взбегает огонь
и горит, и песня
краснеет у рта. И кажется
снова
в дыму
пушкари идут
к парижским фортам. Спиною
к витринам отжали
и вот из книжек
выжались
тени. И снова
71-й год встает
у страниц в шелестении. Гора
на груди
могла б подняться. Там
гневный окрик орет: "Кто смел сказать,
что мы
в семнадцатом предали
французский народ? Неправда,
мы с вами,
французские блузники. Забудьте
этот
поклеп дрянной. На всех баррикадах
мы ваши союзники, рабочий Крезо
и рабочий Рено".
1925
ПРОЩАНИЕ
(Кафе)
Обыкновенно
мы говорим: все дороги
приводят в Рим. Не так
у монпарнасца. Готов поклясться. И Рем
и Ромул,
и Ремул и Ром в "Ротонду" придут
или в "Дом". В кафе
идут
по сотням дорог, плывут
по бульварной реке. Вплываю и я:
"Garcon,
un grog americain!" Сначала
слова,
и губы,
и скулы кафейный гомон сливал. Но вот
пошли
вылупляться из гула и лепятся
фразой
слова. "Тут
проходил
Маяковский давече, хромой