— Почему? Что случилось? — в голосе мгновенно перешедшей на английский подруги — замешательство.
— Так вышло. Когда сможешь всё подготовить?
Вздох на другом конце.
— Через час. Машина заберёт тебя в переулке, как договаривались.
— Спасибо, Изабелла.
Ещё один вздох.
— Ты знаешь, для тебя я сделаю всё, gabacha.
Я попросила Изабеллу о помощи, как только поняла, что Даярам продолжает интрижку, которую клялся немедленно закончить. Проревела всю ночь прежде, чем приняла единственное приемлемое для меня решение: я должна его оставить. Но в стране, где каких-то двадцать лет назад слово «развод» было ругательством, развестись, если один из супругов против, и сейчас не просто. А Даярам был бы против, это я знаю точно. Могла бы, конечно, уличить его в измене, тогда развод возможен и без согласия обеих сторон. Но подобного скандала для всеми уважаемой семьи моего благоверного я тоже не хотела. Оставалось одно: уйти тайком и подать документы на развод уже находясь далеко от Даярама. Уйти я собиралась на следующей неделе, когда он будет в Джайпуре на встрече с иностранными инвесторами… или же в постели с Ситарой. Теперь и не берусь судить, сколько из объявленных им командировок были таковыми на самом деле. В любом случае, вещи я думала вывезти заранее, а, дождавшись его отъезда, спокойно вышла бы через главный вход. Но, поддавшись сегодня эмоциям, чуть не сорвала весь план ещё до начала его воплощения. Теперь придётся прихватить только украшения, выбраться через вход для прислуги и дождаться обещанной Изабеллой машины. Из переулка в сотне метров от дома Варма меня отвезут прямиком в аэропорт, где будет ждать частный джет, организованный Изабеллой. Я улыбнулась, подумав о ней. Мы познакомились во время учёбы в Бостоне, я изучала историю искусства, она — управление бизнесом. Подружились не сразу, но крепко. А потом я узнала, что Изабелла Хуарес, дочь уважаемого губернатора штата Дуранго, на самом деле — нарко-принцесса, и её семья контролирует один из крупнейших картелей в Мексике… Тихая вибрация телефона, я поднесла его к уху.
— Gabacha, — голос Изабеллы. — Только что узнавала: твои паспорта ещё не готовы. Может, пока пересидишь у меня?
— Это — первое место, где он будет меня искать.
— Я не говорю о Дуранго. У моего дяди поместье в Масатлане — о нём никто не знает. Пляж, солнце, покой и огромное количество текилы — как раз то, что нужно для разбитого сердца, sí?
— Órale[5], — согласилась я.
— Дам соответствующие указания пилоту. Очень рада, что тебя увижу!
— И я.
Секундная пауза на другом конце и снова голос Изабеллы:
— Не думала, что когда-нибудь буду помогать тебе скрыться от твоего мужа, как однажды ты помогла мне скрыться от моего. Мне правда очень жаль, gabacha.
Действительно насмешка судьбы. Изабеллу выдали замуж против воли — «династический брак», такие нередки и в Индии. Но здесь супруги довольно часто учатся сосуществовать друг с другом или даже проникаются взаимной симпатией, если не любовью. Благоверный же подруги, сын наркобарона из Синалоа, оказался отморозком, а его отец попытался прибрать к рукам картель Хуаресов. В результате родители Изабеллы погибли, а сама она бежала ко мне в Индию — это было ещё до моего замужества — и оставалась в Дели до тех пор, пока её дядя не отвоевал семейный бизнес, в процессе сделав подругу вдовой. Теперь он — глава картеля Хуаресов, Изабелла — его правая рука. Подруга, долгое время не желавшая ничего слышать о наркобизнесе, изменила своё отношение ко многому после тех трагических событий. Последний раз мы виделись на моей свадьбе, и я с горечью отметила, что жизнерадостной беспечной девочки, которую когда-то знала, больше нет. Но дружбу мы сохранили. А ещё Изабелла очень серьёзно отнеслась к тому, что я помогла ей в трудную минуту, заявив, что теперь она у меня в долгу. Кто бы мог подумать, что отдавать его придётся именно так: помогать мне в том же, в чём помогла ей я. Конечно, мой супруг — не наркобарон, готовый прикончить меня ради прибыльного бизнеса, но на самом деле я не знаю, на что способен Даярам, чтобы удержать меня и не допустить связанного с его именем скандала. Моё насмешливое предположение, что он запрёт меня в спальне, не было просто издёвкой. У семейства Варма — длинная история, и далеко не все действия её членов по отношению друг к другу можно назвать безобидными. А реакция супруга на мою попытку собрать чемодан была гораздо более бурной, чем я ожидала… Вздохнув, я посмотрела на часы. Пора. Надев ботинки на толстой подошве и чёрную кожаную куртку, крадучись подошла к двери, осторожно приоткрыла её и прислушалась. Тишина. Всё-таки неправильно уходить вот так, не попрощавшись, прихватив украшения. И, хотя драгоценности принадлежат мне по всем индийским законам, всё равно чувствую себя воришкой, замирающим от звука собственного дыхания. И даже одета подходяще! Но тут я вспомнила о всех ночах, проведённых в одиночестве, всю ложь моего благоверного и недавнее унижение за праздничным столом… Даярам вёл себя, как устраивало его: потакая замашкам махараджи, устроил себе гарем. А я, уходя вот так, делаю, как лучше для меня. Перед лестницей, ведущей вниз, в холл, я остановилась, окинула прощальным взглядом оставшийся за спиной этаж, где провела столько счастливых и столько горьких минут. Но в темноте не смогла разглядеть даже знакомые портреты на стенах. И тогда, вскинув голову, нырнула во тьму лестницы.
Глава 2
— Ваш чай, Мисс Шейх.
От ноутбука я подняла глаза на девушку, поставившую на столик рядом со мной фарфоровый чайничек и чашечку.
— Сасибо, Бетти.
Она улыбнулась и засеменила к двери. А я плеснула в чашечку приятно пахнущую жидкость, вдохнула аромат и, довольно щурясь, посмотрела в окно. Лучи осеннего солнца пробивались сквозь тюлевые занавеси. Солнечные зайчики гонялись друг за другом по полу. Погожий день в это время года — явление в Лондоне довольно редкое, и само по себе способно поднять настроение. Но у меня были и более ощутимые причины для радости. Я неплохо обжилась в Лондоне, поселившись в пентхаусе на Итон-Сквер и открыв небольшую художественную галерею неподалёку. Денег, вырученных от продажи украшений, вероятно, хватило бы на всё, но Изабелла настояла на том, чтобы просто дать мне необходимую сумму.
— Как ты собираешься продавать их, gabacha? — она взяла в руки одно из ожерелий. — Они сразу приведут Даярама к тебе.
— Поэтому я надеялась, ты поможешь мне, muñequita[6], — сделав глаза, как у Бэмби, я взмахнула ресницами. — По твоим каналам.
— Сохрани их пока, mija[7]. Я сказала, что помогу тебе. Считай это частью пакета с надписью «помощь».
— Ценю её, очень ценю, — попыталась возразить я. — Но это то, что могу сделать я сама. Точнее, тоже с твоей помощью, но хотя бы «сырьё» — моё.
Изабелла рассмеялась, шлёпнула меня по колену… и продолжила настаивать на своём. Под конец мы сошлись на том, что украшения я отдаю ей, а она уже делает с ними, что хочет. Себе я оставила только ожерелье — подарок свёкров на годовщину, подходящие к нему кольцо с крупным изумрудом и серьги.
— Может, возьмёшь и это? — Изабелла протянула мне волшебно красивое ожерелье из бирюзы и маленьких бриллиантиков, соединённых в сложную вязь. — Удивительно подходит к твоим глазам.
Но я только покачала головой. Это было ожерелье, подаренное Даярамом, когда он впервые признался мне в любви. Изабелла не стала настаивать, просто улыбнулась и проронила:
— Òrale. Будет дожидаться тебя здесь — пока не передумаешь.
— Не передумаю, — заверила я, тут же пообещав себе, что деньги в обмен на драгоценности — последняя услуга, которую приняла от подруги.
Когда были готовы паспорта — Изабелла убедила меня в необходимости нескольких — я вылетела в Лондон под именем Сурэйи Шейх, наследницы успешного бизнесмена из Эмиратов. Отец работал в Дубае несколько лет, прежде чем его перевели в Дели, и я неплохо говорила по-арабски. Подкреплённая соответствующей историей, личность Сурэйи была вполне жизнеспособной, несмотря на мою совсем не арабскую внешность. В Лондоне всё сложилось удачно — просто чудо, сколько дверей открывает фраза «Цена не имеет значения!». И вот я, Сурэйя Шейх — владелица пока что маленькой, но уже довольно успешной художественной галереи, специализирущейся на выставке и продаже работ талантливых молодых художников. «Бесполезная», с точки зрения моего отца, учёба в Бостоне всё же принесла свои плоды. Омрачало моё скромное вновь приобретённое счастье лишь одно. Я продолжала оставаться женой Даярама. Более того, женой-беглянкой, которую он вознамерился найти во что бы то ни стало. До сих пор становилось не по себе, когда вспоминала наш последний разговор. Это было сразу после моего бегства, я ещё была в Масатлане у Изабеллы и, посчитав, что должна поговорить с ним хотя бы по телефону, набрала его номер. Разговор превзошёл самые худшие опасения, и я впервые ощутила что-то очень похожее на страх перед моим беснующимся свами. Сначала само спокойствие, почти холодность, он спросил, когда я собираюсь вернуться домой, но, услышав мой ответ, обезумел. Мольбы вперемешку с угрозами обрушились на меня, как тропический ливень — я не могла вставить ни слова. Уже собиралась отключиться, когда он, наверное, выдохшись, жалобно всхлипнул в трубку:
— Вернись ко мне, джан… прошу тебя. Давай всё забудем и начём сначала. Я люблю тебя, моя патни[8]. Люблю с момента, как увидел, и буду любить всегда. Вернись ко мне…
Несколько секунд я молчала, глотая слёзы и собираясь с силами, а потом произнесла слово, услышать которое мой некогда горячо любимый муж явно не ожидал: развод. Скорее всего, Даярам думал, я решила его проучить, исчезнув на какое-то время. А потом выплачусь, успокоюсь, услышу от него признания в любви, клятвы в верности и вернусь. Но это слово подвело последнюю черту. Голос, когда супруг заговорил снова, был словно не его:
— Этого не будет. Я совершил ошибку, и ты меня наказала. Но теперь довольно. Ты возвращаешься, и мы больше об этом не говорим. Жду тебя через…
— Я не вернусь, Даярам, — с трудом заставила голос звучать спокойно. — Уже никогда не смогу доверять тебе, а без доверия счастливых супружеств не бывает. Не хочу, чтобы мы расстались врагами, поэтому…
— Мы не расстанемся. Я не позволю. И, пока всё не зашло слишком далеко, прошу: не делай то, о чём можешь потом пожалеть.
— Пока всё не зашло слишком далеко? Ты это серьёзно? Всё уже перешло мыслимые и немыслимые границы!
Усмешка на другом конце и обещание, от которого по спине пробежал холодок:
— Ничего ещё даже не началось, джан. Но начнётся, если ты не вернёшься. Я сделаю всё, чтобы ты снова была со мной, и никакие границы меня не остановят. Не доводи до этого.
— Твой прапрадед Джаотиш, — едва слышно пробормотала я. — Хочешь сказать, и ты способен на подобное?
— На подобное и на большее, джан. Вернись ко мне сама. Пожалуйста…
Стук в дверь заставил меня вздрогнуть и расплескать чай, я быстро отогнала воспоминания. В кабинет заглянула Бетти — девушка, помогавшая мне в галерее. Обладающая несомненным организаторским талантом, но очень стеснительная, она, несмотря на моё предложение обращаться друг к другу по имени, неизменно называла меня «мисс Шейх».
— Прошу прощения, что помешала, — извинилась она, увидев выражение моего лица. — Но внизу ждёт мистер Рэй…
— О Небо, — простонала я. — Мы ещё даже не открылись.
— Я попыталась это сказать, но он…
— …проявил завидную настойчивость, как всегда, — вздохнула я. — Что ж, сейчас спущусь.
Мистер Эндрю Рэй, стареющий донжуан, ненормально богатый и явно привыкший покупать всех и вся, с недавнего времени стал моим личным призраком. Мы познакомились на выставке картин современных импрессионистов, куда я забрела, чтобы поглубже окунуться в «стихию», в которой собиралась плавать. Потом он явился на открытие моей галереи, вручил огромный букет лиловых роз, скупил половину картин и пригласил на ужин. Я с милой улыбкой отказалась, сославшись на сумасшедшую занятость, он проявил понимание. Но с тех пор его возрастающее внимание ко мне начало сильно смахивать на навязчивое преследование. Букеты цветов всех оттенков радуги, частые визиты, подарки, которые я вежливо отклоняла. В конце концов, я всё же приняла приглашение на обед и чуть не опрокинула на себя бокал с вином, услышав, что его предки пришли в Англию… из Агры. Индия никак не хотела меня отпускать, а судьба наверняка хохотала, подослав назойливого поклонника, внешность которого ничем не выдавала его происхождения из той же страны, откуда я бежала, скрываясь от неверного мужа.
— А вам приходилось путешествовать по Индии, моя дорогая? — тут же поинтересовался мой почитатель, накрыв мою ладонь своей.