Я прищурилась, легко пробежала пальцами по раскрашенной щеке и, наклонившись, поцеловала его в другую. Но, едва он попытался поймать мою руку и дотянуться до губ, выскользнула из машины, слишком поздно вспомнив о якобы повреждённой ноге. К счастью, разочарование оставшегося без «настоящего» поцелуя Эндрю было слишком велико, и на подобную мелочь он попросту не обратил внимания. Выскочил было из машины вслед за мной, но я, уже дохромала до двери и, послав воздушный поцелуй, пообещала:
— Позвоню завтра утром. Спокойной ночи, Эндрю! — и поспешно шагнула в подъезд.
Когда отпирала дверь квартиры, дрожали руки. Адреналин от всего произошедшего за эту ночь пульсировал в крови. Включив только подсветку, бросила сумочку на диван и направилась к бару. Уже очень поздно, на завтра много дел, а о сне я и думать не могу. Может, всё-таки не следовало отсылать Эндрю? Невольно улыбнулась этой мысли… и подскочила от знакомого насмешливого голоса:
— Вижу, нога уже зажила?
— Господи, Джеймс! — повернулась к затемнённому углу, откуда раздался голос, и перевела дух. — Пришёл убедиться в этом лично?
Он поднялся с кресла, в котором сидел развалившись, и неторопливо направился ко мне.
— Виски? — качнула я графином.
— Macallan 1964 года?
— Я не гонюсь за претенциозностью, — повторила однажды брошенную им фразу и протянула стакан.
Джеймс взял его и сузил глаза.
— Ты как будто ожидала меня здесь увидеть.
— Что, испортила тебе всё удовольствие? — легко звякнув краем своего стакана об его, глотнула жгучую жидкость. — Так что всё-таки привело тебя сюда? Не забота же о моей лодыжке?
— Просто хотел сказать… для дилетантки ты очень неплохо провела операцию. И о том, чтобы не оставлять на ящике опечатки подумала, — он качнул стаканом на мои перчатки. — Твоей изворотливости позавидует любой мошенник, дочь дипломата. Браво! — и одним глотком осушил виски.
Отставив свой стакан, я неторопливо стянула сначала одну перчатку, потом другую.
— Хочешь сказать, вы не подумали об отпечатках?
— Мы профессионалы, «ласточка», — усмехнулся он.
— «Ласточка»? А что стало с «мышкой»?
Джеймс снова усмехнулся, поставил на стол стакан и протянул руку.
— Самое время вернуть мне устройство.
— Боишься, и его отправлю куда-нибудь по почте?
— Кому? Этому скользкому удаву, объятий которого так боялась?
— Ты об Эндрю? Почему боялась? — хмыкнула я.
— Значит, и это было игрой?
— Кажется или мне действительно читают лекцию о морали? И не кто-то, а грабитель и шантажист!
Подхватив сумочку, я вытащила из неё коробочку с устройством, которое извлекла из уха сразу после отъезда полиции, и шарахнула её в ладонь Джеймса. Но не успела отдёрнуть руку, он стиснул мою ладонь и зло процедил:
— Блестящая обёртка — вот и всё, чем ты отличаешься от нас. Лучшее воспитание, лучшее образование, больше денег, потраченных на тебя родителями. Но поступаешь ты ничем не лучше, чем мы. Тоже идёшь на всё ради своих целей, если нет другого выбора. Или считаешь, так хорошо обошлась с этим денежным мешком, преданно ловящим каждый твой взгляд?
— С ним я ещё никак не обошлась, — с силой выдернула ладонь. — Не тебе читать мне наставления. Да, у меня было всё. И, если не можешь похвастать тем же, завидуй молча. А теперь — убирайся, тебя никто не звал.
Джеймс ответил взглядом, чудом меня не испепелившим, и, не произнеся ни слова, стремительно направился к двери. А я осушила ещё один стакан виски, огляделась… Адреналин продолжал бурлить в венах, подгоняя кровь — теперь ещё сильнее, чем до ссоры с Джеймсом, и я решительно взялась за смартфон.
— Алло? Такси?
Блэк кэб — настоящий, без Джеймса за рулём — подъехал быстро, я только успела спуститься. Забравшись на заднее сидение, назвала адрес. Поездка по пустым улицам пролетела незаметно, и вот кэб въезжает в знакомые ворота. Дверь открыл сам хозяин, уже без грима, в домашней одежде. На лице — лёгкая ошарашенность и тревога.
— Сурэйя, дорогая… — стиснув мои ладони в своих, он буквально вдёрнул меня внутрь. — Что-то случилось?
— Да, — я заглянула ему в глаза. — Ты так и не получил поцелуй, который…
Но фразу не закончила. Хрипловато выдохнув «Сурэйя…», Эндрю жарко прильнул к моим губам долгожданным поцелуем. Я слышала, как за спиной захлопнулась дверь, и кажется рядом в коридоре раздались шаги — наверное, батлер… но только дёрнула плечами, освобождаясь от плаща, и, обвив руками шею поклонника, крепче прижалась к его груди.
Глава 7
Странно просыпаться не от звука будильника. Потянувшись, я приподнялась на подушке и только тогда открыла глаза. Широкая кровать, просторная комната, сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивается свет, но по нему не определишь, какое сейчас время суток. Я огляделась в поисках моей сумочки и невольно вздрогнула, когда в проёме, соединявшем спальню с соседней комнатой, бесшумно возник Эндрю. Полуодетый, но с подносом-столиком в руках, он расцвёл совершенно счастливой улыбкой.
— Сурэйя… Не был уверен, что ты проснулась, и не хотел будить.
— Доброе… или сейчас уже не утро?
— Не утро, но всё равно доброе.
Опустившись на постель, Эндрю заботливо поставил передо мною столик и, поймав мой взгляд, улыбнулся.
— Слишком избито?
— Совсем немного. В остальном очень мило.
Его ладонь потянулась к моему лицу, дыхание едва заметно участилось.
— Сурэйя… прошлая ночь была…
Он запнулся, подбирая слова, и я, чуть наклонив голову к ладони, с нежностью поглаживавшей мою щёку, шепнула:
— Для меня тоже.
Эндрю тихо выдохнул, и, наклонившись через столик, прильнул губами к моим. Я подалась вперёд, отвечая на поцелуй, но столик опасно закачался, и, отдёрнувшись, я поспешно вцепилась в него обеими руками. Эндрю улыбнулся и, положив свои ладони на мои, тягуче посмотрел мне в глаза.
— Ты очень голодна?
— Нет, — качнула я головой. — Но мне нужно идти. Уже, наверное…
— Думал, мы проведём этот день вдвоём, — в голосе моего поклонника — сильнейшее разочарование.