— Большинство уже не держится на ногах, — парень крутанул мяч на кончике пальца. — Ну так что?
— Я — в деле! — отставив коктейль, соскочила с шезлонга.
— Gabacha… qué coño?[19] — Изабелла развела руками.
— За неимением sicarios, сломаем их изнутри — в игре, — подмигнула я ей.
Подруга шумно выдохнула, но всё же поднялась.
— Órale, traidora![20] Но не просите теперь пощады!
— Не в наших правилах! — заявил другой азиат.
А державший мяч смерил любопытным взглядом меня.
— Ты и твоя подруга — из Мексики?
— Да, — не задумываясь, кивнула я.
— В колледже у меня был приятель из Мехико, — пояснил парень свою «догадливость». — Но ты не похожа на мексиканку.
— А ты — на лондонца. И всё же говоришь, как один из них.
— Я учился в Кембридже, — он протянул мне руку. — Льюис.
— Сурэйя, — я пожала его руку и улыбнулась. — Приятно познакомиться, Льюис из Кембриджа.
— Из Сингапура, — рассмеялся он. — Мы празднуем холостяцкую вечеринку Генри — вооон того парня, который только что рухнул лицом в песок. Идём, уверен, игра будет весёлой! — и понёсся по пляжу, подбрасывая в воздух мяч.
Перейти на сторону нарушителей спокойствия оказалось в самом деле гораздо веселее, чем оставаться в шезлонгах. С нами или без нас, «холостяки» бы всё равно сыграли в свой волейбол, не утруждаясь понижать голос при каждом пасе и хаммере[21], в то время как мы, Изабелла в особенности, кусали бы от злости наши коктейльные соломинки. Теперь же раскрасневшаяся подруга с визгом подлетала за мячом, уже и не вспоминая, что каких-то полчаса назад собиралась подсылать к «pinche chinos» своих sicarios. Я вопила и носилась за мячом с не меньшим воодушевлением, сингапурцы тоже не уступали в энтузиазме, и под конец игры мы вытеснили с пляжа всех остальных отдыхающих.
— Обещал же — будет весело, — подскочивший к нам Льюис, игравший за другую команду, смахнул со лба пот.
— Весело? — фыркнула Изабелла. — Вы безнадёжно проиграли!
— Кому нужен выигрыш! — отмахнулся парень. — Лично я — за незабываемые моменты! Есть планы на вечер?
— Есть предложение на вечер? — задала я встречный вопрос.
Льюис хитро прищурился.
— Улётная вечеринка на нашей яхте. Развершено всё, кроме мобильных телефонов. Приходите, как стемнеет — будет весело.
— Очень! — поддакнул другой парень, кажется, Эдди, и, бросив острый взгляд на Изабеллу, уточнил:
— Придёшь?
— Может быть, — подруга подхватила меня под руку. — Adios, chinos!
Когда мы немного удалились от сингапурцев, я легко подтолкнула её плечом.
— Ну что, передумала посылать sicarios по их души?
Изабелла уклончиво качнула головой.
— Посмотрим, понравится ли мне вечеринка.
Когда мы появились на яхте, обещанное веселье было в полном разгаре. Причём, парни пригласили не только нас, но, кажется, и половину населения близлежащих островов. Льюис, в белой пляжной рубашке и бермудах полуобнял нас обеих и поволок на палубу.
— Сурэйя, Изабелла, вы как раз вовремя — мы собираемся отплывать!
— Куда? — насторожилась Изабелла.
— Немного подальше, где сможем как следует пошуметь!
— Что-то мне это не нравится, — нахмурилась подруга.
— Это пока, — заверил Льюис и махнул кому-то рукой. — Эй, Эдди, она здесь!
Из танцующей толпы «вырулил» парень, допытывавшийся, придёт ли Изабелла на вечеринку, и, увидев её, расплылся в улыбке. А Льюис, сунув мне в руку бокал, доверительно шепнул в ухо:
— А ты остаёшься со мной! Кстати, выглядишь умопом… рачительно! Вау, ещё могу выговорить такое длинное слово! — и рассмеялся.
На самом деле мы с Изабеллой не стали заморачиваться из-за нарядов, следуя принципу чем меньше одежды, тем лучше. Остальные гости, судя по виду, придерживались того же «стиля». Но я улыбнулась комплименту и посмотрела на танцующих, к которым уже присоединились Изабелла и Эдди, а потом подняла глаза на Льюиса.
— Так и будем стоять здесь весь вечер?
Он снова рассмеялся и звякнул своим бокалом о край моего.
— И в мыслях не было! Vamonos[22]! Правильно?
— Ándale[23], — кивнула я и, следуя за ним, нырнула в веселящуюся толпу.
***
Открыв глаза, не сразу поняла, где нахожусь, и почему рядом с подушки на меня таращится большой зелёный попугай с красными «щёчками».
— Откуда ты… — сипло начала я и откашлялась — голоса не было.
Попугай издал пронзительный вопль и взлетел на клетку, стоявшую на столике возле кровати. Поморгав, я различила тонкий шнур, тянувшийся от клетки к его лапке. А рядом спиной ко мне посапывало чьё-то тело, свесившее руку и ногу с края кровати. Ещё несколько морганий — и я узнала в «теле» жениха. Интересно, как он умудрился сюда доползти? Под конец ему было трудно лежать, не то, что ползать. Вечеринка получилась в самом деле улётной. У меня в ушах до сих пор гудело от фейерверков, которые мы запускали наперегонки с Льюисом, а горло саднило от караоке под мелодию какой-то китайской песенки, которую я слышала первый раз в жизни. Изабелла тоже веселилась… отчаянно. И, кажется, весьма сблизилась с Эдди… или с кем-то другим — в какой-то момент я перестала различать лица. А потом мы сошли на берег, и я потеряла подругу из виду. Найти бы её сейчас… Стараясь держать гудящую голову прямо, я встала. Попугай, наблюдавший за моими манипуляциями, заверещал так, что моя голова, кажется, начала разваливаться, и мне не на шутку захотелось придушить горластую птицу. Но только я собралась как следует стукнуть по клетке, в комнату, слегка покачиваясь, вошёл Льюис. Вид — помятый, под глазами — тёмные круги. Но на губах — улыбка.
— Hola, Сурэйя! — приветствовал он меня. — Как ты?
— Хочу придушить попугая, — призналась я. — Откуда он здесь взялся? И что Генри делает в моей постели?
— Вообще, это — его постель, — улыбнулся Льюис. — И попугай — его, зовут Чичо, наш подарок.