— Стеф… — я шумно сглотнула, и сама потянулась и накрыла своей ладонью его руку. Мне тогда показалось, что моя покорность усмирит его, — Скажи мне, Игорь же дома?
— В больничке. Ребята должны были просто объяснить ему, чтобы не лез не в свое дело и немного перестарались. Через неделю дома будет. Ему даже полезно, — попробовал улыбнуться Стефан. Улыбка вышла кривая, больше напоминающая оскал.
— Стефан, — прохрипела я. От этой дикой новости у меня пропал голос, — Я должна поехать к нему, навестить.
— Хватит, — жестко перебил он, — Завтра у тебя будет новый номер. Но звонить можно будет только мне. На учебу пока ездить тоже не будешь. Я запрещаю тебе выходить из дома. Ты поняла меня, — он поймал мой взгляд, — Никто не должен знать, где ты. Это временно. Это для твоей безопасности, — безапелляционно заявил мужчина.
— А если… — я даже мысль не закончила, потому что Стефан, не дослушав, поднялся и направился в кабинет.
— Ложись спать. Мне нужно посмотреть пару документов, — бросил через плечо, удаляясь.
Проснулась и сразу поняла, что в квартире одна. Не знаю приходил ли спать Стефан, ничто не говорило о его ночном присутствии. Может быть заработался до утра?
Мысль, что он намеренно избегал меня, неприятно жгла изнутри. Да и сам вчерашний разговор оставил горькое послевкусие. Я как-то совсем по-другому представляла себе отношения.
На всякий случай я позвала его по имени и, когда никто не отозвался, пошла проверить входную дверь. Массивная и темная, она оставляла впечатление пуленепробиваемой мощи. Я подергала задвижки и пощелкала замками, но так и не смогла открыть. Наверное, существовал какой-то еще потайной механизм, о котором знал только хозяин. Стефан запер меня.
Конечно, я бы не стала сбегать, по крайней мере, пока мы не поговорим, и пока он нормально мне все не объяснил бы, но вот это недоверие… Оно ужалило меня, как укус ядовитой змеи. И сейчас яд сомнений с током крови разносился по венам.
Я планомерно обошла все комнаты. В гостиной на диване, где мы валялись, лежал сложенный плед. Все следы праздного пиршества уже были убраны. На кухне на столе под накрытой тарелкой лежал оставленный очевидно для меня омлет. «Очень мило», — поморщилась я. Все во мне выражало протест.
В кабинет я заглянула только для порядка, а вот в следующей пустой персиковой комнате — зависла.
В просторной комнате не было никакой мебели, не считая одинокого кресла. Окна без занавесок выглядели как будто голыми. Само кресло было повернуто так, что, сидя в нем, имелась возможность удобно рассматривать только одну противоположную стену.
В прошлый раз, когда я сюда заглядывала, то не придала этому значения. Та стена не просматривалась из коридора, а только, если зайти в само помещение. Я шагнула в комнату.
На персиковых матовых обоях в разного формата рамках висели мои картины, те самые, которые я долгие годы рисовала для своего наблюдателя. Рисунки занимали всю стену, а в центре висела та, первая конкурсная работа, та, с которой все началось.
«Ладно…», — проворчала я себе под нос. Как не хотелось это признавать, но неожиданная находка смягчила мой настрой.
Весь день я провалялась на диване, переключая каналы и изредка заглядывая в холодильник. За окном уже давно стемнело, а Стефан так и не появился. Мне стало совсем тоскливо, когда я заметила, как начали гаснуть окна в доме напротив.
Мог ли Стефан вообще не вернуться сегодня? Мог ли забыть про меня?
И когда я уже совсем в этом уверилась, хлопнула входная дверь. Я хотела остаться на диване или в идеале вообще уснуть, чтобы при возвращении мужчина не увидел, как сильно я ждала его. Однако ноги сами спрыгнули на пол и понесли меня в коридор. Замирая от нетерпения, облегчения и восторга, я застыла, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, не в состоянии произнести ни слова. Мужчина, стоя ко мне спиной, вешал в прихожей куртку и одновременно снимал обувь, давя на пятки мысками ботинок.
С легкой полуулыбкой Стефан обернулся, разомкнул руки и поймал меня, тут же бросившуюся ему в объятия.
Он уткнулся носом в мою макушку, жадно вдыхая воздух, и горячо зашептал: «Ласточка, работать не мог. Весь день представлял, как приду и сделаю это». Стефан наклонился и нашел мои губы. Припал к ним в требовательном, жадном поцелуе. Его губы упругие и гладкие действовали удивительно настойчиво. Он вобрал мою нижнюю губу, дразняще прошелся по ней языком. Одной рукой прижимал меня крепко, но бережно, а другой зарылся в волосы, поглаживая затылок горячими пальцами. Я отвечала ему неистово, вкладывая всю свою боль, страх и нежность.
Я не поняла, как мы оказались в постели. Стефан любил меня долго, безудержно. Утомленные страстью, уснули под утро, переплетая наши тела.
На следующий день Стефан покинул меня так беззвучно, что, проснувшись, сначала подумала: «А не было ли все сном?».
Мы так и не поговорили. Разговор не состоялся ни в этот вечер, ни на следующий. Стефан, занятый многочисленными рабочими делами, обычно возвращался глубоко за полночь, уставший и голодный до моего тела. Уходил чуть забрезжит рассвет, задерживая задумчивый взгляд на моем лице, гладя пальцами мою скулу в тихой, прощальной ласке.
Я уже четыре дня маялась бездельем, запертая в этой квартире, ставшей для меня золотой клеткой, не решаясь требовать иного. «Давай не сейчас!» — обычно говорил Стефан, на робкие попытки начать разговор и набрасывался на меня с такой безумной жаждой, которая сметала на своем пути все.
***
Очередной бездарный день подходил к концу, полный разочарования в самой себе. Телефон мне Стефан, несмотря на обещание, так и не вернул. Время я узнавала по значку часов на ноутбуке с доступом лишь к ограниченному количеству сайтов, чтобы предотвратить передачу данных и исключить любую возможность общения, которым мой мужчина так любезно разрешил мне пользоваться.
Еду он обычно приносил из ресторанов, а когда однажды заказал доставку продуктов, то сделал это к подъезду и спустился за ними сам, не забывая запереть за собой дверь.
Что-то очень обидное и унизительное содержалось в этой его скрытности, в том, как он прятал меня, прикрываясь моей же безопасностью.
Было около шести вечера, когда Стефан пришел домой и застал меня лежа в ванной с бокалом вина за просмотром фильма.
Он присел на бортик ванны и, не боясь намокнуть, властно притянул меня к себе за шею и впился жгучим, собственническим поцелуем.
Я только успела просунуть руку между нашими телами и попыталась отстранить мужчину, уперевшись ладонью в грудь. Я бы не смогла долго противостоять его напору, но чувство собственного достоинства заставило меня решиться оттолкнуть его.
— Что-то интересное смотришь? — он удивился моей холодности и кивнул на экран ноутбука.
Было заметно, что спросил только лишь из вежливости. Сегодня он вернулся домой пораньше и теперь наверняка рассчитывал получить награду.
— Нет, — ответила как можно суше.
Стефан выпрямился, заложив руки в карманы.
— У меня была куча сделок, но я отложил все важные встречи, потому что спешил к тебе. Мне самому не нравится, что ты сидишь тут одна, но это все ради твоей же…
— …безопасности, — зло продолжила я за него, — Я не думаю, что есть какая-то угроза моей жизни. Стефан, я скорее умру тут от скуки.
— Ты не доверяешь мне, ласточка? — очень тихо спросил мужчина.
Я не знаю, почему не уловила в его голосе момент, который предшествует буре. Заметила только, как потемнели его глаза, и желваки заходили на скулах.
— А ты? Ты мне доверяешь? Ты ведешь себя, как больной извращенец!
Вместо ответа он до боли сжал пальцы на моем запястье и рывком поднял из ванны.
— Что это значит, ласточка? — прорычал Стефан, — Не ты ли мне говорила, что ты — моя? Теперь твой дом здесь. Ты всегда будешь со мной. Поздно передумывать!
Меня поразила его одержимость. Я вырвала руку и буквально выпрыгнула из воды. Мокрая и голая, я стояла перед ним на коврике. Меня била дрожь. От ярости, обиды и испуга я уже говорила то, чего вовсе не думала и не хотела высказывать.
— Это тюрьма, а не дом! Ты называешь меня невестой, но сам даже не спросил: хочу ли я такую бесправную роль в семье?
— Тебе-то откуда знать, какая должна быть семья? — с подчеркнутым высокомерным равнодушием спросил Стефан, — Все равно будет так, как я скажу.
Мучительная тяжесть сдавила грудь. Жестокость его слов причинила почти физическую боль. Меня замутило.
Вот, значит, как Стефан на самом деле ко мне относился! Да, я моложе, наверное, глупее, и гораздо менее опытна, но я не его собственность. Мое детдомовское прошлое, на которое он так открыто намекал не давало ему никакого права так грубо и бесчеловечно уничтожать меня.
— Лучше бы я никогда не встречала тебя! От кого ты меня так прячешь? Даже у Пантелеева я была более свободна, чем с тобой! — я щедро сыпала обвинениями. У меня их накопилось, как у дурака махорки.