Светланка смотрела на подругу с таким скепсисом, что Старообрядцевой неуютно стало и даже стыдно как-то, будто она наврала с три короба, хотя, собственно, ничего толком ещё и рассказать-то не успела, но теперь всякое желание пропало, вот начисто.
— Н-да, по выражению твоей котячьей физиономии понятно: что-то было, — наконец, вынесла вердикт Светланка, наблюдая, как Ленка старается незаметно нашарить пяткой сброшенные на пол тапочки, явно передумав делиться подробностями. — Но это что-то тебя в восторг не привело. Неужто наш Макс накосячил? Слушай, не переживай. Время сейчас такое, а он уже не мальчик. Есть одно средство, все просто визжат от восторга и ни какая-нибудь химия, сплошной натурал и травки. Только в горячее его добавлять нельзя, ты порошочек куда-нибудь в молоко или там лимонад подсыпь и станет твой импотенто горячим, аки горный олень.
— Сама ты импотенто! — оскорбилась за Петрова Ленка. — Он знаешь какой?..
И тут же захлопнула рот, горячея не только щеками и шеей, но, кажется, даже макушкой.
— Значит, не накосячил, — протянула прозорливая Светланка, — а вовсе наоборот, сумел поразить девушку до самых глубин… души. Не боись, подробностей не потребую. Хотя бродят слухи, что если такие рассказики литературно оформить, то немалые деньги можно поиметь. А, Ленк, займёмся на досуге? В соавторстве. С тебя фактура, с меня оформление.
— Да иди ты, — буркнула Старообрядцева, краснея уже и спиной.
Впрочем, захоти Ленка, она бы всё равно никаких подробностей выдать не сумела и не только за деньги, а и под пытками, просто потому, что ничего не помнила, вот вообще. Двенадцать пробило — это помнила, как они с Максом шампанское выпили, тоже помнила. Дальше он сказал, что подарок, как и договаривались, под ёлкой. Потом… Ну а потом ничего. Вернее, кое-что в памяти-то осталось, но это оставшееся Старообрядцева хотела бы из собственной головы выкинуть, потом промыть череп хорошенько и ещё хлоркой протереть для надёжности.
А кому, скажите на милость, захочется вспоминать, как сама — сама! — без всякого принуждения и даже намёков с «другой стороны» набросилась с поцелуями? И вовсе не из благодарности, Старообрядцева попросту свихнулась, вот просто мозги в дурной башке перевернулись, встав как-то наискосок, боком. Она даже рычала от нетерпения и укусила Макса за плечо — это совершенно точно. И пуговицы с его рубашки содрала, так торопилась. Он вроде бы удивился и…
Вот что за всем этим последовало, Ленка не помнила абсолютно, сплошное горячечное марево. Но делали, факт. Ёлку же опрокинули. И скатерть вместе с остатками новогоднего ужина на пол свернули. А ещё на них рухнуло чучело совы. Откуда оно взялось только, это чучело? И проснулась она совершенно точно в петровской постели, вот только хозяина там уже не было, осталась лишь смятая подушка.
— Как всё запущенно-то, — посочувствовала подруге Светланка. — Дай угадаю, после незабываемой ночи любви Макс героически слинял?
— Никуда он не линял, — пробормотала Ленка, поймав себя на том, что пытается нащупать под свитером цепочку.
Вернее, не нащупать даже, а просто крутить её сквозь ткань.
— Просто сделал вид, будто ничего не было?
— Ну-у… примерно.
— Поня-атно. Поразила, значит, своей мухловской простотой нашего мальчика в самое сердце. Всё, Ленк, теперь тебе, как честной женщине, придётся за него замуж идти. Нанесла, понимаешь, травму. А чего ты там всё прячешь?
— Где? — не слишком правдоподобно удивилась Старообрядцева, отдёргивая руку от собственного горла.
— Да ладно, свои же люди. Показывай! — приказала Светланка. — Ого! — оценила, разглядывая кулон, который нехотя, но всё-таки достала Ленка.
Маленький крылатый шлем горделиво и даже немного самодовольно поблёскивал на её ладони, камешки у основания крыльев подмигивали заговорщицки, а тот, что побольше и красный, на переносье шлема, смахивал на звёздочку.
— Явно заказная работа, — не без здоровой толики зависти заключила подруга. — Я про такие штуки как-то большой обзор писала, знаю, о чём говорю.
— Да ладно, — не поверила Ленка, которой, в общем-то, было плевать, заказной кулон или ещё какой, ценность-то его совсем не в этом.
— Шоколадно! — схамила Светланка. — Макс-то его в коробке подарил? Ну вот и переверни подушечку, там должна быть визитка салона или мастера. Ну, чтоб почистить или, не дай бог, сломается, не дяде же Пете понесёшь чинить. И когда только успел, герой-любовник? Такие вещи за три дня не делаются.
— Да с чего ты взяла, что это Макс подарил? — попыталась возмутиться Ленка.
— А кто ещё? Виталя, что ли, твой? — фыркнула подруга. — Ладно, продолжаем восстанавливать события. Подарил тебе Макс цацку… кстати, почему шлем-то? Не слишком романтично.
— Много ты в романтике понимаешь!
— А то! Знаешь, как я звала своего супружника на заре наших нежных отношений? Хрюнечкой! Вот где любовь-то была. Значит, цацку подарил, ты ему в ответ устроила йокыргым, а потом?
— Потом ничего, — насупилась Ленка. — Ему днём первого кто-то позвонил и мы вернулись. Кажется, у Макса там что-то случилось.
— У твоего Макса постоянно что-то случается. Но это было первого, а сегодня уже пятое. Он что, даже не позвонил ни разу?
Старообрядцева помотала головой.
— Сказал, чтобы я сидела дома и никуда не высовывалась. А куда мне соваться-то? К Элизе Анатольевне всё ещё не пускают, а на работе без больничного и показываться нечего. И где я его возьму, больничный этот? Теперь, наверное, придётся новую искать. Только, чувствую, Митрофанова мне такое в трудовой напишет, что даже полы мыть не возьмут.
— Нет, вот же свинья! Я всегда знала, что мужики козлы, но чтоб так! Ну Петров, ну я тебе покажу!..
— Не надо ничего никому показывать, — тихо попросила Ленка. — Он мне ничего не обещал и даже не просил. Я сама всё.
— Слушай, я никак не могу понять, ты больная, блаженная или типа такая гордая? — подозрительно прищурилась Светланка. — Так ведь и просидишь со своей гордостью на бобах. Хотя, конечно, кулончик с него поимела и какую-никакую, а поездочку…
— Светланк!
— Ладно, прости, — помолчав, махнула рукой подруга. — Это я с расстройства злоблюсь. Ну вот ведь хорошие же мы с тобой бабы, а всё достаётся каким-то… Кстати, узнала я про твою Степашку. Оказалось, что Оль Распоповых не так много, а близкая по возрасту и вовсе одна, между прочим, ни в каком и не в Козельске. Прописана по адресу… Я точно не помню, потом дам, на листочке записала, но прописка у неё в Богатеевке. — Ленка присвистнула и было от чего: Богатеевкой-то звали район, сплошь застроенный особняками да дворцами. — Владеет домом некая госпожа Сапунова. Ни о чём не говорит? — Ленка снова помотала головой. — И мне ни о чём. Правда, вроде бы у нас при губернаторе какой-то Сапунов подвизается. Или при мэре, что ли? Но фамилия не редкая, конечно. Только что это даёт?
— Не знаю, — пожала плечами Старообрядцева. — Элиза Анатольевна только просила адрес узнать.
— Ну, значит, свой долг ты выполнила. Но Макс всё-таки козёл, вот что хочешь говори.
На это Ленка ничего говорить не стала, наоборот, промолчала. Потому как спорить со Светланкой себе дороже. Да и достойных аргументов как-то не находилось.
***
За окном снова валил снег и это почему-то казалось очень уместным. Двор был совершенно пустым, даже дворницкая собака по кличке Шельма, вечно отирающаяся у помойных баков, куда-то подевалась. И на улице ни души — Ленка специально сходила на кухню, проверила. Видимо, народ, утомлённый долгим празднованием, прочно залёг на диваны перед телевизорами, вот и остались только деревья, обмотанные мигающими, почти не видимыми при днёвном свете гирляндами, да снег. А ещё город, одинокий и жутко тоскливый.
Почему-то там, где на дорогу выходят волки-рэкетиры и живёт трусиха Ягодка, тучи, тоже щедро сыплющие снегом, унынием не давили и хоть солнце не сияло постоянно, всё равно было светло, а тут какой-то болезненный полумрак, хоть включай свет, хоть нет.
Ленкиной ноги что-то коснулось мягко, но так неожиданно, что она едва не завизжала. Люк глянул на неё, чуть фосфоресцируя глазами, мол: «А без истерик обойтись никак нельзя?»
— Фу, напугал, — сердитым шепотом выговорила ему Ленка. — Ты же не тигр Тимур, чтобы к людям подкрадываться! — Кот презрительно дёрнул хвостом, выражая своё отношение ко всем тиграм на свете. — Правда, он тоже не подкрадывался. Представляешь, стоял в кустах близко-близко, его даже погладить, наверное, можно было.
Старообрядцева присела на корточки и, за неимением тигра, погладила Люка. Возмущённый кот — сейчас гладить себя он совершенно точно не просил! — дрогнул спиной, спрыгнул с дивана и пропал в тёмном коридоре.
— Скучаешь? — вслед ему спросила Ленка. — Не переживай, её скоро выпишут, наверное.
Кот ей ничего не ответил и квартира молчала, лишь в кабинете монотонно, словно повинность отбывая, тикали часы. Старообрядцевой вдруг подумалось, что квартира дремлет в эдакой летаргии, пережидает, пока вернётся хозяйка.
Ленка хмыкнула неуверенно, мотнула головой: странные мысли, странное место и даже время какое-то странное, зыбкое, одинокое и тоскливое. Ожидающее.
— И ничего странного, на самом деле, слышишь? — крикнула Лена в сторону коридора и кота. — Просто Элиза Анатольевна действительно уже не молодая, приболела. Со всеми случается. — Ответом была тишина, только теперь она стала другой, будто прислушивающейся. — Ну хорошо, ладно, давай рассуждать логически. — Старообрядцева натянула рукава свитера на совсем не мёрзнущие ладони, шагнула от окна к мойке. — Как я понимаю, всё началось с того, что Элиза Анатольевна увидела по телевизору пропавшие драгоценности. Которые её мама хотела обменять на продукты. — Ленка длинно, до боли в горле, сглотнула. — Но поменяла или нет, неизвестно, потому что сама пропала. Всё верно?
Люк неслышно возник на пороге кухни, сел, аккуратно обернув лапы шикарным хвостом, насторожив уши с кисточками — слушал.
— Значит, верно. Едем дальше. Хоть Элиза Анатольевна этого и не говорила, но мне кажется, она уверена, что её маму убила эта «меняльшица». И увидев на Степашке украшения, она решила найти ту тётку, поэтому стала названивать, искать певицу. Вопрос первый: настоящие драгоценности были в телевизоре на этой Лёле или хозяйка ошиблась? Хотя, какая разница? Настоящие тоже есть где-то, раз сделали копии. Колье-то, оставшееся у Элизы Анатольевны точно настоящее.
Ленка остановилась у стола, зачем-то передвинула пустую салфетницу, подумала было сесть, но отошла к окну.
— Потом ей стало плохо. В смысле, не сразу, но чувствовала она себе плохо, — сообщила Старообрядцева тишине, подышала на стекло, чтобы то запотело, и нарисовала пальцем сердечко. — А Махрутка выкинула упаковку лекарств от давления, а с Элизой Анатольевной случился приступ, как раз давление подскочило и она чуть не умерла. Так? Ещё раз допустим, Махрутку подкупили и она хозяйку отравила. — Ленка передёрнула плечами, на самом деле ей зябко стало, будто в квартире отопление отключили. Пришлось даже потрогать батареи, убедиться: никто ничего не отключал. — Вопрос, зачем её травить? Допустим, та «меняльщица» на самом деле ещё жива, хотя ей за сто лет должно быть. Допустим, что она даже действительно убила маму Элизы. И что? Ведь есть же этот… Как его? Срок наказания? Или срок давности?
Ленка обернулся к Люку. Кот только вывернул уши, он то ли ничего не понимал в человеческих законах, то ли, наоборот, разбирался в них слишком хорошо, но комментировать точно не собирался.
— То есть приступ Элизы Анатольевны и драгоценности никак не связаны? Но откуда тогда на юбилее взялась эта Степашка, да ещё с кольцом-фальшивкой? Очень уж вовремя она объявилась. Кстати, на самом деле, откуда она взялась? Вряд ли её хозяйка пригласила. Подожди, подожди… — Ленка потёрла лоб. — Тогда, в туалете, по телефону она сказала, что её притащил… Что-то такое… Дурик? Жулик? В общем, что-то такое.
Люк зевнул, показав нежно-розовую пасть и сахарно-белые клыки. Ему явно стало скучно.
— В том, что эта Степашка начала немедленно цепляться к Максу, ничего удивительного нет, она же так своей подруге и сказала. Но она опять приплела те же драгоценности! Почему, а, главное, зачем? И тут ещё самому Максу по голове дали, а он сказал, что это не Виталя. Но у него, у Петрова, то есть, по бизнесу неприятности. Вот, кстати, он сам говорил, будто станет делать то, что от него ждут, в смысле, тоже ждать, когда лицо заживёт. И сорвался на второй день. Почему? Неужели такое уж серьёзное стряслось? А зачем он меня с собой таскал сначала туда, потом обратно?
Ленка тяжко вздохнула и пририсовала к почти растаявшему сердечку стрелу.
— И главный вопрос, меня это всё касается? Или это не моё собачье дело? Выходит, что не моё.
Люк хитровато прищурился и отвернулся. Он-то точно все ответы знал, только коты тайн не выдают, на то они и коты, а не, допустим, какие-нибудь собаки.
Ленка снова тряхнула головой, как стоялая лошадь и решительно потянула из кармана телефон, второпях вывернув подкладку. Сначала в трубке долго и заунывно гудело, Старообрядцева хотела уже было отключиться, но тут вдруг так загрохотало, будто кто-то над её головой в кастрюлю половником со всей дури бил — мама так делала, прогоняя с огорода соседского злонравного козла Мишку.
— Слушаю! — рубанул за грохотом очень сердитый Максовый голос.
— Максим Алексеевич! — заорала Ленка, зачем-то зажав свободное от телефона ухо. — Я только хотела…
— Подожди, Лен, ни черта не слышу, — рыкнул Петров, — сейчас выйду. — Старообрядцева испуганно притихла, слушая, как машинный грохот становится всё тише, удаляется. Потом тяжко лязгнуло и стало глухо. — Ну вот так оно лучше будет. Ты почему не звонила?
— Максим Алексеевич, — с перепугу зачастила Ленка. — Элиза Анатольевна говорила, что беспокоиться о колье, а я не знаю…
— Какое ещё колье? — раздражённо перебил ей Макс. — Спрашиваю, почему ты пять дней не звонила? Я уж чёрте что напридумывать успел!
— Ты говорил, что терпеть не можешь, когда тебя дёргают, — подумав, осторожно напомнила Ленка.
— А ты больше слушай, что я несу, — совсем рассердился Петров. — Я ещё не такой пурги нагоню.
— А ты? — Старообрядцева стёрла пальцем заплакавшее конденсатными каплями сердечко на стекле. — Ты мне почему не звонил?
— Да потому что у меня твоего номера нет.
— Он есть у Светланки. И у Элизы Анатольевны. Ещё у Махрутки.
— Я знаю.
Помолчали. Правда, это было очень красноречивое молчание. Ленка прекрасно поняла, что ещё немного, совсем чуть-чуть и он бы начал названивать и Светланке, и Элизе Анатольевне, и Махрутке, а если б это не помогло, поднял бы на уши службу безопасности, у него же наверняка есть такая, потому что Петров буржуй и фабрикант. А раньше Макс этого не делал, потому как выдерживал характер. И ещё потому, что: «Как ты себе это представляешь? Я у Светланки твой номер спрашивать буду?» И, вообще, «им нельзя», «он не из тех, кто женится», «ничего же не было!». И другие, такие же логичные, серьёзные мужские глупости, которыми, по выражению всё той же Светланки, поголовно страдают настоящие мужики предклимактерического возраста.
А он понял, что она это всё поняла. Вот просто поняла своей женской чуйкой, хоть и «девчонка», «валькирия дурная», «в дочери годится» и «мало ли таких было, а сколько ещё будет!»
Мало, совсем немного. Ни одной.
Ещё они поняли, что дальше всё будет очень непонятно и непривычно, не ясно, как именно и совсем уж только бог знает, чем закончится.
— Я соскучился, — сердито буркнул, наконец, Петров.
— И я. — Ленка улыбнулась снегопаду за окном. — А ты, вообще, где? В Китае?
— В Китае я уже был. Теперь в Омске. Завтра с утра полечу в Новосибирск.
— А в наши края когда заглянёшь?
— Как только, так сразу, — огрызнулся Макс. — В пятницу. К пяти точно буду дома. Ключи от квартиры возьми у матери, они в японской шкатулке.
И отключился, правда, телефон тут же зазвонил опять, Ленка даже не успела руку опустить.
— Лен, из дома никуда не выходи. Поняла? — потребовал Петров. — Я серьёзно.
— Да куда я выйду? У меня даже больничного так и нету…
— Правильно, что нету. Я же ещё не вернулся. Поэтому сиди дома.
И снова бросил трубку, вернее, кнопку нажал. Ну милейший же человек!
***
— Лена? — услышала она, как и полагается, совершенно неожиданно, но даже не вздрогнула, просто Старообрядцевой очень захотелось нырнуть в мусорный бак вслед за только что выброшенным пакетом.
И дело не в том, что она выскочила на улицу лишь на минутку, а потому даже не причесалась, не в стоптанных тапочках и не старой куртёнке, накинутой на плечи. Просто вот когда она это вопросительное «Лена?» услышала, до неё и дошло: а ведь Андрей был не только Максовским сотрудником, но и его другом, а они, то есть этот самый Андрей и Ленка, целовались. И если б не вечная тормознутость Старообрядцевой, поцелуями дело не закончилось бы. Получалось, что она Петрову… Ну, не то чтобы изменила, но нехорошо, в общем, получалось-то.
Нет, всё-таки жизнь очень сложная штука.
Ленка вздохнула и нацепила самую приветливую улыбку.
— Здравствуйте, Андрей. А почему вы всегда так спрашиваете, будто не знаете, я это или на самом деле не я?
— Я вас искал. — Блондин даже не попытался улыбнуться в ответ, да и выглядел он хмурым, напряжённым каким-то. — Но у меня же даже номера вашего нет.
— Ни у кого нет номера моего телефона, — под нос буркнула Ленка. — Потому как это страшная государственная тайна.
— Лена, понимаете… — Красавчик нервно прочесал пятернёй чёлку. — Случилось… Большая неприятность случилась. Короче говоря, Макса арестовали.
— Чего? — вытаращилась Старообрядцева, ожидавшая услышать что угодно, но уж точно не такое.
— Его арестовали, — раздельно, едва не по слогам, будто умственно отсталой объяснял, повторил Андрей, — вчера.
Ленка выхватила телефон с таким энтузиазмом, что новенькие, горячо любимые джинсы жалобно треснули в шве, но она на это никакого внимания не обратила. А оказалось, что торопилась зря, телефон ей сообщил только, что «абонент не отвечает» и больше ничем помочь не смог. На второй вызов абонент тоже не ответил, и на третий.
Старообрядцева дёрнула себя за кончик носа, решительно развернулась и пошагала, правда, далеко не ушла, как раз до ближайшей лужи, в которую за ночь превратился вчера ещё пушистый снег, а там, то есть в луже, её Андрей за локоть поймал.
— Куда это вы собрались? — спросил блондин заботливо, видимо опасаясь, что у Ленки от таких сообщений крыша поехала.
— В полицию, куда ещё?
— В какую полицию, Лена? — Андрей за руку, точно они на балу были, вывел Старообрядцеву из лужи, заглянул в глаза, обнял её лицо ладонями. — Макс в СИЗО, вас туда никто не пустит.
— А кого пустят? — нахмурилась Ленка.
— Не знаю, но точно не меня. С вами всё хорошо?
— Со мной всё зашибись, — прошипела Старообрядцева, судорожно соображая, в какую сторону бежать, если полиция, как и телефон, ей не помощница. — С Максом вот не очень.
— И вам не интересно, за что его задержали? — глянув странно, уточнил блондин.
— А это имеет значение?
Ленка раздражённо тряхнула головой, выдираясь из его ладоней.
— Не знаю. Вдруг он человека убил?
— Значит, было за что, — отрезала Лена. — Послушайте, Андрей…
— Нет, давайте не так. Сначала вы меня послушаете, а потом мы вместе подумаем, как Максу помочь. Идёт? — выдвинул контрпредложение красавец. — Вот только где бы нам поговорить спокойно, вы же в тапках.
— Тапки мне слышать не мешают. Пойдёмте в вашу машину, — распорядилась Старообрядцева. — Она же где-то тут, верно?
Блондин снова посмотрел на неё и опять непонятно, но послушно пиликнул брелком сигнализации.
— Что вы там хотели сказать? — поторопила Ленка, устроившись на сиденье и проигнорировав услужливо включённую печку.
— Не сказать, а рассказать. — Андрей, опершись локтями о руль, устало растёр глаза. — Не знаю, в курсе вы или нет, но перед самым новым годом, как раз тридцать первого, арестовали одного деятеля оттуда, — блондин ткнул пальцев в потолок машины. — А мы с ним очень плотно дела имели. Считай, этот мужик нашим ангелом-хранителем был. Макс, конечно, попытался прикрыться, сунулся туда-сюда, кое-что успел подчистить, кое-кого предупредил, но всё равно под гребёнку попал.
— Почему?
— Да потому, Лен! Что вы, в самом деле, не знаете, в какой стране живёте? Если не делиться, вашу мать, то можно смело прямо завтра закрываться и на паперть шлёпать. Тендеры, мать вашу, целевые бюджеты, етить их в коромысло! — Андрей обеими ладонями с силой ударил по рулю. — А как по-другому? Ну вот как? Налоги платить и спать спокойно? Имел я в виду это ваше спокойствие!
— Наверное, надо нанять адвоката, — сама себе предложила Ленка, про несправедливость и общее свинство слышать ничего не желавшая.
— Извините, просто достало всё, — красавец тряхнул головой, откидывая чёлку. — Адвокат тут не поможет, Лен. Да и ни один приличный защитник за это дело не возьмётся. Кому оно надо? Нужны деньги и много. А все счета, к которым я доступ имею, уже заблокировали, конечно. Но выход есть. Как раз на этот случай Макс подписал доверенность, только я её найти не могу, в офисе нет, секретарша о ней вообще не слышала. Дома у Элизы Анатольевны она может быть? — Старообрядцева лишь плечами пожала. На этот счёт у неё никаких соображений не имелось. — Лен, посмотрите, пожалуйста, ладно? Должна быть обычная пластиковая папка, красная такая. На документе в самом верху надпись большими буквами «Доверенность». Найдёте? — Ленка снова пожала плечами. — Правда, это очень важно. Без этой бумажки нам Макса не вытащить. Ну не ключи же от квартиры мне у вас просить и самому шарить!
— Ключи от квартиры, где деньги лежат, — пробормотала Лена. — Я поищу.
— Надо бы побыстрее всё провернуть. Пока эту фигню только в Интернете обсасывают. Но после праздников точно ещё и газеты подключатся, а там и какие-нибудь правозащитники. Кто-нибудь возьмёт что-нибудь под особый контроль и такой хай поднимется, ничего сделать не удастся.
— Значит, поищу побыстрее. А что будет, если не найду?
— Тогда полный писец, — огрызнулся блондин и тут же улыбнулся, правда, вышло у него кривовато. — Ещё раз простите, нервы ни к чёрту. Не найдёте, будем думать, что дальше делать. Только Элизе Анатольевне не говорите ничего, хорошо? А то, боюсь, её точно инфаркт хватанёт. — Ленка покосилась на него, но комментировать не стала. — Или нет? Лучше, наверное, сказать. У неё связи остались ещё со времён отца Макса, может, тоже сумеет кого-нибудь подключить. Вы ей расскажите, ладно? Только поосторожнее как-нибудь.
Старообрядцева кивнула, но без особого энтузиазма. Вот уж чего она делать не собиралась, так это о происходящем хозяйке сообщать.
***
Адвокат с чудным именем Гамлет Натанович оказался хоть и бодрым, но очень уж пожилым, старше даже дядюшки Михал Сергееича. Ленка как его увидела — адвоката, а не дядюшку, понятно — так у неё сердце куда-то и провалилось. С эдаким старикашкой много не навоюешь, а по телефону-то голос у него молодым казался.
— Ну-с, посмотрим, что у нас тут? — Гамлет Натанович сдёрнул с орлиного носа очки, задрав на макушку, а на их место водрузил другие, которые у него на цепочке висели. — Девушка, — сообщил почему-то с удовольствием. — Прелестная, между прочим, но до безобразия юная. И что понадобилось юной прелестнице от старого зануды?
— Я вам звонила, — проблеяла вконец растерявшаяся Ленка.
— Это я помню, — лукаво, всем лицом, даже морщинками у глаз, улыбнулся старик. — Хотя память и начинает подводить, возраст, знаете ли. Намедни вместо соли в кофе едва не сыпанул соды, представляете?
— Ага, — брякнула Старообрядцева, окончательно уверившись, что дедушка пребывает в глубоком маразме. — Извините, я пойду, наверное.
— Не откушав моего восхитительного кофе? С солью, между прочим, не с содой, — изумился адвокат, снова меняя очки местами. — А зря, зря. Я варю редкостный напиток, рецепт приготовления которого мне передал персидский посол. Под большим секретом передал, прошу заметить. Нет, это никак невозможно! Извольте следовать за мной.
Старик развернулся и бодро зашаркал тапками из тёмного коридора к свету, пришлось Ленке топать за ним, ну не обижать же дедушку, а от неё не убудет.
— Что? — клюнул носом адвокат, наблюдая, как Старообрядцева осторожно отхлёбывает из странно тонкостенной, будто не настоящей чашки. — Ага? Думали, старик Гамлет из ума выжил? Нет, юная леди, не выжил ещё. Ну или не до конца. Передаю вам секрет персидского посла! Всегда добавляйте в кофе шепотку соли. Это убирает излишнюю горечь. Что особенно актуально сейчас, когда кофе на самом деле окончательно превратилось в оно.
— Персии давным-давно не существует, — осторожно напомнила Старообрядцева, перекладывая на коленях куртку.
— Точно! — Восхитился старик. — Не существует аж с тысяча девятьсот тридцать пятого года. Прелестное дитя не только красиво, но и образовано?
— Просто мама смотрела сериал, «Секрет персиянки» называется, — пробормотала Ленка.
— Прискорбно, — невесть чему огорчился адвокат. — Но для девушки и прелести довольно. Так зачем юная леди звонила мне, да ещё, как я понимаю, с телефона госпожи Петровой Элизы Анатольевны?
— Понимаете, — Старообрядцева опять переложила куртку, пытаясь примостить ком поудобнее. — Вашу визитку я у неё нашла. Дело в том, что она сейчас в больнице, а Макс… То есть Максим Алексеевич, её сын…
— Во что с разбегу вляпался Максюша, я в курсе, за новостями слежу. — Старик снова поменял «налобные» очки на те, что с цепочкой, глянув сквозь линзы тёмными, поразительно яркими глазами. — Уже удивляться начал, что это они со мной не связываются. Грешным делом подумал, кого помоложе нашли.
— У него, у Максима Алексеевича, телефон не отвечает. А Элиза Анатольевна ничего не знает пока.
— Ну, это понятно. Раз Максюша в СИЗО, то телефончик у него того, забрали. Вместе со шнурками и ремнём.
— Почему вместе со шнурками? — непонятно с чего перепугалась Ленка.
— Порядок такой, — хитровато прищурился Гамлет Натанович. — Ну а от меня-то вы чего хотите, прелестное дитя?
— Мне нужно увидеться с Максом, — выпалила Старообрядцева, решительно выпрямляясь и расправляя плечи. — А разрешение у следователя на свидание с ним может получить только адвокат.
— Это вы тоже из сериала узнали? — помолчав, поинтересовался старик.
— Да, — честно ответила Лена. — Я не бесплатно прошу, вы не думайте. Вот тут я… — Она судорожно зашарила по карманам куртки, наконец, выудила стопочку купюр, обозвав себя дурой. Могла и догадаться обменять по дороге сотенные и пятисотенные хотя бы на тысячные. Правда, тогда бы стопочка получилась совсем неубедительной, много-то она скопить не успела, только что на вожделенные джинсы отложила и ещё чуть-чуть на летнюю поездку к маме, на гостинцы. — Здесь мало, понимаю. Но я ещё займу и…
— А вы, собственно, кто? — перебил её адвокат неожиданно неприятным, каким-то железным тоном. — Я имею в виду, кем вы приходитесь семейству Петровых?
— Я? — снова растерялась Ленка. — Я никто. А это важно?
— Ну, с какой стороны посмотреть, — задумчиво протянул Гамлет Натанович. — Иной «никто» бывает повесомее кого-то.
***
Светланка тянула свою сигарету, посматривала исподлобья, но молчала, с расспросами не лезла — участие проявляла. А Ленка вдруг так устала, что язык во рту лежал куском свинца, даже подумать о том, чтобы им ворочать, было невмоготу.
— Ну как там? Совсем жутко? — всё-таки не выдержала подруга.
Старообрядцева помотала головой, натянув свитер на пальцы. Ведь на самом деле никакой особой жути она не увидела. Ну комната как комната, почему-то на почту в Мухлово похожа, а чем и не понять. Может, кабинками? Там ведь тоже вроде кабинок было: посередь комнатки вдоль такая стеклянная перегородка и ещё боковушки, получается прозрачная ячейка, в ней стул, полочка и телефон. Даже смешно, зачем телефон, если стеклянные стенки и до потолка-то не доходят? И так ведь всё слышно.
И надзирателей никаких, лишь в углу дремала толстая тётка в форме, но даже без пистолета. И уж точно ей никакого дела не было до Ленки, всего и мазнула равнодушным взглядом и опять глаза закрыла, засопела тихонечко.
Может, запах только слегка жути нагонял. Нет, ничем особенно противным не пахло, лишь немного хлоркой. И всё равно казалось, что даже стены воняют бедой. И стеклянные перегородки. И стулья. А особенно тяжёлая чёрная телефонная трубка.
— И что, там как в фильмах? С одной стороны эти в оранжевых робах, а с другой жёны и подруги рыдают? — попробовала поднажать Светланка.
Ленка снова головой помотала. Она вообще почти полчаса в комнатке одна просидела, не считая, конечно, сопящей тётки.
— А как ты вообще туда попала? Тебя помощницей адвоката сделали?
— Нет. Помощников адвоката пускают только по постановлению суда, — не без труда выдавила нынче продвинутая Ленка. — Меня Гамлет Натанович как гражданскую жену оформил. Что-то там с пропиской намудрил, я не спрашивала.
— Ну, Ле-ен, ну расскажи, — проканючила Светланка, — из тебя всё клещами вытаскивать? Мне же любопытно. Нет, Макса, конечно, до соплей жалко. Как он, кстати?
Старообрядцева, тоже едва не задремавшая, даже и не поняла, когда Макс появился. Просто скрипнула неприметная такая, филёнчатая дверка и вот уже он. А Петров, её увидев, споткнулся, застыл столбом. Так бы, наверное, и стоял, не подпихни его в спину солдатик. Или полицейский, что ли?
Макс подошёл к перегородке со своей стороны, сел, снял с телефона трубку, Ленка тоже.
«Ты что здесь делаешь?» — ни слова не говоря, спросил Петров. «Тебя жду» — так же молча ответила Старообрядцева, таращась на него, словно впервые видя: на ссадину, не ту, что в подъезде получил, та поджила, на новую, на разбитый подбородок и костяшки. «Обживаюсь» — усмехнулся Макс, отводя взгляд. Стыдно ему было и за собственную битую физиономию, и за мятый, будто жеваный, свитер. «Я жутко соскучилась!» — хлюпнула носом Ленка. Не из-за свитера хлюпнула и не из-за ссадин, какое ей дело до всего остального, если это он и он тут, почти рядом? «Я рад, что ты пришла» — насупился Макс, ведь он никого не ждал, а меньше всего её. «Как это я могла не прийти?» — до глубины души изумилась Старообрядцева. «Ну да, как это ты и могла не прийти» — хмыкнул Петров.
— Эй, не молчать там! — прикрикнула из своего угла тётка и сладко, с подвыванием зевнула. — Запрещено.
— Привет, — послушно сказал Макс. — Как там на улице?
— Привет, — не менее послушно отозвалась Ленка. — Всё тает.
— Ле-ен, — напомнила о своём существовании Светланка. — Спишь, что ли? Ладно, потом расскажешь.
— Слушай, я на самом деле устала чего-то.
— Кстати, тебя тут Андрюха искал. Андрей Мерин, знаешь такого?
— Знаю. Слушай, Светланк, ты ему скажи, что меня не видела, хорошо? А лучше скажи, что я в Мухлово уехала.
— Ну скажу, скажу, — проворчала подруга, гася окурок в переполненной банке, заменяющей в их подъезде пепельницу. — И всё-то у них какие-то дела, и всё какие-то тёмные.
— Я тебе обязательно расскажу, — горячо поклялась Ленка, — только потом.
— Потом будет суп с котом. Ты чего делать-то собираешься?
— Как чего? — удивилась Старообрядцева. — Макса спасать, конечно.