Терек
сорганизовал, проездом в Боржом,
Луначарский. Хочу отвернуть
заносчивый нос и чувствую:
стыну на грани я, овладевает
мною
гипноз, воды
и пены играние. Вот башня,
револьвером
небу к висну, разит
красотою нетроганой. Поди,
подчини ее
преду искусств Петру Семенычу
Когану. Стою,
и злоба взяла меня, что эту
дикость и выступы с такой бездарностью
я
променял на славу,
рецензии,
диспуты. Мне место
не в "Красных нивах",
а здесь, и не построчно,
а даром реветь
стараться в голос во весь, срывая
струны гитарам. Я знаю мой голос:
паршивый тон, но страшен
силою ярой. Кто видывал,
не усомнится,
что я был бы услышан Тамарой. Царица крепится,
взвинчена хоть, величественно
делает пальчиком. Но я ей
сразу:
- А мне начхать, царица вы
или прачка! Тем более
с песен
какой гонорар?! А стирка
в семью копейка. А даром
немного дарит гора: лишь воду
поди,
попей-ка!Взъярилась царица,
к кинжалу рука. Козой,
из берданки ударенной. Но я ей
по-своему,
вы ж знаете как под ручку...
любезно...
- Сударыня! Чего кипятитесь,
как паровоз? Мы общей лирики лента. Я знаю давно вас,
мне
много про вас говаривал