодать. Из-под локона,
кепкой завитого, вскинь глаза,
не грусти и не злись. Разве есть
чему завидовать, если видишь вот эту слизь? Будто рыбы на берегу с прежним плаваньем
трудно расстаться им. То царев горшок берегут, то обломанный шкаф с инкрустациями. Вы - владыки
их душ и тела, с вашей воли
встречают восход. Это
очень плевое дело, если б
революция захотела со счетов особых отделов эту мелочь
списать в расход. Но, рядясь
в любезность наносную, мы
взамен забытой Чеки кормим дыней и ананасною, ихних жен
одеваем в чулки. И они
за все за это, что чулки,
что плачено дорого, строят нам
дома и клозеты и бойцов
обучают торгу. Что ж,
без этого и нельзя! Сменим их,
гранит догрызя. Или
наша воля обломалась о сегодняшнюю
деловую малость? Нас