— Может быть, вот в той стороне? — указала я пальчиком на восточную часть здания.
— Да, там будет практично, — сразу же подтвердил мой выбор Стефан.
А дальше я вела его за собой сама. Таскала по всем комнатам, рассказывая, где и что будет находиться. Я расслабилась и согрелась. Стефан кивал и во всем со мной соглашался.
После того, как как мы сделали полный круг, раскрасневшаяся, полная делового огня, я снова оказалось в этой последней небольшой комнатке на первом этаже.
— Тебе понравилось? — вкрадчиво уточнил зачем-то Стефан. Хотя по моему виду, кажется, и так все было понятно.
— Очень! — выдохнула я.
— А здесь… — я на минутку задумалась.
— Может быть, ты хочешь свой кабинет? — вкрадчиво уточнил мужчина, а я неверяще уставилась на него. О таком я даже мечтать не могла! — Если ты будешь хорошо себя вести, ласточка…
От его тона у меня перехватило дыхание и заныло сердце. Очень медленно он поднес к губам мою руку и поцеловал каждый пальчик, заглядывая в глаза.
— Ты плохо себя вела, ласточка, — пауза, — сейчас мне придется тебя наказать.
Он очень ласково это сказал, но теперь я уже знала, что это значит.
Я судорожно сглотнула. Сердце пропустило удар и в бешеном все нарастающем ритме застучало снова.
— Руки на подоконник, — холодно скомандовал мужчина.
Я не верила, что все это происходило со мной. В невыразимом волнении я сделала шаг к окну и оглянулась на Стефана. Нижняя губа предательски затряслась и я закусила ее до боли, чтобы хоть как-то отрезвить себя. Мужчина выжидал спокойно, не торопя, своим молчанием одобряя мою покорность. С дико колотящимся сердцем я сделала еще шаг и снова через плечо посмотрела на него. Я все ждала, что он остановит меня и скажет, что это шутка, но мужчина мрачно молчал. Его губы были плотно сомкнуты, а ноздри трепетали при каждом выдохе. В глубине глаз плясало ледяное пламя.
Стефан подошел и, направляя мои руки, взялся ими за решетку на окнах.
— Не отпускай и не оборачивайся, — предостерег мужчина и встал позади меня.
Он пугал меня все сильнее. Я поразилась тому, насколько велика была его власть над моим телом, но и тогда не смогла ослушаться.
В такой наклоненной позе я простояла недолго. Стефан рывком, не расстегивая, стянул с меня джинсы, и они остались болтаться скомканные вместе с трусиками на одной ноге. В приступе невероятного, жгучего стыда я всхлипнула и сжала ноги.
Стефан успокаивающе погладил меня по ягодицам. От его прикосновений кожа покрылась мурашками. Я посмотрела на вытянутые впереди руки. Маленькие почти невидимые волоски приподнялись, а пальцы побелели от силы, с которой я вцепилась в оконную решетку. Я боялась боли.
Сзади звякнула пряжка расстегиваемого ремня. В воздухе сконцентрировалось такое напряжение, что все вокруг неминуемо полыхнуло бы от любой случайной искры. Внезапным спазмом свело низ живота, когда холодная сталь пряжки соприкоснулась с кожей ягодицы. Но ремень только мимолетно скользнул, как бы нечаянно задев меня.
Следом я услышала, как звонко и страшно щелкнул ремень, рассекая воздух. Но только порыв легкого ветерка достиг оголенной кожи. И второй мучительный, почти болезненный спазм прострелил между ног. Я дернулась, как от удара и против воли выгнулась.
Стефан приблизился и будничными движениями зафиксировал мои запястья ремнем и снова отступил за спину.
Коленом он вклинился между моих бедер, разводя их широко в стороны. Мужчина встал между моих раздвинутых ног и задрал мою футболку. Прошелся пальцами по напряженной спине, и я почувствовала, как разомлели натянутые, как тетива мышцы, как заныли мои нижние половые губки, требуя его внимания. А я уронила голову на вытянутые руки, стараясь не проронить ни звука.
Колени тряслись, кружилась голова, я почти повисла на ремне.
Звук расстегиваемой молнии на ширинке оказался музыкой для моих ушей. Стефан все еще не спешил. Но, когда он осторожно приставил головку члена к моему лону, из моего горла вырвался сладостный еле различимый стон. Голову заволокло туманом, мне хотелось только одного, чтобы мужчина прекратил сдерживаться и дал мне почувствовать себя внутри.
— Расскажи мне теперь, ласточка, как ты передумала! — он мстил мне.
Он качнулся вперед, почти проникая меня, но только мазнул и тут же снова покинул лоно. Я застонала громче от неудовлетворенного желания и досады. Бурлившее в моей крови возбуждение требовало немедленной разрядки, но коварный тиран не дотрагивался до меня даже пальцем. Я трепетала, содрогаясь всем телом, терлась о его выпирающий орган и покраснела от того, как мокро скользит его огненный орган по моим складочкам, не задевая самого главного.
— Кто будет послушной девочкой? — наконец спросил он.
— Я… я… Я! — обреченно проскулила я.
Я готова была пообещать ему все.
И только рваное поверхностное дыхание выдавало чудовищную степень напряжения Стефана.
Полностью удовлетворенный ответом мужчина резко наполнил мое изнывающее лоно, сразу срываясь на бешеный темп.
Я застыла в немом крике, все еще боясь, что он передумает и остановится. С очередным сильным толчком в сознании вспыхнули мириады звезд. Острое невыносимое удовольствие накатило на меня. Сокращения сотрясли тело. Я горела и осыпалась на землю ослепительными искрами.
Стефан догнал меня через пару стремительных, коротких рывков.
— Просто вынос мозга, ласточка…
IV
Еще не схлынули последние волны удовольствия, как я почувствовала, что по моему лицу струятся непрошенные, безмолвные слезы. Грудь жгла обида.
— Ласточка, — настороженно позвал меня Стефан.
Я не реагировала, так и продолжала плакать, уткнувшись лицом в руки.
Поняв, что произошло, на ходу застегивая ширинку, мужчина кинулся к решетке освобождать мои привязанные руки. От ремня на них остались багровые полосы, а сами конечности сразу же закололо болезненными иголочками, и я застонала, прижимая их к себе.
Стефан притянул меня, растирая мои белые обескровленные пальцы. А я никак не могла совладать с собой. Крупные соленые капли падали с кончика носа на грудь, футболку, на руки Стефана. Он развернул меня к себе лицом.
— Я сделал тебе больно? — его голос дрогнул.
Я замотала головой.
— А что? Что тогда? Давай поедем к врачу! — он первый раз повысил на меня голос.
Я не двинулась с места, а он, наверное, не решался насильно меня куда-то тащить.
— Ласточка, скажи, я тебя так обидел? — спросил он уже тише.
— Ты меня… наказал. Я все поняла. Я больше не буду, — говорить удавалось только между всхлипами, — Мне ничего не нужно. Хочу побыть одной.
— Ох, ласточка! — он прислонил мою голову к своей груди и гладил по затылку.
А я уткнулась ему носом в солнечное сплетение и зарыдала, уже не сдерживаясь, во весь голос, горестно и надрывно.