Я открыла глаза, когда за окном снова было темно, а вместе со мной внутри проснулась тревога. Мне показалось, что в постели кроме меня никого не было. Больше всего я испугалась того, что снова останусь одна, что Стефан уйдет и опять запрет меня одну ничего не объяснив. Я судорожным движением так резко развернулась на его половину, что в шее хрустнули позвонки. Кроме меня в постели больше никого не было.
Стефан находился на диване в гостиной. Полусидя, опираясь спиной на подушки, он что-то просматривал на ноутбуке, лежащем на его бедрах. Он не мог не заметить моего пробуждения, но никак не отреагировал. Мужчина намеренно игнорировал меня. Я остановилась около его вытянутых ног. Хотела привлечь его внимание и одновременно боялась этого. Мне было бы легче, если бы Стефан начал говорить сам, отругал меня, устроил взбучку. Хоть бы как-то проявил недовольство.
— Я долго спала?
— Больше суток, — после некоторой паузы он соизволил ответить и опять уткнулся в экран.
Он вел себя так, как будто меня вовсе тут не было. Это было обидно.
— Слушай, Стефан, тебе не кажется, что я и так уже достаточно наказана? Не собираюсь играть с тобой в эти игры в молчанку. Не для того так рвалась к тебе из того дурдома, чтобы ты сейчас со мной обращался, как… — мой голос дрожал, но и разозлилась я страшно.
— Как? — он вопросительно взглянул на меня. Вот теперь Стефан точно оторвался от своего занятия.
— … как с пустым местом! — выпалила я и сама испугалась, — Проверь, у меня было время, чтобы все обдумать и понять, что ты был прав во всем…
Я еще надеялась все сгладить. Он же прищурился и принялся с интересом рассматривать меня, как диковинную зверушку.
— Продолжай, — он отложил с коленей в сторону ноутбук и смотрел, не мигая.
— Пожалуйста, не злись. Скажи, что мне сделать, чтобы ты простил меня?
Он очертил взглядом мои скулы, задержался на губах, чиркнул по голым ногам, сглотнул и снова вернулся к губам. Я подошла вплотную к дивану и, попытавшись обхватить в кольцо его щиколотку, мягко повела ладонью по его ноге. Сердце колотилось, как бешеное. Я вела прохладными пальцами по его горячей коже очень осторожно. Еле дотрагиваясь. А от кончиков пальцев словно пробегали электрические разряды.
Я сильно смущалась и старалась не смотреть мужчине в лицо. Мне все казалось, что вот-вот он остановит меня. Но этого не происходило.
Дойдя до колена, я медленно обвела косточку по кругу и легонько сжала. Мне показалось, что все это время Стефан не дышал, а тут резко выдохнул. Только тогда я осмелилась поднять глаза. Его рот был приоткрыт, он следил за мной напряженно, с всепожирающим голодом. Такая реакция подталкивала меня продолжить.
Я осторожно провела по внутренней поверхности бедра к паху, где уже выпирал внушительный бугор. Стефан безусловно хотел меня, но не позволял себе дотронуться.
Я перекинула через него ногу и забралась сверху. Он сразу перехватил руками мою талию, чтобы придать устойчивость. Полы моего халата распахнулись, и промежностью я почувствовала, как в штанах Стефана дернулся его изнывающий член. От низа живота прошла судорожная волна тепла. Мне моментально стало жарко. Тело охватила приятная, знакомая истома, соски напряглись и затвердели. Это было непередаваемо. Меня вело от немедленного желания ощутить требовательную ненасытность его губ.
Я осыпала маленькими поцелуями шею, и застонала куда-то в его ключицу, когда он жестче впился пальцами мне в бедра и потянул на себя. Я припала к его груди, склонилась к лицу, и потянулась губами. Думала, что умру, если прямо сейчас не вспомню их вкус.
— Раз тебе лучше, отсоси мне, — хриплым голосом он осадил меня, когда наши губы почти соприкоснулись.
— Что?
— Ты слышала.
На меня словно опрокинули ушат ледяной воды. От неожиданности перехватило дыхание. Не давая мне опомниться, Стефан слегка надавил мне на плечо, указывая, что мне следует спуститься ниже. Он яснее ясного дал понять, чего ожидал и каким образом следовало заслужить его прощение.
Со мной никто так не разговаривал. Раньше я бы точно впала в ступор, от которого отходила бы несколько дней. Похоже, что дни невыносимого заточения сделали из меня другого человека. Правда, и виновата я была сильно. Поэтому я безропотно опустилась ниже и прежде, чем дотронуться до пояса штанов провела языком по коже живота над самой кромкой резинки.
— Ласточка… — застонал Стефан и положил ладонь мне на затылок.
Стефан направлял меня, и, несмотря на полное отсутствие у меня подобного опыта, уже через несколько минут он разрядился в меня горячей вязкой струей. Стефан финишировал под какой-то абсолютно звериный рык.
С непривычки у меня сводило челюсть и немного ссадило горло. Но то, что он щадил меня, я поняла, по последним мощным глубоким точкам, когда Стефан ушел в полный отрыв.
А после он подтянул меня выше и в одно мгновение подмял под себя. Стефан принялся очень серьезно, пристально всматриваться в мое лицо, как будто что-то пропустил в прошлые разы или вообще обнаружил что-то новое. Я не выдержала и отвела взгляд.
— Не отворачивайся от меня, ласточка. Ты прекрасна.
И поцеловал долгим ласкающим поцелуем. Ко мне снова вернулся мой нежный, любящий Стефан. Он снова бережно обнимал меня, снова заглядывал в глаза, как зверь, который насытился, и больше не будет терзать свою добычу.
— Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач. В идеале тебе требуется госпитализация… — он выжидательно посмотрел на меня. — Давай подумаем, как лучше это будет сделать. Может быть, возьмем тебе психолога для всего времени сопровождения в больнице. А хочешь, здесь оборудуем медпункт?
Внезапно в горле запершило.
— Стеф, мне, кажется, что я смогу… сама.
Я не без удовольствия отметила, как удивлен остался мужчина. Я еще не была до конца уверена, что смогу терпеть чужие прикосновения, а уж говорить о том, чтобы почти сразу после одной «закрытой» клиники ложиться в другую, наверное, вообще преждевременно. Но я хотела сделать это теперь, пусть и резко, как содрать пластырь.
— Мне, кажется, я изменилась там… Я хочу попробовать лечиться, как все. Только поддержи меня, Стеф, и я справлюсь.
Он неторопливо прикоснулся губами к моему лбу. По его задумчивому выражению его лица я поняла, что к взрыву моего негодования Стефан был бы готов, а к такому — нет.
***
Каким бы странным это не выглядело, но я действительно смогла лечь в больницу. В отдельную палату. А вот от психолога я категорически отказалась. Я не хотела, раскрываться перед незнакомым человеком, чтобы он копался в моей голове и вытаскивал на свет мои неприглядные тайны. Мне стало не интересно, почему произошло то, что произошло и как я оказалась в теперешней точке. Мне хватало того, что сам Стефан зорко и бдительно наблюдал за мной.
Моим врачом оказался очень приятный мужчина Семен Васильевич. Он был даже моложе Стефана. Часто шутил и понятно объяснял сложные медицинские термины. Мне он сразу понравился. Стефан ко всему относился настороженно. Доктора он почему-то вообще воспринял в штыки и хотел даже поменять, но я уговорила его оставить Семена Васильевича для моего комфорта.
Не могу сказать, что находиться в больнице мне было приятно, но довольно сносно. Я не впадала в истерику от каждой врачебной манипуляции. И с нетерпением считала дня до выписки. В палате было все самое необходимое: телевизор, книги, отдельный душ. Стефан принес планшет, и я возобновила работу над кафе.
Во время очищающих кровь капельниц я должна была лежать под датчиками, чтобы исключить излишнюю нагрузку на сердце. Каждое утро я сдавала анализы. А все остальное время мои перемещения никак не были ограничены. Чувствовала себя я прекрасно, только некоторые показатели немного отклонялись от нормы. Но Семен Васильевич заверил, что к концу лечения и это пройдет.
На второй день моего пребывания в больнице после обеда я почти задремала под включенный телевизор. Я не обращала никакого внимания на монотонное бормотание ведущей программы новостей, пока на экране не промелькнуло знакомое фото. Я соскочила с кровати в поисках пульта, чтобы срочно прибавить громкость, но так и застыла перед экраном.
В новостях сообщали о самоубийстве Пантелеева Сергея Михайловича. Он застрелился в собственном автомобиле меньше суток назад. Источник, пожелавший остаться неизвестным, рассказал, что тело Пантелеева с огнестрельным ранением в голову обнаружил во дворе дома сын покойного. По данным новостного канала причиной могла стать коррупционная деятельность чиновника. После этой скупой информации последовал минутный сюжет, в котором показывали особняк Пантелеева и Олега, прижатого к забору толпой журналистов. На парне лица не было. Зажимая в одной руке туго набитую дорожную сумку, другой он пытался закрывать лицо от камер и отпихивать навязчивых охотников за сенсациями.
Я не смогла бы описать все те чувства, что переворачивались у меня в душе. Я, конечно, сразу вспомнила последний разговор Марковичей, а еще как пол года назад я впервые увидела Сергея Михайловича. Как он приехал мне в колледж, красивый и загадочный. И заключительные слова Пантелеева, обращенные ко мне в необитаемом крыле клиники для душевнобольных. И вот ведь забавно как выходило, теперь ведь это ему стало «уже совсем все равно». Принял ли он свою судьбу перед смертью? Смирился сам так, как советовал мне?
Невидящими глазами я обвела палату. В дверях, прислонившись к стене бедром, стоял Стефан и наблюдал за мной. Как давно он был там?
Я попятилась от него, пока не натолкнулась поясницей о свою кровать. Стефан нахмурился от моей реакции и начал движение ко мне. Мягко, как пантера.
Он сел ко мне на кровать и долго внимательно смотрел. Я взяла его голову двумя руками и, заглядывая в глаза, молчаливо молила. Молила, чтобы он убедил меня в своей непричастности к этой смерти. Но он молчал упрямо и непоколебимо. В его глазах расплескалось небо, серое, бесконечное и непостижимое. Безудержный простор и размах разбушевавшейся стихии. Он встряхнул головой, как будто хотел боднуть. Вырвался и поцеловал. Горячо, страстно, безумно. Сердце пустилось в галоп. Я, наверное, должна была оттолкнуть его, но вместо этого обвивала его шею руками и прижала к себе. В тот момент я поняла, что ни за что не отпущу Стефана.
Меня как в омут затягивали его черные зрачки. Не разрывая поцелуя, он положил меня на кровать и, быстро сбросив пальто, упавшее на пол, подхватил меня под колени, закинул их себе на бедра. Стефан прижался ко мне пахом, я поерзала от нетерпения и глухо застонала ему в рот. Он был весь сила, страсть и безумие. В этот раз больше не было никаких ласк. До умопомрачения резко и властно мужчина расстегнул ширинку, задрал мою больничную сорочку до пояса и, отодвинув край моего белья, сразу вошел на всю длину. Меня скрутило от острого наслаждения. Стефан вбивался в меня ожесточенно и горячо. От жгучего удовольствия на глазах выступили слезы.
Я уже почти дошла до высшей точки, когда сквозь радужную пелену из-за плеча Стефана увидела открывающуюся в палату дверь. Быстрым шагом прошел и остановился только посередине комнаты Семен Васильевич. Я вся моментально сжалась от стыда за то, в какой недвусмысленной позе застал нас мой доктор. Стефан, не замечающий ничего вокруг, полностью сконцентрированный на процессе, не сразу обратил внимание на мое затишье, а когда обернулся, то заметил растерянного доктора, который не сообразил к этому моменту исчезнуть.
— Убирррайся, нахуй… — зарычал на него Стефан.
Испуганный интеллигентный доктор как будто только и ждал этого приказа. Он выбежал из палаты только пятки сверкали и, как плащ, развевался его медицинский белоснежный халат.