Сейчас
Нэйт
Я сидел за своим столом в офисе после плотного обеда, который в основном остался недоеденным. Последний час или около того я пытался сосредоточиться на отчетах о продажах, которые прислал мне помощник Кевина, но каждые несколько секунд мои мысли возвращались к вчерашнему разговору. В десятый раз я заглянул в свой аккаунт на Фейсбук, чтобы проверить, принят ли запрос в друзья, затем встал и хлопнул ладонями по столу, тяжело дыша.
Хотя был одним из первых пользователей социальных сетей, я редко что-то публиковал. Я никогда не любил делиться своими историями жизни в Интернете, чтобы все могли их оценить. Долгое время я считал, что мир стал бы лучше, если бы люди тратили столько же времени на заботу друг о друге, сколько на выкладывание своих самовлюбленных селфи. Но сегодня? Сегодня я подумал, что могу быть благодарен за тренд «посмотрите на меня».
Вчера вечером я никак не мог избавиться от тревожного чувства. Когда мы вернулись домой, Эбби сказала, что хочет еще раз просмотреть письма отца, потом лечь спать и утром решить, что делать дальше. Сразу после того, как она взяла стопку конвертов и отправилась в постель, я запустил свой ноутбук и начал поиск. За несколько секунд я нашел на Фейсбук несколько особ по имени Оливия Брюэр. Та, которую я запомнил, практически выскочила на экран — вот она на фотографии профиля, гордо восседающая на «Харлее». Ее руки были украшены еще более красочно, чем мне помнилось.
На этом мое расследование застопорилось, потому что Оливия, похоже, не приветствовала соглядатаев, и ее настройки конфиденциальности оказались жесткими. За исключением того, что она замужем, любит смотреть повторы сериала «Друзья» и читать таинственные романы, там не нашлось ничего интересного.
Я немедленно отправил Оливии запрос на дружбу, надеясь, что она была или скоро будет онлайн. В три часа ночи я признал свое поражение и лег спать, ворочаясь рядом с крепко спящей женой, пока не пришло время вставать. И вот теперь я в офисе, спустя несколько часов; мой запрос все еще оставался разочаровывающе без ответа.
Возможно, Оливия меня не помнила. А может, я вел себя глупо. Возможно, Эбби просто перепутала имена. Это ведь возможно? Но я не мог избавиться от грызущего чувства, нет, от уверенности, что что-то не так.
Я знал, как организован мозг моей жены. Ее внимание к деталям не раз спасало меня и Сару, когда мы забывали о встречах, днях рождения, занятиях на фортепиано и домашних заданиях. Нет, Эбби не допустила бы подобной ошибки.
Когда я протирал лицо руками, компьютер тихо пискнул, указывая на новое сообщение. Оно пришло от Оливии.
Привет, Нэйт,
Как приятно получить от тебя весточку! Так жаль, что мы потеряли связь.
Помню, как некоторое время назад думала, что мне стоит поискать вас с Эбби, но потом — ты сидишь? — я узнала, что беременна. Можешь поверить? Мне 43, а уже шесть месяцев. Нет нужды говорить, что мой мозг превратился в кашу, а Фрэнсис все еще в шоке.
Вообще-то, я не думаю, что ты когда-нибудь встречался с Фрэнсисом, верно? Я так расстроилась, когда Эбби сказала, что ты не сможешь приехать на нашу свадьбу. Мы все еще женаты («счастливы») и сейчас живем в Брайтоне. У нас уже двое детей. Бобби скоро исполнится четырнадцать, а Хелене двенадцать, на подходе еще один ребенок. Дети испытывают наполовину удивление, наполовину восторг по поводу появления нового малыша.
Как насчет вас, ребята? Пожалуйста, передай привет Эбби, и давайте организуем что-нибудь в ближайшее время (пока я снова не затарилась детскими подгузниками). Я бы очень хотела, чтобы мы встретились как следует.
Обнимаю, Лив ХХХ
Я прочитал ее сообщение, затем сразу перешел к профилю и просмотрел фотографии. Нэнси права — Франсис был крупным мужчиной, который выглядел так, будто ему больше подошел бы наряд мексиканского борца, чем костюм.
Я просматривал фотографии, не совсем понимая, что именно ищу, но уверенный, что пойму, когда найду. Я не думал, что это будет в альбоме с надписью «Отпуск во Флориде» или «Велосипед пошел вразнос», но все равно просмотрел все фотографии. Счастливые ухмылки в студии «Юниверсал», серьезный случай дорожной аварии. Когда я просмотрел четыре папки Оливии, то почувствовал, что мы стали лучшими друзьями.
Мои поиски продолжались. Прокрутка, прокрутка, прокрутка, прокрутка, прокрутка, прокрутка. Пока я не нашел альбом с надписью «Отголоски». Я наклонился, мой нос почти касался экрана.
Четвертая фотография была отсканированным, доцифровым снимком Оливии и Фрэнсиса. Он занимал две трети кадра, рядом с ним стояла крошечная Оливия, смотрящая на него с полным обожанием. Она добавила подпись. «Лучшее командное мероприятие «Хоскинс» за всю историю — Котсуолд». И даже сделала пометку: «10–12 июня 1998 года». Мой желудок сжался.
Клик, прокрутка, клик, клик.
Я перемещал курсор по экрану, продолжая листать фотографии. И спустя три снимка появилось оно.
Оливия и Фрэнсис в той же одежде, что и на первой фотографии. Я сосредоточился на людях, которые стояли позади них в углу у бара, очевидно, не подозревая, что их фотографируют.
И я узнал их. Обоих.
Гораздо более молодые версии Эбби и Лиама.
Эбби и чертов Лиам.
Это могла быть деловая встреча, рассуждал я. Они перекинулись парой слов, а потом разошлись в разные стороны, но что-то подсказывало мне, что это не так. То, как они смотрели друг на друга, как близко стояли. Его рука лежала на ее плече, черт возьми, а она наклонялась к нему и улыбалась. И этот взгляд — он был таким же, каким она смотрела на него, когда я наблюдал за ними из окна нашей спальни несколько дней назад.
Эбби солгала об Оливии прошлым вечером, а за много лет до этого она отклонила приглашение на их свадьбу, о которой даже не сказала мне. Мои легкие напомнили о необходимости дышать, и я глотнул воздух. Я не был параноиком. Я был идиотом.
Эбби и Лиам не познакомились, когда он переехал. Они знали друг друга раньше, намного раньше. Что бы ни происходило между ними, это началось не сейчас. Я хотел закричать, когда волна осознания ударила меня по телу. Нэнси ничего не выдумывала. Как я мог быть таким несведущим, таким чертовски доверчивым, таким наивным?
И пока я сидел там рядом с недоеденным сэндвичем и чертовым «Кит Кат», кусочки головоломки встали на свои места. Я почувствовал, как будто кто-то убрал фильтр, все это время, находившийся перед лицом, но даже не замеченный мною.
Я вспомнил странный взгляд Лиама, когда назвала ему имя Эбби. Как она убежала, когда ее представили ему. И следующее утро… утро, когда она попросила меня, нет, приказала мне ее трахнуть. От воспоминаний весь мой мир рухнул, похоронив меня посреди кабинета, когда я наконец понял, что Эбби хотела не меня.
Эбби была лгуньей. Она солгала, что не знает Лиама, что он ей не нравится. О тренировках для бега по грязи, выставив это под предлогом, что мне не нравится, когда она бегает одна. Я представил его, блестящий от пота пресс, как он трахает мою жену, как она выкрикивает его имя, впиваясь ногтями в спину. Я невольно слышал, как они смеялись над нами с Нэнси, над нашей доверчивой глупостью, говорили, какие они умные, что живут по соседству и трахаются, при любой возможности.
Как долго это продолжалось? Как долго?
И снова, и снова я вспоминал июнь 1998 года. Июнь 1998 года. Июнь, мать его, 1998 года.
Громкий вой эхом разнесся по моему кабинету, когда я провел руками по столу, отправив на пол телефон, папки, клавиатуру и лампу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что вой — потому что он и правда напоминал вой животного — исходил от меня. И, наконец, семя подозрения, которое я так долго носил в своем животе, пустило корни и распространилось по всему моему существу, как ядовитый плющ.
Потому что я знал. То, что я подозревал, но предпочитал игнорировать.
Я знал.
Сара не моя дочь.