во-первых, потому, что нет, во-вторых,
не полагается:
индейцы. Обнищало
моктецумье племя,
и стоит оно там,
где город
выбег
на окраины прощаться перед вывеской
муниципальной:
"Без штанов в Мехико-сити
вход воспрещается". Пятьсот
по Мексике
нищих племен, а сытый
с одним языком: одной рукой выжимает в лимон, одним запирает замком. Нельзя
борьбе
в племена рассекаться. Нищий с нищими
рядом! Несись
по земле
из страны мексиканцев, роднящий крик:
"Камарада!" Голод
мастер людей равнять. Каждый индеец,
кто гол. В грядущем огне
родня-головня ацтек,
метис
и креол. Мильон не угробят богатых лопаты. Страна!
Поди,
покори ее! Встают
взамен одного Запаты Гальваны,
Морено,
Карио. Сметай
с горбов
толстопузых обузу, ацтек,
креол
и метис! Скорей
над мексиканским арбузом, багровое знамя, взметись!
Мехико-сити, 20 июля, 1925
БОГОМОЛЬНОЕ
Большевики
надругались над верой православной. В храмах-клубах
словесные бои. Колокола без языков
немые словно. По божьим престолам
похабничают воробьи. Без веры
и нравственность ищем напрасно. Чтоб нравственным быть
кадилами вей. Вот Мексика, например,
потому и нравственна, что прут
богомолки
к вратам церквей. Кафедраль
богомольнейший из монашьих институтцев. Брат "Notre Dame'a"
на площади,