зашита смерть моя -
аккредитивы..."
Чернов его у двери -
за рукав:
"Постойте,
ну, куда вы на ночь глядя!"
И зарыдал,
детей предсмертно гладя,
Петр Щепочкин,
трагически лукав;
"Прощайте, дети...
Погибает дядя..."
Стальные волчьи зубы не разжав
на горле у Чернова -
он молился:
"Рожай, дружок, решеньице,
рожай...
Ну, ну, родимый,
раз -- и отелился!.."
Чернов отер со лба холодный пот.
Задергался кадык,
худущ,
синеющ:
"Да,
вы в нелегком положеньи,
Петр,..".
И Щепочкин услужливо:
"Савельич..."
"Я знаю ваше отчество и сам.
Так вот что, Петр Савельич,
в этом деле
теперь все ясно.
Принимаю деньги.
С условием -
я вам расписку дам".
"А как же!
Без расписочки нельзя!
А где свидетель!" -
с радостным оскальцем
Петр Щепочкин куражился,
грозя
кривым от обмороженностей пальцем.
"Бюрократизм проник и в алкашей",-
Чернов подумал сдержанно и грустно,
но документ составил он искусно
под чмоканье невинных малышей.
В охапке гостем дед был принесен,
болтающий тесемками кальсон,
за жизнь цепляясь,