милы,
тихи. Опишу хотя б,
как на даче
выделываю стихи. Не растрачивая энергию
средь ерундовых трат, решаю твердо
писать с утра. Но две девицы,
и тощи
и рябы, заставили идти
искать грибы. Хожу в лесу-с, на каждой колючке
распинаюсь, как Иисус. Устав до того,
что не ступишь на ноги, принес сыроежку
и две поганки. Принесши трофей, еле отделываюсь
от упомянутых фей. С бумажкой
лежу на траве я, и строфы
спускаются,
рифмами вея. Только
над рифмами стал сопеть,
и меня переезжает
кто-то
на велосипеде. С балкона,
куда уселся, мыча, сбежал
вовнутрь
от футбольного мяча. Полторы строки намарал и пошел
ловить комара. Опрокинув чернильницу,
задув свечу, подымаюсь,
прыгаю,
чуть не лечу. Поймал,
и при свете
мерцающих планет рассматриваю
хвост малярийный
или нет? Уселся,
но слово
замерло в горле. На кухне крик:
- Самовар сперли! Адамом,
во всей первородной красе, бегу
за жуликами
по василькам и росе. Отступаю
от пары
бродячих дворняжек, заинтересованных
видом
юных ляжек. Сел
в меланхолии. В голову
ни строчки
не лезет более. Два, Ложусь в идиллии. К трем часам
уснул едва, а четверть четвертого
уже разбудили. На луже,
зажатой
берегам в бока, орет
целуемая