омрачается
день иной ужасом
крови и яри. Мы бродим,
мы
еще
не вино, ведь мы еще
только мадчари. Я знаю:
глупость - эдемы и рай! Но если
пелось про это, должно быть,
Грузию,
радостный край, подразумевали поэты. Я жду,
чтоб аэро
в горы взвились. Как женщина,
мною
лелеема надежда,
что в хвост
со словом "Тифлис" вобьем
фабричные клейма. Грузин я,
но не кинто озорной, острящий
и пьющий после. Я жду,
чтоб гудки
взревели зурной, где шли
лишь кинто
да ослик. Я чту
поэтов грузинских дар, но ближе
всех песен в мире, мне ближе
всех
и зурн
и гитар лебедок
и кранов шаири. Строй
во всю трудовую прыть, для стройки
не жаль ломаний! Если
даже
Казбек помешает
срыть! Все равно
не видать
в тумане.
1924
ТАМАРА И ДЕМОН
От этого Терека
в поэтах
истерика. Я Терек не видел.
Большая потерийка. Из омнибуса
вразвалку сошел,
поплевывал
в Терек с берега, совал ему
в пену
палку. Чего же хорошего?
Полный развал! Шумит,